Глава 5
Жан шел передо мной. Извилистая тропа обходила чернеющие пятна провалов и вела к бетонному коробу КПП. Не отбрасывающий тень яркий свет исходил отовсюду. Зеленая трава, невысокие деревья, неприглядные избушки, промеж которых стали появляться люди. Их, по-видимому было не так уж и много — увидев новичка, они перекидывались фразами. Жан явно был у них в почете, они учтиво кивали и махали ему рукой в приветствии. Мой знакомый француз повернулся ко мне.
— Знаешь, хоть день здесь и короткий, четверть часа у нас есть. — Он свернул с проторенной тропы. Поманив меня, направился в сторону избушек. — Пойдем Эд, навестим старого друга, Милош звать.
Моментально вспомнив прошлый день. Я, тараторя, выпалил:
— Да знаю я этого старика. Жилистый такой.
Жан направился к избушке, подпертой с одной стороны почерневшими шпалами. Деревянное строение накренилось, и между досок образовались щели. Мой провожатый, обогнув избу, подошел к веранде. В стороне, возле небольшой оградки паслась корова. Прямо за ней, в наспех сколоченном амбаре замычал бык. Деревенский аромат дополнял запах остывающей бани. Переполненный желанием похлопаться веником, я тяжело вздохнул. Среднего роста старик вышел на вытоптанный скотом двор. Поношенная рубаха с закатанными рукавами и перепачканные чернилами руки выдавали в нем местного писателя. Милош потянулся, выпрямляя суставы и позвонки. Опустив руки, обратился к Жану:
— Сыр к вечеру дозреет. А напряжение скачет в твоей сети. Посмотри, исправь. А то за что я с твоим сыром вожусь.
— Oui. Хорошо, вечером просмотрю. Только плиты — опять почти конец, надо новые везти. Завтра с тебя помощь.
— Вот еще что! Ночью возню слышал, по-моему, звери пробрались. Как еще живность цела, не знаю. Совсем обленились в последнее время, надо весь Раздел проверить, подлатать.
Я перебил разговор двух приятелей:
— Вот именно, про Раздел мне интересней всего сейчас. От кого он?
Милош, узнав меня, кивнул в приветствии. Вынул руку из кармана, мелькнув бутылкой пива в воздухе. Сделал глоток и передал напиток Жану. Посмотрел в мою сторону и принялся отвечать:
— Опять он нашу историю не рассказывает! Значит так: точно неизвестно по годам, но давно — поколений семь назад — сода переместились люди люди. Мир был поменьше. Когда он увеличился до нынешних размеров, появились серокожие демоны — голые существа, без волос и половых признаков. Они были охвачены жаждой истреблять людей. Но когда люди стали одерживать верх в войне, существа просто замерли и растворились. Затем некоторые перемещенные стали мутировать в паукообразных монстров. Звери — так их назвали. Они не нападали в открытую, выползали ночью, жили в выкопанных норах. Люди от них построили Раздел. Возвели почти на окраине этого мира, обрезав одну шестую от него. И обустроили себе быт.
Милош описал полукруг вытянутой вперед рукой, затем, протянув ее Жану, забрал пиво. Сделав большой глоток, немного захмелев, он продолжил:
— Твари эти, как блохи прыгучие. Значит, изолировались от Зверей этих. А тут опять серокожие появились. Первый — Хофман, вроде так его зовут. Затем другие. Они, копируя людей: одевались, учили нашу речь, изучали нас. Существуют эти человекоподобные существа давно и никак не меняются. Два поколения назад люди наладили с некоторыми общение и торговлю. Эти существа, в отличие от первых, были спокойней. Кроме Хофмана, он наших много поубивал. Ну, Жан. Каждый раз одно и то же, ничего не расскажет. А что расскажет, хрен разберешь. Правда, Эд?
Серб протянул бутылку пива французу. Затем махнул на нее рукой, поделившись хмельным напитком.
— Эд, ты с этим французом и его друзьями поосторожнее. Изобретатель этот странный очень. Сейчас в этом мире перемирие с серокожими — спокойней стало. Ты лучше вечером ко мне возвращайся. Гостевой домик есть. Да и детишки у меня почти твоего возраста.
Выдвинувшись вперед, я обратился к Милошу:
— Дети, что здесь родились?
— Ну да. Здесь много семейных, глядишь и ты себе найдешь.
Дощатая дверь покосившейся избы отворилась, на крыльцо вышла тучная высокая женщина в махровом халате. Крашеные хной короткие волосы и глубокие морщины на лице — крупной жене Милоша на вид было около шестидесяти лет. Она с легкостью взяла переполненное помоями ведро, отодвинула круглую крышку рядом с домом, вылила содержимое в отверстие и посмотрела на меня.
— Юноша, в гости зайдешь? — Я кивнул в ответ. — Веди гостей в дом, муженек.
Милош послушно повел нас к крыльцу. Жан остановился у открытого люка и уже собирался бросить туда пустую бутылку.
— Не надо! Куда я буду сваренное пиво разливать, — обронил серб и вошел в дом.
Проходя внутрь, я взглянул на это отверстие в земле. Еще одно удобство этого мира: все отходы, мусор просто сваливались в бескрайнюю тьму.
Первое, что привлекло к себе внимание в доме, это стены без окон — свет, источаемый материей, освещал все сам собой. Массивная женщина, так и не представленная мне, закончила вращать каменные жернова и подошла к нам. Вспомнив о своей женственности, испачкав мукой волосы, поправила прическу и обратилась ко мне:
— Как там сейчас на Земле? Небось, уже война с Америкой вовсю идет.
— Нет, все мирно пока.
Отвечая на вопрос и пытаясь понять, как давно они перенеслись сюда, я принялся осматривать жилье возрастной пары. Голые бревенчатые стены, несколько небрежно сколоченных перегородок, стеллажи с соленьями, сепаратор и каменные жернова. Посреди — длинный деревянный стол.
— Проходите к столу. Пирожки со щавелем берите. Недавно испекла. — Женщина обтерла руки от свежесмолотой муки о полотенце и протянула мне тарелку.
Пережевывая сладкое угощение, я обратился к Милошу:
— А где твои дети?
— На рынке, за Раздел ушли. Ты же с Жаном туда идешь, может, и свидитесь.
Подойдя к стоящему в стороне столику с исписанными бумагами, француз обернулся. Заслышав свое имя и дожевав пирожок, продолжил разговор:
— Да, за Раздел идти. А я смотреть, твоя пьеса почти готова. — Жан провел ладонью над исписанными чернилами бумагам. — Милош писать для местного театра, но больше для своих детей. Они не видеть земной мир и…
Милош, помотав головой, осуждая разговорчивого Жана, продолжил:
— Я с Юлей почти одновременно переместились сюда. Вместе горевали о потерянном, привыкали к новому. Полюбили друг друга, детей заимели. Вопросов от них просто нескончаемый поток. Как там было — в нашей прошлой жизни. Объяснить мне сложно. Вот я и поставил пьесу. Там и дети мои играют. Завтра репетиция, можете придти.
— Вчера по темени, наверное, к своим актерам ходил? — произнесла Юля, возвращаясь к жерновам.
— Люба тоже в театре играет? — не распознав иронии в голосе жены, я поздно осекся и получил локтем в бок от Жана.
— Опять Люба! Ты что сученок, все врал мне!
Сменившись в лице, Милош попятился к двери. Под крики уже начавшей исходить слезами женщины мы вышли на крыльцо. Жан осуждающе цокнул языком. Стоявший в дверях Милош с досады махнул рукой и быстро обронил:
— Эд, ты завтра приходи на постановку. И ты, Жан, не забудь.
Серб, собравшись с мыслями, вошел в дом и закрыл за собой дверь. Жан ненадолго застыл в раздумье и зашагал вдоль покосившейся стены. Обернувшись на ходу, он спешно объяснился:
— Мне плохо даваться русские слова. Плохо объяснять. А ты следить за языком!
Возвращаясь на тропу, я заметил среди взрослого населения двух играющих детей. Они строили маленький холм из кирпичей. Скорее похожий на вавилонскую башню с серпантином. Обогнув большой провал и идя по ровной дорожке, Жан заговорил вновь, пытаясь вернуть доверие в разговор:
— Я один из немногих, кто общаться с серокожими. Эти контакты нужны людям, они торговать с нами. Эд, ты мне поможешь с бетонной плитой?
Француз мельком взглянул на меня. Я, вздохнув от безысходности, ответил, не сбавляя ход:
— Куда я денусь!
Перебравшись через небольшой провал по подвесному мосту, пройдя через усеянную травой низину, мы поднялись по пологому склону к воротам КПП. У дверей нас встретила Люба. Сильные женские плечи, видимо, устали от веса винтовки. Да и в общем, у нее был усталый вид.
— Жан, когда устранишь эту яму? Там все норовят пролезть. Эти криворукие опять тоннели рыли. О, Эдик, привет. Как французский друг. На все вопросы ответил?
— Да. Почти на все, — я подумал, о чем хочу спросить именно Любу. — У вас нет акцента, вы из России? — Люба кивнула. — А из какого города?
— Из Братска. А здесь сорок лет уже.
— Почти земляки, я из Тайшета.
После моих слов повисла неловкая пауза, по которой стало заметно, что разговор не заладился. Но женщина продолжила:
— Девушка рыжеволосая, что с родителями вчера убежала, на КПП так и не появилась. Ты их хорошо знаешь?
— Нет. Вчера познакомились. — Я заметно переживал после упоминания о Миле.
— Мне пора отсыпаться. Смена заболела, теперь одна. — Люба прошла мимо, оставив сквозные двери КПП открытыми.
Мы шли вниз по тропе. Тропе, на которой вчера я последний раз видел прибалтийскую семью. Первый поворот от холма в сторону отвесного берега водохранилища. По-моему Мила, вырвавшись, побежала туда. Тропа шла вдоль водохранилища, один раз обогнув большой провал, терялась в необжитых руинах.
— Жан. Мила вчера вон туда побежала! — Я указал на сворот перед водохранилищем.
— Какая Мила? А, девушку Мила звали. Тут ночи не спокойный, так что… — Невысокого роста Жан, смотрел на меня снизу, изучая мое лицо. — Понравилась рыжеволосая? Я в этом тонкий.
— Да понравилась.
— Не переживай, Эд, найдем, — сказал Жан и успокаивающе махнул рукой.
Мы спустились к подножью холма. Как большой муравейник с рядами руин домов, торчащими бревнами, кусками стен, уступами он уходил вверх. Нижний ярус был достроен с использованием частей верхних строений. Чем выше, тем чаще встречались развалы крыш и рухнувшие стены. Людей в долине у подножья холма оказалось не очень много, даже меньше, чем за Разделом. Больше было серокожих демонов подросткового телосложения. Они, видимо, приходились здесь хозяевами: изредка забегали в дома, кое-где выходили на балконы, выглядывали в окна. Да, город больше походил на восточный базар среди руин. Тут и впрямь шел обмен. Чаще всего в размен передавались целлофановые пакеты с белым порошком.
— Жан, что это у него? — Я кивнул в сторону мужчины в спортивном костюме, передавшего пакет демону-подростку.
— Цемент. Здесь очень нужный и редкий.
Дорога огибала высоченный холм. Исполин, состоящий из нагроможденных домов, высоко над нами подпирал своей плоской вершиной купол света. Пройдя вдоль подножья, состоящего из слипшихся строений, мы взобрались на деревянный мост. Быстрая река, скованная бетонным желобом, исходила из центра склона и нескончаемым потоком подпитывала водохранилище. В гигантском резервуаре над гладью воды резвились ужасные русалки. За мостом улица тянулась между домами у подножья и обрывистой стеной водохранилища. Прямая дорога, переполненная людьми и серокожими существами, кипела жизнью. Занятые своими делами, снующие туда-сюда они даже не замечали новенького.
Я чуть не упустил своего провожатого и помчал вперед за мельтешащей спиной худощавого француза. Столкнувшись плечом с серокожим, я оказался с ним лицом к лицу: это было всего лишь некое подобие человека, обтянутое серой прозрачной мембраной, за которой перетекала некая субстанция, наполняющая их. Существо, одетое в спортивные штаны и футболку, не раскрывая рта, воспроизвело человеческую речь:
— Ты кто?
Я невольно попятился от пугающего демона. Чья-то рука коснулась плеча — вздрогнув, я оглянулся.
— Не отставать, здесь так не надо. — Заметив мою нервозность, Жан лишь улыбнулся и последовал вдоль нагроможденных друг на друга строений.
Обогнув основание холма, дорога резко повернула к моему вчерашнему песчаному пляжу и вагонам с углем. Люди и серокожие, как муравьи, облепили перенесенную из нашего мира добычу, спешно набирая драгоценное топливо в мешки.
Француз свернул к одиноко стоящему кирпичному дому с накренившейся стеной.
Подошел к молодому демону в широких буддистских рясах из белого и розоватого льна. Приглядевшись к более тонким чертам лица, я заметил, что это девушка-демон. Симпатичная, но пугающая своим холодным взглядом. Абсолютно серые, без зрачков округлые глаза мельком посмотрели в мою сторону. Демоница поправила аккуратно скрученный тюрбан на голове и обратилась к Жану:
— Кто этот новенький?
Голос демона пугал своей неестественностью — серый угловатый рот открывался отдельно от звуков. Но Жан отвечал в расслабленной манере, как со старым знакомым:
— Это Эд, а это Хельга. — Француз указал на демоницу. — Моя хороший знакомая.
Хельга провела ладонью в воздухе — по мне пробежала невидимая волна, распахнувшая куртку.
— Может, отдашь его нам?
Роясь в карманах брюк, Жан заметно нервничал. Наконец, вытащив небольшую горсть угловатых предметов, протянул их демону.
— Нет, Эд со мной. А это тебе. Такие магнит трудно было найти.
Хельга взяла их в ладонь и направила руку в сторону открытой форточки первого этажа. Магниты поднялись в воздух, проделав небольшой путь, залетели в окно. Почувствовав мой взгляд на себе, она резко обернулась, пригвоздив меня демоническим взором.
— Ладно, пусть он будет с тобой. Так зачем ты пришел ко мне.
— Баллон газовый. Нам ведь питаться надо, в отличие от вас. — Жан круговым движением погладил живот.
Демоница зашла в низкую дверь, ведущую в наклонившийся барак. Она что-то передвигала, открывала ящики. Немного погодя вышла.
— Вот! — Она протянула французу небольшой красный баллон.
Серокожая пристально рассматривала меня. В ответ я начал изучать это удивительное существо: аккуратные утонченные черты лица, будто вылепленные из глины, полное отсутствие волос, невысокий рост, стройная фигура. И кожа, которая являлась прозрачной оболочкой, удерживающей серую субстанцию.
— Эд! — Жан окликнул меня. Он недалеко отошел и поманил меня рукой.
Я неспешно повернулся спиной к Хельге и подошел к Жану.
— Как это: «отдашь его нам»?
— Не бери в ум, это шутки демонов такие. — Рука Жана аккуратно похлопала по моему плечу.
Мы шли по засыпанному землей кирпичу между домов, сараев и просто руин. Изредка по крышам перебегали белки и летали вороны. Даже удалось встретить старую собаку, которая свилась калачиком у ног крепкого мужчины с седой бородой. Вероятно, мы двигались к нему на встречу. Судя по угловатому телосложению, он был профессиональным бодибилдером в растянутом старом свитере. Сидящий на бетонной свае мужчина не отводил взгляда от меня, что-то ища и оценивая. Мы подошли к нему в упор, но он так и не отвел от меня глаз.
— Тор тихо, свои. — Мужчина одернул собаку, и та села рядом, перестав рычать.
— Здравствуй Жан. Здравствуй, я Глеб. — Мужчина протянул мне руку. И крепко, явно выказывая свою силу, пожал мою.
— Я Эд, Эдуард.
«И что он так смотрит на меня», — хоть это были всего лишь мои мысли, он повернулся к французу и забасил, содрогая воздух:
— Надо с тобой в сторожку сходить, с братом переговорить. Только сейчас.
Глеб поднялся, одернув за поводок немецкую овчарку, побрел в сторону от холма.
— Слушай меня, Эд. Через четверть или половина часа будь здесь. — Жан, указав на бетонную сваю, быстрым шагом устремился за Глебом. Поравнявшись с ним, передал ему газовый баллон. Вскоре они скрылись за очередными руинами.
Я развернулся и, глядя на водохранилище, решил пройтись по тропе, где исчезла Мила. Идя к прямоугольному водоему, я то и дело ловил на себе взгляды демонов и людей. И почему-то было страшно, что со мной никто не говорит. Больше, конечно, пугали демоны. Их нечеловеческий взгляд то и дело заставлял отворачиваться.
Свернув с торговой улицы на тропу между разделом и водохранилищем, я оказался в месте, похожим на строительную свалку, где то и дело попадались небольшие провалы, ведущие в бесконечную черную бездну. Параллельно тропе шла ровная стальная стена водохранилища. Подойдя к большому провалу, стал виден и принцип его устройства: железная стена шла вниз, под землю. Из нее выходило множество швеллеров, которые впивались в грунт. Это был гигантский стальной короб, висящий над темным пространством. Встав на край стены, я заметил, как в воде резвятся вчерашние монстры — русалки и впрямь двигались с огромной скоростью. Одна заметив меня, резко выпрыгнула из воды в направлении стальной стены. Сердце зашлось в канонаде ударов, и я, пошатываясь, вернулся на тропу. Сел на корточки: передо мной расположился провал, на другой стороне которого была какая-то пещера. Обойдя провал, я заглянул в нее: пещера, похожая гигантскую нору, через метр разделялась. Из одной ее части доносились скрежеты и сопения каких-то существ.
— Все, обратно к Жану! С меня хватит, — прошептал я вглубь пещеры пугающим существам.
Пару метров от пещеры пришлось идти спиной вперед. А развернувшись, ноги сами замельтешили по тропе. На перепутье, у края водохранилища меня поджидал седоватый мужчина в тряпье. Попереминавшись на месте, он шагнул ко мне на встречу.
— Молодой человек, это Вы вчера переместились к нам? В вашей перемещенной сфере было что-нибудь полезное для этого мира?
Я вспомнил, как выглядел купол с девушкой Милой в искореженном микроавтобусе. А моей перемещающей сферы, может, и не было. И я озвучил это в ответ седому мужчине:
— Я упал сверху в водохранилище и все сумки с продуктами сожрали русалки.
— У тебя есть сигареты? Угостишь?
Я протянул незнакомцу раскрытую пачку. Он взял одну. Жадно закурив, медленно заговорил, выпуская клубящийся дым:
— Второй купол, говорят, был у подножья «Сердца мира». Два с половиной вагона угля это хорошо. Хоть здесь и тепло всегда. Готовим все же на огне.
Время, щедро выделенное мне французским знакомым, явно закончилось. Сделав пару небольших шагов в сторону холма, я быстро проговорил:
— Мне пора, Жан ждет.
— Ах, Жан! Ну тогда ладно. Бывай.
Подойдя к кирпичным руинам, я заметил одинокого француза, который, сидя на бетонной свае, вглядывался в вершину холма. Собака тоже сидела рядом.
— Ну как поиск, юный Шерлок? — Акцент Жана становился все менее заметным — за день уже видимо привык.
— Там такое! Одно страшней другого.
— То есть не нашел.
— Нет.
Жан наклонился, взял поводок овчарки, и заговорил, не поднимая головы:
— Нас в сторожке ждут братья. Одного ты уже видел.
— Раз уж ждут, то пойдем.
Сторожка находилась в несколько сотен метров от Раздела. Вдали, через пару провалов и островков с мостками, шла стена из бетонных плит. Жилище представляло собой половину совдеповского магазина со ступенями. Который уж очень был похож на тот, с которого начались мои приключения. Задняя обрезанная часть была заложена кирпичом, за которой чернотой зияла гигантская яма.
На крыльце стояли два брата-близнеца, оба массивные и «квадратные». Отличала их только одежда и разная длина бород. Тела двух братьев были налиты мышцами, лица похожи на большие валуны с прилепленными маленькими глазками и носиком. По овалу лиц и по общей физической конституции было очевидно, что если бы не культуризм, то передо мной были бы два обрюзгших бородатых толстяка в растянутых трениках.
— Привет еще раз, Эд. Я Глеб, а это мой брат Борис.
— Борис и Глеб, — пробасил второй брат с бородой немного поменьше. Из-за чего выглядел как младший.
Борис встал на одно колено и помял ухо овчарки по имени Тор.
— Как князья. Ты давно тут? Когда переместился?
— Второй день, если этих часов семь, можно считать днем. А что на крыльце стоим. В гости же звали?
Братья как-то странно переглянулись, поочередно бросив взгляд на Жана. Жан будто бы что-то уловил и заговорил с еще большим акцентом:
— Да, но я. Нельзя долго задержаться. Вещи не все еще нашел.
Собака, как настоящий хозяин дома, первая зашла в открытые двери. Прошла вглубь комнаты и уселась у колонны. Пустой торговый павильон без прилавков, лотков и холодильников. В середине стоял стол со стульями, чуть поодаль — две кровати и странная железная конструкция вдалеке. Мы уселись за накрытый стол: чай, оладьи и варенье в пиалах. Борис сел напротив и заговорил первым:
— Эд, Жан, ешьте, ешьте. Как, кстати, попал сюда Эд? Никаких странных встреч на Земле, в смысле, до перемещения не наблюдал?
— Жан мне про вещи «шаманские» уже рассказывал. Женщина в магазине перенесла меня сюда — дала мне монету.
Мой французский приятель быстро запихал оладий в рот и отхлебнул чай. Как-то по-русски отряхнул руки и вышел из-за стола.
— Уже не успеваю. Тик-так. Надо бежать. Заказы соседей не ждут.
Бородатый мужчина в затасканном свитере строгим басом проводил отдаляющийся силуэт:
— Так и не удосужился рассказать мальцу про сосуд?
Жан остановился у выхода, подозвал к себе собаку. Та резво подбежала к нему, виляя хвостом.
— Возьму Тора с собой прогуляться, — Француз выкрикнул это, как бы ни замечая последних слов Бориса.
Жан, прихватив с собой красный баллон, вышел из магазина и закрыл дверь — щелкнул замок, весомый засов, посвистывая, залез в бетонную стену. Братья выложили локти на стол, придвинулись ближе ко мне. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга. Неудобную заминку прервал Глеб. Видимо, более длинная борода придавала ему лидерских качеств. Глеб положил свои крупные руки между тарелок с печеньем. Глаза у него жили отдельной жизнью от тела, двигались заметно медленнее, будто в полудреме. Крупный мышечный торс приблизился ко мне.
— Эд. Ты же прекрасно знаешь, что может ожидать тебя через пару часов. Ну, то есть через пол светового дня… нет!!! — Глеб, не дождавшись моего ответа: — Ну, Жан опять ушел от объяснений.
Грузный мужчина в вязаном свитере убрал руки со стола и раскинулся на спинке стула.
— Жан, ох и подлый этот француз. Не рассказать: что ты в ближайшие часы можешь превратиться в монстра, не помнящего себя самого. И начнешь убивать сородичей. Вот если я был на твоем месте, я бы взбунтовал.
Я резко встал со стула и направился в сторону выхода, проложенного Жаном пару минут назад. Борис, стоя в стороне от стола, легким покашливанием привлек к себе внимание. Уверенно проговорил:
— У нас помимо горы мышц есть и оружие. — Борис снял с одной из бетонных колонн укороченный автомат. — Уже меньше чем через два часа ты или останешься миловидным подростком, или станешь паукообразной тварью — зверем. У нас тут карантин на случай появления сосуда в этом мире. Перемещенных не было уже давно, а тут сразу две сферы в один день. Еще стали ходить слухи, что серокожие охотятся на последних перемещенных.
Стало ясно, что время внятного разговора быстро уходит. И я могу в любую минуту стать ужасным безжалостным существом. По-видимому одним из тех, которых я слышал в пещерах и о которых говорил Милош. Или эти психи придумали себе все.
— Ребятки, если так и есть, то где у вас карцер? — На мгновение поверив амбалам, я сам себе не верил, что мог такое сказать.
Оба брата замерли. Один возле колонны с автоматом у бедра, второй напротив меня. Борис, находясь ближе ко мне, начал разговор первым:
— Эд, ты нам упростил задачу.
Мощная рука махнула в сторону стены, заложенной кирпичом — в углу находился вольер из толстой арматуры, размером как раз для человека. Меня аккуратно завели в карцер, застеленный старыми матрасами. Амбарный замок со скрежетом прошел сквозь петли стальной двери. Ключ, повернувшись, оставил его в закрытом состоянии и, потрескивая, вышел наружу.
— Стойте! Если я превращусь в монстра, что вы со мной сделаете?
Я в первую очередь должен был об этом подумать, пока влезал в этот вольер. Теперь стой тут на карачках. Уже прям как зверь.
Борис посмотрел на автомат и отставил его в сторону. Затем повернулся ко мне:
— Да не бойся. Шансов на превращение у тебя немного.
— Скажите хоть что-нибудь… конкретнее!!! Ну как в процентном соотношении. Блин, мне нужна конкретика.
— Успокойся. Мы с братом еще ни одного перерождения не видели. Только этих криволапых серых тварей.
— Так почему именно я должен превратиться в этого… Зверя?
Борис не хотел отвечать на этот глупый вопрос и кивком головы передал эстафету объяснений Глебу:
— Понимаешь, на Земле есть сатанинское учение про этот мир — «Последние свидетели» так они называются. В белых рубашках, с книгой ходят. Они переносят предполагаемый сосуд в этот мир для своего хозяина.
— Так! Ничего не понятно. Сосуд — это я. Какое-такое учение? Ерунда какая-то.
— Молодой зародившейся демон из нашего мира здесь станет сосудом для главного демона — Аваддона. Вселившись в него, он придет в наш с тобой мир. К тебе на Земле подселили сущность-сосуд — ты одержим. Но все зависит от силы сущности. Или ты «переваришь» ее, или она овладеет тобой, превратив в сосуд. Ну или в Зверя.
— Я видел эту сущность в себе. Побеждал ее. А как у вас было?
— Мы здесь оказались по другой причине. — Глеб, обвел рукой круг в воздухе, показывая на себя и на брата. — Эти оккультисты повсюду были на Земле. Нас тоже переместили только без сосудов. Жан, кстати, французский представитель этого движения. Он переносил одержимых сущностью людей, надеясь, что она трансформируется в сосуд. А насчет процентного соотношения: шестьдесят — что, ничего не будет. Двадцать — зверь. Двадцать — сосуд.
Ноги и руки стали затекать, и я перевалился в полулежачее положение. Вытягивая ноги, я уперся в стальные прутья клетки.
— Зарождающийся? Сосуд? А здесь этот Аваддон что, внетелесен?
Глеб, усаживаясь на табурет, со скрежетом придвинулся ближе. И продолжил повествование:
— Как раз об этом мы можем много тебе рассказать. Потому-то это тайное учение и впрямь в мельчайших подробностях описывает все, что здесь происходит. Допустим, русалки. Ты их видел? — Я кивнул в ответ на заданный вопрос. — Так вот, это неудачные сосуды из нашего мира. Искусственные, подселенные в человека сущности. Сначала человек потом паукообразная тварь, в конце русалки. Живут подолгу, поколений восемь и дохнут.
Борис продолжил, плавно перенимая монолог брата близнеца:
— Аваддон создал этот мир и приспешников — серокожих существ. Поэтому они себя осознать не могут, пародируют нас. — Борис сел на второй стул, откинувшись на спинку, гулким басом продолжил беседу: — Аваддон не принимает человекообразную форму, боится растрачивать свою силу. Каждый, в кого он вселяется, забирает его частицу. А вне тела он находится за гранью этого мира — во тьме.
Глеб подхватил интересную тему:
— Это смех. То белка, то птица. Короче, кто меньше сил отберет. А когда в сосуд вселится, то явится в наш мир. И угадай, кто это такой, Аваддон.
— Ну, ребята, вы на сектантов похожи. Таких и в моем мире много. А у вас еще и «пищи» для выдумок побольше. Перерождений не видели. Аваддон невидимый. Скажите, что и с белочкой разговаривали.
Я прекратил разговор и перешел на смех. Заливаясь в истерике, ударился затылком о железный прут. Резко перестал, переводя взгляд на суровых вооруженных дядек, которые вальяжно расселись на стульях. Глеб спокойным тоном продолжил общий с братом рассказ:
— Мы с белкой не разговаривали. Об этом месте мы еще на Земле услышали. Ну, ты можешь и не верить нам. Но если начнешь превращаться, то не переживай, тебя мы быстро прикончим. — Борис совершил резкое движение дулом автомата в мою сторону.