С каждым преодоленным метром пелена дождя все плотнее и плотнее укрывала растворяющуюся в рассветных сумерках столицу. Город был еще более пустынен чем накануне, в виду скверной погоды и раннего предрассветного часа. Лишь только дождевые капли отбивающие нестройный ритм по камням мостовой нарушали вязкую тишину обволакивавшую город. Трое всадников неспешной рысью подъехавшие к южным воротам в такую непогоду вызвали легкое раздражение у утренней стражи, уставшей от нескончаемых потоков воды, льющихся с неба. Мужчины были закутаны в теплые непромокаемые дорожные плащи, глубокие капюшоны который скрывали их лица.
— Куда путь держите, господа хорошие, да ищо ни свет, ни заря? — поинтересовался младший в смене солдат, судя по говору, плохо выбритому лицу и неопрятной форме призванный совсем недавно из какой-то глухой деревни.
— На юг, сын мой, — степенно ответил один из путников. — Туда где тепло и начинаются весенние ярмарки.
— Ярмарки — это хорошо, — парень улыбнувшись зажмурился, видимо вспоминая о чем-то связанном с раскрашенными шатрами, шумными балаганами и расписными повозками. — Ну токмо дороги-то гляди того размоет, успеете ли? Да и какие нонче ярмарки, вон чего твориться-то, чудища эти лезуть и лезуть отовсюдова.
— Успеем, сын мой, успеем, — ответил все тот же мужчина и протянул документы на проезд. — А ярмарки будут, твоя правда, не такие как раньше, но люди съедутся в прибрежные города для торговли и обмена.
Молодой страж хотел было заставить путников скинуть капюшоны, но врученная ему подорожная грамота заверенная личной печатью Его Святейшества, лишила того последней надежды нажиться на утренних странниках. Позвав сослуживцев, парень поспешил открыть ворота, пожелав напоследок легкого пути.
Всадники покинули неприветливую столицу империи по южному торговому тракту, устремившись в сторону внутреннего моря. Некоторое время они двигались в молчании, направляя лошадей друг за другом по узкой полоске обочины, еще не успевшей раскиснуть. Лишь только когда, дорога пересекла границу леса, широкие лапы елей закрыли от размывавшего ее дождя, дав возможность двигаться бок о бок.
— Аркаис, скажи почему вы решили, что я наследник Третьего, Пятого, Десятого, или Сотого, какой он там был по порядку? — Дилан, уставший от гнетущего молчания, поравнялся с монахом, едущим впереди.
— Третьего, сын мой, ты наследник Варго, — снисходительно улыбнулся святой отец. — На самом деле ты сам все рассказал. То, что произошло на Плато Душ не могло быть не чем иным кроме пробуждения крови Третьего, текущей в твоих венах.
— И что теперь я могу летать, испепелять города одним лишь взглядом и читать мысли, — иронично усмехнулся молодой человек. — Если это так, то спешу тебя расстроить, ничего такого я не умею и вряд ли когда-либо смогу.
Тайер ехавший во главе их небольшой колонны и не проронивший ни единого слова за все утра придержал коня и стал прислушиваться к разговору. Парень был расстроен неожиданно свалившимся на его голову путешествием и всячески старался это подчеркнуть. Начиная с хмурого приветствия и заканчивая непрерывным недовольным бормотанием на тему нескончаемого дождя, размокшей дороги и непроходимых тупиц. Кого он имел в виду упоминая последних было трудно понять, впрочем, спутники его не особо и старались в этом преуспеть. Коли уж молодому человеку требовалось выговориться, пусть сделает это, благо он никому особо не мешал.
— О нет, мой друг, — старший монах улыбнулся одними глазами. — Путь Воли иной. Идущему по нему не дано повелевать огнем, парить наперегонки с ветром, воздвигать горы или создавать океаны, ничего такого. Если сказать коротко, то наша сила направлена на противоборство Первозданной Тьме во всех ее обличиях.
— Но ведь там в горах ты вылечил меня, — Дилан пока с трудом понимал, о чем говорит его спутник, не чувствуя в себе ни малейшей искры магии.
— О нет, в тот раз ты сам вылечил себя, — Аркаис придержал лошадь давая проехать товарищам между двумя огромными лужами. — Я лишь подстегнул твои внутренние резервы на то, чтобы они были направлены именно на исцеление. Примерно тоже самое я сотворил в кабинете Его Святейшества, заблокировав внутренние токи силы всех тех людей в кабинете.
— Ты хочешь сказать, что они были подвластны Тьме? И что вообще это такое — Первозданная Тьма? — лошадь юноши поскользнулась на грязи, и он чуть не выпал из седла, но все же удержался, при этом чудовищно сквернословя и богохульствуя.
— Конечно же нет. Воины были обычными людьми. Лишь только барон обладал малым уклоном в сторону магии. Но даже ты, со своими скудными навыками и неумением использовать Волю мог бы с ним справиться, не обладай он тем жезлом. Лишь только по этой причине он с такой легкостью отправил в полет нашего юного друга, — Аркаис лукаво посмотрел на прислушивавшегося Тайера. — Но в каждом живущем в этом мире человеке есть крупица Первоначальной Тьмы, это и позволило мне ограничить их действия.
— Да я просто не ожидал атаки! — лицо помощника преподобного Ульриха запунцовело до самых кончиков ушей, и даже глубокий капюшон не мог этого скрыть. — Этот проклятый Зика влетел в приемную словно демон, я даже поздороваться не успел, а он меня уже приложил воздушной плетью.
— Что касается твоего вопроса про Первоначальную Тьму, Дилан. Она дала начало всему, даже первым Троим своим детям, призванным быть ее глазами, голосом и волей в Миройсе, — Аркаис ободрительно хлопнул молодого монаха по плечу. — А ты, Тайер, не беспокойся на счет инцидента в кабинете Его Святейшества. Никто тебя не обвиняет в разгильдяйстве, малодушие или в чем-то подобном.
— Зовите меня, Тей, так проще. Да и мне привычнее, — молодого монаха явно обрадовало услышанное. — Но почему же Его Святейшество отослал меня из столицы, разве не по причине того, что он недоволен мной?
— Конечно же нет, что за вздор! Ты обречен составлять нам компанию по двум простым причинам. Первая — Преподобный Ульрих убрал тебя с глаз разъяренного барона, который возможно мог бы отыграться на тебе за свою оплошность. Вторая — Его Святейшество верит в твои знания и навыки и считает, что они будут полезны нам в пути, в чем я с ним полностью согласен. Так что выбрось дурь из головы и не воспринимаю эту поездку как ссылку, — короткие усы Аркаиса встопорщились, словно у рассерженного кота, пока он произносил отповедь младшему собрату по вере. Тей покраснев еще больше, хотя казалось, что сильнее уже некуда, лишь молча кивнул головой и вновь занял место во главе отряда.
Дальнейший разговор как-то не заладился и путь продолжили в молчании. Так не проронив ни слова, они двигались до самого вечера, лишь только на закате подыскав кем-то брошенный дом, в качестве ночлега. Аркаис привычно обошел периметр лагеря, формируя защитный контур.
— Что он делает? — спросил наблюдавший за святым братом Дилан. Юноша уже закончил с заготовкой дров на ночь и разведением огня в очаге и присел рядом с занимавшимся приготовлением ужина Тайером. — Нет я понимаю, что это защита и даже сам видел результат ее работы, но каков принцип?
— Это сложно объяснить в двух словах, — ответил молодой монах, не отрываясь от чистки клубней кромпира* от темной кожуры, — мастер Аркаис направляет Волю через посох, придавая ей форму рунической печати. Цепочка печатей работает как единая система, срабатывая при определенных условия, заложенных создателем печати.
— Вот как у вас так получается?! — возмутился молодой воин. — Вроде бы все доступно объясняете, а все равно ничего толком не понять. Ненавижу вашу заумную братию!
Быстро поужинав, уставшие от изнурительного пути, мужнины без лишних разговоров легли спать. Лишь только Аркаис предупредил обоих молодых людей о том, что утром будет тренировка. На что оба лишь пожали плечами. Для Тайера это было само собой разумеющимся событием, а Дилан просто не знал, чего ждать и решил не забивать себе голову раньше времени бессмысленными переживаниями. Ночь прошла на удивление спокойно, видимо плохая погода не нравилась не только людям, но и монстрам, и те решили не выходить этой из своих убежищ.
— Братия подъем! — голос Аркаиса, словно гром среди ясного неба, заставил Дилана вскочить с жесткой соломенной подстилки.
— Какого лысого демона ты орешь ни свет, ни заря! — ежась от холода пробурчал Дилан начав одеваться. Тайер же вообще ни проронив не слова вышел из домика на улицу в том, что было на нем во время сна — тонкие холщовые штаны и рубаха мутно белого цвета.
— Я же предупреждал, что утром будет тренировка, — развел руки в стороны святой отец, лукаво улыбаясь, — зря одеваешься, наши тренировки проходят в нательном белье. Это укрепляет дух и закаляет тело.
Сам Аркаис стоял в таких же тонких штанах, как и у путников, босой и с голым торсом. Как оказалось, монах был жилист, без грамма лишнего жира. Тугие жгуты мышц перекатывались под татуированной кожей. Татуировки удивили Дилана еще больше чем телосложение мужчины. Они представляли собой бесконечно пересекающуюся и перетекающую саму в себя рунную вязь. Она полностью покрывала руки монаха от кистей до ключиц, плавно перетекая на спину. Присмотревшись повнимательнее Дилан понял, что это не просто татуировки, это было что-то среднее между шрамами и ожогами.
— Откуда такие узоры? — кивнул молодой воин на рунные узоры идя рядом с монахом к небольшой площадке недалеко от домика, в котором они заночевали.
— Это плата, друг мой, плата за право использовать силу, большую чем полагается простому смертному. Кто-то платит частью души, кто-то кровью своей или близких, а мы платим болью, — пояснил Аркаис ни капли, не стесняясь изуродованного тела.
Тренировка началась с простой разминки. Комплекс упражнений был новым и довольно таки значимо отличался от общеармейской, привычной Дилану, а вот Тей знал его на зубок и ни разу не сбился, повторяя все что показывал старший святой брат. Затем Аркаис приказал взять посохи и начал тренировку с ними. Отработка базовых ударов, движений блокировок. Дилан безнадежно запутавшийся в комбинации движений еще примерно в середине занятия, просто пытался не потерять сознания от того, что дыхание постоянно сбивалось.
— Ставить вас в спарринг я не буду, — оценивающе глядя на едва переводящего дух Дилана и бодрого Тайера подвел заключительную черту Аркаис. — Но мне хотелось бы продемонстрировать тебе, на что способен боец нашей братии. Тей, друг мой, не составишь мне пару для демонстрационного поединка?
— Приму за честь, Мастер, — молодой монах церемонно поклонился и вышел в центр площадки, приняв в боевую стойку напротив старшего собрата по вере.
Увиденное дальше не шло в сравнение ни с чем, что доводилось наблюдать за все прошедшие годы службы молодой воин. Ни инструкторы в учебке, ни командиры в части не могли похвастаться такой техникой боя. Движения мужчин были четкими и оточенными, плавно перетекающими из позиции в позицию. Монахи, не обладавшие скоростью движения и реакцией силовиков, тем не менее, двигались на скоростях, находящихся на грани восприятия простого человека. Несмотря на то, что бой был тренировочным, посохи трещали от встречных ударов и блокировок, а металлические навершья высекали искры. Через пару минут прощупывания противники начали применять таланты. И вновь это было что-то новое, особенное. Техники, применяемые монахами, полностью отличались от плетений магов, которые могли сделать землю под ногами вязкой или швырнуть в противника огненный шар. Пару раз Дилану доводилось сражаться с дикими колдунами и там главной задачей было сократить дистанцию, так как на расстоянии вытянутого копья, маги теряли уверенность в своих силах и пытались убегать, становясь легкой добычей. Монахи же могли использовать волевые техники на любых дистанциях, вплетая их в боевую технику шестов. Но тут не было молний, фаерболов и прочей красочной иллюминации, в основном все сводилось к коротким вспышкам белого света.
Поединок закончился достаточно неожиданно, мастер Аркаис, а теперь Дилан точно убедился в том, что старший святой брат являлся мастером, вместо того чтобы, как и раньше, принять верхний удар Тайера на жесткий блок в последний момент растворил посох в воздухе, а сам ушел в сторону и за спину молодому человеку. В ту же секунду посох материализовался в его руке, Старший монах подсек ноги Юноши, и тот со всего маха плюхнулся в размешенную ногами грязь, что и послужило сигналом к завершению поединка. Вопреки ожиданиям Дилана, юноша не вскочил с проклятьями и обвинениями в сторону старшего монаха, а быстро поднялся и также, как и в начале поединка церемонно поклонился, поблагодарив мастера за проведенный поединок.
— Ну что скажешь, мой юный друг? Заслуживает ли наша техника твоего внимания и времени потраченного на тренировки? — Аркаис присел на скамейку рядом с молодым воином, после того как окатил себя ведром ледяной воды из колодца, смывая пот и грязь.
— Как вы могли скрываться под благообразной личиной столько лет? Вы же настоящие машины для убийства. Один такой монах — он ткнул пальцем в сторону принимавшего водные процедуры Тайера, — стоит всего моего десятка, а он был не самым худшим в нашем гарнизоне.
— Монашеский обед, ну или клятва, если тебе так удобнее, — пожал плечами Аркаис. — Тебе кстати тоже придется его принять, если конечно ты желаешь продолжить тренировки.
— И что по нему я не должен есть мяса в постные дни и воздерживаться от возлежания с женщинами? — хмыкнул Дилан, наблюдая за тем как свинцовые тучи вновь затягивают небо, предвещая продолжение затяжного дождя, надоевшего еще накануне.
— Ну мы не столько жестоки. Для тебя будет сделано исключение. Мы потребуем соблюдение всего двух заповедей. Первая — ты обязуешься идти путем Воли, и вторая — ты никому никогда не расскажешь о тайнах нашей братии, в которые будешь посвящен.
— И каков этот путь? Куда мы вообще движемся, Аркаис? Почему ты не позволил мне уйти на поиски Кейлы? — юноша даже встал в порыве эмоций, но продолжил уже спокойнее. — Хоть условия договора вполне приемлемы, ответы на свои вопросы я все же хотел бы получить.
— Путь воли — это путь противостояния Тьме. Именно поэтому ты не должен отправляться на поиски своей подруги, я думаю, судьба вас еще сведет. А движемся мы в Портсбург, там найдем шхуну, пересечем Внутреннее море и двинемся в глубь Хойрис, — Аркаис сморщился, подставляя лицо редким холодным каплям, начинавшегося дождя.
— И что теперь? Для продолжения обучения должен подписать контракт кровью? — поинтересовался юный воин, вновь присаживаясь рядом с монахом. — Или нерушимые клятвы вы даете как-то по-другому?
— Ты поклянешься на своем посохе в храме Третьего, — кивнул святой брат на приставленный к стене шест. — Для нас это не просто оружие, это продолжение и вместилище нашей Воле, материализующее ее в реальности. Но клятву сегодня давать не обязательно. В Портсбурге есть храм, там все и проведем. И у тебя еще будет время подумать.
Дальнейший путь до прибрежного города занял еще десять дней, пять из которых лил нескончаемый дождь, который словно желал за один раз смыть все воспоминания о прошедшей зиме. Путники медленно продвигались на юго-запад с каждым все больше ощущая приход весны. Аркаис неизменно будил их до восхода солнца на утренние тренировки. Так что к моменту прибытия в Портсбург Дилан уже не путался в связках и не терял посох после каждого второго движения.
Пропуском для тренировок даже не стало утро на восьмой день пути. Всю ночь до него в их маленький лагерь беспрестанно пытались пробраться какие-то мелки черные создания. Мужчины видели их впервые и меж собой назвали их джергами, как маленьких сказочных зверьков. Монстры были такими же лысыми, как и их более крупные собратья, но перемещались на задних конечностях и имели длинный тонкий хвост, заканчивающийся острым жалом. Размером они не превышали кошек, но вот их количество было ужасающим. Все пространство, освещенное небольшим костром за линией защитного барьера лагеря, было заполнено тварями. Они прыгали, куса и жалили незримую стену, так часто, что вспышки белого света еще освещали пространство вокруг почти беспрестанно. Тушки погибших в результате работы барьера монстров тут же разрывались и съедались их более удачливыми сородичами и все повторялось по кругу. Дилан швырнул в полчище тварей головню и костра, в надежде отпугнуть, но джерги лишь шарахнулись в стороны от разлетевшихся искр и продолжили осаждать барьер. Аркаису пришлось для страховки создать второй защитный контур, уменьшив тем самым периметр лагеря. Штурм джергов продолжался практически до самого утра. Лишь только когда рассвет окрасил небо на востоке в бледно розовый, твари унеслись в лесную чащу недовольно пища и покусывая друг друга. От сотен погибших за ночь созданий тьмы на поляне остался лишь вытоптанный до голой земли круг, да пара полу съеденных тушек. Тей осмотрел одну из них и сообщил, что жала судя по всему ядовиты, так как с них сочилась какая-то мутно-зеленая жидкость, не похожая на бурую кровь создания.
В первой же попавшейся после нападения деревне, Аркаис каким-то чудом нашел почтового голубя и отправил срочную депешу в столицу, предупреждая Преподобного Ульриха о новой напасти, пришедшей в Миройс. Дальнейший же путь до торговой столицы империи прошел спокойно, и вечером десятого дня путники въехали в городские ворота.
Еще на подступах к городу Дилан ощутил резкий запах тухлой рыбы и гниющей тины, доносящийся с ветром, дующим со стороны моря. В отличие от Лана с наслаждением втягивавшего носом этот запах, как лучшие в мире духи, юному воину захотелось замотать лицо шарфом. Ему никогда не жившему рядом с морем такой букет запасов пришелся не по вкусу. И даже весело сверкавшие на солнце луковичные крыши башен городских укреплений, не смогли исправить первое впечатление от торговой столицы империи.
— Я вырос в Шурсе, — пояснил молодой монах, улыбаясь и махнув рукой на север. — Это в двух сотнях километров отсюда. Городок конечно редкостная дыра, но пах он точно так же. Прямо как в детство вернулся, на грязные улицы портового квартала, где, кажется, даже камень мостовых пропах тухлой рыбой.
— А я этого не знал, — задумчиво произнес Аркаис, ехавшей по другую сторону от Тайера. — Хотя это как раз объясняет тот факт, что ты знаешь такое количество языков и отлично ориентируешься в городской застройке.
— Ага, — соглашаясь кивнул младший священнослужитель, и его белесые волосы упали ему на глаза. — Самой веселой забавой в детстве была игра в прятки среди портовых складов. Правда часто нас колотили палками местные сторожа, но и игра от этого была еще более увлекательной. А языкам нахватался у моряков, которые сходили на берег, пока их корабли стояли у причалов.
В отличие от угрюмой и запуганной столицы империи Портсбург встретил их гомоном множества голосов. Казалось весь город являлся одним хаотично раскинувшимся по каменистому берегу рынком. Порой палатки размещались в самых неожиданных местах, таких как балконы вторых этажей зданий или ступени, ведущие в подвал. Горожане торговались, спорили, ругались и смеялись, казалось, на всех возможных наречиях Миройса. Народ жил обычной жизнью, будто и не случилось никакого катаклизма, унесшего жизни сотен тысяч людей по всей стране. Толпа была столь плотной что путникам пришлось спешиться и протискиваться сквозь нее держа коней в поводу.
Дилана, не привыкшего к такой суете и толчее, буквально оглушило и поэтому, он чуть не стал жертвой одного из уличных воришек. Парнишка лет десяти ловко прошерстил его карманы, право сказать безрезультатно, так как все их деньги хранились в заплечном мешке Тайера и собирался было удрать ни с чем, но был ловко пойман за шкирку молодым монахом.
— Так, так, так, — наигранно осуждающе смотря на мальчугана протянул молодой человек. — Неужели старшие не предупреждали тебя, что нельзя трогать карманы святых братьев?
Парнишка висевший на вытянутой руке юноши не проронил ни слова, а лишь зло сверкнул глазами и показал неприличный жест, за что тут же получил подзатыльник от святого брата.
— Как не хорошо, — вновь с назиданием обратился он к воришке. — Пойман на краже, показываешь неприемлемые для столь юного возраста жесты, да тебе прямая дорога в тюремную камеру. Мастер, поправьте меня, если я ошибаюсь, за воровство тут полагается отсекание руки, верно? Где тут у нас гарнизон городской стражи?
Тей сделал вид будто ищет в толпе снующих туда-сюда горожан хоть кого-то из представителей правопорядка.
— Не надо стражу, — буркнул юный карманник. Кажется, воспитательные меры в виде подзатыльника, а может и угроза быть переданным стражникам подействовали на мальчишку, и он решил пообщаться со столь глазастыми и проворными святошами.
— Тайер, будь добр, поставь нашего юного друга на землю, — Аркаис ранее не вмешивавшийся в разборки с воришкой подошел ближе к мальчишке. — Как тебя зовут, дитя улиц?
Парнишка почувствовавший, что хватка молодого монаха ослабла, а ноги прочно стоят на земле хотел было дать стрекача, но не тут-то было. Старший святой брат оказался не менее проворным чем младшим и так же легко поднял его над землей, как котенка, схватив за шкирку.
— Давай сделаем так. Ты расскажешь все, что нас интересует, а мы так и быть простим тебе твою маленькую шалость и не будем сдавать в руки страже. Договорились? — Аркаис вновь поставил мальца на мостовую, но руку с его плеча не спешил убирать.
— Аджид, — буркнул карманник, отведя глаза в сторону, будто смущаясь. — Мое имя, Аджид. Договорились.
— Как символично, — усмехнулся Тей. — Действительно, проворен как козлик. Скажи-ка мне, мой парнокопытный друг, отчего народ в вашем городе столь беспечен, неужели по ночам из тьмы к вам не приходят твари?
— Приходят, сагиб*, — мальчишка понял, что опасность ему не угрожает и не стал больше предпринимать попытки к бегству. — Торг ведут то первого вечернего гонга. Кшатрии** бьют в большой гонг на главной площади, и после этого все торговцы сворачивают палатки. Ко второму вечернему колоколу на улицах никого не должно быть, кого стража встретит забьет палками до полусмерти и бросит в каталажку, а потом еще дадут три десятка плетей и отправят на уборку лошадиного дерьма на конюшне раомира.
— А кшатри и раомир* это кто? — уточнил Дилан, ни разу ранее не бывавший в этой части Империи и не знавший местных обычаев и титулов.
— Кшатрии — городская стража, раомир — наместник императора в этой провинции, — пояснил ему Аркаис и спросил у воришки. — Кто сейчас раомир, неужели саиб Джаварди смог избежать действия проклятья?
— Нет, что вы, сагиб, вся старая знать сгинула, — мальчишка пренебрежительно махнул рукой в сторону моря, как будто именно в нем и пропали все правители, и понизив голос продолжил. — Сейчас городом управляет саиб** Кхаири и его ближние.
— Значит Ночной Клан, вышел на свет, — задумчиво проговорил Аркаис, нахмурив брови. — А что с храмом и нашими братьями?
— Сожгли его, сагиб, — когда светящийся булыжник взорвался, а народ начал мереть словно мухи, все посчитали, что это монахи вызвали проклятье и убили их всех, а тела подпалили вместе со зданием.
— Тей, будь добр, найди почтовых голубей и напиши Преподобному, — губы старшего святого брата сжались в тонкую нить. — А тебе большое спасибо мой юный друг. Ты на редкость грамотен, где ты обучался?
— До всего этого я был служкой в артефактной лавке мастера Даршита. Я там прибирался, иногда раскладывал товар. А сагиб обучал меня грамоте и кормил, — в глазах мальчишки промелькнула тень грусти по былым временам.
— Все мы кого-то потеряли в это тяжелое время. Все, сын мой, мы в расчете. Ты отработал свою шалость. Право мне жаль, что у нас так мало времени, в противном случае я бы позаботился о твоем обучении. Ты можешь идти, — Аркаис хлопнул мальчишку по плечу прощаясь.
Но ни юный карманник, ни Тей, собравшийся было на поиски почтовых голубей, не смогли уйти и на пару шагов. За то время что мужчины общались с воришкой их взяла в кольцо местная стража, плавно сжимая его. К моменту окончания разговора, раздался резкий окрик главного кшатри, и народ словно океанская волна отхлынул от путников, очистив пространство, отделявшее их от представителей местных властей.
Невысокий мужчина с черной как смоль бородой не спеша подошел к монахам и тихо сказал. — Сейчас вы пойдете с нами или умрете прямо здесь.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и также неспешно направился в направлении центра города, туда где располагался дом раомира с самыми высокими башнями этого города. А народ расступался перед ним, как вода, отступает под носом галеры.
— Командир, — окликнул его один из стражников. — А что с мальчишкой делать?
— Бери с собой, надо узнать, о чем он так мило болтал с демонолюбами, — не оборачиваясь ответил тот и продолжил свое неторопливое шествие, будто ожидая, что же предпримут святые братья.
Монахи же переглянулись между собой и последовали за представителем власти. Их вещи и посохи перекочевали в руки страже и шли они налегке. Разговаривать не стремились, опасаясь вызвать недовольство представителей закона. Путь от места ареста до замка, а по-другому назвать эту каменную громаду у Дилана не получалось, занял примерно пол часа. По пути юноша осматривал местные достопримечательности и людей, которые старались как можно быстрее убраться с пути их процессии. Народ был разношерстный и толпа пестрила разнообразием нарядов и расцветкой кожи. Были тут и угольно-черные элийцы, выращивавшие под жарким солнцем своего региона лучший в Миройсе виноград и делающие из него лучшие вина. Бледные словно свежевыпавший снег корнийцы, проживавшие на самых северных островах Внутреннего моря, раскинули палатки с китовым усом, рыбьим жиром и прочими товарами, изготовленными на основе рыбного промысла. Кучерявые чхессы торговали пряностями, а огненно-рыжие ирисцы козьими шкурами, сырами и клетчатыми тканями. Казалось будто все народы, проживавшие на территории империи стремились приехать в этот город.
Из достопримечательностей юношу привлек большой фонтан, расположенный на площади перед замком раомира. Сейчас он не работал, и вода в нем позеленела и дурно пахла, но вот скульптуры, возвышавшиеся в центре него, были восхитительны. Юноша не исключал что их создали при помощи магии.
— Идите за мной и не делайте глупостей, — все также немногословно приказал начальник патруля и повел их через светлые прохладные коридоры вглубь дворца.
— Сагиб, простите не знаю вашего имени, — обратился к бородатому Аркаис. — Я же правильно понимаю, что мы пока что мы не арестованы, и с нами всего лишь хотят поговорить?
— Я не в праве давать вам какие-либо ответы, моя задача доставить вас, остальное мне не интересно, хоть отпустят вас, хоть отправят босыми танцевать на углях, — отрезал страж и указал узловатым пальцем на дверь. — Вам туда!
— Благодарю за сопровождение, сагиб, — Аркаис слегка склонил голову, поблагодарив стража и на правах старшего первым шагнул в распахнувшуюся дверь.
Кабинет, в который вошли мужчины, оказался не очень большим и скудно обставленным. Из всего убранства был шкаф, письменный стол, за которым сидел полный седовласый мужчина и три табурета, которые сюда принесли, видимо, специально для них. Хозяин кабинета был уже не молод и не смотря на грузное телосложение внушал трепет.
— Присаживайтесь, дорогие гости, — дежурно улыбнулся пожилой и указал пером на табуреты.
— Да прибудут в вашем доме блага, саиб Кхаири, — Аркаис поприветствовал владетеля легким поклоном и занял указанное место, взглядом приказав спутникам последовать его примеру.
— Хорошая осведомленность о наших обычаях для святоши, — в прозрачно-голубых глазах старика застыл лед, когда он пристально посмотрел на каждого из мужчин. — Как тебя зовут?
— Брат Аркаис, — ответил старший монах. — А моих спутников брат Тей и брат Лан. Смею ли я спросить, раомир, что послужило причиной того, что ты так споро и так неординарно пригласил нас к себе на аудиенцию.
— Смеешь, — ухмыльнулся седовласый. — Пока еще смеешь. По нашим законам гостям ни что не грозит, если они пришли по приглашению хозяина дома. Так что, пока ты на территории дворца, ничего не бойся. В еде и вине не будет яда, а в темных углах нет убийц, но вот за город я не поручусь. А причина вашего прихода проста. Я хочу передать с вами послание вашему главному святоше, который посадил свою старую задницу на золотой трон в Масхаде.
При этих словах руки Тайера непроизвольно сжались в кулаки так, что костяшки побелели, а лицо его пошло красными пятнами. Видя это Аркаис положил ему руку на плечо успокаивая и предостерегая от совершения глупости.
— Простите, уважаемый саиб, но мы не сможем выполнить вашу просьбу. Наш путь лежит через море и вряд ли в ближайшие месяцы мы сможем передать ваше послание, — Аркаис держался максимально подчеркнуто с представителем Ночного Клана, возглавившего торговую столицу Империи. — И прошу вас не забывать того факта, что братия никогда не имела разногласий с ночной властью в Портсбурге. Даже не смотря на последние события, произошедшие в вашем городе, мы готовы протянуть вам руку помощи.
— Послушай меня, монах, — словно змея прошипел раомир. — Мне наплавать куда ты движешься и какие у тебя планы. По большому счету ты даже можешь не брать это послание. Но если ты со своими дружками хочешь покинуть этот великолепный город живым, ты выполнишь мою просьбу. Провинция Хаснах выходит из состава Империи, и, если ты не хочешь, чтобы твои братья узнали об этом, будучи нанизанными на пики моих солдат, ты сообщишь эту малозначительную новость своему патрону.
— Хорошо, саиб, как прикажете, — старший святой брат вновь поклонился правителю Портсбурга, выдержке Аркаиса могли бы позавидовать самые древние утесы Бернийских гор. — У меня есть лишь небольшая просьба.
— Говори, — раомир швырнул на стол перед священнослужителем конверт с посланием для Преподобного Ульриха, скрепленный княжеской печатью провинции Хаснах.
— Мы хотели пополнить припасы, посетить сгоревший храм и найти корабль до Эймами, — сделав небольшую паузу и взяв конверт Аркаис дополнил свою просьбу. — И я прошу отпустить мальчишку, которого ваши люди привели вместе с нами во дворец.
— Я распоряжусь и вам все предоставят, — слегка удивившись последней просьбе ответил Кхаири. — Но к храму не ходите, народ не спокоен и не известно, как они отнесутся к святошам в стенах города, а мне не нужны лишние волнения и ваша преждевременная смерть в лапах разъяренной толпы. Мальчишку забирай, этих грязных оборванцев и так развелось слишком много, словно крыс. И чтобы к вечеру ноги вашей в моем городе не было. Все! Пошли прочь!
На этом аудиенция у раомира Портсбурга закончилась, и путников быстро вывели за территорию дворца оставив прямо посреди площади с неработающим фонтаном. Парнишку карманника тоже отпустили вместе с ними и он, благоразумно посчитав, что остаться рядом со святыми братьями будет более безопасно, чем удрать прочь и быть вновь пойманным стражниками, согласился проводить их в одну из многочисленных таверн. Паренек сначала удивился, услышав название, но поняв, что Аркаис не ошибся проводил их до обшарпанного здания в одном из не самых благополучных районов города. Там они пробыли практически до самого вечера, пока за ними не пришел мрачный человек, нижнюю часть лица которого скрывал платок.
Мужчина проводил их на пирс, где путников ожидал небольшой баркас готовый к отплытию. Молчаливый капитан при их появлении лишь махнул рукой, приглашая подняться на борт. Остальные члены команды, казалось вообще не обратили внимание на пассажиров, продолжили выполнять подготовку к отплытию.
— Раомир велел передать, что у вас десять дней, после этого срока, любой кто не присягнет Республике Хаснах на верность будет убит, либо изгнан на территорию империи. А если кто-то из имперских шавок сунется к нам, он тоже будет убит, — хрипло сказал мужчина вместо прощания и отвязал швартовый.
Дилан уселся на бак небольшого суденышка и оглянулся на город, утопающий в золоте заходящего солнца. Громада зданий давила, нависала стеной над каменистым городом, а пугливое море все норовило лизнуть каменные основания домов. Парус баркаса расправился, натянулся, наполненный силой холодного западного ветра, и суденышко споро заскользило по свинцовым волнам внутреннего моря.
— А как же послание Преподобному? — спросил юноша у Тайера, пристроившегося рядом.
— Мастер Аркаис уже все передал, — молодой монах также, как и Дилан любовался величием старого торгового города, купающегося в золотых лучах заката.
— Но каким образом? Он же даже из таверны не выходил, — соленые брызги попали в лицо юноше и он, проклиная все вокруг, принялся вытираться полой плаща.
— Трактирщик свой человек, — Аркаис, подошедший совершенно бесшумно, напугал обоих молодых людей своим внезапным появлением так, что они подскочили на месте, рискуя вывалиться за борт. — Прекрасный вид! Но нам необходимо обсудить много важного, так что предлагаю спуститься в каюту. Впереди у нас три недели морского пути, так что успеете налюбоваться видами.