Ветер в ха…лицо и волосы назад, мы летим не разбирая дорог.
Он все-таки летающий!
Не Пегас, конечно, но четыре звезды с уверенностью поставлю. Правда после того, как соберу глазки в кучу. Ой меня тошнит…
Сивка стартанул прямо с крыльца и, если бы Барон не предупредил о том, что надо держаться за уши, там же на крыльце и осталась. Ветер свистел в ушах, глаза слезились и оставалось лишь прижиматься к шее, смотря как внизу мелькают пейзажи. Хватило меня буквально на минут пять, прежде чем меня начало мутить и я не закрыла глаза: дорогу мой транспорт знал отлично и руководить не надо было. Хоть где-то были свои плюсы, но вот когда он резко остановился — минусы перевесили. Собственно, как и я. Уж извините, не любительница таких забегов, мне и на горках не по себе.
— Слабовата ты всё же для дочери Кощея. Болела?
Вроде и не насмехается, а убить все равно хочется.
Сил моих разговаривать не было, я просто скатилась на твердую поверхность, раскинувшись звездочкой на траве. Не знаю сколько он выдает в час, но солнце даже еще не село, но из-за плотных крон елей его было плохо видать. Где-то под ухом скрипел кузнечик, свистели птицы вдалеке, легкие заполнялись чистым лесным воздухом и все было даже хорошо, но это «хорошо» никогда долго не задерживается.
— Ну надо же, кого ко мне занесло! Сивка, паршивец этакий, опять на мою морковь позарился? Я тя предупреждала, в этот раз шкуру точно спущу!
Такую трогательную речь оставить без внимания я просто не смогла и, приподнявшись на локтях, смотрела как мой транспорт резво скачет от не менее резвой бабушки с метлой в руках. Бабушке на вид было не менее лет восемьдесят-девяносто, но ее живости можно было позавидовать. Седая, волосы собраны в аккуратный пучок, на плечах цветастая косынка. Лицо как пергамент и в морщинах, крючковатый нос. Платье с фартуком, метла и что-то похожее на галоши на ногах. Говорила она с чувством и с выражением одесского еврея, что можно было и заслушаться, однако веселье надо было все же прекращать. Еще затопчут ненароком.
— Простите, что прерываю, но вы Яга? — Мне удалось не только подняться, но и привлечь к себе внимание. Острые и внимательные глаза желтоватого цвета остановились на мне и по спине пробежали мурашки. Наверное, так ощущают себя люди находясь под дулом пистолета. — Меня послал к вам Барон. Ну, кот такой черный, большой и говорящий. Живёт в замке у Кощея…
— Баюн что ли? — Яга засеменила ко мне, а Горбунок в это время дал деру. Вместе с моей поклажей. Возмутительно. — Ну-ка, девонька, дай я на тебя погляжу.
Я так понимаю, мое «а может не надо?» все равно не прокатит.
Сухие пальцы с острыми ногтями вцепились в мой подбородок, приподняв его: ведьмовские глаза жадно шарились по моему лицу, поворачивая голову в разные стороны. Было страшно, признаю, если еще вспомнить все сказки про данного персонажа. Вот только я не в сказку попала.
— А похожа, похожа, — уточнять на кого именно Яга не стала, отпустив мое лицо и щелкнув языком. — Ну пошли в дом, нечего на дворе стоять. А этого паршивца я потом изловлю.
Только сейчас появилась возможность обратить внимание на окружение и, хочу сказать, дворик был приличным. Нет тебе тут черепов на кольях, костей под ногами, замогильного холода и карканье ворон. А вот красивые клумбы, огородик и ухоженность — пожалуйста. Разрыв шаблонов я вам скажу. Но изба все же была, на курьих больших и крепких ножках. Тоже вполне приличная — этакий дачный домик. Но зато она двигалась. Вот.
Внутри помещение было больше, чем мне вначале показалось. Чистым. По привычке сняв обувь, прошла за Ягой, указавшая рукой место за столом. Пока та кашеварила — надеюсь все же меня не съедят, осмотрелась: печка, кухонная утварь, развешанные травы, шкафчик, из которого Яга доставала крупу и колбасу. За плотной шторой видимо была другая комната. Ничего зловещего не увидела, к радости или к разочарованию. Пахло домашним уютом, выпечкой, травами… Напомнило приемную маму, отчего на душе стало тяжело.
Миска с горячей кашей оказалась именно в нужный момент.
— Ешь, на голодный желудок подвиги не совершаются. — Улыбка у нее тоже была человеческой, и зубы не кривые…
После каши были пирожки с компотом и, пока я набивала живот, она все это время молчала, глядя на меня. Только когда я отодвинула тарелку с пирожками из капусты, она заговорила:
— Небось Кощея решила из плена басурман спасти?
— А вы…
— Ты на него похожа, — она перебила меня, доставая из-под стола блюдечко с голубой каемочкой с треснутым дном. — И на мать. Да и кто ж его старого еще вызволить сможет. Я тебе конечно помогу до Горыныча добраться, путь укажу, а в остальном сама-сама. Рано мне еще светиться. Ну что ж, приступим. За качество и воспроизводство извини, вещь старая уже, таких уже не делают. Да и не кому.
В блюдце упало красное, идеально ровное яблочко, начав крутиться по голубой каемочке. А вот вам и телевизор: с нескрываемым любопытством на лице привстала с места, вглядываясь в моргающее изображение на дне блюдца, в котором еле помещалась чья-то голова. Чешуйчатая и красная. Яга, скривив лицо, стукнула по столу — я подпрыгнула от неожиданности, изображение моргнуло и, видимо, удалилось, выхватывая всю картину целиком. Дракон. Трехголовый. Красная чешуя блестела в закатных лучах солнца. Сидел он к нам спиной, то и дело двигая руками и хвостом. Возможно, были и какие-нибудь звуки, но я их не слышала. Изображение же, моргнув, погасло; яблочко упало на дно тарелки, почернев.
— Тьфу ты, все же продал гад испорченное. — Быстрое движение рук и тарелочка с яблочком исчезли под столом, а Яга встала из-за стола. Машинально встала и я. — Горыныч у себя, повезло. Завтра с утреца покажу дорогу к нему, а сейчас утро вечера мудренее.
Вторая комната являлась спальней: простенькая кровать, стол с парой табуреток, сундуки и несколько стопок книг. И два окна с занавесками. Меня уложили спать — хотя до этого и не тянуло, но стоило коснуться подушки и мои глаза начали сами закрываться.
Вот это снотворное.
— Все запомнила?
— Суть уловила, да.
— Эх, девонька…
Рано утром меня разбудил петух. Его истошный крик вырвал меня из сладких грез, приведя тело в положение сидя. Потом был завтрак и объяснения Яги куда мне идти, что делать и кого избегать. Для этих же целей были выданы пирожки с капустой в корзинке, алый клубок и перо «на черный день». Как сказала Яга, сама она не может покинуть это место, но и местной нечисти не даст меня сожрать. Что было тоже весьма хорошо. И вот, солнце только встало, а я шла за клубком по бугристой тропинке — радость к жизни во мне еще не проснулась. Лес же жил своей жизнью: птички пели, шумели насекомые, шуршали кусты сбоку…
— Уууу!
Проснулась я мигом, подпрыгнув на месте, стукнув саму себя корзинкой. Проматерилась тоже. Когда неожиданно что-то надрывно воет рядом с тобой не до изысканной речи.
— Уууу!
Спокойно, Вася, что там Яга говорила про нечисть…
— Кхм, если что, я от Яги. С пирогами. — Завывания прекратились. Я остановилась, глядя на кусты. Пирожком что ли туда кинуть?
— С капустой? — Мужской скрипучий вопросительный голос.
— С капустой. Еще горячие.
Из кустов вышел… Ну, некто. Мне по грудь, заросшее, зеленое, в коим угадывались человеческие черты. Однако в белой рубашке и в красных штанах на босу ногу. А вот глаза красивые, зеленые-зеленые, и большие.
«Леший».
Я так и поняла.
— Эм…
— Давай на тот пенек, а то некрасиво по средь дороги есть.
Пенек оказался за теми же кустами, от куда и вышел леший. Удивительно, но разговаривал он вполне сносно, культурно и совсем не походил на того, кто выл несколько минут назад. А если не смотреть на его заросшесть, то и вовсе отличный мужчина. За пирожками и морсом — сам сказал делает, — поведал о своем бытие, пожаловался о большой популяции зайцев и залетных «эмигрантов без права на пересечение границы». И что Яга до сих пор не принимает его чувства. Вот тут я аж уши навострила: порой необходимы такие красивые романтические истории для души.
— И цветы дарили? — Уминали пироги мы на пару, даже как-то сразу сблизившись от этого.
— А как же! — Леший закивал, подливая мне морс в деревянную кружку. — И цветы, и зайцев, и самогон. Ни в какую! Вот что за баба, а!
— Не баба, а женщина. Мы особо не любим, когда нас так называют, — ткнула указательным пальцем вверх. Леший посмотрел на небо и демонстративно закивал. Разговор продолжился — Горыныч мог и подождать пару часиков. Тут любовь свершается. — А слова красивые говорили?
— Эт какие? Ну я сказал, что она баба деловитая и хозяйственная…
Вот тут уже я взвыла. Мужчины! Да еще из леса. И это называются красивые слова? Да мне бы тоже не понравилось, когда меня сначала назвали бабой, а потом намекнули, что кроме хозяйства как бы больше ни в чем не нужна. Может он такой шерстяной потому, что его Яга заколдовала?
— Вы не так все делаете. Хотя зайцы в хозяйстве вещь нужная. Так. — Теперь и меня куда-то не туда понесло. — Женщины конечно любят ушами, но и глазами тоже: нарвите лучших цветов, причешитесь — зайца тоже можете прихватить. Красивого. Придите к ней, скажите какая она красивая, что тоскуете по ней днями и ночами. Воете? Вот, так можете и сказать. «Вою по тебе с тоски». Добавьте, что такой женщины больше нигде и не встретите, да и кроме нее никто и не нужен. Можете встать на одно колено и цветы так подарить, очень эффективно. А дальше помогите ей с хозяйством. Скажет дров нарубить — нарубите. Тарелки помыть — даже не возражайте. Что скажет, то и делайте. Возможно, придется повторить еще несколько раз, только слова уже другие говорите. А там она точно начнет думать в вашу сторону. В фильмах почти всегда срабатывает. Не берите в голову, сомневаюсь, что тут такое есть…
В конечном итоге Леший стал уже почти родным человеком, и время за разговорами пролетело быстро, что я начала собираться.
— Погодь, внученька, — я ж говорю, уже как родственники. Может я всегда хотела в дедушки зеленого и мохнатого? — Там дальше путь будет через озерцо, это Водяному отдашь и тогда переправит спокойно. А то его девкам скучно там небось, еще утопят.
Какая радужная перспектива!
— Спасибо вам. — В моих руках вместо корзинки с пирожками был самогон. Полторашка. Холооодный. — Я заскочу к вам на обратном пути. Удачи с Ягой!
Тепло попрощавшись, я и самогон отправились дальше за клубком — надеюсь через него Яга нас не видела, а то вот проколюсь… Хотя всех хуже все равно будет Лешему. И ничего кстати, пусть и мифический персонаж, но очень внимательный слушатель и вполне добрый. Но я тоже, когда поем, добрая.
Честно говоря, очень надеялась, что это озеро будет поближе, чем через километров десять — очень неудобно нести бутылку. И не выкинешь же! У меня нет в перспективе становиться утопленницей. Если вспомнить все то, что читала про мифологию славян, то утопленницы выглядят как обычные девушки; еще были навки, кикимора, сам водяной — так себе познания. Еще и с Горынычем договариваться. Правда сама не знаю о чем.
Лес начал резко редеть и клубок вывел меня к озеру. Покрутился два раза и покатился обратно. Такой подставы от мотка ниток я не ожидала. Это мне что, дальше самой змея искать? Ладно, спасибо и на этом, надеюсь не заблужусь, а то так и будет батя в плену сидеть. На воде и хлебе в лучшем случае.
«Так оно и есть».
Вот, моя шизофрения даже согласна.
А как Водяного вызывают?
— Я дико извиняюсь, но мне нужен Водяной! — Надеюсь никто не гуляет рядом, а то мой крик может спровоцировать инфаркт. — Аууу!
Нет, ну а что еще делать? Я в такой ситуации в первый раз, Леший вот, сам первый полез. Да хоть бы утопленницы появились.
— Какая красивая…
— Хочешь к нам? В воде нет никаких мирских забот, на дне жемчуга и камни лежат, сестрой нам станешь…
Накаркала. Утопленницы. Кто в воде, кто на камни выбрался, все красивые, молодые, стройные, русоволосые, одна лишь темненькая, лет пятнадцати-шестнадцати. Волосы распущены, в прозрачных белых платьях, лица вроде и живые, но взгляд холодный, «рыбий». Если начать приглядываться, то можно и синие губы подметить, и слишком яркие вены на руках, и зубы острые… Не сожрали бы, а то вон как тянутся.
— Не, спасибо, у меня тут дел полно, надо довыполнять. Да и кто Барона кормить будет? — Медленно начала отходить от воды подальше. — Вы уж без меня, ладно? А мне Водяной нужен, тут презент ему от Лешего, лично передать надо. И не надо так на меня смотреть, я нормальной ориентации!
Последнее было уже на ультразвуке: прижимая к себе бутыль, отпрыгиваю назад от острых когтей одной из девушек, чей лик теперь мало напоминал прекрасный вид. Скорее злой и очень голодный. Их что, не кормят?!
— Водяной, мать твою за хвост, я самогон сейчас разобью!!!
— Какой самогон?!
Воды озера вспучинились, забурлили, девицы завыли и начали линять под воду, ибо появился он, хозяин озера. Грозно сверкая водянистыми глазами и хмуря темные брови, он успел схватить самую последнюю утопленницу за руку, что та повисла над водой: сжалась, потеряв весь грозный вид, со стекающей с лица водой.
— Наська, опять ты воду мутишь?! — «Наська» тихо пискнула, когда ею потрясли в воздухе. — Беда-девка, знал бы какую головную боль от тебя получу, назад бы вернул своими же руками! А ну брысь с глаз моих долой!
Девушка скользнула в воду — видимо выполнять указания, а ко мне на волнах приблизился Водяной. Крупный мужчина с пивным животом, синюшный, лысый: выйдя из воды оказался в набедренной повязке а-ля полотенце и с волосатыми ногами (волосы, почему-то, имели зеленоватый вид). Не скажу, что прям гроза морей, скорее похож на соседа снизу: он когда напьётся, почти такой же вид имеет, кроме зеленых ног. И также жадно смотрел на алкоголь.
— Держите. — Самогон у меня буквально вырвали из рук, жадно приложившись к горлышку. — Вы хотя бы закусывали…
Конечно я немногое повидала на своем жизненном пути, но чтоб так хлестать спирт как воду — впервые. А его случаем потом не развезет? Я как-то с пьяными не очень.
Водяной оторвался от бутылки и довольно выдохнул.
— У Лешего как всегда отличный самогон! Хочешь? — Я великодушно отказалась, на всякий случай сделав шаг назад. — Ну ладно, оставлю на вечерок. А то и вправду, без закуски как-то не по-людски. — Вот кто бы говорил о человечности. — Тебе-то что надо? Впервые вижу такую рыжую — залетная?
— Ага, залетная, — тихо пробормотав себе под нос, повысила голос, глядя в мутные глаза мифологического персонажа. — На тот берег надо, к Горынычу.
— Плевое дело, иди за мной. Лешему спасибо потом скажи.
Не выпуская самогон из рук, Водяной погрузился в воду, где отрастил себе толстый рыбий хвост, больший похожий на хвост сома. Ненужное полотенце перекинул через плечо; мне было как-то боязно заходить в воду, как и мокнуть в ней, но стоило вступить, как поднялась волна, подхватив нас. От неожиданности плюхнулась на жопу, так и просидев в этой позе пока меня не выбросило на берег. С мокрой пятой точкой. Замечательно. Но ведь доставили, грех жаловаться, не сожрали, не утопили, и даже не приставали. Только и осталось что сказать «спасибо» и пойти дальше в лес.
С без понятием куда идти.
Еще и солнце начало садиться, а тут волки по-любому. И медведи. А я лазить по деревьям не умею. Даже по канату. Но ведь идти-то куда-то надо?
«Поверни налево».
Ты моя шизофрения, не уверена, что надо слушать свои глюки.
«По губам получишь потом, а сейчас говорю иди налево, до развилки. Потом направо до дуба, попросишься на ночлег».
Хотелось поспорить, но куда уж. Спорить с собственным голосом признак ненормальности. С другой стороны — я в другом мире, где тут нормальность?
— Ладно, иду, я иду. Налево.
Но знаете как неудобно идти в мокрых штанах!
Нужная развилка появилась, наверное, часа через два-три, когда я начала уже хотеть есть, а солнечного света становилось все меньше. Поворачиваем направо и надеемся на лучшее, ожидая в то же время худшее. А насколько быстро бегают волки?..
Дуб я все же нашла. На последнем издыхание, с отваливающимися ногами и с урчащим желудком. Солнце явно уже село — из-за кроны деревьев это сложно понять, но видимость снизилась. Птички умолкли, шелест становился все подозрительней и могу поклясться, что слышала волчий вой! Поэтому к дубу буквально вылетела из кустов, не сразу заметив перемену в свете и вид костра. Лишь когда моя рука коснулась коры дерева я остановилась, жадно хватает ртом воздух: не привыкла я к таким марш-броскам, я девушка городская, на транспорте передвигаюсь, лес только по телевизору видела.
— У тебя такой вид, словно за тобой кто-то гнался.
— Ааа!
Да, я заорала, от неожиданности. Стоишь себе, отдышку ловишь, про себя думаешь, а тут голос рядом раздается! Почему нельзя быть более тактичным?
«Это кашлянуть три раза и извиниться?»
Ой, давай без тебя, а. Тут вот…
А «вот» оказался мужчиной. Надеюсь барабанные перепонки у него не лопнули, сам виноват, если что.
— Ты че орешь?
— А ты чего пугаешь?
Молодой на вид, возраст даже не угадаю, симпатичный — был бы Барон, подтвердил. Немного загорелый, с легкой щетиной — еще бы в лесу тут куковать, — волосы, задетые в хвост. Темные, но с проседью на висках — всё-таки в возрасте? Шрам поперек носа. Господи, какие глаза! Расплавленное золото, не иначе. А можно влюбиться только из-за глаз?
«Ты куда-то не туда думаешь».
Взял и все испортил.
Одежда легкая. Это когда ботинки, штаны и футболка местного калибра. Да не разбираюсь я в здешней моде, сама не лучше. Сидит, прислонившись спиной к дубу, посередине костер, котел — о, еда! — потертая куртка и, собственно, все. Отлично, у волков будет и ужин, и закуска.
— Ты какая-то странная.
— Просто голодная.
Мы переглянулись. Усмехнулся, отчего глаза еще сильнее засверкали — так, не отвлекаемся, — похлопал по земле возле себя, а сам же потянулся к кастрюле. К горшку. К казану. К посуде, из которой очень вкусно пахло чем-то мясным и вареными овощами. Ладно, если и умирать, то хоть на сытый желудок!
«И в кого ты такая…»
На голос я уже не обращала внимания, греясь у костра — не заметила, как температура неожиданно упала. Адреналин он такой.
— Тебя как звать то? — Неизвестный налил похлебку в деревянную миску, протянув мне вместе с ложкой, сам же снова прислонился к дереву, глядя куда-то в лес.
— Вася, — я подула на миску, скосив на него взгляд. — Спасибо.
— Ешь уж…Вася.
Раз сказали есть, надо так и сделать.
— И ты не знаешь куда тебе идти?
— Ага. Это как «иди туда, не зная куда». К счастью приносить ничего не надо, только дракона найти. Слушай, а ты волков не боишься?
Казалось, его удивил мой вопрос, вон, бровь приподнялась.
После ужина мне стало хорошо, уютно, и как-то разговор завязался сам собой, что я даже не поняла как все выложила этому золотоглазому. И про свою жизнь, и про бывшего, и как сюда попала, и что я дочь Кощея. Тот очень внимательно слушал, не перебивал, и от этого меня несло все сильнее. Ну не каждый же мужчина так выслушает! И самое интересное, я ведь даже не пила ничего, кроме воды.
«Свел же на свою голову».
Действительно, а вот и крайний. Если что случится, свалю на свой внутренний голос.
— Нет. — Кратко. Ясно. А главное понятно. Но прежде, чем я продолжила свои вопросы, он постелил куртку недалеко от костра. — Спать пора, ложись, я подежурю.
Прищурилась, глядя на него. Хотелось вот съязвить, но действительно почувствовала усталость: видимо заряд адреналина иссяк и тело нужен отдых. Но можно ли было ему доверить? А вдруг усну, а он приставать будет?
— Не буду.
Я что, это вслух сказала?!
— У тебя все на лице написано. — Снова усмешка. Обошел костер и сел к нему спиной, даже не обернувшись. — Ложись. Завтра отведу к Горынычу.
— Обещаешь?
Секунды тишины и твердый уверенный голос, от которого по спине пробежали мурашки:
— Обещаю.
«А нет как интересно выходит!»
Нам же сказали спать, вот и… спи.
Я тоже последовала этому совету, хотя куртка отчетливо пахла костром, лесом и чем-то еще тяжелым, но не отвратным. Повернулась лицом к огню, ощущая его тепло на своем лице: прямая спина, сложенные на коленях руки, длинный хвост — вот, что я видела перед тем, как уснуть. И даже волки были уже не страшны.