Разглядывая статую в центре миниатюрного озера, Эклипсо казалось, что во всём этом есть какая-то злая ирония. Ведь несмотря на все усилия отца, она всё же в итоге попала сюда.
Эта величественная статуя олицетворяла собой услужливость и бездумное подчинение, но в то же время, хитрость и коварство. Ладони суккуба, сидящей в позе лотоса на небольшом камне, были сложены словно в молитве. При этом её покорно склонившаяся голова создавала невероятный контраст со взглядом «из-подо лба» и едва заметной ухмылкой.
Импровизированное озеро было окружено пятью кострами, соединяющимися между собой под водой какой-то сияющей лентой. Полыхающая, пятиконечная звезда, со статуей суккуба в центре — именно такая картина открывалась перед наблюдателем, созерцающим это творение с возвышенности.
Отражаясь в воде, язычки пламени касались каменной кожи статуи, словно посылая ей воздушные поцелуи.
Огоньки отражались от каменных глаз.
«Можешь делать со мной всё, что только пожелаешь, а я могу сделать всё, о чём тебе даже не грезилось», — будто читалось в этих глазах. «Однако помни о цене, которую тебе придётся заплатить за это».
— Как это прекрасно, должно быть, наконец вернуться домой, а? — издав смешок, произнёс Айзек у неё за спиной.
Она не могла понять, прозвучало в его голосе ехидство, или ей это просто показалось. Он ведь всё ещё и понятия не имел о её настоящем происхождении, поэтому вполне искренне предполагал, что Храм Луны — это её родной дом. Как и любого другого суккуба. Но даже если и так, к чему эта издёвка?
А ещё она не могла понять его мотивов и его поведения. Иногда он казался ей таким искренним и чутким, что это немного отличало его от обычного образа демона. Но иногда он словно одёргивал себя и вновь нацеплял свою маску, будто чувствуя, что выбивается из привычной, демонической «роли».
«А может никакой маски и нет вовсе?», — подумала она. «Может он просто такой и есть на самом деле?».
Эклипсо размышляла над тем, что возможно маской являлась как раз его положительная сторона, а не наоборот. Ей вдруг вспомнился особняк, из которого ей только каким-то чудом удалось выбраться невредимой. Вспомнилось изувеченное тело Мирады и её глаза, умоляющие о милосердии. Вспомнился безжизненный, холодный голос демона, в котором не было и капли сострадания.
«Неужели Айзек такой же? Неужели внутри него живёт такой же извращённый ум, как и во всех остальных демонах? Неужели отец ошибался?».
Новая порция вопросов без ответов.
— Уже бывал здесь? — спросила Эклипсо, не оборачиваясь.
Айзек промолчал, лишь коротко взглянув на неё с едва заметным удивлением.
Эклипсо на миг задумалась о возможной причине этого удивления, и тогда Эйко решила задать вопрос в лоб, минуя пустопорожние размышления:
— И что же такого удивительного в этом вопросе?
Он ответил лишь спустя некоторое время, после того как зачерпнул воды и освежил лицо искрящимися отражениями озёрных огоньков:
— Удивительное в этом то, почему я нёс всю ту дичь… той ночью… в том номере отеля? Что заставило меня быть столь сентиментальной жижей тогда?
Эйко ждала продолжения, но осознав, что нормального ответа не дождётся, попыталась переключиться на более насущные дела. Например на то, как воспримут их появление здесь местные жители.
Услышав невнятное мычание невдалеке, она только сейчас вспомнила об их третьем спутнике, называвшем себя Борнас. Он прикрывал рот ладонью и качал головой, недовольно поскуливая. Эклипсо ждала очередного сарказма по этому поводу со стороны Айзека, но тот, казалось, полностью утратил интерес к окружающему миру, сидя у края озера и поигрывая с водой своей рукой.
Вспомнив ещё кое о чём, она повнимательней огляделась по сторонам. Мёртвого стража, изуродованного и слившегося с камнем, нигде не было видно. По всей видимости иллюзорный мир забрал его, словно трофей. Исчезая, растворил тело несчастного вместе с собой.
Это был словно щелчок по носу, наглядно дававший ей понять, что несмотря на знания, оставленные отцом, она до сих пор понятия не имела о том, как на самом деле работают иллюзорные миры. Какова их природа и механика. Но на теорию у неё просто не было времени. Да и найти подходящий источник знаний не представлялось возможным. Она была вышвырнута в полевые условия, поэтому набивать шишки приходилось на собственном опыте. И порой, достаточно горьком.
В этот момент Эклипсо и Эйко явственно, чуть ли не физически, осознали, что даже среди союзников они оставались совершенно одни, и полагаться могли только на себя. Хотя, возможно однажды они слишком поторопились с выводами, называя кое-кого своим союзником.
Но сейчас это уже не имело значения. Что сделано, то сделано. Нужно было двигаться дальше.
«Мы справимся!», — пискнула Эйко, и Эклипсо мысленно поблагодарила её.
* * *
Вода закручивалась спиралью, когда ладонь Айзека зачерпывала очередную порцию. Это напомнило ему о высказывании, услышанном им когда-то давно, о том, что всё идёт по спирали. Как бы далеко не занесла судьба, очередной виток снова возвратит тебя к изначальной точке. Но ты уже будешь совершенно другим к этому моменту, именно в этом и проявляется эта спиралевидная особенность бытия. Прямо как спираль ДНК.
Путешествуя в другие миры, сквозь пространство и время, у тебя создаётся иллюзия разнообразия и изменения окружающего мира. Но этот окружающий мир, по сути, никогда не меняется, всегда возвращаясь к своему началу. Обнуляясь.
Цивилизации строятся и вновь разрушаются, когда спираль истории совершает очередной виток. Изменяешься лишь ты сам в этом пути. То, что ты называешь «собой». Из мира в мир, из жизни в жизнь, никто из нас уже не будет прежним. Только эта чёртова спираль времени останется неизменна.
Айзек прикрыл глаза и воспоминания нахлынули на него стремительной волной, унося за собой.
* * *
Сжимая в руках молот, демон третьего круга старался сконцентрироваться на своей задаче, выбросив посторонние мысли из головы. Однако переход через портал совершенно не способствовал этому. Здесь, во время перехода, этого самого времени словно не существовало, и поэтому размышления — это был единственный способ развлечь себя.
У них была совершенно чёткая и ясная задача — настигнуть и покарать беглеца. К чему тут были какие-то размышления? Но всё же ему не давала покоя одна мысль, как бы он не пытался заглушить её. Он прекрасно понимал, на какой огромный риск пошёл беглец. Но что побудило его на этот риск? Отчаяние? Безумие? И ради чего?
«Мира» — бескрылые, синекожие колдуны и шаманы, когда-то давным-давно интегрированные в общество демонов, были довольно сложными существами. Сложными в том плане, что порой даже демоны поражались философии и мировоззрению «мира», оставив однажды бессмысленные попытки понять их. Эти существа обладали довольно сильными психическими способностями, позволявшими им окунаться в ритуалы, недоступные многим демонам. Но при этом они не проявляли интереса к захвату власти, и демонам это безразличие было совершенно не понятно.
«Ладно, это всё не важно», — он крепче сжал рукоять своего оружия, и мысли ненадолго умолкли.
Выскочив из портала и сохраняя хладнокровие, чтобы не крушить всё подряд, как это обычно происходило в подобных случаях, они распределились по территории храма, цепко охватывая окружающее пространство в поисках своей цели.
Гулкий стук копыт эхом разносился по коридорам, отражаясь от каждого тёмного уголка, и заставляя суккубов жаться в стены, освобождая путь неумолимой силе. Хлёсткие хлопки крыльев разлетались над черепичными крышами, нарушая покой древних статуй.
Он заметил свою цель возле бассейна, и устремился вниз, ощущая свист ветра в ушах. «Мира» держал детёныша в одной руке, а другой пытался начертить ритуальный символ, время от времени покусывая себя за ладонь, выпуская новую порцию своей крови. Быстро наметив траекторию движения и замахнувшись молотом, демон намеревался раздробить эту ладонь прямо на подлёте, тем самым лишив «мира» возможности сопротивляться. Такая аккуратность требовалась вовсе не для того, чтобы случайно не задеть детёныша; жизнь маленького суккуба совершенно не интересовала демона. «Мира» нужен был живым для Судилища.
На мгновение колдун замер, привлечённый глазами детёныша, в отражении которых сверкнула тень приближающейся угрозы. Он даже успел улыбнуться этому забавному факту — молчаливое дитя, пусть и совершенно неосознанно, предупредило его об опасности. «Мира» отпрянул в сторону, но молот демона лишь изменил направление и всё же настиг свою жертву, дробя хрящи и кости на ноге. Колдун взвыл от боли, но несмотря на это нашёл в себе силы для взмаха руки.
Высекая искры, молот с грохотом врезался во внезапно оказавшуюся на пути преграду. Едва заметный, прозрачный купол, которым успел окружить себя и своё дитя колдун, был знаком демону, и это заставило его ещё раз удивиться настойчивости «мира». Демон прекрасно знал, какие силы и какие жертвы нужны для чего-то подобного. Однако вскоре мысли снова ушли на задний план, оставив место лишь инстинктам. Он ударил по преграде ещё пару раз, однако вскоре оставил эту затею, понимая её бесполезность. Покачивая молотом, он медленно кружил вокруг купола, сверля колдуна испепеляющим взглядом. Словно хищник, лапа которого не дотягивалась до своей жертвы, спрятавшейся в норе, но не оставлявший попыток добраться до неё.
— Ради чего всё это? — раздался голос демона. — Ты же знаешь, что тебе уже никуда не деться.
«Мира» молчал. Он бормотал что-то себе под нос, чертя на каменном полу какие-то знаки, и морщась от боли.
— Взгляни на свою конечность, колдун, — продолжал демон, качнув молотом в сторону окровавленной ноги. — Жизнь покидает твои сосуды.
В ответ «мира» лишь поджал губы и закрыл глаза. Его свободная рука начала покачиваться в такт мелодии, видимо слышимой лишь им самим.
К этому времени к бассейну подоспели другие демоны. Теперь все они окружили прозрачное убежище колдуна, словно статуи, опёршиеся о свои молоты. Их глаза были закрыты, а уста безмолвно шевелились, мысленно произнося ритуальные строки.
Несмотря на тихую безмятежность, каковой вся эта картина представлялась со стороны, в другом, невидимом мире бушевала оглушающая буря. Несмотря на всю мощь, которой обладала психика «мира», она едва ли могла одновременно противостоять столь большому количеству демонов, и защитный купол постепенно угасал.
Но всё же из этой ситуации был выход. И несмотря на цену, которую требовалось заплатить за это, колдун был настроен решительно. Слишком далеко он зашёл ради своей цели. Слишком бесповоротно, чтобы отступать назад. Теперь ему было уже всё равно. Прижав к груди детёныша, и собрав оставшиеся силы, он громко произнёс требуемые, древние слова.
Бровь одного из демонов удивлённо поползла вверх, когда он почувствовал колыхание в пространстве, обозначающее лишь одно. Он не мог поверить, что «мира» готов был пойти настолько далеко. Что вообще могло быть ценным настолько, чтобы заплатить за это своим бессмертием?
* * *
Открыв глаза, Айзек поискал своё отражение среди водной ряби, но не смог его найти. Вместо него, на Айзека смотрело совершенно незнакомое ему существо.
— Что же ты такое? — вздохнул он, и ударил ладонью по воде.
— Надеюсь ты наконец наигрался с водой, — раздался позади него знакомый голос. — Потому что нам давно уже пора убираться отсюда.
— Напротив, здесь мы в безопасности, — ответил он, не оборачиваясь. — По крайней мере, некоторое время.
— Что ж, полагаю ты всё-таки уже был здесь, — ответила Эйко сама себе.
Внезапно Айзек обернулся и приложил палец к своим губам, всем своим видом настойчиво предлагая ей заткнуться:
— С этого момента рекомендую тебе держать рот на замке и подыгрывать мне. Если, конечно, хочешь выбраться отсюда живой.
Сперва Эйко, совершенно рефлекторно, хотела было бурно возразить, однако внутренний голос заставил её воспринять его слова всерьёз.
Тем временем Айзек перешёл на шёпот, поглядывая куда-то в сторону, за спиной Эклипсо:
— Вы, вместе с Борнасом — мои слуги. Мои молчаливые слуги. Чем меньше ты будешь говорить, тем лучше для тебя же самой.
Затем он поднялся и не спеша направился навстречу хозяевам этого места, двум суккубам, появившимся из арочного проёма невдалеке от бассейна.
— Приветствуем тебя, наш гость, — произнесла одна из них мягким голосом. — Боюсь, что мы не были предупреждены о твоём визите.
— Приветствую, — ответил Айзек. — Ничего страшного, к тому же шумиха мне ни к чему.
Суккуб понимающе улыбнулась и кивнула:
— У нас есть прекрасные нижние помещения, где гостям никто не сможет помешать.
— Я всё же предпочёл бы верхние этажи, с балконом и хорошим видом.
— Как пожелаешь, всё это лишь вопрос цены, — совершенно искренне улыбнувшись при этом, ответила вторая.
— Это верно, лишь вопрос цены, — кивнул в ответ Айзек и оглянувшись, поискал глазами Борнаса.
Тот сидел поодаль и ковырял пальцем в узорчатых углублениях на каменном полу. Айзек взглянул на Эйко и указав рукой на Борнаса, приманивающим жестом велел ей подвести его к себе; молясь при этом всем богам, чтобы безумный немой кочегар Адского Котла не выкинул каких-нибудь глупостей, и не разрушил тем самым всё это театральное представление.
Сознание Эклипсо всё ещё противилось абсурдности всей этой ситуации, однако Эйко быстро поняла, что к чему, и вошла в роль. Она лёгким тычком заставила Борнаса подняться на ноги и подвела к остальным.
— Золото монет ценнее бумажных купюр, однако у меня есть кое-что ещё ценнее, — сказал Айзек и указал на Борнаса, прижимавшего руки к груди. — Покажи им это сокровище.
«Моё сокровище», — хотел было поправить Борнас, однако вместо этого из его рта вырвался лишь невнятный возглас.
— В наше время так трудно найти раба с неповреждённым мозгом, — цокнул языком Айзек, покачав головой.
— Похвастайся перед ними своим сокровищем, Борнас, — тихо прошептала Эйко ему на ухо, поняв замысел Айзека. — Они наверняка никогда не видели такой красоты.
Борнас закивал и расплылся в улыбке, осторожно протянув вперёд раскрытую ладонь, в которой сверкнули уже знакомые всем присутствующим угольки, сияющие мелкими рунами на гранях. Быстро сомкнув ладонь, он вновь прижал руку к груди. Продолжая улыбаться, Борнас заглядывал в глаза присутствующих, жадно пытаясь разглядеть в них восхищение его драгоценностью.
Обе жрицы довольно кивнули, и одна из них произнесла, слегка поведя головой в сторону крыльев Айзека, которые всё ещё оставались скованны:
— Возможно тебе понадобится помощь колдуна?
Он прищурился, словно вспоминая что-то болезненное, однако быстро взял себя в руки и ответил:
— Да, помощь колдуна не помешает.
— Мы пришлём одного из них в твоё жилище, — ещё раз кивнув, ответила суккуб.
Каменные стены отражали цоканье копыт, высекающих невидимые искры из мраморного пола, когда молчаливая процессия двигалась по длинным коридорам.
Айзеку не давала покоя мысль о том, как бы так… элегантнее забрать у Борнаса его «сокровище», обещанное суккубам в качестве оплаты, и при этом не вызвать у них излишних подозрений. Но где-то на краю сознания летала ещё одна мысль, которую он не воспринимал всерьёз, однако от этого она вовсе не становилась менее заметной. С удивлением для самого себя, Айзек думал о моральной стороне вопроса.
В данной ситуации это казалось полнейшим абсурдом. Ну подумаешь, какие-то угольки, которые, хоть и обладали несомненной ценностью, являлись всё же обычной вещью. И всё же, для безумного Борнаса они сейчас представляли собой огромную ценность. Возможно наивысшую в его жизни. И Айзек собирался отнять это у бедняги. Отнять единственную радость, что у того осталась.
«Тебе что же, стало жалко «низшего»? — блеснуло в его голове. «С чего это вдруг? Да и неужели это имеет хоть какое-либо значение в Конкретной, Данной, Ситуации?!»
Айзек тряхнул головой. Это и правда не имело значения. Тем более сейчас.
* * *
Ещё раз улыбнувшись, суккубы-близнецы кивнули и покинули просторное помещение, спрятав мешочек с угольками в складах одежды, и оставив троицу наслаждаться усыпляющим комфортом уютного убежища.
Когда голова Борнаса гулко припечаталась к стене, а затем его обмякшее, бессознательное тело медленно сползло к полу, суккубы лишь дёрнулись от неожиданности, но в остальном не подали виду, что такое поведение гостей их как-либо заинтересовало. Взаимоотношения хозяев со своими рабами не должны были обдумываться служительницами Храма. Так они были обучены с детства. К тому же, за всю свою жизнь, они наверняка видели вещи и похуже, чем банальное избиение раба.
Передав жрицам угольки, Айзек кивнул им на прощание, закрывая за собой дверь:
— Этого должно хватить на пять дней. Благодарю за гостеприимство.
Он не нашёл ничего лучше, чем просто оглушить Борнаса, когда они только зашли в комнату. Грубое, простое, но, как оказалось, наиболее эффективное решение. В какой-то мере, даже гуманное, ведь таким образом они все избежали ненужной истерики, возни, и суеты. И ещё неизвестно, чем бы эта потасовка завершилась бы для них. Одно дело, насилие над слугой, и совсем другое — явное сопротивление хозяину со стороны этого слуги. Такое поведение уж точно вызвало бы подозрение и ненужные вопросы у служительниц Храма.
— Нужно связать его, на всякий случай, — произнёс Айзек, обращаясь будто к самому себе.
Эклипсо молча помогла ему привязать Борнаса к одной из колон, находящихся в помещении. Она прекрасно поняла, что если бедолага будет буянить, а ведь именно так и случится, когда он придёт в себя, то единственным выходом будет убить его. Бездыханное тело раба жрицы воспримут как нечто обыденное, и лишь предложат прислать уборщицу. А вот агрессивный и безумный раб, орущий и бегающий по коридорам, совершенно не слушаясь хозяина, привлечёт внимание.
Эклипсо понимала, что Айзек думает в таком же направлении, и в случае чего выберет именно это, как самый простой и надёжный вариант, хоть и грязный. И в этом она совершенно не хотела принимать участие, поэтому завязала Борнасу ещё и рот, чтобы у того не было ни малейшей возможности слишком шуметь.
* * *
Комната была круглая, с высоким, украшенным мозаикой, потолком, из центра которого свисала причудливая люстра. Свечи поигрывали язычками пламени, и лишь едва заметный, синеватый ореол выдавал искусственное, магическое происхождение их огней. Несколько небольших дверных проёмов вели в уборную и душевую, но и в основном зале, под одной из стен, размещался небольшой бассейн, выложенный овальными камнями. Огромное, каменное лицо суккуба в стене, извергало из своего рта поток тёплой воды, постоянно циркулирующей в этом импровизированном, парующем озере. Подойдя поближе, можно было заметить, чти из полузакрытых глаз скульптуры, словно слёзы, тоже тихонько сочилась вода.
Благодаря хитромудрой системе вентиляции, или чему-то ещё, повышенной влажности в остальной части помещения совершенно не ощущалось, поэтому этот горячий источник органично вписывался в окружающую обстановку. Не считая, конечно, небольшого шума от льющейся жидкости. Хотя, этот звук скорее даже успокаивал и убаюкивал.
Комната находилась достаточно высоко, так что снаружи, сквозь огромное, панорамное окно, начинающееся от самого пола, наблюдать за тем, что происходило внутри, могли только облака. Но даже крылатые существа, которые несомненно имели возможность летать высоко, увидели бы только своё отражение в этих зеркальных стеклах.
В центре окна, мастерски соединяя метал, камень и стекло, находился выход на небесную террасу. Просто балконом это творение в виде полумесяца, опоясывающее помещение снаружи, трудно было назвать. И насколько грандиозным был этот архитектурный шедевр, настолько же грандиозный вид открывался с его стороны. Громадины древних статуй, соединяющиеся с линией холмистого горизонта вдали, снизу дополнялись уже знакомым озером, в виде светящейся пентаграммы, окружённым садами.
Внимание Айзека поглотилось прекрасной панорамой, и он, казалось, вновь утратил какую-либо связь с реальностью. Эклипсо, в общем-то, тоже совершенно не хотелось говорить. Она просто села на круглую кровать, в центре комнаты, и тоже погрузилась в собственные мысли.
Эйко намеревалась наконец принять душ, когда в дверь постучали. Она вопросительно посмотрела на Айзека, и тот лишь кивнул, давая понять, что она может смело открыть, исполняя свою роль служанки в этом театральном представлении: «Мастер с одной из своих любимых шлюх, в кругосветном путешествии по Аду».
В дверном проёме стоял её отец.
Эклипсо буквально потеряла дар речи, ошарашено глядя на «мира», вышедшего из тени коридора на свет. Он лишь молча кивнул и вошёл внутрь, остановившись у порога и замерев в ожидании. Его сомкнутые ладони неспешно перебирали костяные чётки, а спокойный, ничего не выражающий взгляд, был устремлён в сторону Айзека.
Слегка опомнившись, Эклипсо закрыла дверь и в нерешительности встала невдалеке от гостя, совершенно не понимая, что делать, и лишь украдкой разглядывая его.
«Мира» довольно редко появлялись в городе, и поэтому Эклипсо встречала их всего несколько раз. И каждый раз она жадно вглядывалась в них, в безуспешной попытке распознать своего отца в этих спокойных лицах. Вот и на этот раз, да ещё и благодаря игре света и тени, она увидела Риманату в совершенно незнакомом существе, которому до неё не было никакого дела. Это было настолько больно осознавать, что внутренне она буквально сжалась в комок от обиды и отчаяния.
«Успокойся, Эклипсо», — мягко произнесла Эйко. «Да, он похож на отца, но это ведь не он, и не может им быть. Конечно же ему нет никакого дела до нас».
Она была права, Эклипсо понимала это. Для этого «мира» она была всего лишь очередным суккубом, очередным инструментом, не более того. И именно поэтому он уделил ей своего внимания не более, чем предметам мебели в комнате.
«Это не мой отец», — мысленно произнесла Эклипсо, делая медленные, глубокие вдохи и выдохи. «Это не он».
«Верно, родная, верно», — продолжала Эйко. «Это всего лишь представитель нашего вида, вот и всё. Но мы абсолютные незнакомцы друг для друга».
Постепенно Эклипсо успокаивалась и приходила в себя. В этот раз «мира» был очень похож на отца, поэтому особенно больно было осознавать, что это не он на самом деле. Ощущение было подобно тому, словно стоишь рядом с самым близким тебе на свете. Настолько рядом, что можно вот буквально протянуть руку и дотронуться. Но при этом этот близкий утратил память и навсегда забыл тебя. И теперь ты навсегда чужой для него. Незнакомый. И прикоснувшись к нему, ты увидишь лишь удивление на его лице, и не более того. Да, вы конечно можете «познакомиться заново», но для него как прежде уже всё равно никогда не будет, в то время как для тебя не изменилось ничего.
Ужасное ощущение, но Эклипсо понемногу справлялась. Потихоньку привыкала.
— Приветствую тебя, колдун, — нарушил витающее в воздухе молчание, Айзек. — Что ты можешь сделать с этим?
Он повернулся спиной, выставляя напоказ свои скованные крылья. Оковы уже как будто вросли в плоть, и на коже отчётливо виднелась сеть чёрных, пульсирующих прожилок.
Дело явно было плохо, однако «мира» прищурился, и через мгновение произнёс:
— Кое-что сделать можно. Но в скором времени утрата всё равно неизбежна. Мне очень жаль.
Айзек всё ещё стоял спиной к наблюдателям, поэтому выражения его лица они не увидели. На мгновение его губы и веки сжались в болезненной гримасе, источающей невыносимую скорбь и печаль. Он предполагал подобный исход, но всё равно не был готов услышать подтверждение своим догадкам.
Совладав наконец с эмоциями, он развернулся к колдуну. Его лицо разгладилось и было совершенно спокойно, будто и не искажалось буквально секунду назад под давлением горестной новости.
— Ну что же, делай что можешь, — ответил Айзек безжизненным голосом.
* * *
Когда что-либо делают руки мастера, это довольно часто не выглядит как-то особо эффектно и красиво. Напротив, зачастую это выглядит буднично и обыденно. Движения его руки просты и незатейливы, без всякой вычурности, без лишней суеты; и в то же время они точны и совершенны. Видимо поэтому говорят, что рука мастера легка.
Едва только начавшись, всё сразу же и закончилось. Айзек даже не сразу понял, что его крылья свободны.
— Уже всё? — удивился он, расправляя плечи.
— Это всё. Дальнейший процесс я не в силах остановить, но могу лишь затормозить его слегка, — кивнул «мира». — Или же, есть другой выход.
— Благодарю и на этом, — вздохнул Айзек.
— Быть может лучше сделать это сейчас? — ответил на это «мира». — Другого выхода у тебя всё равно не остаётся.
Лицо Айзека исказилось, однако он совладал с собой и ответил спокойно:
— Тот «выход» который ты предлагаешь, для меня неприемлем. И тебе прекрасно известно об этом.
— Как знаешь. Это дело твоё, — пожал плечами колдун. — Что ж, моя работа здесь завершена, прощай.
— Прощай, — выдавил Айзек не оборачиваясь.
— Постой-ка, — вдруг обернулся он, когда колдун был уже у самых дверей. — Мне нужно снотворное для этого раба, его сон слишком беспокойный и его бормотание раздражает меня, — Айзек кивнул в сторону Борнаса, всё ещё пребывающего в отключке.
— Я могу «успокоить» его на двое суток, без особых последствий для его организма, — ответил «мира». — Или же на семь суток, но тогда его тело бесповоротно ослабнет.
— На двое суток будет достаточно, — кивнул Айзек. — Он мне ещё пригодится.
Через некоторое время Борнас безмятежно спал, так и не придя в себя после удара головой, а полная вопросов Эйко закрыла дверь за колдуном, однако глядя на Айзека, быстро осознала, что ответов всё равно не получит, поэтому молча отправилась в душ.
* * *
Вода смывала страхи, печали, грусть. Вместе с грязью и потом, водные потоки уносили с собой усталость, накопившуюся за последние несколько дней. Несколько беспокойных дней, которые бесповоротно изменили направление её жизни.
Можно было наконец не думать ни о чём. Она наконец позволила себе маленькую передышку. Они обе позволили себе.
Тёплые прикосновения бурлящей жидкости были настойчиво нежны. Словно объятия, сжимающие крепко, но вместе с тем приносящие успокоение.
Сквозь шум воды она уловила тихие голоса. Женские и мужские. Знакомые и незнакомые. Эклипсо было плевать. Она не собиралась никуда бежать, впрочем из душевой кабинки особо бежать было и некуда. Но и выяснять источник голосов она тоже не собиралась, и продолжала стоять под горячими струями.
Благоухание неизвестных трав.
Пульсация разгорячённой крови в венах.
Безмятежность.
Её внутреннее озеро. Тихое. Спокойное. Родное. Покидать его совершенно не хотелось, как и множество раз до этого. Но и оставаться здесь надолго она тоже не могла.
Казалось, что прошли тысячелетия, прежде чем Эклипсо открыла глаза и вышла из душа.
Айзека в комнате не оказалось. Борнас мирно посапывал у стены, скрутившись на подложенном под тело одеяле. Забавно, она не могла припомнить, чтобы кто-то из них подкладывал ему одеяло.
На столике, возле кровати, благоухали разнообразные блюда и фрукты, и услышав урчание в желудке, она только сейчас осознала, насколько сильно была голодна. Но первым делом она налила себе вина в небольшую чашу, и тут же с жадностью осушила её. Некоторые блюда были незнакомы Эйко, но ей было всё равно, и наконец насытившись, она откинулась спиной на кровать, прикрыла глаза и захотела произнести что-то вроде: «Как же это, дьявол побери, прекрасно!». Но так как рот её всё ещё был набит едой, вместо желаемой фразы из её чрева вырвалось лишь чавканье, вперемешку с довольным постаныванием.
Удивительно, но спать после душа и обильного чревоугодия почему-то совершенно не хотелось. Она накинула лёгкую накидку, едва скрывающую тело, перевязала руку, скрывая пентаграммы на коже, и вышла на балкон, не забыв прихватить с собой ещё немного вина в вычурной чаше.
Вид с балкона был невероятный. Настолько, что она даже невольно ахнула. Возможно это просто алкоголь в её крови усилил визуальный эффект, а возможно панорама и правда была настолько восхитительна.
Айзека не оказалось и здесь, и теперь она немного напряглась. Однако вскоре он появился в поле зрения, вынырнув в небе позади неё. Он кружил и танцевал с воздушными потоками. Стрелой устремлялся вниз, и вновь взмывал вверх. Вертелся и извивался во всевозможных переворотах.
«Не хватает только органной музыки», — хихикнула она, глядя на это демоническое зрелище.
Ещё ей показалось, что он был совершенно нагой, и когда, наконец пресытившись полётами, он ступил на мраморный пол балкона, оказалось, что так оно и было на самом деле.
— Соскучился за небом? — спросила Эйко.
— Да, — коротко ответил он, и вошёл внутрь.
Эклипсо пожала плечами и отхлебнула ещё вина. Если он не был настроен на общение, то она тоже не собиралась настаивать.
Однако через некоторое время он вновь появился снаружи, надкусывая яблоко, и всё так же не удосужившись покрыть чем-либо своё тело.
— Как тебе вид? — спросил он, подходя к ней.
— Шикарный, — протянула Эйко. — Давно не получала такого эстетического удовольствия.
— Почему ты в одежде? — спросил он, немного выбив её из колеи таким вопросом.
— А почему я должна быть без неё? — наконец нашлась, что ответить, Эйко.
Айзек внимательно смотрел на неё, и было совершенно не понятно, говорит он в шутку, или всерьёз:
— Как для рабыни, ты задаёшь слишком много вопросов.
Эйко не успела ещё придумать какой-нибудь язвительный ответ на это, когда Айзек приблизился вплотную, подперев её к перилам балкона всем телом. Она издала лишь удивлённый вздох, и попыталась ускользнуть, однако он крепко сжал её предплечье и приблизился к шее.
Медленно и глубоко вдохнув аромат эфирных масел, всё ещё источаемый её кожей после душа, Айзек тихо произнёс, прикрыв глаза:
— Ты насытилась, благоухаешь, словно юное вино. Теперь настало и моё время насытиться тобой.
В тот момент трудно было сказать, могла ли она сопротивляться, хотела ли сопротивляться. Но это и не имело значения, ведь демон ясно давал понять, что от неё всё равно уже ничего не зависело. Он возжелал её прямо здесь, прямо сейчас, посреди этой великолепной панорамы. Это дикое, необузданное желание вырывалось из него настолько, что её согласия, или несогласия, не требовалось. Как от вина никто не ждёт согласия, когда его с жадностью поглощает охваченное жаждой тело.
Развернув Эклипсо спиной к себе, Айзек вошёл в неё грубо, стремительно, глубоко. Вздох, вырвавшийся из неё, слился со звоном чаши, ударившейся о каменный пол. Одна часть её все ещё пыталась слабо сопротивляться, возмущаясь этому безумию. Но вторая её часть уже выгнула спину в экстазе и крепко схватила перила ладонями, прикусив нижнюю губу, и наслаждаясь неизбежным.
Да, панорама была поистине великолепна.
* * *
Позже, когда они вместе приняли душ, Эклипсо нанесла эфирные масла на тело Айзека, пошутив, что теперь он тоже как «юное вино», на что он лишь хмыкнул, однако его глаза выдавали смех внутри него.
Они придвинули столик с едой к бассейну, и разместились в нём.
— Как в старые добрые времена, а? — сказал Айзек, поглаживая её колено.
— Угу, — с улыбкой, невнятно промурлыкала Эклипсо, развалившись на его груди, словно в кресле.
Как в старые добрые времена, в ту ночь в отеле, когда два незнакомца подарили друг другу частичку самих себя. Только в этот раз никто из них не играл какую-то роль, никто не представал лишь сосудом для друго образа. В этот раз они оба были самими собой, и наслаждались именно друг другом, а не какими-то образами.
Впрочем, в том бассейне на самом деле их было не совсем «двое», а «трое», и Айзек до сих пор понятия не имел, что на самом деле взаимодействовал с двумя отдельными личностями. Хотя, обе эти личности мурлыкали одинаково искренне под его ладонями.
— Что произошло в иллюзорном мире? — произнёс Айзек. — У тебя есть предположения на этот счёт?
— Это было какое-то сумасшествие, — ответила Эклипсо.
— Да, — кивнул демон. — Нам едва удалось выбраться.
— Кстати, — Эклипсо извернулась и посмотрела ему в глаза. — Как тебе пришла в голову идея насчёт «вдоха»?
— Неплохо сработало, да? — ответил он. — Это была импровизация. В моём сознании вспыхнул образ озера. Оно было такое тихое, такое спокойное. Озеро посреди скал, на поверхности которых играли отражения его вод.
Эйко была удивлена, услышав упоминание своего внутреннего озера из чужих уст, однако молча продолжила слушать.
— Я увидел тебя, опускающуюся ко дну. Водоросли касались твоего тела, убаюкивая. Ты улыбалась. Ты хотела тонуть, хотела остаться там навсегда. В той тишине, — Айзек пригубил вина, смочив пересохшее горло. — И тогда мне пришла в голову идея, что тебе нужен воздух, что тебе нужно вынырнуть. В общем-то, моё сознание тоже было словно в тумане, словно распадалось на части. И эта идея с «глотком воздуха», видимо, была последней попыткой разума зацепиться хоть за что-нибудь.
— Я рада, что это сработало, — наконец произнесла Эйко.
Айзек лишь улыбнулся:
— Лайма бы сейчас, жаль у них нет лайма.
— Кто такая Немезида? — выпалила Эйко, возмутив Эклипсо.
— Долгая история, — не выражая никаких эмоций, ответил Айзек. — И… слишком личная.
— Ясно, — тихо сказала Эклипсо, не позволяя Эйко настаивать и портить момент.
Они затихли, и некоторое время в пространстве слышалось лишь журчание воды.
— Кто ты такая, Эйко? — нарушил молчание Айзек.
— Долгая история, — ответила Эйко, всё ещё, совсем по детски, обижаясь за его прошлое нежелание отвечать на её вопрос. — Я хотела бы однажды рассказать тебе, — второпях добавила Эклипсо, желая немного сгладить ответ сестры.
— Доверие — странная штука, — Айзек вдохнул ароматный воздух. — Обоюдоострое лезвие ножа. Оружие, которое ты протягиваешь своему собеседнику, рукоятью к нему. И никогда не знаешь, как он использует его в дальнейшем, когда ваши взаимоотношения изменятся.
— Возможно, что никак не использует, — ответила Эклипсо.
— Вполне возможно, — произнёс Айзек. — Но проверять это на практике никто не хочет. Никто не хочет рисковать, раскрываться, ожидая подвоха. Или боясь осуждения.
Они вновь молчали, чувствуя прикосновение кожи друг друга.
— Эклипсо, — вдруг выпалила Эклипсо. — На самом деле меня зовут, Эклипсо. Вернее… не только Эйко, но и Эклипсо… Как-то так, в общем.
— Эклипсо значит, — протянул Айзек, улыбнувшись. — Красивое имя. Что же, рад познакомиться с тобой, Эклипсо.
— И что, ты совсем не хочешь знать подробностей? — воскликнула Эйко.
— Полагаю, что если захочешь, то сама расскажешь, — пожал плечами демон.
Она вновь прижалась головой к его груди. Несмотря на все её сомнения по поводу него за последнее время, в этот момент она совершенно не могла и не хотела видеть в нём какого-то монстра. Возможно сейчас, как никогда, ей нужен был тот, кому можно было довериться. Хоть на миг, в этом безумном мире.
— Что имел в виду тот колдун? — вдруг вспомнила она. — Что за «выход», который неприемлем для тебя?
Айзек глубоко вдохнул, и лишь через некоторое время ответил:
— Да так, в общем-то ерунда.
— Это не ты ли недавно философствовал о доверии? — настаивала Эклипсо.
— Дело не в доверии… или недоверии, — спокойно ответил Айзек. — Дело просто в том, что это уже не имеет никакого значения.
— Тогда тем более, — не унималась Эйко. — Я же просто вижу, что тебе очень больно.
— Мои крылья, — набрав воздуха в грудь, выдохнул Айзек. — Чёртов колдун предлагал их ампутировать.
Эклипсо подняла голову и внимательно посмотрела на него. Затем молча коснулась его крыльев. Вопросы вертелись на её языке, однако вскоре она поняла бессмысленность их озвучивания. Ответы Эклипсо и так теперь прекрасно знала сама.
Для неё потеря крыльев была всего лишь потерей конечностей — болезненно, ужасно, но вполне переносимо. Лично Эклипсо вполне нормально смогла бы прожить и без крыльев, что собственно она и делала всю жизнь. Но так же она прекрасно понимала, чем являются крылья для демона. Не просто конечностью, не просто частью тела, позволяющей летать среди облаков. Это был символ. Лишившись крыльев, не важно каким образом, демон переставал быть демоном. И для общества, и, что гораздо важнее, для себя самого. Именно поэтому Айзек даже не рассматривал вариант ампутации, хотя было уже очевидно, что проклятие оков будет распространяться и дальше по телу, пока в конечном итоге не убьёт его.
В неожиданном порыве Эклипсо хотела было убедить его, что всё это не важно, что крылья не имеют значения, и что можно что-то придумать. По крайней мере, он хотя бы будет жив, для того, чтобы что-то придумать, пусть и без этих проклятых крыльев. Но она всё же сумела остановить себя от этой бездумной и бесполезной затеи. Вместо этого, она просто прижалась к нему, и крепко обняла, поглаживая по коже со всей нежностью, на которую только была способна. И в тот момент это несомненно оказалось наилучшим решением.
Он гладил её по голове, и они ещё долго молчали, просто обнявшись и лёжа в тёплой, ароматной воде. Впрочем слова им были и не нужны вовсе.