Она знала и понимала совершенно точно, что окна законопачены намертво. Когда здесь работали агенты, от стен дома отдиралось всё, вплоть до саморезов, по сути, помещения низводились до состояния голых бетонных, кирпичных, газоблочных коробок. И лишь после этого начиналось строительство. Даже в домах без предусмотренных лифтовых шахт появлялись пристройки, на чердаке занимали свои места мощнейшие турбины, способные гонять воздух до пятидесяти километров в час — половина скорости чиха — в вентиляциях помимо внешних фильтров монтировали и фильтры локальные, ведущие в квартиры, чердаки и подвалы.
И, разумеется, окна. Толстенный подоконник с предупреждением, если смотреть на него через системы аугментированной реальности, золотисто-охряные, непрозрачные снаружи. Хотя, говорят, даже поляризованное не служит помехой взгляду «чистовика» — те видят «быстрее», потому ловят то ли отпечатки телесных жидкостей в ультрафиолете, то ли тепловой след в инфрареде. Мнения разнятся, «чистовики» молчат. Так или иначе, а глухое, пуленепробиваемое стекло с наглухо герметизированными швами служило скорее психологической отдушиной. И уж тем паче не могло быть открыто.
Дома остались солнечно-охряными — бюджетный цвет, солнечный свет — и внешне поменялись не так уж и сильно. Но тут уж форма против содержимого. Сейчас реальность едва угадывалась сквозь липкий январский туман. Вроде бы хлорное железо для связывания изотопов. Сложная наука, не для несовершеннолетних гражданок с почти сотней лояльности.
Сама же «лояльная гражданка», то и дело сбрасывая наушник, не то прислушивалась к происходящему в парадной, не то опрашивала собственную интуицию. Пусть пальцы бегали по клавишам в полностью одобренном правительством порядке, пусть сидела она на разрешённом ресурсе… Видеофайл с настоящей историей войны не давал ей покоя. А в столь юном возрасте подспудный страх чтения мыслей чужаками всегда актуален.
Она видела. Она знает.
Foxie: ты же уже вычислила их, да?
Buss: Это не «Экзюпери».
Foxie: Вау, Роза! Ты такая умная!
Стиснув зубы, она проглотила сарказм.
Buss: Это эсдешники, да?
Foxie: Ну да, ну да. Свет клином сошёлся на двух шайках бездельников и лоботрясов. Других-то нет, правда?
Buss: Я не то имела в виду…
Foxie: Роза, тебе вчера дверь забомбили с кодом на очередных «борцов»!
Buss: За них не предлагают полмиллиона за голову!
Foxie: Ладно.
Она почти воочию увидела, как шевельнулись медно-рыжие кудряшки, как вздохнул Лис — не столько соглашаясь, сколько не желая спорить.
Foxie: Почему ты не сказала им сразу, что узнала это место?
Buss: Сам как считаешь?
Foxie: Медленно. Так почему?
Он был прав, чёрт возьми. Если берёшься за что-то — не стоит делать это вполруки. Но, чёрт! Сказать о том, что узнала и пейзаж за окном, и специфический шум трафика — признаться в собственной осведомлённости! Внутри неё всё восставало против прокола таких масштабов.
Lil’Prince: не дави на неё. Место действительно козырное, старый состав сидел на нём чуть ли не год.
Foxie: Боитесь деанона?
Buss: Да.
Ночью ей снился странный сон: будто над ней открывались окошки, ведущие в мир, где небо ещё не сожжено ударами, где воздух голубой, а солнце светит ласково, почти не угрожающе…
Первое поколение людей, напрочь лишённых иллюзий. Мир не добр к тебе, он не ждёт тебя и не хочет. Возможно, он тебя даже ненавидит — иначе почему бы единственное действительно безопасное место — это норма на пару десятков кубометров фильтров и ограничений?
А думалось так, хотелось… Никуда не делись протоколы безопасной связи, дарк, дип — там до сих пор ждали зрителей фильмы, снятые ещё до войны, творения креаклов с вражеской стороны. Голубое небо, чистый воздух, ласковое солнце. И было у них всё так здорово, замечательно и просто! Просто захоти — и оно само срастётся. Просто раз — и сработало!
Не звучали над головой призывы, не промывала мозги мерзкая глазу сине-белая вёрстка: «Мечта исполнима! Любая мечта! Но для её исполнения необходимо зарядить удачу! Исполни для начала одно — нет! — семь желаний других людей! Сделай их счастливыми! Так ты зарядишь свою удачу достаточно, чтобы и твоё желание исполнилось!»
Да что за бред. Что за нелепые попытки возложить на плечи обычных обывателей ответственность за полную импотенцию властей по исполнению обязанностей? Что за нежелание дать людям просто жить?
Прислушавшись к царящей в парадной тишине, она выдавила из жёлтой конвалюты светло-синюю капсулу, закинула в драже, запила безвкусной дистиллированной водой. Доставка чуть ли не на дом, сервис! Всего-то — пробраться между бетонными плитами ограды агломерации, спуститься под землю и там, на лестнице, между третьей и четвёртой ступенькой, есть подвижный кирпич. Освобождение сознания и мыслей. Наркотик не новый, «обнажёнку» впервые использовали в допросах чуть ли не полвека назад. Но Лера предпочитала употреблять только в самых безвыходных случаях.
Вроде нынешнего. Мысли, рвущие и сбивающие с ног не хуже автопродува, бились в сознании чуть ли не с момента пробуждения. Свои? Чужие? Здесь-то и был главный страх — если не суметь разобраться, то идеи, приписываемые собственным памяти и опыту, вполне могут оказаться посеяны другими людьми. Даже если это Лис и Принц — менее жестокими и опасными они от того не становились. А девушка всегда предпочитала принимать решения только самостоятельно.
Системный блок истошно загремел архаичными кулерами, затрясся. И пора бы уже избавляться от всей этой чуши. Видео и камень на пассивках, накопители все на магнитных ячейках, единственным движущимся внутри корпуса оставались только эти кулеры — не такие уж и нужные, по сути. Но… Не хотелось. Порой в этой одинокой тиши становилось так мерзко и холодно, так хотелось услышать из-за шкафа «ЛерЛерыч, а посуду кто мыть будет?» — что орать от боли хотелось. Паскудное дребезжание систем охлаждения хоть как-то скрашивало ощущение собственной брошенности. Последнее оружие против тишины одиночества.
Она сгребла алую копну волос пятернёй, провела от лба к затылку. Выдохнула.
Одиночество и чужие мысли. Чужие идеи. Но фотография даже после десятка проверок оставалась настоящей. Не фейк, не фотошоп. Чуть выглядывающий из-под высокого воротника QR под левым ухом. К тому же, это разрешение…
Всё в прошлом. И орущий корпус, и размышления о внедрённых идеях, и даже одиночество. Она покосилась на архаичный телевизор, откуда на всю каптёрку вещал идеал пластической хирургии с декольте ни на миллиметр ниже дозволенных приличий.
— Ваши полномочия позволяют использовать транс-туннель, — уведомил капрал, возвращая ей карточку ID. — Тут, наверху, может быть опасно.
— Я осторожно, — пообещала она. — Путь знакомый.
Три года без выхода за границы агломерации. Бедный, бедный «чистовик», если бы он только знал…
Выжженная реальность, противная всему живому, убивающая как глоток бензина, как инъекция нефти внутривенно. Не кровь земли, а её желчь, её камни в почках и аура ненависти. Здесь даже небо становилось жёлтым, тревожным. А когда-то по улицам ходили люди, ездили автобусы и маршрутные такси, кто-то здесь влюблялся, плодил потомков, жил…
В табличку «улица Политехническая» врезалась пуля.
— Огужие да зебдю! — послышался приказ.
— У меня нет оружия! — закричала Лера.
— Огужие!
— Да нет у меня!
Теория разбитых окон — так, кажется, называлась теория из старой жизни. Лера, подняв руки, разогнулась, с лёгким холодком в желудке чувствуя сразу несколько потоков внимания — острых, режущих, как это бывает через целик и мушку насквозь архаичных АК-12. И тут же задохнулась от жалости пополам с омерзением, когда из-за баррикад показалась изломанная фигура безрайонщика.
— Чистенькая. — В отличие от своих клевретов, этот выражался ясно, не глотал буквы и окончания. — Сама пришла.
Гноящиеся глаза, прозрачная кожа в струпьях, полностью выпавшие волосы — и всё это на фоне дорогущих мехов и некогда брендовых кроссовок.
— Отпустите меня, — попросила она. — За мной «чистовики», я их уведу.
Активный фактор, влияющий на всё вокруг, изменяющий саму реальность. Среди чистеньких домов, порядка и правил люди не грешат так много и часто, как в таких вот районах-помойках. Отмена порядка отменяет и запреты в душах людей. Тех самых, что сами некогда провели сегрегацию, сами разделили достойных и не очень. Идеалы и герои — и… Несмотря на все чистки и патрули, в неразграбленных супермаркетах всё ещё оставались консервы, в области ещё хватало стратегических складов с цинками 5.45х39. А на ловца…
— А шо «щестовики»? — осклабился беззубой пастью один из клевретов. — Що они?
— Заткнись! — зашипел главарь. — Если она в самом деле их привела…
Слева и справа одновременно кровавым облаком взорвались бандиты, тени неестественно натянулись, длясь к Лере…
— Ходу! — рявкнул главарь, бросая под ноги несуразное устройство, прыжком разрывая дистанцию.
Лера, то ли по привычке подчиняться, то ли ещё из-за чего — а последовала приказу. Обернулась лишь через полсекунды — прямо за ними завязли в появившейся будто из ниоткуда желатиновой луже две расплывающиеся от скорости фигуры.
— Аксель!
— Есть, босс! — По луже ударило огнемётом, и фигуры, неестественно, металлически заверещав, испарились, не оставляя за собой и следа.
Будто и не было их.
— Достали?
— Ага, щас, — ухмыльнулся главарь, смахивая с уродливого лба крупные капли пота. — Пошли на дезактивацию и перезарядку, скоро вернутся.
— Но…
— Ходу, малая. Глубоко в безрайон они не сунутся!
Лера старалась не думать, заполошно ступая след в след за огнемётчиком, бежала как могла. А несколько минут спустя и это перестало иметь значение — остались лишь колота в боку, да задержки дыхания, покуда она, отодвигая респиратор, сплёвывала тягучую слюну на чуть ли не светящуюся мостовую «Политехнической».
Ещё пара минут…
— Аксель, — вдруг скомандовал главарь, и огнемётчик, резко обернувшись, обрушил тяжёлый приклад на голову Леры.
…
Она догадывалась и раньше, что не всё так просто во взаимоотношениях «горожан» и «безрайонщиков». Ожидала чуши в духе «дикого Макса», работорговли, удаления почек и тому подобной чуши, что так активно продвигалась на тех самых запрещённых раздачах фильмов из прошлого… На деле же всё чуточку отличалось.
— Чистая пришла за чистым, — доносилось сквозь глухой мешок на голове. — Платежеспособна. Приготовь детей.
— Босс, но…
— Приготовь детей, дура, — процедил знакомый голос. — Драндулет ждёт, но мы не можем их просто отправить.
— Поняла.
— Садись, — её с силой опустили в нечто глубокое и весьма удобное. Кресло? — Имя?
— Бусловских Валерия.
— Рейтинг?
— Девяносто процентов.
— Ух, мать. У нас тут стукачок! — развеселился незнакомый голос. — И что же ты забыла в диких землях, стукачок?
— Я…
— Не важно, — перебил её голос главаря. — Изъять карточку.
— Н-но… — Лера хотела возмутиться, спросить, как же она тогда сможет вернуться в город, в чистые агломерации — и прикусила язычок.
Не убивают, не разбирают на органы, не насилуют — и то хлеб. Жива, вот что главное. Остальное приложится.
— Приведи чистого, — приказал всё тот же голос.
Всё звучало слишком привычно, слишком банально. Будто безрайонщики чуть ли не каждый день вылавливают недотёп вроде неё! Привычная, наработанная механика подпольного взаимодействия между «чистыми» и «грязными».
— Дяденьки, я…
— Жаткнишь! — короткий мясистый звук удара. — Беждай!
— Хог.
— А што я, бош? Это…
— Хог! — рявкнул голос главаря. — Если ты его покалечишь или убьёшь — я с тебя сам шкуру спущу!
— Но, бош…
— Хог, не забывай. Мы — люди! Не твари из правительства, не эльфы из аггло! Пока мы ведём себя как люди, мы остаёмся людьми!
— Хорошо, бош…
— Мешок.
Грубая дерюга оцарапала кожу, и Лера зажмурилась от ударившего в глаза ядовито-жёлтого света. Думать не хотелось о количестве пакости, что она вдыхала каждую секунду, пока находилась здесь.
«Прогулялась в центр, называется» — с горькой иронией мелькнуло в голове.
— Бусловских Валерия, — с выражением прочитал голос, и она невольно повернула голову.
Да, знакомый уже главарь в неуместных мехах и кроссовках. Без оружия, но вокруг и без того хватало стволов и ножей.
— Ты не просто так пришла к нам, — констатировал «гнойный». — Тебя что-то вело, что-то заставляло бросить фильтрованные воздух и воду, бесплатную еду и медицинское обеспечение.
— Послушайте, я просто…
— Помолчи, — поморщился главарь. — Из аггло пришла весточка. Так что не бойся, уйдёшь своими ногами.
В воздухе витала знакомая вонь дез-смеси, и, похоже, она не смогла сдержать изумления.
— Да-да, привычный воздух, привычное окружение. Мы же не хотим, чтобы ты заболела, да?
Голова, будто помимо собственной воли, качнулась. Да, заболеть сейчас было бы…
— И чистый твой тоже жив-здоров, — непонятно с чего развеселился бандит. — Беда у вас с населением, да? За каждого чистого так цепляетесь.
— Я не…
— Дурочка моя, ты полчаса назад стала соучастницей нападения на «чистовика» при исполнении. Как минимум в «Выборгскую» тебе ход закрыт теперь, — рассмеялся главарь. — Нас ловить точно не станут, а вот тебе нужна чистая вода, чистая еда.
Глубокий вдох. Выдох. «Теория разбитых окон» — если хочешь, чтобы вокруг всё было в порядке, наведи порядок внутри себя.
— Чего вы хотите?
— Избавиться от мелкого, малая. Будете большой дружной семьёй — мелкий и малая. Ни ты, ни он здесь не выживете. Так что трогательно взялись за ручки — и свалили в закат.
— Но…
— А взамен мне нужна медицинская помощь. Валерия Бусловских сегодня обратится по полису сразу в десяток клиник разных аггло — для стабилизации лучевой болезни. И ей помогут. Поняла?
Она кивнула.
— Вот. — К столу на больничной каталке подвезли уже знакомого мальчика лет семи, мелькнула из-под ворота татуировка. — Он твой.
Безрайонщики, стадо и быдло? Дикие звери, загоняющие стаей? Сволочи, никогда не держащие своё слово?
— Мне нужно к «Купчинской-2», — подала голос она. — И мой комм.
— Проводим и дадим, — кивнул главарь.
Ультра-тонкий белый ноутбук будто ниоткуда появился на столе, главарь открыл крышку:
— Тадеуш, сопровождение к югу двух чистых. Проложи маршрут, — помолчал, выслушивая ответ. — А. Вона чо. Ладно, — повернулся к Лере. — Похоже, Лера сегодня обратится ещё и в пренатальный центр.
«Я же никогда не была сама себе голова, — мелькнуло в мыслях, — всегда по указке, по чужой идее. Может быть, это шанс хоть что-то сделать самостоятельно?»
— Всё лучшее — детям, — с непонятным мстительным согласием кивнула рыжая, не отрывая взгляда от мальчика. — Что там с коммом? Вернут?
— Да. Аксель?
На столе тут же очутился брусок телефона и пачка салфеток с дез-смесью. Она протёрла аппарат, коснулась дактило-сканера:
— Принц? Нужен незасвеченный айди в «Купчино-2». Буду у КПП через… — Она вопросительно посмотрела на главаря.
— Сорок минут.
— Сорок минут. И… — Она усмехнулась. — У меня появился сын. Ты знаешь что делать.
Подельник отключился по-английски, не прощаясь — видимо, включил парсер среди «мёртвых душ», а Лера повернулась к мальчику.
— Привет, — улыбнулась она, усилием воли давя рвущий тело тремор. — Давай-ка заберём тебя отсюда. Тебя как зовут?
Мальчик с каким-то непонятным страхом посмотрел на окружающих их мутантов, будто зацепился взглядом за Леру и, поднявшись, подошёл к ней.
— Тётенька, а что с ними произошло?
Сердце кольнуло застарелой виной, задушенной ответственностью. Мы и только мы сами виноваты в том, что творится на матушке-Земле. Никто другой.
— Им просто… не повезло, — мягко улыбнулась она. — Так что с тобой произошло? Как тебя зовут?
— Я… — Он задумался на мгновение. — Диня. Диня Близких. Вы заберёте меня?
— Конечно, — задохнулась от непонятной нежности девушка. Тебя нужно привести в порядок и…
Она старалась не думать о том, что код на шее — это четвёртое, если не пятое поколение, что он — госсобственность, за ним обязательно придут. Хватало странностей, которыми не стоило забивать себе голову — и о его таинственном появлении в безрайоне, и о головотяпстве тех, что своих никогда не бросали…
— Карета подана, — пробасил над ухом Аксель. — Поехали.