Глава 6
Хофман шел в направлении холма. К возвышению с россыпью домов и стекающей по склону прямой рекой, впадающей в водохранилище. Он остановился, оглядел выстроившуюся возле него свиту: три демона и Лаура. Первой для разговора выбрал демоницу с серой кожей, одетой в розоватые буддистские рясы, свисающие до пят:
— Хельга, покажи оружие.
Хофман взял нечто похожее на рыцарскую перчатку, состоящую из стальных кусков, скрепленных блестящими магнитами — надел ее на руку и силой мысли начал откидывать в стороны составные части. Куски закружились вокруг вытянутой руки, затем по одному вернулись в исходное положение — сложились как пазл.
— А огнестрельное?
Обычный Револьвер, зажатый в худенькой ручке серого цвета, как-то по-обычному мелькнул в воздухе. Два других демона дернули за ремни висевшие на плечах автоматы Калашникова. Колонна продолжила шествие. Два демона легонько подтолкнули в плечо Лауру и как надсмотрщики принялись идти за охраняемым объектом.
— Знаешь Слим. Вот ты на других посмотри. Берем имена, но не подражаем. А ты больше всех людишкам завидуешь.
Молодой демон со скрывающим пол лица капюшоном толстовки посмотрел на одетого в строгий костюм напарника.
— Нет, Ахерон, больше всего мне хочется видеть их глазами. Полная свобода, простор. Ну и извращения, конечно. Алкоголь, наркотики. Да как все мы, по всем грехам прошелся бы. А здесь, с этим перемирием еще убивать нельзя. Одна радость — азарт торговли. Да и не всем она по вкусу. А так хотелось…
Молодой демон и так плохо говорил на русском языке. Забытое слово совсем остановило его. Ахенрон переключился на Лауру:
— Ты же не понимаешь, о чем мы говорим?
— Я вас вообще не понимаю. — Лаура находилась в полной апатии. И с безразличием на ходу осматривала всех демонов.
Ахерон, поглаживая ладонью дорогой пиджак, продолжил:
— Вот, например: привлекательная женщина средних лет вообще не вызывает у нас, молодых демонов эмоций.
Хофман, поворачивая за очередные развалины, прервал разговор:
— Какие там эмоции? По существу. Кто может знать о нахождении вашей дочери или молодого парня, которого вы встретили?
Лаура разволновалась, как только разговор зашел о ее дочери. Ничего не ответив, нервно замотала головой.
Хофмана это не удивило:
— Хельга уже говорила, что видела парня с Жаном. Значит, уже у этих увальней или один, или оба.
Идущий впереди демон в широких штанах и красной бейсболкой на голове остановился. Остановился метрах в ста пятидесяти от наполовину обрезного здания с табличкой «Универсам». И начал руководить подопечными:
— Ахерон, останься с Лаурой, а мы пойдем к этим ублюдкам. Живут за Разделом и ничего не боятся.
Подойдя ближе к лестнице главного входа, Слим ускорился, обгоняя Хельгу и Хофмана. Быстро поднявшись по ступеням, постучал три раза по железной двери.
— Давай, открывай!
— Вам не укрыться, — продолжила Хельга.
Через некоторое время на двери заскрежетала заслонка смотрового окна. В ней показалось лицо одного из братьев, который низким басом стал отвечать металлическо-звенящим голосам демонов:
— Что надо?
— Сосуд у вас? Или два. Чем больше, тем лучше.
— Только один. Да и зачем вам это знать. Все равно хрен его возьмете.
Хельга легкими прыжками поднялась по ступенькам, выставила перед собой руку с железной перчаткой — быстро отделяющиеся части начали залетать в отверстие смотрового окна — хаотично двигаясь по ту сторону двери, напоминали рой ос. Один кусок угодил в ногу Бориса и прошил голень на вылет. Борис осел на пол. Опираясь на автомат, как на трость, начал отползать. Магнитные куски уже не долетали до него, а по одному со шлепками стали прилипать к железной двери.
— Вот же сука! Глеб, ты видел? Как там Эд?
Демоны на широких ступенях магазина блокировали вход. Лаура стояла в стороне, наблюдая за происходящим.
Сверху, из-за угла плоской крыши показался Глеб — открыл огонь из ним же сооруженной бойницы, из лестницы-стремянки и квадратного люка в потолке. Очередь автомата пробороздила Слима сверху вниз, оставив полосу серых потеков. Демон начал рассыпаться в воздухе, превращаясь в тающее облако — одежда плавно опала, автомат с лязгом упал на ступени.
Хофман приподнялся и взмыл вверх. Направив ладони вниз, невидимой силой придал себе импульс. Запрыгнул на крышу, устремился к люку. По пути вынимая металлический зонт из-за спины, издал неестественный рык. Глеб судорожно ухватился за стальную крышку, стал пригибаться, закрывая бойницу. Успев в последний момент задвинуть засов, Глеб слез со стремянки. Подбежал к раненому брату, лежащему у вольера. Глядя на Бориса, он начал говорить, но уже не так уверенно, чем несколько минут назад:
— По-хорошему завалить надо Эда. Чтоб сосуд им не достался.
Меня как будто ударили словом. Завалить!!!
— Эй. Сектанты недоделанные, заканчивайте цирк. Белок наслушались, идиоты!
— Да что мы, по-твоему изверги, отморозки? Я вот вообще первый раз человека убил. Да и не человека вовсе — сказал раненый.
Засовы на дверях и люках начали подергиваться. Борис второпях посмотрел на ногу, затем на брата. Перевалившись на бок, достал ключ и провернул его в амбарном замке. Выпустив меня на волю, начал озвучивать план отхода:
— Братишь, ты иди впереди с Эдом, дай ему Макарова. А я за вами, если не буду успевать, не отвлекайтесь на меня.
Пока я вылезал из клетки и разминал затекшие конечности, братья перебинтовывали ногу и мастерили из досок костыль. Оторвавшись от работы, Борис обратился ко мне:
— Нет! Макарова дай мне, рука будет занята. А с плеча только Рэмбо стреляет.
Я взял автомат и передал пистолет. Дернул затвор и поставил на предохранитель. Не так давно на стрельбы с группой ходил, вот неожиданно и пригодилось. Из-за спины Глеба виднелся широкий ствол помпового ружья. Мы начали приближаться к кирпичной стене. Братья, как настоящие близнецы, стали действовать без слов, на интуитивном уровне. Мы с Борисом укрылись за колонну напротив кирпичной стены. Глеб побежал к стене, по пути подхватив одной рукой весомую кувалду. Размахивая ею в воздухе, с грохотом ударил — несколько кирпичей вылетела наружу. Он вынул из кармана гранату, вложил в образовавшийся проем — придерживая, выдернул кольцо — после чего резко устремился к нам. Как только он сел рядом со мной — раздался взрыв. Затем он подтянул бинты на ноге брата и вколол в ампулу обезболивающего. Почти моментально повеселел взгляд Бориса. Стало видно, что еще немного и костыль ему будет не нужен.
Засовы дергались все интенсивнее. Демоны снаружи становились все злее, если, конечно, это чувство у них есть. Царапая ржавую дверь, магнитные куски выписывали круг, совершив поворот, прилипли на стальной засов. Засов с грохотом дернулся в сторону — дверь распахнулась, осветив три фигуры худощавых существ на противоположной стороне магазина.
— Быстрее, быстрее. Вы что телитесь, ребятки, — послышалось впереди. Борис уже обгонял нас, ловко переваливаясь и занося костыль броском вперед. Перебравшись через проем в стене, он остановился у большого провала. Дожидаясь нас, начал прицеливаться в разорванную дыру кирпичной стены.
Я выбрался из проема и побежал. Страх. Четкие выверенные движения, как будто не мои. И все это будто не со мной. Когда мы забежали за линию огня. Борис нажал на спусковой крючок — пули прошли выше показавшейся в проеме Хельги, осыпая ее голову красным кирпичным порошком. Борис снова устремился вперед, к стене Раздела. Даже с перемотанной ногой он обогнал меня.
Демоны как будто парили над землей, еле задевая кончиками носков ботинок зеленую траву. Бежать требовалось все быстрее и быстрее. Оглянувшись, я заметил, что одетый как рэпер-демон вооружен стальным зонтом. Треугольная блестящая пластина с заточенными краями вылетела в направлении меня, пролетев совсем рядом, воткнулась в край обрыва, отколов кусок земли. Жар прильнул к лицу, ноги понесли быстрее. Мы перемахнули за небольшой бугорок и тут же разом начали стрельбу по преследователям. Серокожие, как один повалились на землю и стали перекатываться к ближайшим возвышенностям — в ответ зазвучали выстрелы. Передышка. Вот она, пожалуй, в нашу пользу: эти «серые» нисколько не устали.
Глеб, посмотрев на брата, перекинул взгляд на меня и принялся быстро объяснять:
— Четвероногие твари нас уже услышали — скоро будут здесь. Живут они в норах, — высунувшись ненадолго, он прошелся очередью по всем видимым возвышениям и тут же продолжил. — Их много нарыто. Одна возле стены Раздела, вроде бы ведет на ту сторону.
Я понял, что наше спасение туманно. Малая надежда.
— А твари, твари там? Как с ними?
— Понадеемся, что они сегодня в других норах, — проронил Глеб и продолжил объяснять план отступления: — Отползаем по одному. Ты, Борис, как раненный — первый. Если ползти по прямой, метров тридцать будешь незаметен. Эд, а ты еще и мутировать можешь — ползи второй. Я за тобой пригляжу.
Борис пополз, волоча раненую ногу за собой. Мощные руки и торс резво и играючи тащили тело в направлении норы, которая виднелась метрах в ста от нас. Я пополз следом, заметно медленнее раненого культуриста. Глеб, давая нам фору, продолжал отстреливаться и, наконец, направился за нами. Он передвигался раза в три быстрее меня. Сорвавшись с места в бег, он обогнал меня, попутно подхватил брата с земли. Пробежав с ним, перехватил за шкирку, забросил в нору и направил на меня помповое ружье. Начал палить как бешеный, рывками перезаряжая и быстро прицеливаясь — картечь со свистом пролетела мимо в направлении демонов. Дождавшись окончания пальбы, я подскочил, добежал до Глеба и нырнул в подземные лабиринты. Глеб залез наполовину и начал отстреливаться, как из дзота. Опираясь на локти, я быстро перебирал коленями, Автомат втыкался дулом в свод и бил прикладом по пояснице. Впереди кто-то громко захрипел. Фуф, это же Борис.
— Черт, и напугал же ты меня!
— Ну, извиняйте, — прокряхтел ползущий в норе здоровяк.
Пологий глинистый склон постепенно выходил на прямую — мы явно находились под стеной Раздела. Свет в пещере исходил от стен. В этом мире вся материя излучала свет, но он становился все тусклее, уступая место тьме. Глеб перестал отстреливаться и устремился за нами. Судя по звуку его передвижения, он не уступит по скорости демонам. Борис впереди вскрикнул от неожиданности. Догнав его, я увидел: нора наткнулась на край острова, висевшего в темном пространстве. Светящаяся пыль из-под моих ладоней, осыпаясь, уходила в бездну. Низ этого мира раскрылся передо мной: множество глиняных перевернутых полусфер с медленно осыпающимися краями висели в черной бесконечности.
К счастью, нора огибала провал и шла наверх. Мы начали понемногу пробираться наружу, подтягиваясь на земляных выступах. Я выбрался и оказался посредине небольшого квадрата фундамента.
— А-а-а. Давай же!!! — Борис принялся вырывать из земли бетонную сваю, вложенную в одну из сторон фундамента.
Вылез Глеб. Пробегая мимо, оттолкнул меня, подбежал к брату и вместе с ним взялся за бетонный снаряд. Подхватив и подняв над собой край сваи, они бросили его точно в выход пещеры. Глеб перекинул из-за спины ружье и начал палить. Но не по норе, а по железным листам верхушки Раздела — оглушительные хлопки слились со стальным звоном.
Уже почти стемнело. Серокожие, вероятно, опасались продолжать преследование на людской территории. Мы стояли и вслушивались, но в ответ была только тишина. Чернота, окружающая этот крохотный мирок, надвигалась. Он затухал, как уголек спички: плавно и быстро.
Недалеко находилась тропинка, ведущая к панельной пятиэтажке с фонарем и башенным краном, спускающим на тросе в бездну груз — дом Жана.
Глеб громко сказал, точнее, рявкнул:
— У Француза есть огнемет. Да что там — целый арсенал!
Как будто общаясь невербально, мы все притихли и снова начали вслушиваться. Шум с противоположной стороны совсем не доносился. Вроде и не было ничего.
Мы стояли втроем. Две одинаковые здоровые фигуры культуристов, а посередине я: обычный худощавый нескладный подросток, пытающийся вырастить усы и бороду. Развернувшись спиной к Разделу, я направился к дому Жана. Но с противоположной стороны небольшого котлована резкий окрик Бориса одернул меня:
— Эд, темнеет уже. Нам в другую сторону. Еще к одному другу надо зайти. — Борис с трудом перекидывая свою раненую ногу, выбрался из котлована с заваленной норой. Посмотрев на нас двоих, продолжил. — К Антону надо заскочить. Потом с фонарем дойдем. — Борис указал на маленький фонарик, висевший на поясе.
Пока мы выкарабкивались из котлована, Борис проговаривал, что происходит за нашими спинами, норой и длинной стеной Раздела:
— В норе тихо. Вдоль стены тоже ничего не наблюдаю. Кстати, с кладбища Раздел хорошо просматривается.
Материя, не отбрасывающая тень, тускнела. Мы направились к небольшому возвышению — к краю этого круглого мира, где тающий купол света сходил на нет вместе с редеющими островками из нашего мира. Обогнув несколько черных дыр, мы поднялись на пригорок. Кладбище находилось на возвышении, а заканчивалось обрезанным полукругом, нависшим над безжизненной бездной. Край мира. Тьма поглотила твердь.
Обычное кладбище: невысокие деревья, тропинки, оградки. На надгробиях с датами середины двадцатого века встречались неровно нанесенные красной краской имена, с датами в виде семи палочек и цифр — семь поколений как рассказывал Милош.
Глеб, пробираясь по узким тропам, взглянул на меня.
— Жители этого мира выбирают себе могилу, за которой будут ухаживать. Потом и их подхоранивают рядом с этой могилкой. Вот эта, наша с братом. Но есть и те, кого хоронят на соседних островах. Особенно семейные, и кто живет здесь несколько поколений.
Мы подошли к ухоженной могиле. Многогранный шпиль на постаменте, увенчанный красной звездой. Табличка без фотографии с надписью: «Антон Березов 1/II 1920- 14/X 1951».
Борис вырвал несколько молодых сорняков с могилы и заговорил со мной:
— Здесь есть кислород, вода, но нет солнца, нет испарений. Растет все. У нас даже ягоды есть. Странно… Глеб, а им разве фотосинтез не нужен?
— Нет, — резко проговорил брат и подошел к надгробию. — Эх, Антон, знать бы тебя при жизни. Эд, ты куришь?
— Не курю. Но сигареты есть — друг оставил. — Я протянул пачку Глебу. Он раскурил сигарету и положил на постамент.
— Знаешь, брат. Мне кажется, он был курящий. Да и пьющий. Сколько раз мы здесь у него…
Подойдя ближе, Борис склонил голову. Глядя на табличку, проговорил:
— Мы ненадолго. Но, скорей всего, тебе придется подвинуться. — Борис посмотрел на брата. — К павшим в войне с демонами, уже не успеем. — Следом он уже обращался ко мне. — Мы здесь оказались в решающую стадию войны, когда Хофман со своими ушел к Башне.
— Какой Башне? — перебил я бородача.
— Бетонный короб на другом краю мира. Они там, а мы за стеной Раздела. Есть, демоны, которые не участвуют в конфликте. Те в центре мира, у холма живут. С ними Жан торгует, — Борис повернулся к надгробию и на выдохе закончил диалог с умершим. — Ладно, Антон, нам пора.
Проходя мимо меня, Борис, неудачно ступив больной ногой, чуть не упал на земляной бугорок. Глеб, подхватив близнеца, повел его вперед. Огибая близко расположенные могилы, пытаясь найти путь в сгустившемся сумраке, я обратился с вопросом к братьям:
— Так вы воевали с серокожими до этого?
— Нет. Об этом Хофмане с зонтом мы только слышали. Все последнее время только пытались очистить мир от зверей и русалок.
Неотличимым голосом продолжил второй близнец:
— Не переживай, Глеб, мы его обязательно освободим! — В полутьме показалось, что Борис вытер проступившие слезы рукавом. — Тебе, Эд, мы потом все расскажем. Не просто так мы жили за Разделом и охотились на монстров.
— Да ладно тебе, Борь. — Глеб на мгновение обернулся в мою сторону. — Из-за младшего брата мы и в этом мире оказались, и вдали от людей жили. Юрка… — Услышав недовольство в демонстративном покашливании брата, Глеб продолжил свой путь среди могил в полном молчании.
Свет поблек, краски сменились серыми тонами. Борис снял с пояса фонарик и направил луч в сторону тропинки. Пройдя кладбище, мы спустились к ровной дорожке с перекинутыми через пропасти деревянными мостками. Стена Раздела скрылась где-то вдали, поглощенная опустившейся тьмой. На другом конце тропинки, у дома Жана, загорелся фонарь. Когда мы неспешно проходили очередной мост, идущий сзади Борис, продолжил рассказ:
— Что больше всего удивило меня в этом мире. Даже не удивило, а перевернуло сознание: это наша душа. Каждый человек, когда здесь умирает, испускает из себя субстанцию в виде шара. А во сне столбы света исходят изо лба. Вон, несколько. — Борис похлопал меня по плечу и указал в сторону поселения. Правее дома Жана. Еле заметные светящиеся лучи поднимались от крыш домов и исчезали где-то вдали. — Душа есть! Так и умирать заметно проще. Легче, я бы сказал.
Наш путь пролегал уже вблизи редких строений со светящимися столбами, выходящими через крыши. Борис ненадолго отвел свет фонарика с тропы в сторону: за невысокими оградами простирались зеленые огороды, дальше, на отдельно расположенных островках земли — поля с колосящейся пшеницей.
— Еды тут в достатке, — подытожил Борис и перевел свет фонаря на тропу, идущую между домов.
— Людей в этом мире явно больше, чем демонов. Так что же они не борются с Аваддоном? — задал я вопрос шагающим впереди братьям.
— Они не верят в Ангела тьмы. Или делают вид, что не верят! Если не принимать в расчет зверей, жизнь в этом месте просто райская и беззаботная — они дорожат этим, — произнес Глеб, ускоряя свой шаг.
Борис выключил фонарик. Мы подошли к обрубленной пятиэтажке с котлованом, ярким фонарем и башенным краном. Глеб выдвинулся вперед и в прыжке постучал по железному козырьку подоконника первого этажа. В окне показался Жан, как будто он подглядывал из-за прикрытой шторки — стрельба, крики привлекли сюда его уже давно. Он что-то пробубнил, указывая в сторону Раздела с неожиданным лазом. Глеб в ответ прокричал в закрытое окно что-то про свою собаку Тора. Жан задернул шторы и скрылся в глубине кухни.
— Девушка-демон с железной перчаткой. Жан у нее баллон газовый выменял, называл ее хорошей знакомой, — глядя на братьев, сказал я.
— Да знаем мы. У него на рынке все хорошие знакомые, — буркнул Борис и подошел к двери.
Дверь в подъезд была как брат близнец двери в сторожку — как Борис и Глеб. Похоже, работа веселого изобретателя Жана. «Да веселый! Мог бы объяснить мне все, а не убегать из сторожки». Дверь зашаталась, щелкая замком и скрипя большим засовом. Француз вышел из подъезда, виноватым тоном начал оправдываться:
— Выскользнуть из рук поводок и бежать к вам.
Глеб в ответ только тяжело вздохнул и вошел в подъезд.
— Я так и знать, что Люба спать. Опять спать. — Я ненароком засмеялся, поднимаясь вслед за Жаном, по ступеням, ведущим на первый этаж. — У тебя, Эд, как я видеть, нет признаков превращения — остаться человек. И еще, не злобься на меня, что не рассказал о братьях.
— Да ладно, Жан. Все нормально. Ты же тоже веришь в пришествие Аваддона?
Француз открыл обитую дерматином дверь. Разувшись и аккуратно составив оружие в угол прихожей, мы прошли на кухню. Глеб по пути зашел в туалет. Жан, как учтивый хозяин, полез в холодильник, потом поставил чайник на портативную газовую горелку, открыл вентиль на обменянном у Хельги баллоне.
— Руки помыть на кухне, на умывальнике. — На последнем слове он с улыбкой отличника указал на старинный алюминиевый умывальник с ведром на полу. — Ну, гости. Значит, начало как пол поколений назад. — Жан замолчал, посмотрел в мою сторону и продолжил, — один поколение — это двадцать шесть лет. Ну, где-то пятнадцать годов обычных. Ведь гнались за вами не четвероногие, а Хофман!?
Глеб, выйдя из узенькой двери туалета, басом содрогая воздух, остановил монолог француза:
— Вот теперь и расскажи, что не успел!
Мы расположились за столом с уже обычным здесь чаем и оладьями. Сидя на табурете, Жан повернулся ко мне.
— Давно был последний переродившейся четвероногий зверь. Сосуд не подошел Аваддону и стал Зверем. Теперь сосуд точно здесь.
Борис, поедая оладьи чуть ли не горстями, продолжил объяснение с набитым ртом:
— Аваддону нужен или ты, или девочка. — Я, вспомнив подселенную ко мне сущность, приложил ладонь к груди. — Сосуд уже здесь. Писание «Последних свидетелей» указывает на это. И портал в холме стал увеличиваться.
— Портал! — Я чуть не подавился. С прильнувшей волной злости обратился к французу. — «Перетяг монета помельче». Похоже, ты мне точно не все рассказал!
Пока я проверял содержимое нагрудного кармана куртки. Жан пренебрежительно цокнул языком и ненадолго прикрыл глаза.
— Да, перетяг может перенести на Земля. Я знаю, что надо сказать о таких вещах.
Один взгляд на Жана рассеял весь нахлынувший негатив.
— Ладно, Жан. А кто из вас пророк с предсказаниями?
Я говорил сквозь улыбку, а Борис невозмутимо продолжал поедать оладьи и говорить:
— Нет, предсказания еще Земные. Мы же говорили, что там церковь Сатаны. Ты этого не замечал. Но на Земле больше стали верить в «рогатого». И мы с Глебом были противниками «Последних свидетелей». Вот перед тобой французский представитель, как твоя ведьма-продавщица с монетой. Поначалу чуть не убили его.
Жан развел руками и продолжил рассказывать — наверстывать упущенное:
— Ну я искренне раскаиваться!.. Точный время наполнения сосуд неизвестно. Точно известно: сосуд будет с бывшей советский территория. Пойми, что точно девушка, что переместиться с тобой.
— Так почему этот Аваддон такой всемогущий, не рассекает тут плазмой. Сам не возьмет этот сосуд?
— Энергию бережет. Он не из этот мир. Он здесь с трудом удерживается, тратит силы. Внизу только оболочка существовать.
— Я понял так: единственный вариант, вооружившись. идти за Раздел, искать Милу. — Почему-то я произнес ее имя с трепетом и любовью, как будто мы уже давно встречаемся.
Глеб нахмурил лоб и поправил меня:
— Сосуд нет смысла искать. Надо идти в чрево холма, к порталу. Аваддон сам придет туда, вероятно уже с сосудом. Перемещение в наш мир скоро будет возможно.
— Так! — Жан привстал. Активно жестикулируя руками, открыл стенной шкафчик и достал бутылку водки. — Так! Надо не чай, как его… гонять!
Он был настолько забавен в своем старании быть русским. Нет, ну в принципе получалось. Особенно его накопительство. Как русский куркуль — все сгодится. Да и его изобретения из подручных средств. Вот хоть возле дома этот гравитационный генератор.
Мне, как самому молодому, поставили четыре стопки. Я продолжил разговор, ровно разливая по рюмкам:
— А что там у тебя за продольные углубления в подъездных дверях. Да и на дверях магазина.
Жан из того же шкафчика достал кассетный магнитофон. Прищуриваясь, с трудом сформулировал в голове ответ на неродном ему языке:
— Это есть длинные ножи, через сорок сантиметров друг от друга. Снизу вверх подниматься. Понимаете: закреплены они на одной оси, спрятанной ровно середина двери. В верхней части двери пружинами отстреливаться тяжелая планка. На который закреплены все ножи. С той стороны поднимаются ножи, а с этой падает тяжелая планка. Этот, как его. Колено!
Борис дождался, пока Жан закончит, замахнул рюмку и выпалил:
— Так долго нам дверь мастерил, а рассказать забыл! Ну, у тебя и впрямь девичья память.
— Понимаешь, Эд. Я здесь примерно с твой возраст. И друзья вот эти русские. Они чуть старше меня будут. — Жан махнул рукой в сторону раненого Бориса.
Русский друг, как по мановению палочки, закончил перебинтовывать ногу, выпил стопку и начал говорить:
— Может, вот поэтому мы трое верим в пришествие Аваддона. Да черт, нас только трое и осталось, кто был связан с «Последними свидетелями». Ну и еще старик Милош. Да толку с него, как с козла молока.
Жан как-то по-русски закивал головой в такт аудиокассете, заигравшей в стареньком японском магнитофоне. Это был «Русский размер — Лети». Француз заулыбался и продолжил:
— Русский спасает мир тихо, а не по-голливудски.
Следом заговорил Борис. Который и без моих разливаний пил, когда вздумается:
— Поэтому только мы пойдем спасать мир. Ну и бороться с самим Сатаной. Чем не обычное Голливудское барахло? Нам, как настоящим русским, только ушанок и папирос не хватает.
Жан, смеясь, подставил табурет, стянул с антресоли шапки и Беломорканал. Передал братьям. Те надели шапки и жадно закурили.
Развернувшись в мою сторону, Глеб заговорил со мной:
— Ну, Жан! Ну, барахольщик! А теперь надо спать. Тут можно лежать хоть на полу. Всегда оптимальная для человека температура — где-то плюс двадцать два. Почки не отстудишь. Рай. — Он встал, подошел к туалету и открыл дверь. — В этом мире, Эд, у всех метаболизм как часы, болезней почти нет. И раны быстро затягиваются. Как на собаке. — Поднявшись с табурета, Борис скривил лицо и, стараясь беречь ногу, пошел в спальню.
Мы улеглись по разным углам комнаты. Кровать посередине ждала Глеба — все же как старшего брата. Сложно, наверное, им определять старшинство. И мышцы нарастили абсолютно одинаково. Похоже на то, что никто не хотел уступать.
Я опять засыпал дольше всех. И уже в ожидании начал наблюдать за тем, как поочередно из голов моих друзей стали выходить струйки света: у братьев они были желтыми, с вьющимися вокруг фиолетовыми нитями, а у француза опять был столбик синего света, как и прошлой ночью. Наблюдая за этим световым шоу, я начал понемногу проваливаться в сон.