Дилан с трудом разлепил тяжелые веки. Окружающее пространство отказывалось принимать четкость и постоянно куда-то ускользало, лишь стоило ему попытаться сфокусироваться на чем-либо.
— Да твою же мать, когда это все уже закончится, — с трудом устало прохрипел он пересохшим горлом.
— Ну рано или поздно все мы отправимся в чертоги Троих, если ты об этом, — раздалось философское замечание до боли знакомого голоса.
— Аркаис? — зрение Дилана все же пришло в норму, и он удивленно осмотрелся. — Где Кейла и где мы находимся, в нашем форте что ли?
— Да, ты прав это ваш гарнизон, временно мы разместились тут, — подтвердил священнослужитель.
— А Кейла куда ушла, я думал нас навечно похоронит этот долбанный лед, даже испугаться не успел, — юноша с трудом сел на кровати. — И сколько я провалялся в постели?
— Дилан, мне жаль, — монах осенил себя святым знамением. — Кейлы нет с нами. Со дня, когда вас завалило прошло две недели.
— Что значит нет с нами? — молодой человек наклонил корпус в сторону святого отца, ухватив его за ворот одеяния, притянул к себе, заглянул в глаза и тихо процедил сухим как ветер пустыни голосом. — Только не говори мне, монах, то ты вытащил меня, а ее бросил в этом проклятом всеми демонами ледяных пустошей склепе?
— Ее нет с нами, но она не ушла в чертоги Троих, на сколько я знаю, — Аркаис мягко, без особого усилия освободился от хватки юноши и оправив одежду продолжил. — Когда мы подоспели часть завала была разобрана, были видны следы большого отряда. Я смею предположить, что Кейла попала в лапы к хорийскому патрулю или к кому похуже.
— Кто эти мы? — слегка успокоившись, но все еще зло спросил Дилан, и откинув одеяло хотел было встать с кровати, но увиденное остановило его. Правая нога была закатана в гипс до самого колена.
— Мы — это братия святого Йенса, отряд монахов если хочешь, — в задумчивости ответил Аркаис, явно с трудом подбирая определение. — За ногу не переживай, завтра гипс снимут, все уже срослось, лекарь постарался на славу.
— Аркаис, скажи мне, пожалуйста, а какого демона меня нарядили в эту гребанную рясу? — сначала ласково, но с каждым сказанным словом злясь все больше и больше спросил молодой человек, осматривая свой наряд.
— Дилан, — словно маленькому ребенку начал пояснять монах. — Братья выковыривали тебя из брони словно улитку из раковины. Форма твоя также пришла в негодность. Весь запас обмундирования ты самолично уничтожил вместе со зданием штаба, вспомни. Хотя об этом случае предлагаю тебе никому не говорить, дабы не навлечь на себя гнев высокого руководства. Во что же ты предлагаешь тебя одеть? Или ты предпочитаешь ходить голым? Братьев ты конечно своим видом не смутишь, но вот отморозить что-нибудь важное явно имеешь шансы. Так что походи пока в одеянии братии, оно не так плохо, как ты думаешь.
— Святоши, — зло процедил юноша. — Дай хоть костыль, мне по нужде надо!
— Сын мой, а чем тебя не устраивает утка или ночной горшок? — монах лукаво улыбаясь указал кончиком посоха на вышеуказанные предметы туалетной утвари.
— Клянусь всеми святыми, я придушу тебя, монах. Хватит издеваться и дай мне этот чертов костыль, — терпение Дилана дошло до предела и, если бы не слабость, он точно бы попытался дотянуться до святого брата чтобы придушить на месте.
Аркаис расхохотался, но не зло, а как-то по-доброму, от чего гнев, поглотивший Дилана, будто смыло холодной водой. Глядя на смеющегося монаха ему и самому захотелось рассмеяться.
— Прости, мой друг, — повинился священнослужитель. — За эти пару недель я забыл на сколько ты не любишь нашу братию, но костыля я дать тебе не могу. Не потому что не хочу, а по причине того, что его попросту нет в вашем гарнизоне. Мужчина извиняясь развел руки в стороны, — но у меня есть кое-что получше.
Он протянул Дилану короткий, не более полутора метров, посох, который до этого располагался в углу комнаты. Юноша внимательно осмотрел полученный предмет. Дерево было гладким, отшлифованным до блеска. Оба конца посоха были окованы металлом. Навершья опоясывал текст написанном на руноглифе. Боясь, что тонкий на вид шест не выдержит его веса, Дилан навалился на него всем телом, но тот лишь слегка изогнулся, а после того как нагрузку сняли, вернулся в изначальное состояние.
— Не пойму, что за дерево, не похоже ни на бук, ни на граб, ни на тис, да и для дуба слишком легкий, — юноша взвесил в руке посох, покрутил им и пристроив под мышкой поднялся с постели.
— Это посох боевого братства, выполненный из Сивойского дуба, — пояснил монах.
— Ого, — присвистнул Дилан. — Так роща на священной горе Сивой, где по легенде завершил свой путь святой Йенс не выдумка.
— Многие так считают, но ведь посох же существует, и ты держишь его в руках, — многозначительно улыбнулся монах, явно не собираясь давать прямого ответа.
Аркаис сделал приглашающий жест, пропуская молодого человека вперед. Они накинули теплые камзолы и вышли на свежий воздух. За те две недели, что Дилан пробыл без сознания, морозы заметно ослабли. Чернецы во множестве заполонившие двор ходили, выполняли физические упражнения, боевые тренировки и хозяйственные работы в одних лишь утепленных. Они даже частично успели разобрать сгоревшее здание штаба. Увидев все происходящее Дилан застыл в дверях казармы, изумленный деятельность святых братьев.
— Я смотрю, что в святой церкви дисциплина и физическая подготовка монахов на более высоком уровне, чем в регулярной армии, — сказал он идущему следом Аркаису, посмотрев на него другим, оценивающим, взглядом.
— Только в нашей братии, в монастырях все более миролюбиво, — пояснил монах, приветливо кивая идущим на встречу братьям по вере.
— К чему вы готовитесь, к войне с Хойрис? — Дилан остановился около взвода монахов, выполнявших тренировку с боевыми посохами, может это и не был взвод, но так ему было проще охарактеризовать для себя эту группу. — Похоже ребята знают за какой конец держать эту палку.
— Да ты прав, мой друг, мы готовимся к войне, но не с Хойрис, к войне за этот мир. И к моему великому сожалению это бой будет проходить не на шестах. Физические упражнения — это лишь малая крупица в подготовке к этому, — Аркаис придержал дверь, для того чтобы Дилан мог без особых затруднений зайти внутрь казармы гвардии, служившей новым штабом. — Иди куда тебе было нужно, а потом приходи в кабинет лекаря на осмотр. Я буду ждать тебя там.
— Аркаис, почему ты не отправил людей на ее поиски? — молодой человек пристально посмотрел на монаха, желая понять, чем руководствуется тот в своих решениях.
— Было слишком поздно, — мужчина отвел взгляд в сторону. — Братия подошла только спустя три дня после вашего ухода. У меня же даже снаряжения не было, чтобы подняться туда раньше. Удивителен сам факт того, что к этому моменту ты не умер от обморожения, хотя этому как раз-таки есть объяснение, как мне кажется…
Дилан еще секунду посмотрел на монаха, и не увидев признаков того, что тот врет, направился по коридору в сторону ближайших уборных.
***
— Ну что, мой друг, готов собираться, — Аркаис без стука вошел в комнату Дилана, когда за окном еще стояли глубокие сумерки.
Накануне лекарь снял гипс и позволил отправляться в путь. Монах сообщил, что молодого человека в столице для беседы ждет преподобный Ульрих и им срочно нужно отправляться в путь. С ними отправлялись еще три десятка монахов-воинов, для обеспечения безопасности. Остальная же часть братии оставалась здесь, для контроля границы до прихода частей регулярной армии.
На удивленный вопрос Дилана на тему того, для чего и от кого им вообще защищаться монах поведал много интересных и тревожных новостей. Оказывается, с того дня, как неизвестная энергетическая волна прошла по всему Миройсу, дела в империи шли по наклонной. Черные твари, которых святой брат назвал некроморфами, повсеместно нападали на людей, приходя по ночам, либо скрываясь в темных подвалах и на чердаках. Помимо них, приходили мертвые колдуны — личи, управляющие зеленым пламенем, высасывающие жизненные соки и наносящие удары звуковыми волнами, рвущими барабанные перепонки. Это были скелеты со свисающими кусками истлевшей плоти, внушающие ужас одним только своим видом, не говоря уж о мерзкой извращенной магии, которой они владели.
Святые братья выяснили, что и некроморфами, и личами стали пропавшие в день Катастрофы силовики и маги. В первую ночь после прохождения темной волны все они ушли из домов и перевоплотились. Так же волна уничтожила все статуи святого Йенса, взорвав энергетические камни, которые изображали кулон, покоящийся на его груди.
Все эти события не прошли бесследно для империи. Правящая семья, высшие слои дворянства, гвардия и верховный совет мейстеров исчезли полностью. Боеспособность армии упала, практически до нуля. Сообщение между отдельными частями сейчас осуществлялось только по средствам вестовых. В данный момент структура армии срочно перекраивалась. Повышались на одно, два, а то и три звания младшие командиры размера ВЭС которых раньше едва-едва хватало только для вступления в армию, не говоря уж о высоких чинах. Срочно пополнялись личный состав рядовых бойцов, набираемых из крестьян и горожан.
— А кто командует, кто управляет империей? — Дилан никак не мог уложить у себя в голове, все то что услышал. Веками устоявшиеся законы и правила, рушились на глазах и из них рождалось нечто новое и нелепое. Ответ, который он услышал поверг юношу еще в больший шок, чем все поведанное ему монахом ранее.
— Преподобному Ульриху пришлось принять на себя это тяжелое бремя, — скорбно покачал головой Аркаис, — он противился этому, но совет кардиналов избрал его для этой трудной стези. Случилось так, что боевая братия, стала единственной структурой, которую не в коей мере не затронул Катаклизм. Вот на наши плечи и лег груз ответственности за восстановление государства. Монахи, которых ты видел латают собой все дыры во всех структурах. А так как преподобный Ульрих является главой и духовным лидером боевой братии верховные чины духовенства не стали искать кого-то нового на пост временного главы государства, не желая сеять сумятицу и раздор.
— Ого, — присвистнул Дилан, — так вот почему нам нужно ехать именно в столицу, а не в Садах. Слушай, а какова же численность братии?
— К сожалению, не так велика, — вновь скорбно вздохнул монах, — до Катаклизма было десять тысяч посохов. За две недели в боях с монстрами и бандитами погибло практически полторы.
— Да ты прав, не так уж и много, если задуматься, — Дилан закончил собираться в дорогу и закинул на плечи небольшую суму, — но для чего я нужен преподобному Ульриху? Он не писал мне с учебки, я думал, что он забыл про меня.
— Ну это он поведает тебе самостоятельно, мой юный друг, — одними глазами улыбнулся Аркаис.
***
Всю последующую неделю они двигались на юг к столице по полуразоренной и обескровленной стране. Они двигались каждый день, не тратя ни минуты светлого времени суток зря. Аркаис торопил их так, будто все демоны бездны гнались за ними. Вставать приходилось затемно, быстрый прием пищи и снова в путь. Кони не падали только потому, что в каждом крупном населенном пункте их встречали члены братии и меняли на свежих животных.
К пятому дню пути Дилан, не привыкший к долгой конной езде не мог не только стоять, но и нормально ходить. Один из монахов видя страдания юноши, сжалился и поделился восстанавливающим настоем. Отвар хоть и был отвратительным на вкус, но к концу шестого дня юноша чувствовал себя гораздо лучше и уже не смотрел с ненавистью на не в чем неповинных лошадей.
За время пути они проехали множество брошенных хуторов, деревень, сел и небольших городов. Жилье было брошено и разорено, словно по стране прокатилась эпидемия чумы. Дилан множество раз убедился в словах монаха самолично закапывая обглоданные останки несчастных угодивших в лапы монстров ночи.
— Аркаис, скажи, а ведь ты не обычный монах, пусть даже и из боевой братии, — спросил Дилан на одной из стоянок, когда монах присел у его костерка, после того как обошел весь лагерь по кругу шепча что-то себе под нос и ударяя посохом о землю, который при каждом таком ударе высекал из сырой земли искры, словно кузнечный молот из раскаленного куска железа.
В этот раз ночь застала их на выезде из леса. До ближайшего села было не меньше двадцати километров и пытаться добраться до него было слишком рискованно. Аркаис на правах главы отряда принял решение о ночевке прямо на опушке леса, не смотря на угрозу нападения ночных тварей.
— Каждый человек по-своему не прост, — в привычной ему философской манере ответил монах. — Что ты вкладываешь в эти слова? Если ты подразумеваешь, что я маг или силовик, так нет это не так. Просто моя Воля крепка. Или же ты имеешь в виду то, что другие братия прислушиваются к моим словам? В этом случае мне нечего таить. Я стоял по правую руку от преподобного Ульриха еще у самых истоково создания братии. Или же вот взять, например, тебя. Ты не силовик и не и не высокого происхождения, но командовал взводом пограничной стражи. Если посмотреть со стороны совсем маленькая должность, но для сироты выросшем в приюте, не имеющем высоких характеристик силовика это огромный прорыв. И как думаешь, если так посмотреть на твою жизнь можно ли сказать, что ты прост?
— Ненавижу святош! — зло буркнул Дилан и отвернувшись от костра попытался уснуть. Уснуть не удалось ни ему ни всем остальным. Твари ночи, почуявшие присутствие людей, до самого утра не оставляли прорвать барьер, выставленный Аркаисом. Бросившись в первую атаку на лагерь с двух сторон, они с разбегу влетели в незримую преграду. Барьер вспыхнул яркой белой стеной, и нечеловеческий вой боли огласил окружающий лес, спугнув примостившихся на верхушках соседних елей птиц. Воздух наполнился запахом горелой плоти, а монстры завывая умчались в лесную чащу. До того момента как солнце на востоке покрасило небо в красный монстры приходили еще трижды. Каждый раз все происходило одинаково — белая вспышка, озлобленный вопль боли и бегство некроморфов во тьму. Лишь в последний раз пришла только одна тварь. Тихо подкравшись к самой границе защитного круга чудовище попыталось вырыть подкоп под защитной стеной, но и тут ее ждала неудача. Аркаис, предвидя такой вариант развития события, построил защиту вокруг лагеря в форме сферы.
— Как ты плетешь заклинания, не обладая способностями к магии? — спросил его утром Дилан. Лицо молодого человека осунулось от недосыпа, а под глазами залегли темные круги, впрочем, остальные члены отряда выглядели не лучше.
— Так я и не плету их, моя сила иного рода и направлена на иные цели. Но это слишком долгий рассказ, и я предпочту, чтобы его тебе поведал Ульрих. Тем более сегодня к вечеру мы уже достигнем столицы, — быстро допив свою порцию кау* Аркаис поднял отряд в седла.
***
Столица встретила их угрюмым серым небом, которое подпирали сторожевые башни крепостной стены. Черные тучи, ползшие по темнеющему небу, цеплялись за высокие шпили императорского замка, роняя на промерзшую землю холодные капли первого в этом году дождя. Дилан поежившись от порыва северного ветра, поплотнее запахнул плащ. Юноша одновременно радовался завершению долгого тяжелого пути и грустил от представшего перед ним вида.
Совершенно не так он представлял себе столицу. Сослуживцы, бывавшие здесь, описывали город величественным, украшенным золотыми шпилями и сверкающий по ночам тысячами искры заряженных самоцветов. Они рассказывали, что паромобили во множестве двигались по широким улицам, порой сталкиваясь и создавая огромные заторы из повозок, телег и конных экипажей.
Сейчас город был своим бледным отражением из этих рассказов. В редких окнах можно было рассмотреть тусклый свет за закрытыми ставнями. Редкие капли стучали по пустынной мостовой, а паромобили стояли брошенными мертвыми грудами металла.
Стража города состоявшая в основном из монахов боевой братии без труда впустила их в город лишь только стоило Аркаису продемонстрировать небольшую серебряную бляху. Цокот копыт их небольшого отряда далеко разносился по пустым улица, пугая редких прохожих. По пути до стен дворца их еще несколько раз останавливали патрули, но показываемая Аркаисом бляха служила им универсальным пропуском.
— Что это? — указал Дилан на серебряный кругляш продемонстрированный городской страже.
— У нас нет званий и чинов, но есть право отдавать распоряжения даже страже. Золотая бляха существует только в единственном экземпляре, у преподобного Ульриха — символ главы братии. Серебряных блях пять — совет Первых. Бронзовых двадцать пять — совет старших братьев — монах протянул ее юноше, которой с интересном стал рассматривать отделку знака отличия. Круглая, похожая на увеличенную в пять раз монету она была обрамлена по кругу дубовым венцом. Вторым кольцом, меньшего диаметра, шла рунная вязь. В середине располагался тесненный треугольник, вершины которого венчали камни — горный хрусталь, янтарь и нефрит.
— Почему именно эти камни? Спросил Дилан возвращая бляху Аркаису и вспоминая видение, посетившее его на вершине Плато Душ.
— Эти камни считаются символами Троих Великих. Братия, придерживающаяся учения Великих, приняла их как символ неотступности от истинного пути, — пояснил Аркаис.
— И все же я был прав, ты не простой монах, — улыбнулся Дилан.
На что святой брат лишь ухмыльнулся, но не стал ничего отвечать, так как они уже подъехали к дворцовым воротам. Возле закрытых створок их ожидал молодой послушник, приветливо махнувший рукой при приближении отряда.
— Рад видеть вас в добром здравии преподобный Аркаис, — склонился молодой монах в низком поклоне. — Его Святейшество Ульрих ожидает вас и вашего спутника.
— Да благословят твой путь Трое, брат Тайер, — поприветствовал его в ответ монах, слезая с лошади. — Мы были в пути много дней и хотели бы освежиться после дороги. Неужели у нас нет хотя бы четверти часа на то чтобы смыть с себя грязь и конский пот?
— Его Святейшество настаивал, — немного смутившись заметил Тайер.
— Ну если так, тогда не будем заставлять Преподобного Ульриха ждать дольше чем нужно, — Аркаис махнул рукой Дилану, призывая идти за ним. — Идем, мой друг, нас уже заждались.
Молодой монах быстро провел их по коридорам императорского дворца. Дилан восхищаясь великолепным убранством несколько раз запинался о ступени, рискуя разбить себе нос о великолепный мраморный пол. Он бы с удовольствием задержался в некоторый помещениях рассматривая предметы интерьера, барельефы и мозаики, но Тайер подгонял их, не давая задерживаться не на секунду. Но не смотря на всю роскошь и помпезность дворец казался молодому воину мертвым, за пол часа движения по полутемным коридорам им встретился лишь один патруль все из тех же чернецов.
— В столице вообще остался хоть кто-нибудь живой, кроме монахов? — спросил Дилан, после того как они пропустили перед собой часовых.
Ответил ему Тайер, — по данным писцов население Масхада сократилось на две трети. И то уцелевшие в основном прислуга, торговцы и прочие городские служащие. Лишь только пять родовитых семей сохранили хоть кого-то из значимых своих представителей. И то лишь потому, что те не обладали сильными талантами. В итоге бывшие изгои стали новыми главами, никто не посмел оспорить их права на главенство в семьях. Да и еще в столице, впрочем, как и в других городах, резко увеличилось количество сирот — детей, еще не прошедших инициацию. Братия сейчас экстренно распределяет их по церковным приютам. Например, сегодня в приют при монастыре Святого Йенса в провинции Садах отправляется тридцать два ребенка, если желаешь можешь передать с сопровождающими весточку настоятелю или кому-нибудь из монахов.
— Нет уж, спасибо, — еле сдерживаясь от ругательств при упоминании о злосчастном монастыре ответил Дилан, остановившись перед небольшой двухстворчатой дверью, к которой привел их молодой монах. — А я думал, что рабочий кабинет Преподобного Ульриха будет выглядеть куда богаче.
— Его Святейшество не любит роскоши и пользуется золотым залом* только при крайней необходимости, все же рабочие моменты решаются здесь, — он указал на дверь, приглашая путников войти внутрь. — Я позабочусь о том, чтобы после беседы для вас подготовили новую одежду и покои.
Мужчины вошли в кабинет, а помощник Его Святейшества мягко прикрыл за ними дверь. Ульрих сидел за большим столом и что-то сосредоточенно писал на листе тонкой гербовой бумаги поскрипывая гусиным пером. С последней их встречи преподобный сильно сдал. Дилан помнил его широкоплечим высоким сорокапятилетним мужчиной с редкой сединой в волосах и острым проницательным взглядом. От того человека остался лишь взгляд. Плечи основателя боевой братии опустились, а спина ссутулилась под гнетом ответственности. Глубокие тени многодневной изнурительной работы залегли на его небритом лице, заросшем седой щетиной.
— Рад тебя видеть, мальчик мой, — добродушно улыбнулся Преподобный и тяжело поднявшись со своего места подойдя к молодому человеку обнял его за плечи.
— И я рад вас видеть, Ваше Святейшество, — слегка растерянно поприветствовал тот в ответ.
— Аркаис — старый друг, хорошо, что вы добрались в целости, дороги сейчас неспокойны, — мужчины обнялись словно братья после долгой разлуки.
— Благодарю за заботу Преподобный, — вежливо улыбнулся монах.
— О, брось эти расшаркивания, — махнул рукой Ульрих и пригласил их за стол, — Дилан не тот человек, перед которым мы должны играть роли благочестивых святош. У нас другие задачи, да и не то сейчас время. Дилан, мальчик мой, налей нам всем кау, будь добр, а ты, мой друг, расскажи про ваш путь и что случилось на Плато Душ. Письма твои были коротки, посему расскажи все еще раз, с большим количеством подробностей.
Аркаис быстро пересказал события прошедших нескольких недель свидетелями и участниками которых они стали. Ульрих внимательно выслушав друга надолго погрузился в раздумья, прихлебывая обжигающий губы напиток и щурясь словно старый хитрый, но очень усталый, кот.
— Да, крутая каша заварилась во круг тебя, дружочек, — Преподобный откинулся на спинку стула, постукивая костяшками пальцев по опустевшей чашке.
— А я-то тут причем, я тварей не призывал и вообще не представляю зачем притащился в столицу. Аркаис и словом не обмолвился, — Дилан в запале вскочил со стула и начал расхаживать по комнате. — А мне нужно искать Кейлу, я верю в то, что она еще жива, а шансы на ее спасение с каждым днем все меньше!
— Сядь и послушай, — тихо, но жестко попросил его Ульрих. — Ты не случайно оказался в центре этих событий. Все эти годы, все ниточки тянулись к тебе. В день инициации, когда взорвался сенсограф тебя пытались убить, как и многими годами ранее, когда погибли твои родители. Каждый раз ты избегал смерти буквально чудом.
— То есть вы хотите сказать, что знаете кем были мои родители и как я оказался в приюте? — Дилан не верил своим ушам. Ответы, на вопросы, которые он не надеялся получить и за всю свою жизнь ему готовы были дать просто так.
— Да, мой мальчик, я знаю кем были твои родители, но позволь мне вернуться к этому чуть позже, сейчас есть более важные проблемы, — Ульрих, закашлявшись, налил себе новую порцию кау.
— Изначально мы не понимали для чего тебя так усердно пытались лишить жизни, но постепенно картина складывалась. В Миройсе есть сила, желающая свергнуть сложившиеся устои. За годы, что мы ведем за ними слежку, мы определили, что основной их целью является поиск и уничтожение совершенно несвязанных друг с другом людей, — перенял повествование Аркаис. — Но посмотрев чуть глубже эту связь удалось установить. Все те жертвы неизвестного культа — потенциальные наследники Троих. Только благодаря тому, что Его Святейшество спрятал тебя от глаз сектантов в дальнем гарнизоне, нам удалось сберечь твою жизнь.
— Вы сейчас издеваетесь надо мной? Вы двое хотите убедить меня в том, что во мне течет кровь одного из великих? Да вы знаете сколько раз я чуть не отправился за грань в этом клятом гарнизоне? — рассказ с каждой минутой становился все бредовее и бредовее, Дилан просто отказывался верить в эту сказку. — Я помню каков мой ВЭС, но всю жизнь я считал, что это лишь злая шутка судьбы над беспризорным мальчишкой. А сейчас вы пытаетесь убедить меня в том, что я герой из легенд!
— Все это сущая правда, мой мальчик, но пока ты не герой, тебе еще предстоит им стать и путь этот не будет легким, — прокашлявшись продолжил преподобный. — Если быть точным ты наследник Третьего, того кто повелевал Волей. Тот день, когда сенсограф показал параметры твоего ВЭС, можно назвать днем рождения боевой братии. Именно после твоего случая мы более пристально стали проводить процедуру инициации детей, отбирая тех, у кого был уклон в варгоны. Конечно не все они потомки и Наследники Третьего, они лишь те, чей дар пробудился иначе чем у остальных. Первых послушников обучал Аркаис, знания которому перешли от его отца, и остальные члены совета Первых. Каждый из них мог управлять Волей, получив знания о развитии талантов от предков. Так постепенно боевая братия набирала силу и превратилась в то, что сейчас спасает наше государство от полного падения в пучину беззакония. Но даже в такой ситуации есть недовольные — те в чьих руках была власть многие века, бездарные представители древних родов. Также многие духовные лица препятствовали нашему развитию, но как бы это печально не звучало, день Катаклизма пошел нам на пользу, став днем нашего возвышения.
— Все это очень интересно, но мы так и не подошли к сути нашей встречи, — Дилан, остановившись у окна, наблюдал за появляющимися в сумерках городскими огнями. — Зачем вам нужен я? Почему так важно мое происхождение?
Двери в рабочий кабинет с громким стуком распахнулись, а следом влетел Тайер. Молодой монах бесформенной грудой рухнул на пол, проскользил по нему пару метров и затих у дальней стены. Следом вошли два десятка закованных в броню воинов, разошедшихся по периметру кабинета, и молодой щеголевато одетый мужчина, небрежно помахивающий небольшим золотым жезлом. За ним семенили еще несколько мужчин разного возраста испуганно осматриваясь по сторонам.
— Преподобный Ульрих, — громко объявил франт. — В присутствии членов Высшего совета Империи Масха, я — барон Зика фон Ран обвиняю вас в ереси и преступлении против короны. Высший Советом Империи Масха объявляет меня единственным законным наследником короны, как последнего выжившего представителя дворянского рода, находящегося в кровном родстве с императорской семьей!
— Рано или поздно это должно было произойти, — философски заметил Аркаис, но при этом не выказал ни страха, ни удивления, будто случилось что-то на столько обыденное, что это не стоило и крупицы его внимания.
— Ох, юный Зика, приветствую вас, — Ульрих все же поднялся и поприветствовал всех вошедших едва заметным кивком головы. — Боюсь, что выбрали самое неподходящее время для своих претензий на корону и трон.
— Взять их! — сиреной взвыл барон. — Если будут сопротивляться, убить!
При этих словах воины обнажили клинки, а прихлебатели фон Рана из городского совета опрометью кинулись прочь из помещения, впрочем, неудачу потерпели все. Аркаис легонько стукнул посохом об пол, и незваные гости застыли, будто мухи, угодившие в варенье.
— Дилан, мальчик мой, — обратился Ульрих к юноше, подходя к фон Рану и вынимая из его рук золотой жезл. — Посмотри, что с Тайером, надеюсь он жив.
— Жив, но слегка помят, — ответил молодой человек, проверяя пульс у монаха.
— Ну и славно, — Ульрих внимательно рассмотрел отобранный у барона предмет, после чего аккуратно положил его на стол. — Занятная вещь, в ней чувствуется магия, похоже на работу старых мастеров. Аркаис сколько будет держать их замедление.
— Ну еще минут десять, — посчитав количество человек и что-то прикинув в уме ответил монах.
— Вот и замечательно, — довольно кивнул Преподобный. — Забирайте Тайера и по утру отправляйтесь в путь, его возьмите с собой. С господином фон Раном я сам пообщаюсь, после того как он придет в себя. Дилан, мальчик мой, Аркаис в пути расскажет все что нужно, но сейчас вам необходимо покинуть столицу, так как находиться здесь слишком опасно. Также он займется твоим обучением. Мне очень жаль, что наша встреча была столь коротка, но время не ждет, а врагов слишком много.
— Хорошо Ваше Святейшество, — Аркаис беспрекословно принял распоряжение начальства, а Дилану оставалось лишь молча кивнуть головой. Ответов на многие свои вопросы он так и не получил. Единственный путь к тому, чтобы все узнать было следование приказам, что ж ему не привыкать.
— Идем, мой друг, времени действительно крайне мало, предстоит подготовиться к длительному путешествию, — монах первым покинул кабинет, с застывшими, словно каменные людьми, а юноша, еще раз кивнув на прощанье Преподобному Ульриху, поспешил в след за ним.