Следующие дни повторяли первый, Анна шла, ела. Спала на берегу под все чаще попадающимися кустами и фиксировала изменения: речка замедлялась и становилась шире, горы удалялись, сменяясь пологими холмами, а долина, внутри которой текла путеводная журчащая нить, увеличивалась в размерах и зеленела. Анна уже не так быстро шла, часто останавливалась и прислушивалась-вдруг людьми «запахнет»? Но нет, все оставалось прежним: незнакомый мир и одна попаданка.
Густой хвойный лес перешел в смешанный, привычный, и Анна рискнула немного углубиться в него в поисках ягод. Нашла знакомую чернику, пару сыроежек и орешник.
— А жизнь-то налаживается, — пробормотала она, ощутив на языке вкус ягод.
От реки не удаляясь, Аня все шла и шла, пока на пятый день, выйдя из сени леса, не увидела на берегу непонятную группу явно вооруженных людей. Испугавшись до безумия, она, тем не менее, умудрилась без шума присесть под ближайший густой куст и принялась рассматривать разворачивающуюся сцену.
Трое высоких мужчин, одетых в плащи и шлемы и держащие в руках мечи, переговаривались между собой, напряженно оглядывались вокруг и явно спорили, а на берегу навзничь лежал четвертый. Лошади стояли поодаль, удерживаемые за поводья еще одним членом группы, заметно мельче остальных. Анна затаила дыхание — увиденное ей не нравилось. Голоса были слышны плохо, но женщина поняла — язык ей не знаком, хотя по резкости и грубости напоминал немецкий.
«Это не разбойники, похожи на воинов, а лежащий-на серьезно раненого. Скорее всего, решают — бросить или забрать».
Ситуация меж тем поменялась. Один из спорящих снял с лощади переметную суму, положил рядом с лежащим, потом махнул рукой, компания запрыгнула на лошадей и быстро удалилась, не оглядываясь и явно торопясь. Лежавший было дернулся, но бессильно упал обратно.
Анна Николаевна не была чрезмерно человеколюбива. Она вообще придерживалась принципа: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак». И сейчас получила подтверждение — люди остаются людьми, к сожалению. Подождав примерно час, она решилась подойти к брошенному мужчине. Просто пойти дальше она не смогла: хоть и не Мать Тереза, но видеть, как возможно, умирает человек, ей претило. Ну, а если умер — не ее вина. А вещи могут пригодиться. Цинично? Да, а кому сейчас легко?
Оставленный «товарищами» действительно был ранен в грудь и ногу, кровь залила кожаный доспех и узкие, похожие на лосины, штаны. Парень лет 20 был бледен, дышал с трудом, но был в сознании, увы. Анна подошла и присела перед ним.
— Да, не повело тебе, парниша — проговорила она, осматривая рану. — Жить хочешь? Эх, мать, не было заботы, так купила порося.
Анна взяла парня под мышки и потащила по земле к лесу. Там кое-как пристроила на собранные ветки, расстегнула доспех — кожаный, кстати, завязки на боках. Стянула его и штаны и попыталась оценить масштабы бедствия. Рана на ноге была резаной, но не глубокой, на груди-больше, но кровь уже свернулась.
Анна вытащила оставшиеся бактерицидные салфетки, потом передумала и сходила за брошенной сумой. В ней обнаружился ворох рубах, штанов, кусок полотна вроде полотенца, немного сухарей и вяленого мяса, приличных размеров мешок с монетами (вроде, серебро) и металлический стакан-не стакан, но что-то похожее. Из оружия на парне нашелся кинжал в изукрашенных ножнах, а на шнурке на шее — деревянный крест, пахнущий можжевельником.
— Ха, да тут единоверцы имеются. Не было печали. Ладно, пойду, воды наберу, попробую вскипятить и промыть раны. Чем бы обеззаразить? Дуб, кора крушины? Эх, ничему-то ты, Аня, не научилась за шесть десятков лет.
Костер загорелся быстро, а вот кипятить воду в кружке пришлось осторожно: неудобное дно норовило перевернуть сосуд. Но Аня справилась, а парень, к счастью, потерял сознание, но дышал, так что все манипуляции горе-лекарки пережил не дергаясь: раздевание, обмывание и протирание салфетками, прикладывание найденного подорожника и перевязку разорванным на лоскуты полотном. Аня нашла чернику, вскипятила с ней воду и напоила находку, поела трофейного мяса и легла спать рядом. Умаялась с этим парнем.
Ночью больной стонал, поднялась температура (лоб был горячим), немного вертелся, но Аня гладила его по голове, напевала тихим голосом старые песни о главном, и парень к утру затих.
***
Пение птиц разбудило женщину и напомнило о насущном. Раненый спал, тело его было прохладным, а рана на ноге не выглядела воспаленной.
— Вот что значит хорошая экология, — пробормотала Анна и доела последний кекс. Надо было искать что-то посущественнее вяленого мяса и сухарей. Но Воронцова не представляла, что искать в незнакомом мире. Грибы? Птичьи яйца? Где, помилуйте? Отойти далеко от потерпевшего женщина не решалась, рыбу ловить руками не умела. Ну, до чего довела цивилизация отдельных своих представителей! Ничего без магазина и рынка добыть не может. А ведь едят и корешки, и травку всякую, и улиток, и лягушек, силки ставят как-то.
Анна напрягалась, пытаясь вспомнить хоть что-то, однако память ей отказывала. Она продолжала бродить вокруг стоянки, тщетно надеясь на озарение. И-таки пришло! Идя вдоль берега, Аня увидела в воде мелких рыбешек, стайками плавающих на мелководье, подхватила сумку и, погрузив ее в воду, стала медленно подводить к рыбкам. Через — дцать попыток попаданка резко дернула сумку и внутри оказались несколько глупых водоплавающих, не успевших сбежать.
— Ха! — гордо воскликнула женщина, и побросав улов на берег, побрела за ножом(кинжалом) и кружкой. — Будем варить уху!
Как она потрошила мелочь, варила в кружке без соли и материлась, природа промолчала, стыдливо притихнув, а вот раненый, как оказалось, слушал. Хорошо, не понимал, но его внимательный взгляд Аня заметила не сразу.
— О, находка очнулась! Как самочувствие, иномирный незнакомец? — Анна, вначале испугавшаяся, решила налаживать контакт. — Температура спала — дотронулась до лба губами. — Вроде нормально. Попробуем варево? Сесть сможешь?
Воронцова несла чушь, понимала это, но что было делать? Они вдвоем на пустынном брегу, она-нездешняя, он-брошенный своими. Чем не пара? За эти дни Аня многое передумала, даже плакала от неизвестности и страха. Но не-сон продолжался, и ей следовало выживать. А тут абориген, чем не помощь? Ты-мне, я-тебе. Может, сработает?
Парень молчал, и Ане пришлось приложить усилия, чтобы усадить его спиной к стволу дерева. Голые ноги мужчина увидел не сразу, что-то прошипел и прикрылся руками, зло глядя на Аню.
— Ойойой, какие мы нежные! Да чего я там не видела? Как бы я тебя перебинтовала? Поверх штанов? — Анна выразительно дотронулась до своих скини, пытаясь их оттянуть. — Дошло? Подживет немного, наденешь — она показала на суму.
Парень вроде понял. Аня сняла кружку с костра и, обернув шарфом, подала мужчине.
— Осторожно, горячо. Медленно пей. — Тот последовал совету, хлебнул бульон и шумно выдохнул. — Несолено, знаю. Дай и мне попробовать, — Аня забрала кружку и отпила сама. — Ничего, сойдет. Сухарик?
По-переменно отпивая отвар вприкуску с сухарями, товарищи по несчастью поели, и Аня палочкой вытащила рыбку из кружки. Мясо было сладким, но костлявым, поэтому большую часть пришлось выбросить.
Раненый смотрел на женщину молча, внимательно, а Аня разглядывала его из-под падающих на лицо волос. Ничем от привычного человека он не отличался, внешность тоже не особо примечательная: не красавец и не урод, глаза карие, волосы рыжеватые, по плечи, нос с легкой горбинкой, губы полные, фигура поджарая, мускулистая. Обычный такой мужик, воин, а возраст больше, чем показалось вначале. Глаза выдавали: серьезные, умные, взгляд прямой.
Аня забрала кружку, сходила за водой и поставила кипятить чернику.
— Давай посмотрим, как там раны поживают — наклонилась она к мужчине и потянулась к повязке. Тот дернулся и отодвинулся. — Эй, хватит дурить! — Анна Николаевна разозлилась. — Поменять надо подорожник — показала на вымытые листочки — и приложить заново, понял?
Парень взял траву в руки, осмотрел, кивнул и предоставил женщине доступ к телу. Аня рассмеялась:
— Ишь ты, какой осторожный! Не резон мне тебя гробить, ты мне должен будешь! Нет, здесь определенно животворящий воздух и вода, два дня, а уже и затянулось все! Или это ты такой здоровый?
Мужчина продолжал молчать, и Аня плюнула: не хочет говорить, да и не надо! Все равно ничего не поймет!