— Почему это не сможем?! — недовольно сказала задетая Сонечка, не понимая, как ловко обхитрила всех учительница. — Тогда мы за первый вариант! Мы не слабее!
Лавина рук показалось в воздухе, и даже девятиклассницы, с превосходством переглядываясь, проголосовали за первый вариант.
— Почти единодушно, — улыбнулась Валентина Михайловна и на секунду задержала взгляд на угрюмой Маше, которая и не думала участвовать.
— А чтобы снова не спорить, кто в какую бригаду будет входить, разобьёмся по комнатам! — с воодушевлением продолжила Люда. Сегодня она тоже была в ударе. — Моя бригада пусть называется Зарёй коммунизма!
— Так не честно! Это же наш колхоз! — подняла шум Сонечка Нефёдова, и толпа загудела с новой силой.
— Так, ребята! — хлопнула в ладоши учительница. — Идём на свёклу! По пути всё придумаете и решите!
Школьники поникли, но бурные обсуждения лозунгов и названий команд немного скрасили предстоящие труды. Люда, довольная и весёлая, бодро шагала впереди всех. Она и не думала присоединяться к девочкам из своей комнаты: безусловно, они поняли всю важность придуманного ею плана и прямо сейчас усердно составляют лозунг. Но вопреки ожиданиям Лида с Иришей тихо обсуждали, когда же вернутся мальчики с военных соревнований, ведь без них как-то тихо и совсем неинтересно. Особенно без Васи Левина — в этом девочки сошлись единодушно. А Маша Иванова потеряно плелась в конце толпы и поглядывала на контору. Длинное здание с голубой крышей и тёмными окнами почему-то внушало ей непонятный трепет. То ли оттого, что там находилось правление колхоза, то ли оттого, что внутри прямо сейчас работал Константин Петрович. Девушка задержалась взглядом на последнем окне, где внезапно показался статный председатель. Ей почудилось, что он улыбнулся, и Маша поспешно отвернулась, гася в себе волнение.
Огромное поле с кормовой свёклой раскинулось бесконечной ширью, стоило только обогнуть блестящий колхозный пруд. На пронзительном небе не было ни тучки, ни облачка, и солнце уже распалялось всей своей термоядерной мощью. Большинство школьников помрачнело, но старалось не показывать вида, и только Люда Новосёлова бросилась в сплошную траву с рвением, незнакомым другим ученикам.
— Да тут свёклы-то не видно… — растерялась Маша, и её большие изумлённые глаза с ужасом окинули бескрайний фронт работы.
— Ну, давай, Лидуха, как мать! — загоготала Вера и отклянчила зад. — Жопу поднимай!
— Как тебе не стыдно! — оторвалась от грядки вездесущая Новосёлова и поспешила на выручку.
— Отвали, Людка, — прошипела Исаева, и её глаза опасно сузились. — А то я тебе твой ВЛКСМ знаешь куда затолкаю? — она кивнула на красный значок на груди комсорга.
— А ты не приставай, — чуть менее уверенно ответила та, хотя знак комсомола и давал ей некоторое чувство власти.
Лида Козичева мрачно опустилась на корточки и принялась рвать молодую, но густо усеянную траву, освобождая маленькие симпатичные кустики свеклы. Совсем скоро рядом с ней выросла небольшая кучка сорняков, которые она вырывала так яростно, что из-под рук летели крошки земли. Новосёлова пристроилась рядом, но до этого внимательно осмотрела всех ребят, которые нехотя выбирали себе гряды.
— Лида, не обращай внимания… Родителей не выбирают… — попыталась тихо утешить Людмила.
— С чего ты взяла, что я стесняюсь маму?! — вскинулась та и случайно вырвала свёклу. Она с досадой отбросила её в сторону и вновь наклонилась к земле.
— Да я не это имела в виду…
— Я люблю её и горжусь ею! Мало кто отважится родить без мужа да ещё от цыгана! — с каким-то остервенением продолжала Козичева. — Она сильная женщина! Смелая! А я — отличница и комсомолка! Мне вообще плевать, что обо мне говорят! Тем более эта дылда!
Маша вполуха слушала разговор и едва не хмыкала — как же, плевать ей, ага! То-то она случайно отличница и комсомолка, во всём участвует и ни от чего не отказывается.
— Уши греешь, белоручка?! — заметила что-то на лице Ивановой Лида. — Делом займись! Или боишься импортный костюмчик заляпать?
Чёрные злые глаза Козичевой резали без ножа. Цыганская кровь бурлила в её венах, и связываться с девушкой Маше не хотелось. Она смущённо осмотрела свои сине-зеленые штаны и кофту, чистые и опрятные, не похожие на одежду других, вздохнула, в очередной раз вспомнив отца, который сейчас служил на крайнем севере, и нехотя потянула руки к сорнякам.
— Ты что делаешь?! — сдавленно завыла Люда, и Маша с трудом удержалась, чтобы не бросить ей в лицо охапку травы. Как же она её достала… всезнайка, правдорубка, комсомолка несчастная!
— Отстань… — только и выдавила Иванова.
— Ты же дёргаешь свеклу вместе с травой!
— Что ты орёшь! — девушке стало стыдно, а когда несколько девочек обратили на них внимание, её щёки заалели.
— Ты же так всё изничтожишь… — едва слышно пропищала Люда. — Ты что, свёклу никогда не видела?!
Девочки встретились глазами, и Новосёлова притихла. Она многое прочла в испуганном, смущённом и взбешённом взгляде, и осторожно прошептала:
— Поли пока между грядок, а сама смотри на меня. Я покажу тебе, где свёкла. И никто ни о чём не догадается.
Людмила стала работать медленнее. Она не спеша рвала мокрицу с крохотными листиками, выдирала крепкий вьюнок — в народе повилика, ещё не слишком колючий бодяк, тоненькие одуванчики, и оставляла крохотные кустики нежного зеленого цвета. Сперва Маша не смотрела и яростно драла междурядье, от чего вскоре слегка онемели пальцы. Но затем буря в душе стихла, успокоилась, подули мягкие ветра, и глаза сами повернулись к закалённым рукам Новосёловой. Та делала вид, что ничего не замечает, и в душе Ивановой дала первые всходы благодарность.
Жара медленно пронизывала воздух невидимыми нитями, так что скоро они накалились и завибрировали над бескрайним зелёным полем. Ребята устали. И если с одной стороны слышались шутки, смех, веселые истории — там была Валентина Михайловна, а с другой — подколы, перепалки, ссоры — вотчина Верки Исаевой, то теперь все притихли и на каком-то отчуждённом автомате дёргали и дёргали бесконечные сорняки.
Первой сдалась Ириша Сидорова. Она выгнула спину дугой, подперев её ладонью, и застонала, точно столетняя бабка:
— Может хватит уже?.. У меня пальцы ничего не держат!.. Валентина Михайловна! — неожиданно прорезался звонкий голос. — Когда мы на речку пойдём?
— Ира! — оборвала её раскрасневшаяся на жаре Люда, которая всегда всё видела, слышала и знала лучше всех. — Когда учительница скажет, тогда и пойдём!
— Да это невозможно столько полоть… В прошлом году хотя бы тяпки были, почему в этом их не выдали? — законючила девушка, но всё-таки нагнулась и нехотя продолжила дёргать ненавистные сорняки.
— А помнишь, какие в прошлом году мозоли были от тяпок?
— Так, ребята! — воскликнула Валентина Михайловна, и комсорг разочарованно обернулась. Вся её нравоучительная лекция откладывалась. — Все молодцы, идём на обед!
Ириша победоносно улыбнулась, смахнула со лба прилипшие светлые волосы и первая побежала с поля. Увидев, что кто-то вырвался, школьники быстро бросили грядки.
— Девочки! Подождите! Ребята! Мы же ещё не посчитали, кто столько успел! — испуганно выкрикнула Людмила и пошатнулась.
— Тебе сейчас голову припечёт, — поравнявшись с ней, негромко сказала Маша. — Ты без панамки.
— Панамка мне ни к чему! — задрала нос Новосёлова, как будто и не было между ними никакой оттепели. — Ты запомнила свою гряду?
— Зачем?
— Чтобы потом…
— Никто не хочет этим заниматься, почему же ты не понимаешь… — без вопросительной интонации с досадой проговорила Маша. — Оставь всё, как есть.
— Но пока мы шли сюда, все придумывали названия бригад и лозунги… Так же веселее.
— Значит, кому-то нет.
Иванова не стала разводить демагогию и поспешила за остальными. Надо скорее убраться от Новосёловой, пока она не привязалась к чему-нибудь ещё!
Уставшие ребята под предводительством Валентины Михайловны возвращались обратно. Жёлтая просёлочная дорога разветвлялась в две стороны. Один её рукав огибал озеро и уводил в деревню, а другой шёл в коровник, рядом с которым огородили высоким забором большую площадь.
— Я точно знаю! — долетел обрывок разговора до Маши, которая случайно оказалась около Лиды. Лицо черноглазой девочки внезапно потеплело, а в зрачках, что сливались по цвету с радужкой, плясало лукавство.
— Слышала, о чём они говорят? — спросила Козичева одноклассницу.