Рождество в этом мире считалось второй Пасхой, но праздновалось с меньшим размахом. В Сочельник пень или большое полено поджигалось в очаге и постепенно сжигалось в остальные двенадцать дней праздника. Следовало от него оставить небольшой огарок. Считалось, что он в течение всего года защищал дом от несчастий. Елку не наряжали, но Анна Николаевна упросила Вайсов, отправившихся на традиционную охоту, привезти ей несколько хвойных лап и украсила ими зал и свою комнату.
Ванда к праздничному ужину приготовила сладкие пироги, запекла гуся с яблоками, а окорока от добытого хозяевами кабанчика пожарили на открытом огне. Посидели мирно и тихо, слуги получили от генерала по несколько монет в подарок. Воронцова отдарилась песнями, на которых настоял Хенрик.
— Анна, я помню, как ты пела надо мной. Прошу, спой и для отца!
Аня не стала ломаться и, выпив немного для куража, перепела все, что смогла вспомнить на тот момент. Женщина вспоминала свою жизнь, оттого, наверное, песни выходили очень душевными. Слушатели не понимали слов, за исключением Хенрика, но исполнение тронуло всех. И то правда: Аня пела искренне, радуясь, что здесь, под сводами замка, голос ее звучал сильно и чисто, как когда-то давно.
Особо генералу понравилась песня из фильма «Офицеры», он как-то сам ее выделил, а после объяснений Анны и вовсе проникся. Потом просил еще военные, и Воронцова спела «Темную ночь», «Пыль-дороги», «Враги сожгли родную хату», а закончила «Журавлями», расплакавшись под конец сама.
Карл Вайс сидел задумчивый, пока сын, как мог, перевел слова песни. Потом подошел к Анне и поцеловал.
— Спасибо, Анна! Таких песен я не слышал никогда. Твой народ должен быть велик! Спой потом еще что-нибудь, очень красиво.
***
Следующий день Воронцова провела в постели, отчасти просто ленясь, отчасти испытывая странное томление и легкий озноб. «Заболела, что ли?» — думала попаданка ровно до вечера, когда причина состояния не обнаружилась.
— Привет из прошлого, мать вашу! — пробормотала Анна Николаевна, пытаясь осознать сюрприз, преподнесенный ей помолодевшим телом. — Дождалась второго пришествия! То-то слезливость и сонливость меня одолели. Ну, что уж горевать. Будем жить дальше!
Мужчины, видя состояние Анны, особо вопросов не задавали, оставив гостью наедине с ее организмом. Слуги в замке временно уменьшились числом: в сельской местности богатые землевладельцы предоставляли фермерам-арендаторам и прислуге на Рождество 12 нерабочих дней, поэтому часть замковых работников разошлись по домам, в том числе, отсутствовала Ванда. Последняя обещала вернуться через пару-тройку дней, так что Анне пришлось собирать себя в кучу и идти руководить. Это оказалось даже кстати: не давало раскиснуть и впасть в грусть-тоску, как бывало раньше в такие дни.
Поэтому она с лёгкостью отпустила Вайсов в круиз по соседям, традиционно проводимый в новогодние праздники.
— Езжайте, не думайте обо мне! Я не одна, справлюсь, а поддерживать хорошие отношения необходимо. — убеждала она мужчин. — Вы только скажите, а сюда гостей ждать стоит? Ванда вернется, мы подготовимся.
Генерал подтвердил, что к 31 декабря визит нанесет ресторатор Шульц, местный священник отец Бруно и кузнец из Пюртена Шмидт, бывший подчиненный генерала.
— Мы постараемся 30–го быть в замке, чтобы вы тут с Вандой не суетились слишком. Ты точно справишься, Анна? — немного встревоженно спросил Карл. — Или все же с нами поедешь?
Воронцова утвердительно кивнула, и хозяева, наконец, отбыли. Оставшись одна, Анна Николаевна высунулась во двор, укрытый неглубоким снегом, поднялась на крепостную стену, откуда хорошо просматривалась ближайшая деревня и даже были слышны веселые детские голоса и песнопения: местные гуляли. Здесь было принято 12 дней петь, пить и веселиться, устраивать игры ряженых, ходить колядовать и просто навещать родных и соседей. Легкий морозец и отголоски праздника подняли настроение и попаданке: она решила «оторваться» на пельменях! Это блюдо дома она готовила редко по причине нехватки времени и желания. А здесь и сейчас почему бы и нет? Время есть, погода соответствует, руки тоже наличествуют. Решено, ударим пельменями по средневековым желудкам!
Оставшееся от кабанчика мясо было извлечено из кладовой, рассортировано, и утром следующего дня поварята Мирко и Мартин, вернувшиеся в замок, под чутким руководством фрау Анны принялись за готовку необычного блюда. Тесто замесила примчавшаяся засветло Ванда, до которой дошли слухи об отъезде господ. А Воронцова взялась за приготовление фарша примитивным способом: рубила в крошку огромным ножом кабанятину, соленое сало и лук, отварные листья капусты(для сочности). Мальчишки помогали, и к обеду подготовительная работа была завершена.
— А вот теперь смотрите внимательно, — сказала Аня, — фарш кладется в серединку кружочка теста и хорошо залепляется. Потом выставим на мороз, и можно хранить хоть месяц. А есть после варки со сметаной, уксусом, хреном, с бульоном и так. Еще можно запечь или пожарить, как захочется. Ну, с богом!
С фаршем Аня размахнулась, поэтому лепили пельмешки до вечера! Аня показала все варианты, какие знала: и полукругом, и бантиком, и на манер хинкали. Опытным путем участники пельменного марафона выбрали для себя наиболее подходящий. Так Анна Николаевна лепила круглые «а-ля хинкали», Ванда — классические, с красиво прищепнутыми краями, а мальчишки освоили бантик. Дело шло под разговоры, рассказы и анекдоты, вдруг пришедшие на ум попаданке. Было мирно и хорошо.
Ванда, узнав о гостях, предложила сварить «копченое» сало и холодец, благо, костей хватало, да и голову кабанью так и не тронули. За холодец отвечал Мирко, гордый и сосредоточенный. Специфический запах дикой свиньи приглушили приправками, поэтому вкус немного отличался от стандартного, но всем бульон понравился, как и сваренные на пробу первые пельмени. Ванда было покорена простотой и выгодностью кушанья.
— Фрау Анна, я так рада, что вы приехали к нам! Сколько всего вы показали! У нас, если честно, так рецептами делиться не принято, — смущенно заметила экономка. — Вы бы озолотились, решись продать. И фарш этот! С ним еще чего можно наверняка наготовить, так ведь? Только уж больно рубить долго!
Воронцова вдруг сделала мысленную стойку — мясорубка! Ей, не читавшей фэнтези, было невдомек, что почти все приличные попаданки начинали покорять новые миры именно с этого приспособления. «А ведь при должном умении спеца воплотить в жизнь изделие не так и сложно! Генерал говорил о своем знакомом кузнеце, что с головой и руками! Надо набросать схему, пока время есть, вдруг да возмется? И дело, и деньги! А еще бы венчик! С утра займусь художеством».
— Ванда, спасибо за идею. Я вспомнила одно кухонное устройство, даже два! Обязательно надо сделать! Вот приедет кузнец… Ванда, а сметану вы делаете? Ну, когда сливки прокисают, верх снять и — вот она, вкуснятина!
Судя по вытянувшемуся лицу экономки, о такой кисломолочке тут не слыхали. А Аня загорелась еще и майонезом. Ее сноха, такая кулинарка, всегда делала свой. Сказано-сделано! Ванда опять смотрела во все глаза, мальчишки от неё не отставали. Уже поздним вечером вторая партия пельменей (из неудачненьких) пошла на ура со свежим майонезом.
Взбивала Аня яйца с добавками долго и упорно, меняясь с Мирко, но при наличии времени и энтузиазма, а также всех ингредиентов соус вышел весьма недурственным. Ванда облизывала ложку и закатывала глаза в предвкушении, для чего еще это можно использовать, а Воронцова рассказывала варианты сочетаний продуктов (с уксусом и горчицей и без, с чесноком и лимоном — знали тут этот цитрус), рецепты салатов и других блюд. Поварята сидели, проникаясь торжественностью момента (еще бы, им было оказано «височайшее довэрие»!) и радуясь, что именно сегодня они оказались на кухне! Для пельменей Ванда, по совету гостьи, обещалась пошить холщевые мешочки. Сметану решили попробовать сделать на днях и расползлись отдыхать. День определенно был прожит не зря!