Я осекся, не закончив вопрос. Но ответ все-таки получил:
— Почему никто за все эти столетия не пожелал ничего стоящего? Потому, что все мы люди. И исполненные желания несут в себе отражения нас самих. Но не только нас. Понимаешь?
Да, демоны тоже вносят свою лепту. И еще неизвестно, кто больше участвует в воплощении мечты в реальность. Мой опыт подтвердил: все возможно. Но, пожалуй, я больше не рискнул бы проверять, насколько далеко способны завести желания. Особенно искренние.
— Со мной случилась та же беда?
— Она самая.
— Но ведь теперь демона во мне нет. Почему же тогда…
— Изменилось твое тело, исполняя желание. Изменилось то, что находится здесь, здесь, наконец, здесь. — Палец рыжего поочередно указал на мои ноги, руки и голову. — Отпечаток всегда остается после извлечения. Другое дело, что от силы желания зависит глубина проникновения. Легче всего тем, у кого и желания-то никчемные: почти не замечают изменений в себе.
Конечно. Если хотелось чего-то неясного, и результат будет смутным. Может, вовсе неощутимым. Но меня волнует совсем другое:
— И все же это проходит?
Натти качнул головой:
— Мне такие случаи неизвестны.
Я ждал этого ответа. Как осужденный ждет приговора, о содержании которого легко догадаться заранее. От первого и до последнего слова.
— Отпечаток мешает тебе?
Если не считать того, что мир внутри меня кажется навечно разделенным надвое…
— Не смертельно.
— Я бы хотел тебе помочь. Правда. Не знаю как. А может, и не умею.
— Ничего. Справлюсь.
— Надеюсь, — чуть неуверенно сказал рыжий и тут же, видимо, чтобы избежать дальнейших расспросов, сменил тему: — Ходил смотреть на казнь?
Странный вопрос. Застать меня врасплох в переулке, выходящем с главной площади, мог только тот, кто знал, откуда и куда я иду.
— Казнь не состоялась.
— И это тебя огорчило?
Теперь он спрашивал настойчивее, чем прежде, словно моя сегодняшняя прогулка имела некое особое значение. Впрочем, врать все равно было ни к чему.
— Да.
— Хотел увидеть его кровь?
— Не отказался бы.
— Могу провести тебя к нему.
— Зачем?
— Отомстить. Поквитаться. Или как там еще это обычно называется? Будет несложно.
Я посмотрел прямо в карие глаза, то ли и впрямь ничего не понимающие, то ли наигранно невинные.
— Поможешь его убить?
— Ну да. Если тебе нужно. Ты же хотел увидеть его смерть, да?
Наверное, никто и никогда не получал такого дорогого и совершенно бесполезного подарка. Захотелось смачно выругаться и одновременно скорбно вздохнуть.
— Хотел. Увидеть.
— Так пошли.
— Увидеть. Не убивать.
— Хм. — Он о чем-то недолго подумал и кивнул. — Хорошо, сам все сделаю.
Чудеса продолжались, но мир, полный такого услужливого волшебства, меня почему-то не радовал.
Наверное, мне нужно было слишком многое. Или вовсе не то, что с таким рвением предлагали. Легко было представить, как бывший верховный бальга корчится на полу камеры, истекая кровью, но эта картинка даже в воображении не вызывала ни малейших чувств. Независимо от того, чья рука нанесла смертельный удар.
Я прислонился спиной к стене дома.
Раздвоение не ослабевало, а, напротив, усиливалось. Меня тянуло раскрыться навстречу обстоятельствам, раствориться в них, а потом попытаться собрать себя заново, сначала, непременно ошибаясь и тщательно исправляя ошибки. И в то же время мне отчаянно требовалось что-то вроде кокона, в котором можно спрятаться, отгородиться от любого проявления внешнего мира, закрыться, закрыть хотя бы глаза…
Я сполз по стене вниз. На корточки. Спрятал лицо в ладонях.
Спокойнее, конечно, не стало, но по крайней мере одна половина меня получила небольшое удовлетворение. Надеюсь, не самая главная.
— Тебе плохо? Ну да, конечно, «глотка» ведь больше не действует… — Натти присел рядом и деловито принялся советовать: — Постарайся дышать коротко-коротко, так, чтобы воздух не проходил глубже рта. И очень быстро. Видел, как собаки спасаются от жары? Примерно так же попробуй делать.
— Мне не плохо. То есть мне плохо, но по другой причине. Жара тут ни при чем.
— Вот теперь ты меня точно напугал! — признался рыжий. — А ну, рассказывай!
Откуда-то пришли обрывочные воспоминания о том, что раньше я бы ни за что не стал посвящать настырного собеседника в свои сокровенные переживания. Пришли и ушли обратно, ничего не объяснив. Наверное, я не доверял Натти. Но почему? На этот вопрос ответа в памяти не сохранилось.
— Я странно себя чувствую.
— Есть боли? Головокружение?
— Ничего похожего. Это другое. Совсем. Я хорошо помню все, что произошло. Помню прошлые события, достаточно давние. Ну как все помнят. Но я… не знаю, как к ним относился.
— В смысле? — опешил рыжий.
— Взять хотя бы Эвину. Мы с ней…
— Провели ночь, — услужливо подсказал Натти.
— Скорее, утро. Неважно. Я помню все, что мы делали. До последней детали. Но я не знаю, понравилось мне это или нет!
— Э-э-э… — Он почесал кончиком пальца висок. — То есть как?
— Чувств не осталось. Совсем. И не только по отношению к ней. Собственно, я хотел увидеть казнь, чтобы… Не получилось. И да, спасибо за предложение помочь.
— Неужели Андара напортачила? — задумчиво спросил себя рыжий. — Быть того не может. Я бы заметил, если бы что-то пошло не так.
— Ты не виноват. И та бритоголовая тоже. Вообще никто не виноват. Я сам все так сделал.
Карие глаза округлились.
— Сам?
— Когда демон исполнил желание и мы стали единым целым, был момент, когда он… Захотел взять верх. А я испугался. Или заупрямился. В общем, неважно. Я дрался и победил. Загнал его в клетку. Вот только на ее строительство как раз и ушли все чувства, которые у меня были. Знай я заранее, что случится, не стал бы ими жертвовать. Лучше бы умер.
— Почему?
Я поднял взгляд вверх, к раскаленному голубому небу над крышами Катралы.
— Потому, что сейчас я смотрю на весь этот мир и не понимаю, зачем он мне нужен.
* * *
В доме верховного бальги было пусто и тихо, в точности так, как при хозяине. К чести жителей города, никто из них даже не помыслил разграбить или разрушить строение, напоминавшее о малоприятных событиях прошлого и настоящего. Может, потому, что грабить было толком нечего, а может, попросту побрезговали прикасаться к камням, хранящим следы дыхания человека, ненавидящего демонов. В любом случае меня сумрачный покой ничуть не беспокоил, Натти и вовсе отсутствовал в городе долгое время, вернувшись только сегодня, а Лус, вернее, демон, занявший девичье тело, дни напролет проводил с новоиспеченной правительницей Катралы. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Чтобы дать начало чему-то другому.
— Так и жил здесь? — спросил рыжий, окидывая взглядом унылую комнату.
— Угу.
— А постельки получше не нашлось? Уверен, хозяева спали куда как слаще.
— Не поверишь: даже не искал. К тому же это ты мне выбора не оставил.
Натти негодующе плюхнулся на кровать:
— Я?!
— Сбежал тогда из дома того старика. Вот и пришлось брать что дают. Скажи хоть, почему сбежал? А то буду думать дурное.
— Думай-думай, — разрешил Натти. — Думать — дело полезное. Надо было отлучиться. Ненадолго, но в такое местечко, где меня никто не видит и не слышит. Чтобы своим демонам очередную колыбельную спеть. Я на рассвете вернулся, и зрелище, надо сказать, передо мной предстало пугающее.
— Только не говори, что волновался за меня. Не поверю.
— А чего было волноваться? — Он растянулся на постели во весь рост. — Трупа твоего видно не было, значит, нашел способ выторговать по крайней мере несколько дней жизни.
— И выручать меня не собирался.
Я не спрашивал, и он не стал отвечать. Только проворчал:
— Лучше себя самого все равно никто никогда не выручит.
Истинная правда. Весь опыт моей службы сопроводителем это подтверждал. Ведомые, полагающиеся только на тех, кто стоит у них за спиной, очень часто заканчивали жизнь намного раньше предписанного срока. Погибали. По собственной беспечности. Потому что защитить можно лишь того, кто сам заботится о своей защите.
Ну и хватит об этом.
— А сейчас где пропадал?
Рыжий утомленно прикрыл глаза:
— Навещал столицу.
Десять дней на дорогу туда и обратно? Вполне достаточно, если пользуешься порталами. Правда, вряд ли человеку, выступившему чуть ли не против всей Цепи одушевления, позволили воспользоваться обычными средствами перемещения. А это значит…
Я внимательно взглянул на лицо Натти.
Морщин не было. Новых уж точно. А те, что бороздили кожу еще совсем недавно, разгладились до почти неприметных линий.
— И как это тебе удалось?
Он удивленно нахмурился, но быстро сообразил, что я имею в виду, и зевнул.
— Легко!
— А в прошлый раз…
— Тащить кого-то, да еще издалека, намного труднее, чем самому прыгать по порталам, — пояснил Натти. — Поэтому в команде обычно не меньше трех «маяков»: втроем как раз справляются без особого утомления. А я один тогда, скажем так, немного надорвался. Но сейчас уже все в порядке. И моих сил вполне хватит, чтобы…
Она вошла без предупреждения. Не подумала постучать костяшками пальцев о косяк или хотя бы кашлянуть. Для юной девицы, воспитанной в строгих правилах, такое поведение выглядело бы вопиюще непозволительным. Если бы вошедшая, конечно, была только девицей, а не носила заодно в своем теле непонятно чей, но совершенно точно мужской дух.
Да и серо-желтая рубашка на Лус была мужской: в доме бальги женщинам полагались исключительно темные одежды, а сейчас выход на улицу в подобных цветах мог бы стать самоубийственным. Хоть жители Катралы и пребывали в радостном настроении по поводу воцарения нового демона на старом престоле, раны, нанесенные бальгерией, обещали зарасти шрамами ох как нескоро.
— Мерзкая жара! — Девушка стянула с головы кружевную накидку и взмахнула ею, как веером, пытаясь всколыхнуть стоячий воздух комнаты. — И как здесь можно жить?
— А мы и не живем, — сказал Натти, подкладывая руки под голову.
— Ну да?
— В моей… — начал было рыжий, но, мельком взглянув на меня, поправился: — В нашей вотчине лето гораздо приятнее. Да и зима тоже.
На лице Лус отразилось сомнение.
— И снег бывает?
— Иногда столько нападает, что думаешь: лучше бы его вовсе не было.
Демон присел на край кровати, задумчиво морща лоб.
— Значит, это большой мир?
— На размеры не жалуемся, — подтвердил рыжий.
— А есть в нем места, где люди не живут, потому что там нельзя жить?
— Сколько угодно.
Брови Лус сдвинулись, превратившись в единую прямую линию.
— И нет почти никаких отличий… — прошептали чуть подсохшие на солнце губы.
— Отличий от чего?
Черты девичьего лица напряглись, становясь непривычно жесткими, но тут же расслабленно оплыли, возвращая облику Лус прежнее невинное очарование.
— От моего мира.
За все десять дней, прошедшие с мига разделения, нам троим еще не выпадал шанс спокойно посидеть вместе и поговорить о важных вещах: слишком много нашлось дел у каждого. Натти шатался в неведомых далях, я привыкал к своему нынешнему состоянию, демон дневал и ночевал над ворохом бумаг. Но что самое странное, никто из нас даже сейчас не стремился к обстоятельному разговору, словно не желал знать ничего сверх уже известного. Словно несколько новых подробностей могли стать препятствием на намеченном пути.
К чести демона, он набрался решимости первым:
— Мы живем в таком же мире, как вы. Выглядим так же. Думаем, поступаем, ошибаемся. Вы, попав туда, не увидели бы ничего нового и непонятного. Кроме одного. В нашем мире повсюду творятся чудеса.
— Какого рода? — деловито спросил рыжий.
— Разного. Можно летать, можно делать что-то из ничего, из полнейшей пустоты. Можно исцелять смертельные раны или вообще жить вечно. Многое можно. Только такая способность дорого стоит.
— Требуется жертва?
— Да.
— Кровавая?
Со стороны могло показаться, что Натти подшучивает над да-йином. Но я, наслушавшись рассказов о том, какое обучение проходят охотники на демонов, видел за его насмешливыми вопросами совсем иное. Он искал что-то по-настоящему общее для обоих миров. Наверное, чтобы точнее понять, почему они когда-то впервые соприкоснулись между собой.
Личико Лус брезгливо сморщилось, но белокурая голова кивнула:
— Не без этого. Хотя кровь льется нечасто. Не чаще, чем здесь. Мой мир наполнен волшебством до краев, только обычный человек не может им пользоваться. Попробуйте представить: вокруг вас снуют чудеса, любые, какие только можно вообразить, но вам не под силу до них дотянуться.
Не знаю, кто как, а я себе это представлял. Легче легкого. С тех самых пор, как исполнил чужое желание, старательно притворившееся моим.
— А однажды вдруг оказалось, что к волшебству все же можно прикоснуться. Правда, для этого нужно на время покинуть свой мир, чтобы оказаться в вашем. И те, кто возвращался обратно, сами становились чудом. Обретали власть над внутренними и внешними стихиями.
— Всемогущие обычно пробуют установить свой собственный порядок, — заметил рыжий. — И он вряд ли должен прийтись по вкусу всем остальным. Но тогда ваш мир погряз бы в бесконечных войнах, уничтожая себя, а поток синих звезд по-прежнему не иссякает.
— И не иссякнет, — вздохнул демон. — Потому что мы живем спокойно и… скучно.
— Скучаете от чудес?
— Те, кто возвращается и получает волшебную силу, перестают что-либо желать. Они становятся своей же бледной тенью, годной на то, чтобы делать великие вещи, но не видящей в них ровным счетом никакого смысла. Прочие люди сторонятся их. Ненавидят. Боятся. А иногда пытаются помешать возвращению беглецов. — Он рассказывал монотонно, будто бы бесстрастно, вот только за каждым словом отчетливо звенел колокольчик печали. — Чтобы попасть в ваш мир, мы проходим через «врата мечты», вдыхая пыльцу с крыльев особой бабочки. Причем уходит только сознание, а тело остается. Оно не стареет, не умирает, всегда готовое принять хозяина обратно. И все же его можно уничтожить. Сжечь, к примеру. Много лет назад огневые бунты вспыхивали по всей империи… Потом их научились предотвращать. Но сотни, а может, и тысячи тел погибли безвозвратно.
— Значит, все эти души до сих пор находятся в нашем мире? — переспросил Натти.
— Если не пробовали вернуться. И если им повезло остаться, — осторожно добавил демон.
— Их имена есть на карточках?
Белокурая голова снова утвердительно качнулась.
— И конечно, с ними нет смысла говорить о возвращении?
— Думаю, что нет. Ведь им некуда возвращаться. Кого-то можно попробовать соблазнить возможностью обрести волшебство в родном мире, но эти… Не знаю, что с ними делать.
— Сделать выбор за них, что же еще? — И рыжий снова не шутил, хотя улыбался во весь рот.
— Убить? — выдохнули губы Лус.
— Или позволить им попасть в лапы бритоголовых. Третьего не дано, — подытожил Натти. — Мне это нравится не больше, чем тебе, но либо демоны уберутся восвояси, либо навечно станут добычей Цепи одушевления.
Он все говорил правильно. Если смотреть с того холма, на котором мы все стоим. А если подняться на соседний или спуститься в ложбинку…
— Либо Цепь откажется от своих намерений.
Два карих взгляда, странно похожих друг на друга, вонзились в мое лицо.
— Ты понимаешь, о чем говоришь? — грозно спросил Натти.
Еще минуту назад не понимал, а потом все внезапно разложилось по полочкам. Головоломка решилась сама собой.
— Вполне. Можно уничтожить демонов. А можно разобраться с синими мантиями. По мне, так эти ягоды все на один вкус.
***************************************************************************************
***************************************************************************************