К возвращению хозяев в замке прошли испытания несколько новых блюд, было убрано несколько гостевых, и во дворе появился снеговик. Последнего лепили Анна Николаевна, впавшая, по ее собственному мнению, в детство, поварята и конюх Вальтер, угрюмый по причине шрамов на лице великан, но добрейшей души человек!
Решение слепить символ зимы родился спонтанно, когда попаданка вышла на улицу и увидела, как Вальтер чистит дорожки в замковом дворе от напавшего за несколько дней снега. К чудачествам гостьи слуги привыкли, а радость мальцов, катавших шары из ненужного снега, примирила с безобразием остальных. Снеговик получился большим и красивым: с носом-морковкой, глазами-угольками, свекольной улыбкой, метлой и старой конюховой соломенной шляпой. Он гордо стоял посреди двора и поднимал настроение всем на него смотрящим.
Скисшие за два дня сливки, немного жидковатые для настоящей сметаны, все же давали представление о конечном продукте. Постояв в холоднике, они подзастыли и с тех пор стали готовиться на постоянной основе.
В отсутствие господ Воронцова умудрилась, напрягаясь и матерясь, «начертать внутренности и внешности» ручной мясорубки, венчика двух видов, псевдоблендера (на ручном приводе), скрепки (у генерала на столе пришлось немного прибраться, ну и пришла в голову мысль о канцелярке) обычной и «лягушке», а также блокноте на пружинках. Получится или нет — вот в чем вопрос, но коли уж завелась мыслишка, грех ее не описать! Еще (совсем бредово, но!) стоя на крепостной стене, Анна Николаевна подумала о ветряках на башнях: если такие, маленькие, установить, то вопрос о конкуренции с ужасным Фредди Крюгером вполне себе решаем!
И про продажу рецептов — почему бы нет? Вот Отто Шульц прибудет, и поговорим. Воронцову раздражало собственное «нахлебничество»: хотелось приносить пользу, выражаемую в деньгах. Поэтому она и писала обо всех бытовых мелочах, что приходили на ум. Даже швабру вспомнила и валики для отжима белья, что бабушка ставила на стиралку «Волга»! И кресло-качалку, как у деда, и плетеную мебель, что использовала в Африке, и рукомойник с дачи…И двухъярусную кровать, на которой одно время спали дети в однушке у мамы. И свою любимую ручную кофемолку, терку для капусты с одним косым лезвием, лопату, косу-литовку, ложечку для обуви, веер, зонт, сани, лыжи, карты игральные, шашки и прочее. Где-то явно повторялась, но все равно писала: высокие грядки, парники, насос, шлифовальная машинка для полов(всю дачу на коленках исползала!), керосиновая лампа, папки для бумаг на завязках..
— УУУУ. Надоело! — в конце концов, попаданка выдохлась и ушла на кухню, где Ванда доводила до ума винегрет без картошки, но с фасолью и квашеной капустой. Хотелось есть и спать. Завтра предстояло принимать гостей. И тайно праздновать день рождения.
***
Больше всего Воронцова опасалась визита отца Бруно. Священники никогда не вызывали у неё должного пиетета и доверия, а уж в нынешних обстоятельствах — и подавно. Разговор о местных религиозных правилах Вайсы не вели, поэтому Анна Николаевна и сама их не поднимала, а сейчас было поздновато сожалеть. К счастью, пробыл местный патер в замке недолго: приехал с господами, наскоро провел службу в замковой часовне, благословил челядь, откушал тушеной в сливках курочкой, грибочками и салом, запил горячим отваром с шарлоткой, споро соображенной Вандой под присмотром попаданки, был удовлетворен и откланялся, спеша на прием к бургомистру, который должен был посетить и епископ Вальдкрайбургский. Хозяева не стали настаивать и, пожертвовав денежку на храм, простились с взволнованным отцом Бруно. Анна, не выходившая на люди, вздохнула с облегчением.
Вайсы, уставшие, но довольные, поинтересовались настроением Анны, делами в замке и отправились в баньку — смыть усталость, напомнив, что, возможно, уже сегодня к вечеру прибудут остальные гости.
Так и случилось. Кузнец Шмидт с сыновьями и ресторатор Отто Шульц с племянником, которого наставлял в делах, въехали в замок, когда смеркалось. Генерал лично приветствовал гостей, Хенрик водил в мыльню, а Анна Николаевна и Ванда готовились поразить мужчин новинками.
Жарко натопленный камин, свечи в канделябрах и подсвечниках на накрытом скатертью столе, запах свежесрезанных (Вальтер постарался) еловых веток в больших глиняных кувшинах, свисающие с люстры на нитях бумажные снежинки, вырезанные Воронцовой к Рождеству, создавали уютную праздничную атмосферу. Отто Шульц с одобрением осматривал замковый зал и с ожиданием — стол, на котором одно за другим расставлялись блюда с привычными и не очень кушаньями. Ресторатор чувствовал волнение: его явно чем-то удивят!
Генерал пригласил гостей за стол, предложил отбросить смущение, назвав присутствующих друзьями, и позвал присоединиться к застолью Анну. По случаю приема попаданке пришлось облачиться в платье, соорудить на голове что-то типа тюрбана из шелкового палантина, найденного в вещах прежней хозяйки, прикрыв короткие волосы, и стать «украшением стола».
— Друзья, позвольте представить вам прекрасную фрау Анну, гостью моего дома и спасительницу моего сына! Эта дама — настоящее сокровище, и я поклялся защищать ее! Она иностранка, но довольно бегло говорит и понимает на нашем наречии. Так что, прошу любить и жаловать!
Анна Николаевна была смущена и зла: Вайс — старший явно специально сказал все это! При желании его слова можно было расценить как намекающие на определенную близость между ними. Попаданка прошла через зал, сделала быстрый книксен, покраснела, метнув на хитро улыбающегося генерала взгляд из-под ресниц, и присела рядом. Воронцовой было неловко под взглядами сидящих за столом мужчин, но Вайсы, оба, широко лыбились, поэтому пришлось взять себя в руки и перестать комплексовать.
Первым опомнился ресторатор. Он пригляделся внимательнее, и, всплеснув пухлыми ладошками, прижал их к груди.
— Так это вы — тот очаровательный юноша, с которым герр Хенрик обедал в моем ресторане? Я отметил вашу редкую для мужчины утонченность и красоту, а оказывается, вы — дама! Герр генерал, скрывать столь прекрасный цветок — преступление! Фрау Анна, я покорен! — ресторатор бодренько подскочил к Воронцовой и легко коснулся ее руки губами. — Надеюсь увидеть вас в моем заведении в самое ближайшее время!
Анна Николаевна, прежде не страдавшая лишней застенчивостью, чувствовала себя как на первом свидании. Она посмотрела на генерала, ожидая поддержки, и тот, спрятав довольную улыбку, сказал:
— Отто, не торопись! Давайте воздадим должное блюдам, что готовили для нас фрау Анна и моя верная Ванда! Уверен, вы будете приятно удивлены!
Семейство Шмидтов молча взирало на представление. Женщина в доме генерала — явление редкое, но, судя по всему, она — не любовница, а именно гостья. Так что, не стоит и дальше смущать даму. Надо покушать, ведь ужин такой необычный.
Действительно, к визиту женщины наготовили разносолов: на столе радовали глаз опробованные соленья, холодец, сало, соусы, свежий хлеб, пиво и вино. Для каждого едока была положена салфетка и отдельный прибор. Из новинок гостям представили винегрет, майонез и сметану в судочках, пельмени с бульоном, куриные отбивные в панировке и салат «витаминный» с салатной заправкой. Анна хотела еще котлет наделать, но Ванда горячо воспротивилась.
— Фрау Анна, их сделаем напоследок, иначе Отто не отстанет! Я его знаю!
После тоста генерала мужчины стали пробовать блюда, а Воронцова — наблюдать за реакцией. Хотя Ванда и поварята убеждали ее в прекрасном вкусе еды, попаданка непривычно для себя волновалась. Не хотелось уронить честь мундира, то бишь, отчизны! Была бы селедка, она бы сделала и «шубу»! Увы, зимней рыбалкой здесь не промышляли.
***
Отто Шульц действительно был удивлен: и преображением юноши в даму, и столом, за которым сидел. Он по праву гордился своим заведением, но сейчас, пребывая в замке генерала, которого уважал, правда, не считал таким уж знатоком сервиса, должен был признать, что и сервировка, и подача блюд, и их вкус могли бы составить конкуренцию его кухне. Ресторатора раздирало любопытство, а его вкусовые рецепторы — необычные ощущения. Он изредка бросал взгляд на племянника — тот явно заинтересовался едой. Сидящие напротив кузнецы старательно скрывали удивление, но тоже наслаждались. Шульца их присутствие за столом не смущало: он знал, раз они здесь — генерал их ценит, поэтому этот факт следует принять как данность. Гурман внутри Отто требовал начать задавать вопросы, но делец его сдерживал. Для бизнеса сейчас не время. Вот тот кусочек, так призывно пахнущий копчением, еще не опробован! И это чудные грибочки — тоже! С капусткой, хрусткой и остренькой, надо бы повторить! И что это за хрен, который уже в который раз оказывается во рту Шмидта, заставляя мужика довольно крякать и вытирать слезы? Ладно, все разговоры потом, сейчас еще этого аппетитного салатика…
***
Мужчины Шмидт, вначале чувствовавшие неудобство в компании более знатных едоков и весьма колоритной дамы, по мере возлияния вином и пивом, вкушания горячих непривычных клецок с мясом, острых приправ с мягким салом, освежающих солений и тающих во рту кусочков холодного студня (как сказала фрау Анна) расслабились и перестали чиниться. Генерал и его сын, дав гостям возможность утолить первый голод, умело вели застолье, разбавляя еду шуточками и новостями округи. Постепенно за столом воцарилось дружелюбие и некое умиротворение. Мужчины были сыты и немного пьяны.
— Надеюсь, вы довольны угошением, друзья? Предлагаю пройтись немного перед сном, на крепостной стене сейчас открывается чудесный вид. День был долгим, все разговоры потом. Фрау Анна, мистрис Ванда, благодарю вас за прекрасный стол!
Карл Вайс церемонно поцеловал руку Воронцовой, ему вторили остальные, и Ане показалось — мужчины были искренни. Ванда довольно улыбалась, принимая словесные благодарности, а гости уже выходили на задний двор, откуда послышались возгласы восторга зимней ночью и снеговиком, вокруг которого Вальтер воткнул в снег несколько факелов. Захмелевшие гости рассматривали снежного человечка, смеялись и желали повторить.
— Герр генерал, такого вечера стоило ждать! — Шульц потирал руки на морозе. — У меня масса вопросов и предложений, надеюсь, завтра мы сможем обсудить сотрудничество. Взаимовыгодное, разумеется!
Хенрик рассмеялся, Карл хмыкнул, а Шмидт-старший посмотрел на стоявшую в проеме Воронцову внимательно и спокойно. Он уже понял, откуда бывший начальник почерпнул идею аппарата, дожидавшегося своего часа в выделенной им комнате. Эта Анна была непроста, вояка печенкой чувствовал, что с ней стоит поладить. Выражение глаз женщины, стать и манеры не соответствовали возрасту, но оттого делали ее еще интереснее. Этот визит принесет Шмидтам выгоду, определенно.