— Спасибо, спасибо, я понял намёк! — рявкнул я, резко садясь и почёсывая пострадавшую конечность. — Здесь нельзя расслабляться, так как всё вокруг норовит меня грохнуть! Но можно мне хотя бы поспать нормально!
Я обвёл гневным взглядом пещеру, залитую неверным, потусторонним зелёно-жёлтым свечением. Все её горизонтальные поверхности заросли какой-то непонятной белой фигнёй, очень напоминающей тривиальную плесень. Если бы не одно «но» — организована эта «плесень» определённо лучше привычных мне простейших, ибо как можно объяснить её поведение?
Началось всё со странного — не умея ни огородиться, ни создать какую-никакую изгородь от возможных опасностей, я был вынужден довольствоваться имеющимся да полагаться на русский «авось». Поэтому просто забивался поглубже да молился, чтобы никто не схарчил меня, пока я почиваю. Так было и в этот раз.
Снилась, правда, ерунда всякая — про пионеров, которые испытывали силу воли, держа ладонь над огоньком дешёвой китайской зажигалки, после чего втихомолку бегали к умывальникам: хозяйственное мыло, пожалуй, только и могло справиться с чёрными опалинами, оставленными грязным газом. И вот моя очередь — я держу пять секунд, десять, пятнадцать… Руку жжёт уже неимоверно, и я с криком просыпаюсь. С больной, гудящей головой и локтем, щедро усыпанным какой-то белой дрянью!
Во сне я, похоже, раскидался на своём неудобном каменном ложе, и одна конечность привлекла достаточно внимания моего полуразумного гостя — по сути, «плесень» окружила меня со всех сторон, но что-то отгоняло её, что-то сдерживало — повсеместно почти, лишь в одном месте от сплошного массива вторженца тянулась в мою сторону тоненькая ниточка молодой поросли.
Заругавшись, я попытался смахнуть с себя пакость, но только выпачкал ладонь — теперь пекло сразу обе руки!
— Блин. Но ты же до сих пор не кидаешься на меня и не норовишь слопать, — и-эх, и где только кабинетная неторопливая работа? Почему я должен всё постигать вприпрыжку на миллиметраже с тотальным абзацем?! — Что-то тебя держит, да? Держит? Признавайся!
Что-то на мне. Хм? Цветочек? Инструмент управления юнан? Я выразительно махнул рукой, и белая масса отшатнулась — в воздухе ещё более одуряюще завоняло хлоркой, по потолку запрыгали тени…
Или не в цветочке дело? Сам по себе он не плох и не хорош, да и не делает ровным счётом ничего. Тогда… Я скосил взгляд на предплечье и без особого удивления вспомнил вчерашнее знакомство с мелкими хищниками. Вставшая кровь держалась пробками, эластично тянулась вместе с кожей и в целом вела себя как полноценная часть тела. И в то же время — ранка не считалась зажившей. Не было ни корочки, ни розовой кожицы. А уж за время сна такая царапина вполне могла и поджить!
Значит, эта юнан действительно не лечит. Уроборос — это что-то вроде универсальной заплатки для организма на все случаи жизни, подорожник на максималках. Не заживит, не вылечит, но без проблем купит достаточно времени, чтобы подранок сумел добраться в ДМЗ и сдаться в нежные руки эскулапов. Форма выдавала его происхождение — гидро — и, согласно законам прародителя, юнан действовал, не добавляя ничего сверх необходимого.
Неужели именно змей отпугнул незаваного гостя?
— Давай попробуем, фига ли, — я вызвал пятый сектор цветочка с единственной сохранённой внутри юнан, активировал и проставил одну на то место, где до сих пор влажно темнел отпечаток моей руки.
Если не поможет, и дело в самом деле касается исключительно «цветочка» и чего-то из его функционала — попробуем, фига ли. Зуб, конечно, не дам, но что-то подсказывает, что разумную растительную пакость вполне может спугнуть мощная пиро. Я и сам, правда, задохнусь, но это уже мелочи.
«Плесень» попятилась, потемнела, явно демонстрируя неудовольствие.
— Не любишь, пёс, — резюмировал я. — Кушай ещё.
И весь последующий час всё, чем я занимался — это проставлял всё новые и новые «восьмёрки», безжалостно изгоняя агрессора. Да, я дубина — за несколько дней после пробуждения не сделал минимального: каждый, кто читал литературу соответствующего содержания, прекрасно знает, что перво-наперво стоит организовать себе каменный нож, каменный топор, потом построить забор от зверья. Но вот как-то не сложилось. Приходится справляться тем, что есть. Топор можно и чуть попозже соорудить — когда гео закончат вычищать агрессивные соли вокруг пещеры, и я смогу добраться до хоть какого-то дерева.
Это вдвое актуально тем ещё, что последний ореховый плод закончился вчера, но из-за ласковых объятий хищной плесени про голод я немножко забыл. А дальше — азарт, драка, выживание! В голову даже приходило отрезать часть вторженца от основного массива, огородить змеями по периметру, чтобы не сбежал, и неторопливо изучить хоть что-нибудь на натуре. Но не до того — хватило стёртой гидро, до которой дрянное простейшее умудрилось дотянуться по стене. Так что я остался в провонявшей хлоркой пещере, без воды, еды и сил. Ещё и с химическим ожогом на обеих руках — юнан выгнала с кожи остатки «плесени», но, как уже говорилось, заживлению не способствовала. Так что я немедля удалил Уроборосов, стоило лишь белым пушистым комочкам отвалиться с кожи и уползти в сторону дневного света.
— Поползли, — скомандовал я себе. — Здесь пока проветрится.
Или меня снова судьбой бросит в условия, откуда не выберешься без изобретения чего-нибудь новенького. Аэро в идеале — для вентиляции. Ну а пока я раскидал парные гидро и пиро — хай гоняют воздух конвекцией, пока я на разведке.
Я зашлёпал босыми ногами по сильно обмелевшей луже, набрал в грудь побольше воздуха, желая оповестить джунгли о том, что папка пришёл — и заперхал, сложился пополам, ловя губами воздух. Справился с собой — и опрометью бросился обратно в убежище.
Чёрт побери, внутри ещё неплохо! Во всяком случае, из-за специфической наклонной формы дальний угол поднимался достаточно высоко, чтобы тяжёлый удушливый газ, клубами окутавший землю, не мог подняться и прибить меня. А смущающий меня зелёно-жёлтый свет оказался обычным, просто проходящим сквозь густое облако газа, оккупировавшего мою полянку.
— Кх-кх… — выдохнул я, останавливаясь на месте, откуда начался этот день. — Хлов. Февнее, его фоеди… Кх!
Я аккуратно потрогал языком стремительно распухающие дёсны. Глаза тоже моргали со всё меньшей охотой.
Твою ж. Ладно, это не «плесень» нафуняла, должен признать. Скорее всего, она обитает внутри облака, неторопливо шляется вместе с ним, куда ветер пошлёт, и потихоньку подъедает всё, до чего дотянется. Нужно дождаться изменения ветра, и тяжёлые хлорные соединения отгонит прочь, позволяя мне выйти наружу. Правда, когда этот ветер поменяется… Я вытер слезящиеся глаза. Если до того момента весь активный кислород в каменном мешке закончится, ветер меня волновать уже не будет.
Так, по мере поступления! Изобретать аэро сейчас точно не стоит, так как ничто не берётся из ниоткуда. Если я допру до создания вентиляции, всё, чего я добьюсь — это свободного тока и без того дефицитного воздуха наружу. Так что перво-наперво избавляемся от последствий.
За грудиной больно закололо, и я снова задохал. Ожог дыхательных путей во всей красе. Прелестно. Так, что там на уроках ОБЖ говорили? Положить, убрать от хлора, накрыть одеялком, спеть песенку?
Очень смешно. Дать кислород, промыть повреждённые соединениями ткани водой с мылом. Усмехнувшись, я улёгся на камень, лихорадочно размышляя. Печаль, конечно, но у меня дефицит что с мылом, что с… Или нет?
«Надеюсь, не жахнет! — гидро снова разошлась на составляющие, дала допуск к свободным водороду и кислороду. — Теперь не даём им смешаться — и живём!»
От первого же вдоха очищенного кислорода закружилась голова, как от стопки хорошего семидесятиградусного «дяди Боди» — но мозги прочистило капитально. Так как тут же пришла идея как организовать себе мыло. Вернее, не само, а его, скажем, некое подобие. Нет, формулу мыла я не вспомнил, а если бы и сумел — едва ли получилось бы собрать полноценную юнан-молекулу с кучей атомов углерода, кислорода и водорода. Современное мне мыло — это всегда смесь животного или синтетического жира с ядрёным щелоком. И если щёлочь сделать ещё можно, то с жирами…
— Фёвочь! — воскликнул я. Химия спасовала, на выручку приходит история! До того, как просвещённое человечество начало сжигать живых существ заживо у воды, и тем самым прославило мыло, существовал куда более милосердный способ очистки. Сода. Самая обыкновенная сода. К тому же, она ничуть не хуже мыла должна справиться с солями хлорных соединений.
Осталось только вспомнить, как сделать соду. Или хотя бы её формулу — если она будет достаточно простой, я сумею её собрать.
В задумчивости почесал затылок — да, я не очень умный. Формулу не помню. Но знаю, как сделать соду! Восьмой класс средней школы, неорганическая химия. Нужно дать гидроксиду натрия прореагировать с углекислым газом в воздухе. Это одновременно очистит воздух и даст мне чистящее средство. Правда, просто так оно реагировать не будет, нужен катализатор.
И было бы неплохо найти этот самый натрий. Помнится, он, как и кальций, и литий, в чистом виде не встречается из-за своей активности. Значит, нужно искать его в соединениях, и уже там думать… Это начинает напоминать какую-то чёртову онлайн-дрочильню! В духе «сходи, Красная Шапочка, отнеси бабушке пирожки, но предварительно добудь у мельника муки, у птичницы яйца, у зеленщика капусты! При этом ни один просто так или за деньги необходимое не даст — у них свои проблемы, которые нужно решать».
Хотя чего я ещё ожидал от игры? Значит, проблемка чуть глубже, чем мне казалось, только и всего. Ещё пятнадцать минут на подъём и поиски по доступному пространству мелких образцов породы, снова разделение гидро — но в этот раз я «отпускал» один «хвост», и свободный атом водорода улетучивался, оставляя мне гидрооснование.
Камушек. Мимо. Ещё один. Мимо. А глаза уже жечь начинает. Что-то я делаю не так. Определённо. Ещё один. В лабораторных условиях едкий натр получить достаточно сложно, к тому же, всё происходит в пробирке. Помнится, там с нагреванием ещё было что-то. Тут сразу вопрос — кипятить-то я в чём буду? Или там просто нагрев вещества? Тогда сразу мимо — с детства очень хорошо помню, как любят «стрелять» некоторые серые камешки, оказываясь в костре. Хватит с меня ранений.
Я взял в руку следующий камешек — симпатичный такой, с включениями прозрачных чешуек, напоминающих не то слюду, не то… Стоп. Рука, тянущаяся было к разрушению следующей гидро, замерла. Прозрачные чешуйки, вода, хоть и после конденсации — солоноватая. Не туда. О чём мы? Ах да, порода необычная, и лежала она, помнится, на краю лужи — уже очищенной от ядовитой водицы. Запахи там, конечно… Аммиак, сероводород, ещё что-то. И как итог — после работы гео по периметру появляются такие вот интересные образцы.
Значит, что? Соль. Точно, соль! Сейчас главное — не сомневаться! Цветочек обречённо моргнул, выводя переходную форму между гидро и пиро, руку закололо — в воздухе остро пахнуло, а камешек разлетелся на осколки, которые, упав в воду, тут же ядовито зашипели, забегали по поверхности, активно дымя.
— Офлифна! — вода на мгновение помутнела, и тут же гео по периметру налились чернотой, очищая жидкость от получившегося едкого натра. Изо рта на мгновение вырвалось крохотное облачко пара, а «цветочек» моргнул, подтверждая фиксацию.
Теперь нужно сделать так, чтобы гео не мешали. Но снимать, разумеется, я их не стану — они чистят пространство вокруг себя, а в воде хлор снаружи превращается в безобидный солевой раствор. Нужно отдельное место, и стенка, на которой впервые была опробована «рыбка» вполне подходит. Там и ямка необходимая есть — нужно лишь набрать с собой «камешков», выделенных из воды.
Я подготовился основательно, жалея лишь о том, что нет какой-нибудь проволочки — касаться голой рукой взрывающегося камня, честно сказать, страшновато! Ну да ладно. Перетерпим. Поставим уробороса, а потом отлежимся. Реакция! Почему-то из пиро. Ладно, не моё дело. Камни треснули под водой, заиграли на поверхности, чуть позже над ней показался дымок свободного водорода, и я, нагнувшись, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов… И поспешил погасить гидро, исправно поставляющую всё новые и новые порции дистиллированной воды.
По мере работы юнан раствор густел, пока не выпал целиком в виде этакой мутной жижи — надо полагать… Опасливо прикусив губу, я зачерпнул чуть получившейся жижи, нанёс её на кожу, ожидая всякого! Но нет, всё хорошо! Должно быть, в тот момент, когда я перестал корчить из себя юного химика и позволил юнан работать, всё прошло как по маслу. Стянутую было кожу начало понемногу отпускать, дёсны избавлялись от отёка…
Смертельной опасности избежали, и организм, по всем законам Маслоу, захотел чего-нибудь этакого. Пожрать, например! Вода, конечно, позволяет на время заглушить чувство голода, но не отменяет потребностей в еде полностью!
— Нужно срочно закинуть что-нибудь в топку, — неприязненно сторожа взглядом жёлто-зелёный свет, констатировал я. — С воздухом проблему решили, с водой тоже. Теперь нужна еда! Тогда я вообще наружу не сунусь. В баню. Там всё как ананас — хочет меня сожрать, даже если я его жру.
Приходили в голову даже откровенно сумасшедшие мысли вымочить в воде тряпку и быстренько сбегать к плодовому дереву. Раз есть источник соды и воды в избытке — почему бы не рискнуть. Две проблемы: у меня нет тряпки. Вообще никакой. И — а откуда такая уверенность, что ноги вспомнят, куда бежать сквозь газ? Ладно, повезёт если на какое другое дерево наткнусь, а если на анчар? Бррр. Нет.
Или посадить здесь что-нибудь этакое. Теплом и светом обеспечу, воды в избытке. Но когда оно вырастет? Я задумчиво уставился на дрейфующую на поверхности лужи веточку, чем-то напоминающую бамбук. Металла нет, дерево обрабатывать нечем… А если захочется в дальнюю экспедицию — то от камня к камню, чтобы поставить «рыбку» и облизывать поверхность? Или, может, на японский манер — нарезать такого вот «бамбука» слайсами по секции, проделать дырку и таскать воду вот так?
— Бамбук же, да? Цвет немного не тот, запах. Но это же ерунда, я тебя грызть не собираюсь. — крохотный кусочек ветки нашёл место на сгибе локтя.
Разумеется, парой секунд спустя кожу запекло. Да кто бы удивлялся, блин! Отрава. Даже если повесить на такую удобную «фляжку» целую кучу гео — овчинка выделки точно не стоит. А пить явно захочется. И орехами постоянно питаться не выйдет — цинга-с. Разве что…
— Это такая чушь, что может сработать?
Галька прошла очистку песком, содой, обеззараживание пиро и гео — и лишь после этого я поставил на неё «рыбку» и отправил в рот. Странное ощущение. Как будто «сочная» карамель, что постоянно «плачет», наполняя пространство под языком безвкусным дистиллятом. По-бедуински так. По-суровому.
Угрожающий хлорный вечер мало-помалу утрачивал насыщенность, а желудок урчал всё громче. Когда стало совсем невмоготу, я опасливо выбрался из пещеры, затаив дыхание, стремглав бросился к деревьям, стараясь смотреть из-под опущенных ресниц. Плоды! Где мои плоды! Трава, ветки, насекомые — мне нужна еда! Любая!
Посмеши создателя, перечисли ему все «если» — плечо обожгло сильной болью, когда то встретилось с веткой. Не анчара, но, похоже, того самого «бамбукового» дерева. Жгучая пакость, но зону отчуждения вокруг себя не создаёт — белок приходилось видеть и на его ветвях. Что гораздо важнее — в прямой досягаемости на них висели плоды! Странные, немного напоминающие банан, но фиолетовые и раздвоенные на конце.
Даже если отравлюсь — плевать! А ручки-то помнят, сами ставят предупреждающие витаэ и гео — надо полагать, от микроорганизмов и опасных организму соединений. Хмыкнув, я бросился обратно в пещеру — мыться и приводить себя в порядок. Выждем пару минут — полагаю, если плод несъедобен абсолютно, гео преобразует его в нечто более удобоваримое. Тёплое? «Банан» ощутимо нагрелся в руке, хрустнул — и на землю со стуком обвалилась закаменевшая раздвоенная половина.
Что ж, на вкус это, конечно, не банан. И даже не какой-то экзотический фрукт. Да что там — едал я вещи и повкуснее. Но куда важнее то, что это съедобно и доступно! Клетчатка, сахара, витамины! Цинга — бай-бай! Мучнистая мякоть отдавала водорослями и скрипела на зубах, почему-то вызывая ассоциации с калием и мышьяком, но кому какое дело? Плоды достаточно сухие, лежать будут долго, а диета из них пополам с орехами достаточно питательная, чтобы вылезать из пещеры только для организации заслона на входе. Хотя, как показала практика, здесь такая дрянь творится, против которой никакой заслон не поможет.
Но ничего, ничего. Сейчас… Гидро — это термодинамика и, собственно, вода. Пиро — это процессы и огонь. Гео — устойчивость и земля, наверное? Тогда аэро остаётся лишь катализация. Что-то, без чего ничто не начинается. Как раз закрываем «цветочек» целиком — активатор, квадриум стихий и «разное», где сейчас сидят уро и безымянный «сододел».
По структуре получается, что аэро должно быть чем-то резким, колючим, полным острых углов — это единственное, что осталось неосвоенным из моей дилетантской геометрии. Просто треугольник, конечно, не сработает, это тебе не восьмёрки рисовать…
— Ну-ка, — писчий камень высек на поверхности плиты горизонтальную восьмёрку… И та не сработала никак. Ждала чего-то другого. — А почему? — Рядом с моим самопальным изображением появился Уроборос. — В чём разница? Чуть жирнее, вот и всё. Но этот работает, а мой — нет. Собственно, пуркуа?
Кривовато, конечно. Косовато. Но гео подхватила даже моё художество. А тут — шиш. Что-то не так? Делаю неправильно?
Приблизив так, что чуть ли носом в камень не уткнулся, я попытался найти различия. То же положение, та же фигура. Вот только…
— Компиляция? Почему она тогда вообще сработала в первый раз? — «Цветочек» отдал мне Уробороса, тот с явной неохотой пустил к разборке… — Ага. Понятно.
Такое камешком точно изобразить не получится. Или это будет репродукция пять на десять! Уроборос вовсе не был сплошной фигурой! Каждый, абсолютно каждый сегмент «бесконечности» в действительности состоял из разнообразных переплетённых между собой микро-юнан, половины из которых я попросту не знал. Хотя вот этот кусочек — это переходная пиро-гидро, значит, кислород. Этот вот обвод явно из чистой гидро, а тут — что-то непонятное. Углерод? Управление временем? Или, как говорили в моём сне — дефертилизатор? Не просто же так «плесень» сбежала, едва встретив змея, грызущего собственный хвост — это человек начинает задавать свои «а чо эта», зверь же чувствует опасность, и этого ему достаточно.
Вывод простой: юнан — не магия. Да, повторяюсь. Но это что-то посложнее, определённо. И кто знает, какого уровня детализации достигают другие юнан, в которых я видел лишь забавные псевдо-руны. Пофиг. Главное — пашет.
Теперь к аэро. Сложное внутри, простое снаружи. Острые углы. Катализатор. Доступное к воспроизведению в той же манере, что и прочие юнан — единым росчерком, не отрывая пера. В смысле — камня. Кубик-квадрат-треугольник? Не-а, да и не по-юнановски это как-то.
— И с каких это пор я начал мыслить «юнановскими» категориями? Но всё же.
Гидро увеличивает поверхностное натяжение, и пар становится водой. Это верно и в обратную сторону: ослабь — и вода испарится гораздо быстрее. С текучей водой, понятно, не сработает, но мою гостевую лужу какой-нибудь контр-гидро легко высушить минут за пять. С пиро связана прямыми, с гео — наличием «хвостов».
С пиро ситуация та же — реакция окисления доступна как в ту, так и в другую сторону. В конце концов, реакция выгонки натрия из солей — электрохимическая, а значит — обратимая. С гео связана сомкнутостью и прямыми.
Наконец, гео — голая химия, связывание веществ и их высвобождение. Из ключевых особенностей — наличие заметных углов.
Следовательно, старые выводы остались теми же — угловатость, прямые линии — символ направленности реакции, придаваемой активным веществом. Логическая связь с предыдущими юнан стихий. Что-то этакое…
Треугольник. Бездна фантазии. Он смотрел на меня, не собираясь никак реагировать или наливаться чернотой. Нерабочая модель, логично. Нужно что-то ещё. Связь с гео через углы и пиро через прямые налажена. Осталось придумать что-нибудь с гидро. Доступное к начертанию одним росчерком.
— Я дурак, или да? — пещера промолчала, пиро проигнорировала, доедая дрова, гео отмолчался, связывая ещё одну порцию хлорной соли. Только рыбка гидро хитро подмигнула, шевельнулась, будто собираясь уплыть — туда, вперёд.
Меня осенило.
— Нет, дорогие мои. Я не дурак, — по пещере разнёсся заполошный стук камня о камень, — я — идиот. Направление реакции, ну что за дебил, а? Направление! Сторона! Можно получить из соли натрий, а из того — соду, но реакцию вспять не обратишь. Вернее, это будет уже совсем другая реакция, совсем другое — направление.
Получившаяся фигура, по сути, не так уж далеко ушла от стартового треугольника. Просто теперь их было три, пересекающихся на едином основании — один вытянутый вверх, другой посередине, третий — книзу. Юнан озорно шевельнулась, и затхлый воздух вымело прочь. На краткое мгновение показалось вдруг, что глупый голый человечек с ранками и ожогами остался где-то внизу, а я-настоящий посмотрел со стороны, сверху — огромный, неуязвимый. И стало понятно вдруг, что южная сторона скалы закрыта огромной «ракеткой» пиро, что ещё более крупная гидро удерживает болота в тысяче километров к востоку от неизбежного затопления, а стоящие за ней рядком мелкие, всего-то километр в диаметре, аэро и гео ловят испарения вырывающихся из-под земли огромных жёлто-зелёных гейзеров.
— Камерный мир? — за глупость меня тут же вернули обратно, в неловкое тело, болящее, чешущееся, полуголодное. — Кто и зачем это сделал?
Впрочем, спрашивать не у кого. И ладно. «Цветочек» принял новенькую благосклонно, доступ дал сразу — и два символа тут же заняли места возле входа в пещеру. Ещё одного визита хлорного облака, боюсь, не переживу.
Вечер поблёк окончательно, и я заспешил наружу — джунгли неизбежно выпускают самых опасных тварей именно по ночам. Поэтому обезьянке стоит успеть запастись кормом, пока ещё есть время.