— Это был особый заказ, — пояснил высокий, подходя ближе к ювелиру, выгнувшемуся дугой. — Особому заказу всегда требуется особый исполнитель, как можно догадаться. Но вы… Вы оказались слишком особым, если так можно выразиться. Нам на удачу.
Он поднес пряжку, обвитую лозой, поближе к лицу Триффа, и тот с ужасом заметил, как стебли начинают шевелиться. Сами по себе.
— Будь вместо вас обычный человек, он бы просто умер. Быстро и тихо. Конечно же мы не оставили бы в живых никого, не сомневайтесь! А вот вам придется помучиться. Хотя… можете считать это наказанием за совершенное преступление. Если это вас успокоит.
— Какое еще… преступление?! — испуганно прохрипел ювелир.
— Убийство.
— Я никого не убивал!
— Ой ли? Будете утверждать, что мирком да ладком живете в этом теле с его прежним хозяином? — зевнув, спросил высокий, и Трифф понял: дела плохи.
Будь это простое ограбление, всегда оставался шанс выжить. Смерть в здешнем мире всегда открывала ворота в новую жизнь, лишь бы поблизости нашлось желание. Из этих троих двое вполне подходили для переноса, тем более крепыш явственно сгорал изнутри от множества страстей, но незваные гости знали, что ювелир одержим демоном. И похоже, прекрасно понимали, как с ним следует поступить. Если собирались убить, то не мгновенно: наверное, обездвижат или придушат немножко, потом уволокут подальше и оставят умирать вдали от людей…
Ювелир взвыл от досады, благо боль тоже требовала выхода в голосе.
— Можно считать это признанием? — без тени улыбки спросил высокий.
Трифф понимал: надо что-то делать. Возвращаться к себе домой он не хотел всеми фибрами души. Туманных воспоминаний хватало, чтобы продолжать ненавидеть прошлое и отчаянно цепляться за настоящее. Да, не свое. Чужое. Но ведь выстраданное!
— Мы могли бы договориться, — выдохнул ювелир, облизывая пересохшие губы.
— О чем?
Поскольку в голосе главаря троицы послышалось искреннее удивление, ювелир решил, что взял верное направление.
— У меня есть деньги. Много денег. Вы не найдете их, если не знаете, где искать. Но я все расскажу. Все! Я даже оставлю вам эту лавку, только позвольте уйти. Клянусь, никто ничего не узнает!
Высокий качнул головой:
— Нам не нужны деньги.
Так не бывает, подумал Трифф. Деньги нужны всем и всегда. А если не деньги, то…
— Я могу свести вас с влиятельными людьми. Очень влиятельными! Многие из них обязаны мне и окажут любую услугу, стоит только попросить.
— Не старайтесь. То, что вы можете предложить, нас не интересует. А вот то, что ни за какие сокровища не согласитесь отдать…
Пряжка снова приблизилась, только теперь не к лицу ювелира, а к груди. Стебли лозы задрожали, словно в лихорадке, а один, самый проворный, скользнул в расстегнутый ворот рубашки и прижался к коже.
Трифф давно уже забыл, что такое страдания первородного тела. Те, кто пускал его внутрь, были послушны и исполнительны, но никогда не становились с демоном единым целым. По большей части это только помогало, разве что было несколько затруднительно испытывать определенные виды удовольствий. А теперь все как будто вернулось обратно: раскаленная спица боли, вонзившаяся в грудь ювелира, казалось, пробралась за границу мира и достала до самой души.
— Что… вы… делаете…
— Забираю то, что на самом деле ценно. Вашу силу без вас самого. Так будет намного удобнее использовать ее, не правда ли?
О подобном Трифф еще ни разу не слышал. А услышал бы, не поверил. Да и сейчас осознавал только одно: ему больно. Смертельно больно.
— Почему… меня?
— Потому что первым попался под руку. Нам нет никакой разницы, чью силу изымать. Здесь вы все на одно лицо, — оскалился крепыш, потряхивая стеклянным сосудом, в котором мерцала странная синеватая жидкость.
Первым попался? Но это еще не значит, что и умирать тоже нужно первым!
— Стойте… Стойте! Подождите!
Высокий сильнее сжал пальцы на пряжке, и лоза замерла. Правда, не отлипая от кожи.
— Хотите еще что-то сказать?
— Вам нужны демоны? И как много?
— Вы знаете. Достаточно пересчитать те вещицы, над которыми вы трудились всю ночь.
— Я могу указать место. Там соберется… много демонов. Даже больше, чем вам нужно!
Незваные гости обменялись вопросительными взглядами.
— Но взамен… Обещайте, что отпустите меня!
Они не спешили отвечать, и ювелир добавил:
— Если упустите этот шанс, второй выпадет только через несколько лет. Подумайте, в одном месте, в одно время… Десятки демонов как на ладони, только подходи и бери!
— Заманчиво, — согласился высокий и кивнул тому, кто держал Триффа.
Хватка мигом исчезла. Оставалась только нить лозы, протянутая из руки высокого к груди ювелира.
— Итак, что это за место?
Когда выбираешься на спасительный островок короткой передышки из моря страха, пьянеешь даже от воздуха. Трифф почувствовал, что ноги подкашиваются, и рухнул бы на пол, если бы бритоголовый вовремя не подставил кресло.
— Танцевальный зал Лотта. Будущим вечером там назначено собрание.
— В разгар праздника? Умно, — оценил крепыш.
— Много демонов вместе… — задумчиво протянул высокий. — Да, это хороший шанс. Но им еще надо суметь воспользоваться.
Он погладил пальцами серебряную филигрань, вглядываясь в извивы лозы, а потом разжал пальцы, но пряжка, вместо того чтобы упасть на пол, как и полагается неодушевленному предмету, рванулась к груди ювелира.
Трифф почувствовал удар и, если бы не сидел, непременно оказался бы сбитым с ног. А следом за ударом пришла боль. Правда, для одержимого она продлилась всего несколько мгновений: оглушенное сознание погасло прежде, чем извлечение эссенции завершилось целиком и полностью.
— Неужели нам улыбнулась удача? — спросил самый молодой из троицы, с сомнением глядя на мертвое тело.
— Его слова надо проверить. Но думаю, он не врал, — сказал высокий.
— Пытаясь спасти свою жизнь, люди часто придумывают небылицы, — заметил крепыш. — Чем демоны хуже?
— Они одиночки. И не слишком-то любят друг друга, иначе давным-давно объединились бы и стали править этим миром. Так нет же, каждый живет сам по себе. Как будто боится, что сородичи что-то у него отнимут.
— Хочешь сказать, ему не было смысла врать?
— Ему не было смысла защищать других. Мы ведь могли ему помочь избавиться разом от кучи соперников.
— Мы и поможем, — ухмыльнулся крепыш. — Только ему тоже придется поработать!
Он выдоил из лозы последнюю каплю мерцающей синевы и плотно заткнул горлышко стеклянного сосуда.
— Достаточно? — спросил высокий.
— Почти. Но для верности нужен хотя бы еще один.
— Будет, — кивнул молодой. — Сам придет, дайте только солнцу взойти.
И сейчас…
Я легко просыпаюсь от любого шума, если сам себе приказываю это сделать. Однако большая часть ночи и наступившее следом утро оказались мертвенно-тихими, а потому пробуждение позорно отстало от рассвета. Часа эдак на три.
И даже когда я открыл глаза, то долго лежал, глядя в потолок, пока не сообразил, что солнечные зайчики, танцующие в облачках пыли, появляются, когда солнце уже вовсю карабкается на небосвод. Отрадно было лишь одно: тишина, царящая и в комнатах гостевого дома, и за его пределами, успешно обманула не только меня. Лус сладко посапывала в своей постели, хотя еще вечером демон обещал встать с первыми лучами утренней зари и отправиться на свидание с очередным знакомым из дальнего во всех отношениях прошлого.
На лице девушки, погруженной в сон, ничто не напоминало о странном госте, занявшем место бывшей хозяйки дома из плоти и крови. Наверное, в такие минуты, когда сознание уходит куда-то в сторону от действительности, одержимые становятся почти прежними. А какими становимся мы, обычные люди? Хочется верить, что лучше, чем во время бодрствования.
И все же почему демон так отчаянно ухватился за мысль о Большом собрании своих соотечественников? С одной стороны, конечно, гораздо удобнее рассказать всем и сразу о грозящей опасности, но ведь ему куда важнее, если не врет, убедить упрямцев вернуться, а это можно сделать только двумя способами: напугать или пристыдить. Вариант с насильственным возвращением, то бишь убийством, требует, по меньшей мере, уединения, значит, пока сброшен со счетов.
Так что же из двух оставшихся?
Страх?
Угрызения совести?
Ни первое, ни второе не рождаются в толпе. Даже два человека, глядя друг на друга, поостерегутся давать волю своим чувствам. Целое собрание — тем более. И зачем тогда демону все это нужно? Неужели у него имеется еще какая-то цель, о которой мне не известно?
Скорее всего.
Главное, эта цель может быть любой, в том числе и опасной для обоих миров разом. Он ведь странновато себя ведет, сомневаться не приходится. Заполучил послушное тело и отказывается использовать его покорность. Готов жестоко расправиться с собственными приятелями, и в то же время не решается посягнуть на чужую волю. Знает, что в родном мире ему места больше нет, и тем не менее не желает оставаться в моем, выбирая смерть вместо бессмертия. Либо он лжет мне в каждом слове и взгляде, либо…
Он просто хороший человек. Вернее, демон.
— Пора просыпаться.
Я дотронулся до плеча Лус, и глаза девушки открылись. Заспанно-красные.
— Уже утро?
— Давно. Скоро будет день.
— День?! — Она чуть ли не подскочила на месте, путаясь в одеяле. — Почему ты меня не разбудил?
— Сам только проснулся. Очень тихо вокруг.
Демон прислушался и согласился:
— Да, тихо. Словно все вымерли.
Я невольно вспомнил тело покойного казначея. Если убийца умел и сноровист, он вполне мог за ночь очистить город от одержимых. А если охотник за эссенцией еще и не один…
— Надеюсь, кто-то все же остался жив.
Видимо, демона посетили схожие мысли, потому что девичье лицо резко побледнело, а потом сразу начало наливаться краской.
— Этому должно быть объяснение!
— Конечно.
— Нужно просто спросить.
— Спросим. Обязательно.
Сборы на утреннюю прогулку заняли у нас примерно одинаковое время, хотя всяческих застежек, шнурков и ленточек в одеянии Лус было почти вдвое больше, чем на моем костюме: похоже, пальцы девушки справлялись с подобными задачами сами, без участия чужого сознания. Спускаясь вниз и выходя на улицу, мы так и не встретили ни одной живой души. Только когда уже вышли на набережную, которая вела к мосту на островок с ювелирной лавкой, город стряхнул с себя ночное оцепенение и начал стремительно наполняться звуками и красками.
Заиграла музыка, загомонили люди, над улицами взвились яркие флажки и гирлянды, сотни ставен и дверей приветственно распахнулись, словно выпуская обитателей домов на свободу, а в воздухе поплыли ароматы горячего хлеба и жареной рыбы.
— Сумасшествие какое-то, — заметил демон, растерянно оглядываясь по сторонам. — Что это со всеми творится?
— Яра-мари начинается, — сообщил старшина Сепп, вынырнувший нам навстречу из потока прохожих.
— Яра… что?
— Праздник первого улова, — чуть озадаченно пояснил стражник, по случаю торжеств снявший форменную тунику. — Разве вы приехали не на него посмотреть?
— Признаться, у нас были другие цели, — ответил я. — А кто кого ловит?
— Жемчужные раковины. С сегодняшнего дня за ними пойдет охота. Пока вода снова не станет холодной.
— А сейчас она разве теплая?
Блондин кивнул:
— Да. К концу весны до Аллари дотекает вода с Зольных отмелей, прогревшаяся на солнце. И можно отважиться на ныряние. Вот-вот откроются состязания, кстати. Желаете взглянуть?
— А будет на что?
Кажется, старшина немного обиделся, услышав высказанное мною сомнение, но начал перечислять:
— На яра-мари много разных увеселений. А главные — это те, что касаются жемчуга. Приз за первую выловленную жемчужницу, приз за большее количество выловленных за один нырок раковин… Правда, они для умельцев, не для новичков. А вот приз за лучшую жемчужину дня может заработать каждый, нужно только немного удачи.
— Удачи! — фыркнула Лус, впрочем, сделала это достаточно тихо, чтобы стражник не уловил в ее голосе насмешку.
— И долго все это будет происходить? — спросил я, глядя на набережную, постепенно заполняющуюся народом.
— Всего один час. Потом люди разойдутся праздновать, веселиться до самой ночи, а завтра все начнется сначала. До первого летнего дня.
— И вы тоже примете участие в празднике?
— А как же! Порт в эти дни закрывается, чтобы не помешать ловцам жемчуга, так что если люди будут приезжать в речную часть Аллари, то с берегов.
— И нырять будете? — поинтересовалась Лус.
Старшина Сепп замялся:
— Я не настолько хороший пловец…
— И не особенно удачливый?
Если демон намеревался оскорбить стражника, то почти этого добился. Блондину не давало повернуться и уйти восвояси только сознание того, что, хотя муж и жена — хвороба одна, от меня пользы можно получить намного больше, чем колкостей от моей «супруги».
— Не обращайте внимания, она сегодня не в духе, — поспешил я успокоить старшину.
— Ни одно украшение не пришлось по вкусу? — догадливо уточнил тот.
— Мы не застали ювелира дома.
— О, жаль. — Теперь он посмотрел на Лус с искренним сочувствием. — Но даже если он уезжал, к празднику должен был вернуться.
— Вот я и проверю, — заявил демон, делая шаг в направлении моста.
Я поймал Лус за острый локоток и прошипел в ухо:
— Не смей ходить один!
— Да ничего не случится! Вон отсюда дверь лавки видна как на ладони. Я только спрошу, вернулся ли он, — недовольно шепнул в ответ демон. Шелк платья, скользнув между моими пальцами, вырвался на волю, и вдох спустя девичья фигурка уже оказалась отделена от меня потоком прохожих.
— Иногда женщин следует оставить наедине с их желаниями, — заметил стражник, поглядывая, как ловко Лус пробирается к своей цели.
Мне оставалось только промолчать.
Хотел встретиться со своим знакомым втайне от меня? Божа ради! Но можно было сделать это иначе, а не выставлять меня на посмешище! Такое ощущение, что не только демон оказывал влияние на тело, которое занимал, но и сама плоть, вроде бы бессознательная и податливая, медленно, но верно захватывала пришельца в плен. Кажется, еще немного, и он начнет вести себя, как настоящая женщина…
Да нет, уже ведет! Вовсю.
— Что-то удалось разузнать? — спросил я старшину Сеппа, надеясь не только отвести того от размышлений о чужой семейной жизни, но и притупить собственные несвоевременные мысли.
— Я расспросил всех, кого смог.
— И?
Блондин сокрушенно вздохнул:
— В тот час дядя был необыкновенно оживлен, как мне сказали. Благодушно здоровался со всеми встречными, выглядел счастливым, но ни с кем не задержался даже для короткого разговора. Словно торопился куда-то прийти или что-то сделать.
— И думаю, мы оба знаем что.
Стражник поднял на меня печальный взгляд:
— Неужели он все-таки?…
— Сами посудите. Если человеку чего-то отчаянно хочется, он рано или поздно решится осуществить свое желание. И еще хуже, если он вынужден долгое время сдерживать себя сам: тогда достаточно любой нелепой случайности, чтобы сорваться с привязи. А тут еще и праздник подошел, много приезжих… У своих воровать ваш дядя, может, и не рискнул бы, зато у чужаков — легко!
— Вы правы, — признал старшина. — Мне горько это слышать, но, наверное, так оно все и было.
— Ваш дядя выбрал себе жертву и отправился к ней. Потому не останавливался, не заговаривал ни с кем по дороге. А на обратном пути тем более.
— И выбор он сделал нехороший…
— Неудачный. Если это ваша фамильная черта, понимаю, почему вы не ловите жемчуг.
Рот блондина болезненно скривился, и я примирительно улыбнулся:
— Не обижайтесь. Настоящее везение дано лишь немногим.
— Да Бож с ним, с везением! Лучше скажите другое… — Взгляд стражника стал еще напряженнее. — Мы сможем найти его убийцу?
— Еще вчера вы сомневались, что таковой существует.
— Я думал всю ночь. А сейчас вы еще сказали про выбор и прочее… Дядя что-то смог украсть. И это «что-то» стало причиной его смерти, других объяснений у меня нет.
Зато у меня есть, но я не буду торопиться поведать о них всем на свете.
— Вы найдете его?
О, ответственность уже полностью перекладывается на мои плечи? Хотя на этот вопрос могу ответить честно:
— Сделаю все, что смогу.