— Что же такого в демонах, что так привлекает твоё внимание, Арексис?
Голос демона звучал тихо и спокойно. Хоть он и был безэмоциональным, но из него исходила какая-то такая спокойная и умиротворяющая глубина, что он вовсе не казался монотонным из-за этого.
— В детстве я часто слушала разговоры у костра. О демонах, парящих в ночном небе. Освещаемые лунным светом, летающие среди звёзд.
— Твой детский разум слишком приукрасил всё это, ты же понимаешь это сейчас?
— Понимаю, — ответила Арексис. — И тем не менее… разве не прекрасно, повстречать то, о чём так часто слышала в детстве?
— Наверное, — произнёс демон.
Они сидели на шкурах, возле широкой, каменной чаши, в которой потрескивали угли. Помимо этого в шатре не было никакого другого источника освещения, но это и не требовалось: ни для слепой целительницы, ни для существа, прекрасно видящего сквозь пелену тьмы.
— В твоём детстве… о чём ты мечтал? О чём вы разговаривали у костра?
— Тот, кто раньше владел этим телом, не помнил своего детства, — ответил демон. — И хоть я и храню его память, в ней нет ничего, связанного с детскими мечтами.
— Каким он был, тот демон, чью память ты хранишь?
— Думаю, для каждого он был разным. В памяти каждого из встреченных им существ он сохранился по разному. Тебе следует задать вопрос точнее, Арексис.
— Что он любил, больше всего на свете?
— Летать, — не задумываясь, ответил на это демон. — Но это была иллюзия. На самом деле, подсознательно, он просто пытался найти свои ответы.
— С помощью полётов?
— Да, с их помощью.
«Истинная» улыбнулась каким-то своим, мечтательным, мыслям.
— Хотела бы я, хоть раз, пронестись среди облаков.
— Тогда отринь всё лишнее, и слушай. Окружающий мир исчезает. Остаётся только мой голос… Слушай… Ощущай этот мир.
На мгновение он замолчал, оставив в сумрачной тишине лишь звуки потрескивающих сухоцветов, отдающих в окружающее пространство свой цветочно-древесный аромат.
— Ты сидишь на вершине холма. Чувствуешь, как лёгкий ветерок касается твоей кожи.
— Ты мечтательно смотришь на небо. В нём плывут облака. Далёкие, густые.
— Слегка поведя плечами, ты чувствуешь тяжесть своих крыльев… Но это приятная тяжесть, ведь ты знаешь, что в воздухе они будут ощущаться легче пёрышка.
— Тебе непреодолимо хочется в небо. Хочется лететь среди облаков.
— Ты не спеша подымаешься на ноги и расправляешь свои крылья. Ты подставляешь лицо тёплым лучам.
— Толчок ногами, взмах. Ещё один. И ещё. Твои ноги легко отрываются от земли.
— Ты устремляешься вверх. Ты слышишь хлопки своих крыльев.
— Ветер, треплющий твои волосы.
— Потоки воздуха, скользящие по твоей коже.
— Взмах крыльев. Ещё и ещё.
— И вот ты уже здесь. Ты паришь в облаках. Ты пролетаешь сквозь них. Ты видишь горизонт. Ты видишь землю внизу.
— Ветер свистит в ушах.
— Ещё один взмах. И ещё один. Ты подымаешься выше. Подымаешься над облаками.
— Здесь, наверху, так тихо. Так спокойно. Ты уже не замечаешь шум ветра.
— Ты отпускаешь себя. Отпускаешь своё тело. Ты отдаёшься потоку, уносящему тебя вдаль.
— Пора возвращаться, и ты решаешь сделать это как можно более запоминающимся образом.
— Ты складываешь за спиной свои крылья, и камнем падаешь вниз.
— Ветер снова врывается в твою тишину… с новой силой. Подбадривая тебя, смеясь вместе с тобой.
— Вместе с ветром вы прорезаете пелену облаков, продолжая свободное падение.
— Ты снова видишь землю, стремительно приближающуюся.
— Твоё сердце вырывается из груди… земля всё ближе и ближе. Крик ветра всё громче и громче.
— Твоё сердце замирает… У самой земли ты резко расправляешь крылья, рискуя вырвать их из суставов.
— Но твоё мастерство позволяет тебе совершить невероятное. Время останавливается. Извернувшись в воздухе, ты скользишь над землёй, чувствуя, как завихрения подымают пыль и песок.
— Время вновь потихоньку возобновляет свой ход.
— Твоё сердце вновь начинает биться. Легко, медленно, спокойно.
— Ты замедляешься, и плавно опускаешься на землю.
— На твоём обветренном лице сияющая улыбка.
— Этот полёт был прекрасен.
— Ты чувствуешь слёзы на своих щеках.
— Слёзы счастья.
Ощущая слёзы на своих щеках, Арексис ещё долго сидела неподвижно, не замечая улыбку на своём лице.
Демон хранил молчание, давая ей возможность воспроизвести полученные ощущения вновь и вновь. Давая ей возможность сполна насладиться послевкусием её первого полёта.
* * *
Эклипсо смотрела на звёзды. Наплевав на все предосторожности, она хотела побыть на воздухе, поэтому, с помощью Ахтас и накидки, незамеченно проскользнула в ночи, найдя тихое местечко недалеко от поселения. Тихий холм, где она могла бы свободно подышать, и обдумать дальнейшее. Или, быть может, наоборот для того, чтобы не думать ни о чём.
Сумрак шатров почему-то тяготил её. Она буквально задыхалась, находясь там.
Действие стимулятора уже явно ослабевало, и, возможно, такое её состояние возникло из-за побочных эффектов, о которых Айзек не успел, или не захотел, ей рассказать.
Айзек. Никто. Демон. Что это вообще теперь было за существо? Теперь она знала, что всё не так просто, и, по всей вероятности, это и правда больше не Айзек. Но кто это был? Что это было?
И если разум Айзека на самом деле исчез, расколовшись и растворившись в пустоте, и оставив после себя только пустую оболочку, то… горевала ли она об этом? Ведь они были знакомы с ним не так уж и долго, не так уж и близко… Или всё же, близко, хоть и не долго?
«Брось обманывать себя, сестрёнка. Нам обеим грустно. Ты же знаешь это, в глубине души».
«Даже несмотря на всю эту историю, связанную с ним и нашим отцом?».
«Даже несмотря на это».
«Быть может за это короткое время мы настолько успели привязаться к нему, что просто пытаемся теперь найти повод ненавидеть его?».
«Чтобы не горевать об утрате?».
«Да».
«Отец. Мирада. Теперь Айзек».
«Мы справимся, сестрёнка. Мы справимся».
Ахтас молча наблюдала за суккубом, которая сидела на земле, поджав колени к груди и обхватив ноги руками. Мысли «истинной» путались и перемешивались. Желание обнять и погладить грустное существо перед ней, сменялось желанием перерезать этому существу глотку прямо здесь и сейчас.
«Истинная» не могла понять свои чувства в этот момент. Она понимала лишь то, что в последние дни с ней, и вокруг неё, происходят какие-то странные вещи.
— Почему вы называете себя «истинными», — вдруг нарушила ход её мыслей суккуб.
— Мы были здесь, когда небеса были другими, — начала Ахтас явно заученный текст. — Мы были здесь, когда пришли другие. Мы будем здесь, когда другие уйдут. Мы были, и будем, всегда. Истинные дети пустошей.
— Ясно, — вздохнула Эклипсо. — А сама-то ты как думаешь? Именно ты, Ахтас, а не твои шаманы. Почему — «истинные»?
— Понятия не имею, — чуть замешкавшись, всё же ответила Ахтас.
Суккуб улыбнулась этому внезапному порыву откровенности из уст «истинной», на самом деле понятия не имевшей, почему она «истинная». Это давало надежду, что перед ней существо, способное мыслить гибко, даже несмотря на тот мусор, который с самого детства вкладывался в её голову местными проповедниками.
Суккуб вдруг поняла, что ненавидит фанатизм, в любых его проявлениях. Фанатичная вера. Фанатичная преданность. Фанатичная… ненависть. Фанатичное «что бы там ни было».
Даже фанатичная любовь была отвратительна по своей сути, искажённая своей фанатичностью.
* * *
Вокруг шатра собралась толпа «истинных». Они ничего не требовали, ничего не кричали, ничего не провозглашали. Они просто молча стояли и наблюдали за шатром, в котором скрылся Старейшина.
— Ты, называющий себя, Никто, — Старейшина произнёс имя существа с ударением на первый слог. — Ты говоришь странные вещи.
В помещении, кроме Старейшины, суккуба и демона, присутствовали ещё Ахтас, Зар и Арексис. Все они, некоторое время назад, уже более-менее пришли в себя, и поэтому начали задавать самим себе вполне очевидные вопросы.
«Кто эти двое, и какая сила заставляла так оберегать и опекать их всё это время?».
Только, разве что, Арексис не задавала себе подобных вопросов, поскольку с самого начала влияние суккуба на неё практически не подействовало, и всё, что она делала, делалось ею совершенно осознанно и добровольно.
Брахта предпочёл остаться снаружи, у входа в шатёр. Хоть «истинный» и не подавал виду, но внутренне он просто опасался снова попасть под чары Эклипсо. Впрочем, действие стимулятора уже закончилось, и ментальные возможности суккуба вернулись к своему первоначальному состоянию, не давая ей больше возможности так легко манипулировать живыми существами. Хотя, бесследно всё же полученные знания не исчезли. Она приобрела бесценный опыт, став чуточку мудрей, и взрослей. Теперь оставалось только закрепить и сохранить эти знания… оставшись в живых.
— Он говорит правду, отец, — произнесла Арексис. — И это лишь подтверждает тот факт, что это сами духи пустошей вели их сквозь бурю, чтобы они попали сюда невредимыми. Чтобы сама Пустошь смогла материализоваться в теле умирающего демона.
— Хватит, сестра! Эти двое просто использовали на нас какое-то своё колдовство! — гневно вмешалась Ахтас. — Заставив нас, словно тряпичных кукол, плясать под свою дудку.
Эклипсо молчала, давая «истинным» возможность выговориться. Любые её слова опровержения всё равно звучали бы сейчас, как попытка оправдаться, и только укрепили бы уверенность Ахтас в своей правоте.
— Как уже и говорил, я не знаю, «кто» я. Не знаю, «что» я, — голос демона, как обычно, звучал спокойно и глубоко, практически не выражая каких-либо эмоций. — Поэтому слова Арексис могут нести зерно истины так же, как и слова Ахтас.
Старейшина молчал, внимательно разглядывая демона, словно пытаясь понять, насколько искренними могут быть его слова. Затем он перевёл взгляд на суккуба.
— Ты хранишь молчание всё это время, — обратился он к Эклипсо. — Неужели тебе нечего сказать? То, что ты применяла на нас какие-то чары — это теперь и так очевидно. Но меня интересует другое, какова цель всего этого? Зачем вы здесь?
— Чтобы спастись, — просто ответила Эйко.
— Нам нужна была помощь, — продолжила Эклипсо. — Мы умирали в пустошах. И твои дети спасли нас, приведя сюда.
— Чепуха! — воскликнула Ахтас. — Эти дни были, словно в бреду.
Зар мягко коснулся её плеча успокаивающим жестом, но Ахтас сбросила его руку:
— Лучше бы ты не останавливал меня тогда, в пещере!
Однако она всё же замолчала.
— Мы никогда раньше не встречали подобных вам, вживую, — задумчиво пожевав нижнюю губу, произнёс Старейшина. — Как вы оказались в этих краях?
— Мы искали новый дом, — ответила Эйко.
— Что же случилось с вашим старым домом? — спросил старец.
— Он перестал им быть, — сказала Эклипсо, спокойно глядя старику в глаза.
Некоторое время Старейшина что-то молча обдумывал, а затем произнёс:
— Я вижу, что вы всё же не хотите говорить откровенно. Всё, что я пока вижу, это ваши манипуляции и колдовские уловки. Вы отправитесь в яму, пока я не придумаю, что делать с вами дальше.
— Отец! — воскликнула Арексис. — Ты совершаешь ошибку! Они ведь не сделали нам ничего плохого. Они ведь и правда просто нуждались в помощи.
— Я всё сказал! — резко отрезал старец. — Или ты сомневаешься в моих решениях, дочь моя?
— Нет, отец, — склонила голову Арексис. — Решения Старейшины неоспоримы.
* * *
В любой момент она могла исчезнуть, уйти в иллюзорный мир, сил у неё для этого было достаточно. Но пока что её жизни ничего не угрожало, поэтому она решила подыграть «истинным», и посмотреть, что вообще из этого всего получится.
Но если бы она была уж совсем откровенна сама с собой с тот момент, то признала бы, что просто боится остаться совсем одна. Совершенно одна, в своём иллюзорном мире, не понимая, что делать, и куда двигаться дальше.
Яма была тёмной, прохладной, но, по крайней мере, сухой. Время от времени Эйко замечала любопытные лица, мелькающие вверху, над решёткой. Любопытные глаза, тайком, жадно пытающиеся разглядеть диковинных существ во мраке. Тихо перешёптывающиеся голоса. Изредка звучал громкий голос стражника, отгоняющий любопытствующих сородичей.
— Так ты говоришь… и Ахтас, и Арексис, имеют зерно истины в своих словах? — в голосе Эйко слышались усиливающиеся нотки гнева и обиды.
Она стояла напротив Никто, облокотившись плечом о каменную стену ямы, и скрестив руки на груди. Демон сидел в позе лотоса и смотрел на неё спокойными, разноцветными, глазами.
— Я слышу беспокойство и гнев в твоих словах, — произнёс демон. — Но это не связано с заточением. Отчего ты гневаешься?
Это было произнесено таким спокойным и меланхоличным тоном, что Эклипсо чуть не поперхнулась от возмущения.
Да, она и правда «гневалась», как выразился демон. Она почувствовала прилив ярости, обиды и негодования. Она буквально чувствовала себя преданной.
— Айзек такого никогда бы не сказал, — выпалила она. — Он всегда был на моей стороне. Тем более, оказавшись среди чужаков.
— Ты говоришь так уверенно, словно хорошо знала его, — ответил демон.
— Да, я знала его достаточно, чтобы быть уверенной в этом, — раздражённо бросила Эйко.
— Но ведь это правда, что ты манипулировала сознанием этих существ. Разве Старейшина не прав в своём утверждении?
— Какая разница, что правда, а что нет? — её голос дрожал. — Какая разница, кто прав, а кто не прав? Важно то, на что ты готов пойти ради своих близких. И Айзек это прекрасно понимал… В отличии от тебя.
— Я понимаю твою печаль. Она связанна с утратой, — сказал демон своим спокойным голосом. — Именно это и является истинной причиной твоего гнева. Твоей яростной грусти.
В тесном пространстве ямы возникла тягучая тишина. Суккуб села на холодную землю и облокотилась спиной о камни.
— У меня есть доступ к его памяти, Эклипсо. Если хочешь, я могу рассказать что-нибудь, о чём он не говорил тебе. О чём не успел. Или не захотел. Но ты должна помнить, что это всего лишь память, что я лишь озвучиваю её. Что я, не он.
Суккуб молчала. Терять близких ей уже осточертело. Но происходящее сейчас выходило уже за все рамки. Одно дело, когда кто-то просто уходит, просто исчезает из твоей жизни. И другое дело, когда ты постоянно видишь перед собой ушедшего, разговариваешь с ним, но с ужасом понимаешь, что на самом деле это уже не он, и никогда им не будет.
— О чём он думал, в свои последние мгновения? — внезапно спросила Эклипсо тихим голосом.
— О том, что так и не нашёл своих ответов, — отозвался Никто. — Это немного печалило его.