Полотно желтовато-оранжевого неба рассекали тёмно-красные силуэты. Несколько десятков хищных птиц — незваных гостей в этом небе. В этом чужом для них, небе.
Но для Стражей не существовало своего или чужого. Для них было важно настигнуть свою жертву, где бы то ни было, хоть в чужих небесах, хоть в других мирах. Едва только вынырнув из открывшихся порталов, они устремились к поселению, не мешкая ни секунды, словно зная заранее, куда двигаться.
«Истинные» не были готовы к такому. Да, бывало они враждовали между собой, между поселениями, устраивая набеги друг на друга. Нападая на караваны в пустошах. Выясняя, чьи ножи острее, чья поступь незаметнее в ночной тиши. Чья кровь красней.
Но они впервые столкнулись с угрозой с неба, и поэтому были застигнуты врасплох.
Длинные ножи «истинных» были остры настолько, что с лёгкостью разделяли кости и сухожилия, но они оказались мало эффективны против молотов, несущихся сверху на большой скорости.
Демоны не сдерживали смеха. Они веселились, на лету дробя спины и головы. Беспомощность их жертв не вызывала жалости, а напротив, лишь раззадоривала.
Некоторые «истинные» всё же сумели сохранить хладнокровие и не поддаться панике. Они не убегали от преследователей, тем самым подставляя под удар свои спины. Вместо этого, они встречали крылатых бестий лицом к лицу, уворачиваясь от взмахов орудий, дробящих кости. Иногда им даже удавалось задевать ножами жёсткую, демоническую плоть.
Но всё же этого было мало. Преимущество, которое давали крылья, было слишком велико.
Это была настоящая бойня, и Молоты Правосудия украсили песчаную поверхность кровавыми узорами.
* * *
Небольшой портал, открывшийся на краю поселения, и выпустивший наружу троицу беглецов, остался незамеченным в окружающей суматохе.
Арексис и Эклипсо укрылись в груде хлама, подготавливая ритуал, и наблюдая за обстановкой вокруг. А Никто, тем временем, поискал глазами подходящий, блестящий предмет, коим оказался окровавленный нож, брошенный на земле своим бывшим хозяином, бездыханно валяющимся рядом.
Никто подобрал нож и вытер его о свои одежды. Накануне лезвие было хорошо отполированно, и поэтому отлично подходило для целей демона. Быстрыми шагами он добрался до ближайшей возвышенности, и высоко поднял над головой руку, сжимающую нож.
Можно было бы ещё и кричать при этом, чтобы привлечь больше внимания к себе, однако Никто предпочёл просто направлять, отраженные от лезвия, солнечные лучи в сторону мелькающих в небе силуэтов.
Это принесло свои плоды, и вскоре он был наконец замечен. Несколько Стражей отделились от основной массы, и устремились в его сторону. Затем и другие начали присоединяться к потоку.
Никто выбросил, теперь уже бесполезный для него, нож, и со всех ног принялся бежать в сторону пустошей, отдаляясь от поселения.
Конечно же это было бесполезно, крылатые Стражи настигли его довольно скоро, но демону и не требовалось убегать далеко. Ему требовалось лишь собрать как можно большее количество демонов вокруг себя.
Оглянувшись, и убедившись, что основная часть отряда следует за ним, он остановился наконец, и, как ни в чём не бывало, уселся на землю. В привычную уже позу.
Молоты Правосудия медленно, даже как-то вальяжно, опустились на землю, и обступили демона. Они ошибочно предположили, что их жертва отдаётся на волю судьбе, поэтому уже не торопились. К тому же, их жажда крови уже вдоволь была насыщена недавней «охотой».
Но было и ещё нечто, что заставляло их медлить. Как бы там ни было, всё же перед ними был демон, когда-то бывший для некоторых из них «своим». Когда-то давным-давно, когда он летал вместе с ними, сея «порядок» и «справедливость», с помощью хаоса и ужаса.
Молот Правосудия — переставший быть им. Отказавшийся быть им.
Айзек даже узнал бы некоторых из них, поэтому и Никто узнал их тоже. Но некоторые были ему уже не знакомы. Молодая кровь.
— Видеть тебя… «таким», отвратительно, — произнёс один из Стражей. — Но ты сам выбрал свой путь, свою судьбу. «Низший».
Никто молчал, внимательно глядя на Стробоса, и едва заметно улыбаясь. Затем, продолжая хранить молчание, он поднял ладонь и прикрыл ею свой левый глаз, оставляя на виду только правый, полностью чёрный.
— На самом деле, Айзек никогда и не считал себя одним из вас, — наконец ответил Никто. — Но ты прав насчёт выбора своего пути, Стробос. У каждого он свой.
Он опустил ладонь, вновь обнажая свой демонический глаз.
— Каков твой путь, Стробос? Какова твоя судьба?
Стробос не успел ответить. Впрочем, он и не собирался что-либо отвечать. Да и вообще, вступать в дискуссию с бескрылым «низшим» у него совершенно не было желания.
Земля под всеми ними разошлась, и их буквально затянуло внутрь искрящегося портала.
Этот план был довольно рискованный, и предстояла ещё вторая его часть — вытащить Никто обратно. Поэтому, отдышавшись, суккуб продолжила ритуал. Арексис помогала ей при этом, как могла. Большим пальцем, она провела над верхней губой Эклипсо, оставляя на её коже полоску красноватого порошка. Его пары позволяли суккубу сохранять ясность ума, несмотря на усталость и головокружение, вследствие огромного напряжения и концентрации.
Стражи, вместе с Никто, были перемещены Эклипсо в давно уже знакомое ей место. В пустоту между мирами, иллюзорными и настоящими. Это было временное решение, она не могла задержать их там навечно, и однажды они всё равно смогли бы найти выход оттуда. Но к этому моменту «истинные» уже были бы готовы. И они с Никто намеревались помочь им в этом.
У Никто были какие-то свои, неведомые суккубу, мотивы. А сама она просто испытывала небольшое чувство вины перед «истинными», как бы странно это не звучало. Ведь это именно благодаря её ритуалам, открывающим порталы, Стражи в итоге нашли их местоположение. В этом не было никаких сомнений.
Конечно, ей пришлось воспользоваться ритуалом как раз по той причине, что «истинные» сами угрожали её жизни и здоровью. Поэтому какой-то особой вины за ней и не было.
Чувство вины — чаще всего его испытывает тот, кто как раз вовсе и не виновен. В силу своего воспитания, быть может.
Эклипсо всё время продолжала удерживать ментальную связь с Никто, даже когда он оказался по ту сторону портала. Это требовало неимоверных усилий, поэтому она не видела уже ничего вокруг себя, сконцентрировав всё внимание на ритуале.
Она не видела, как двое Стражей всё же остались в «этом мире». Увлечённые бойней, они не последовали за остальным отрядом. Находясь в состоянии кровавого угара, они свободно перемещались по земле, не используя крылья, и кроша всё, что попадалось под руку.
Ахтас, одна из тех, кто с самого начала сумели сохранить хладнокровие, заметила странное скопление демонов в одном месте. Заметила их исчезновение в портале. Даже на таком расстоянии она видела, что демоны исчезали в пасти портала вовсе не добровольно.
«Истинная» поняла, что теперь Стражей осталось всего двое. Поняли это и находившиеся рядом с ней сородичи.
Только вот сами Стражи не поняли этого, не успели понять. За что и поплатились.
Понемногу начинающие приходить в себя, «истинные» легко окружили демонов. И когда, наконец опомнившись, они решили снова подняться в воздух, было уже поздно.
Запутанные в тряпичном хламе и верёвках, они потеряли драгоценные секунды, и навсегда остались на земле. «Истинные» не торопились, поэтому крики демонов ещё долго разлетались по округе.
Вначале это были крики, полные негодования и агрессии.
Затем они сменились криками отчаяния и боли.
Уцелевшие «истинные» сполна отплатили незваным гостям.
* * *
В воздухе запахло озоном. Затем раздался треск и из маленького портала, открывшегося на некотором расстоянии от земли, выпало тело демона. Он едва успел сгруппироваться, но всё же хорошенько приложился грудной клеткой к песчаной поверхности, сбив дыхание.
Тряхнув головой, Никто шумно выдохнул и поднялся на ноги, осматриваясь по сторонам.
Нить, за которой он следовал в пустоте, привела его в нужное место. Впрочем он и не сомневался в способностях суккуба.
Он нашёл её недалеко от места своего появления. Она находилась без сознания, и её глаза беспокойно бегали под веками. Арексис держала голову Эклипсо на коленях, чуть покачиваясь и напевая тихую мелодию себе под нос, пытаясь успокоить суккуба.
Это место было укрыто холмами и валунами, поэтому пока что они были скрыты от глаз «истинных». Впрочем скрываться от них постоянно и не входило в планы Никто. Сейчас нужно было лишь обезопасить Арексис и Эклипсо от находящихся под влиянием сильных эмоций, обитателей этих мест. А затем наладить контакт с ними.
— Ты жив! — обрадованно воскликнула Арексис, почувствовав Никто. — Получилось.
— Получилось, — кивнул Никто, тронув затылок «истинной», словно поглаживая.
Он присел на корточки и накрыл ладонью беспокойные веки суккуба.
— Твоя нить направляла меня, — тихо произнёс Никто, — в тумане безмятежности. Пусть теперь и моя нить направляет тебя, в тумане безумия.
* * *
Эклипсо бежала в темноте, царапаясь плечами о сухие деревья. Она держала за руку Эйко. Они обе боялись потерять друг друга в этом непроглядном лесу. Боялись потерять самих себя.
— Эйко!? — крикнула Эклипсо, обнаружив, что её ладонь больше не сжимает ладонь сестры. — Эйко!
— Где ты!? — кричала Эйко, не ощущая больше руку сестры.
Эйко натыкалась на колючие ветви, едва успевая уворачиваться и сохранять глаза. Сестры нигде не было видно. Она даже больше не ощущала её. Она была одна в этой чаще.
Где-то невдалеке сверкнул огонёк костра. Он словно сам собой притягивал её.
Суккуб лишь моргнула, и вот она уже сидела возле пламени. Напротив неё располагалась до боли знакомая ей статуя. Та самая, которая была во многих помещениях города. Та самая, которая брала свою «плату» вовсе не деньгами.
— Давно не виделись, Эйко, — янтарные глаза сверлили суккуба. — Ты просрочила оплату уже несколько раз. Где твоя ладонь? Где твоя плоть?
Эйко инстинктивно дёрнулась и спрятала руку за спину. Совсем по-детски. Она прекрасно помнила последний раз, в номере отеля. Она прекрасно помнила каждый раз, когда этот ужасный алтарь получал свою плату. Каменная голова на кубе. Грубо обработанный янтарь в глазницах. Зияющая пасть. Выворачивающее наизнанку сумасшествие.
— Нет, — замотала она головой. — Нет, нет, нет. Я уже давно не житель города. Я ничего тебе больше не должна.
— О! — хихикнул алтарь. — Вовсе не обязательно быть горожанином, чтобы нести свою повинность. Или ты забыла, где вообще находишься?
Хохот эхом разнёсся по тёмной чаще, криками воронья.
— Я прекрасно помню, где нахожусь, — насупилась Эйко, сдерживая слёзы. — Каждую секунду этот мир огня и пепла напоминает об этом.
— «Я прекрасно помню…», — отвратительно коверкая и передразнивая её голос, ответил алтарь. — Как ты можешь хоть что-то помнить, Эйко? Ты ведь даже не настоящая.
— Я…, - запнулась Эйко. — Я настоящая. Я живая.
— А-ха, ха, ха, ха! — заливисто рассмеялся алтарь. — Ты прекрасно знаешь, что это не так. Ты всего лишь фантом воспалённого сознания Эклипсо, вот и всё.
— Нет!
— Да! Ты всего лишь часть её личности, которую она всегда боялась в себе осознать. Всегда боялась принять. Оно и понятно, как можно принять себя похотливой шлюхой? Отец бы такого явно не одобрил, а?
Слёзы брызнули из глаз Эйко:
— Замолчи! Ты понятия не имеешь…
— О, я как раз прекрасно «имею понятие», о чём говорю. Эклипсо просто не смогла смириться, что часть её сознания любит вино и разгульную жизнь. Не смогла смириться, что просто любит скакать на членах за деньги. Что получает удовольствие от этого совершенно искренне. Впрочем, разве можно обвинять суккуба в любви ко всему этому?
— Заткнись!
— Поэтому и появилась ты, Эйко. Мусорный бак, в который Эклипсо слила свою тёмную сущность, пытаясь спрятать её от себя и отца. Знаешь, что я думаю? Думаю Эклипсо с превеликим удовольствием избавилась бы от тебя, если бы у неё появилась такая возможность.
* * *
— От кого ты бежишь, Эклипсо? В этом лесу все твои друзья.
Суккуб сидела на берегу озера, освещаемого луной. Рядом с ней сидела тень её отца. Даже сквозь лесную тьму было заметно, что эта тень полностью накрывает Эклипсо.
— Я не знаю, — ответила она. — Здесь как-то жутко. Не спокойно.
— Это всего лишь твоя усталость. Накопившийся, лишний груз.
— Да, я так устала за это время. Я так хочу просто спокойствия. Просто…
— Просто убрать ненужное, вот что, — перебил её голос. — Тебе нужно избавиться от ненужного. Отсечь от себя.
— Но… это ведь часть меня самой. Как ни крути.
Тень фыркнула:
— Отвратительная часть тебя. Тебе самой не противно?
— Я…
— Лично мне противно, — тень не давала Эклипсо вставить и слова. — Отвратительно осознавать, кем является твоя дочь. Разве этому я учил тебя? Разве для этого я пожертвовал всем!?
Эклипсо всхлипнула.
— Позорище! — продолжала тень. — Какое же ты позорище!
* * *
Золотистая, длинная змейка, ползла по ночной тьме. Она изредка останавливалась, приподымала свою маленькую мордочку, и ощупывала воздух своим раздвоенным язычком.
Она уже напала на след, и теперь уверенно ускорилась к своей цели.
* * *
— Давай сюда свою ладонь, долбаная шлюха! — тихо шептал алтарь. — Я не отпущу тебя без платы.
Эйко, заливаясь слезами, скрутилась на земле в позе эмбриона.
— Я обещаю, что буду пережёвывать твою похотливую плоть как можно медленней. Чтобы насладиться тобою сполна. Ты же любишь доставлять наслаждение, а? В конце концов, разве не это твоё предназначение?
* * *
— Посмотри на себя, посмотри на своё отражение! — кричала тень. — Даже чистые воды этого чудного озера презирают тебя. Им отвратно ощущать на себе это твоё отражение.
Эклипсо молча смотрела на суккуба, смотрящую на неё из зеркальной глади. Слёзы на её щеках давно высохли, и больше просто не выделялись.
— Утопи эту тварь, дочь моя! Избавь меня от этого чёрного пятна! Избавься от неё! Милосердное озеро примет её, несмотря на отвращение!
* * *
Ладонь Эйко хрустела в пасти алтаря. Сил на крик от боли уже не было, поэтому она тихо завывала, стоя на коленях перед статуей, и скармливая ей саму себя.
При появлении маленькой змеи, покрытой золотистыми чешуйками, алтарь лишь возмущённо фыркнул, но продолжил своё занятие, чавкая и тараща янтарные глаза.
— Эйко, — раздался спокойный, глубокий голос змеи. — Ты вольна делать то, что считаешь нужным. Вольна делать то, что считаешь правильным.
Змейка приподнялась и прислонила свою мордочку прямо к уху суккуба:
— Никто не в праве осуждать тебя. Ни в этом мире, ни в других.
Раздвоенный язычок коснулся кожи Эйко:
— Всё, что ты видишь здесь. Всё, что ощущаешь здесь. Всё это лишь иллюзия.
Алтарь, добравшийся уже до локтя суккуба, издал чавкающий смешок.
— Твои слёзы, твоя боль, твои кошмары. Оставь их здесь, во тьме этого леса. Пусть пожирают сами себя, — продолжала змейка.
— Я…, - Эйко с трудом выдавливала слова, сквозь боль. — Я не могу. Оно держит меня. Так крепко.
— Прикоснись ко мне, Эйко, — лился спокойный голос у её уха. — Следуй за этой нитью. Она выведет тебя к тебе самой.
Свободной, дрожащей рукой, суккуб прикоснулась к змейке, ощущая прохладную, твёрдую кожу.
— Крепче, Эйко, — продолжал голос. — Держись крепче.
Остатки её плоти остались в пасти алтаря, но ей было уже всё равно.
* * *
Эклипсо видела пузырьки воздуха, суетливо устремляющиеся вверх. Тень крепко удерживала её голову под водой, поэтому силы постепенно начинали оставлять суккуба.
Сквозь толщу воды голос тени звучал отдалённо и приглушено.
— Так или иначе, но ты избавишься от неё! Я избавлю тебя от неё! Даже если тебе самой придётся захлебнуться до смерти.
— «Захлебнуться до смерти»! А-ха, ха, ха, ха!
Голова гудела, лёгкие разрывались, но краем глаза Эклипсо всё же заметила какой-то золотистый отблеск. Затем она ощутила прикосновение чего-то мягкого и тонкого к своему уху.
— Кто в праве решать твою судьбу, кроме тебя самой, Эклипсо? — раздался голос в голове. — Кто в праве решать за тебя, с кем тебе быть, а с кем нет?
Суккуб удивлённо нахмурилась. Она хотела было что-то ответить, но вода сразу же наполнила её рот, а затем и лёгкие. Эклипсо ощутила приступ кашля, разрывающий всё внутри.
— Кто в праве создавать условия иллюзорного мира, кроме его создателя? — продолжал голос змейки.
— Кто это там, дочь моя? — грохотал голос тени. — Один из твоих клиентов? Или одна из твоих блядских сестёр?
— Твой отец, Эклипсо, разве он был таким? — спокойно произнесла змейка. — Разве он позволил бы себе такое обращение с тобой?
Какие-то струнки затронулись этими словами в душе Эклипсо.
— Прикоснись ко мне, Эклипсо, — голос затихал. — Следуй за направляющей нитью.
Суккуб вслепую нащупала рукой нитевидное тело змейки, извивающейся рядом с ней.
— Мрак пусть остаётся во мраке. Держись крепко, Эклипсо.
* * *
Оставив боль, страх, и липкий мрак ночного леса позади, сёстры неслись навстречу свету, крепко ухватившись за золотистую нить. Они ощущали радостное спокойствие, вновь найдя друг друга в этом безумии.
* * *
— Что это было? — голова Эклипсо всё ещё гудела, но главное, что она пришла в себя.
— Отряд Стражей привнёс слишком большую концентрацию негативной энергии в твой иллюзорный мир, — ответил Никто. — Поэтому ты чуть не поддалась, чуть не утонула, в своих собственных страхах.
— Чуть не утонула, — задумчиво повторила Эйко.
— Твои переживания беспочвенны, Эйко, — произнёс Никто, в очередной раз заставив сестёр удивиться тому, как легко ему удавалось различать их. — Эклипсо никогда не сделала бы этого с тобой, даже если бы могла.
Сёстры молчали. Впрочем, что можно было ответить на нечто подобное?
— Мои братья и сёстры полны ненависти теперь, — нарушила тишину Арексис, уводя разговор в другое русло. — Теперь нам очень трудно будет достучаться до них.
— У нас нет другого выхода, Арексис, — ответил Никто. — Если мы не подготовим их к следующему налёту, они погибнут. А этот налёт неизбежно будет, Стражи не отступят.
— Почему ты так переживаешь о жизнях тех, кто хотел тебя убить? — спросила «истинная», и сёстры молчаливо поддержали этот вопрос.
— Я вовсе не переживаю о них, Арексис. К тому же, убивать они вовсе не хотели. Ваш народ убивает вынужденно, а демоны убивают ради развлечения.
* * *
Зар стоял на «вышке» и смотрел вдаль. Если раньше задачей дозорного являлось изучение горизонта, то сейчас «истинный» пытливо всматривался в облачную даль неба. Его плечо ещё кровоточило временами, но кости были целы, и это было самое главное.
«Истинные» не знали, что делать дальше, что делать в случае нового нападения. Пока они лишь делали то, что могли. То, что позволяли их знания. А знали они о Стражах ровным счётом ничего.
Некоторые были уверенны в том, что нужно уходить в другое место. Другие, даже несмотря на кочевой образ жизни, настаивали на том, что нельзя покидать это место, уже ставшее для них домом. Оно и правда было довольно удобным, с нескольких сторон скрытое валунами от ветров и бурь.
Зар думал о своей слепой сестре. С грустью размышлял о её последних словах, обращённых в его сторону. О его молчании в ответ.
Где она была теперь? В каких мирах?
Он вздохнул и собирался уже было сменяться на своём посту, когда заметил что-то вдали. Сперва он подумал, что усталость от бессонницы уже пробуждает галлюцинации в голове. Однако, всё же присмотревшись повнимательней, Зар почувствовал холодок, пробежавший по телу.
«Неужели опять?», — подумал он, глядя на тёмно-красную фигуру вдалеке, одиноко стоящую посреди пустошей, и совершенно не пытавшуюся скрыть своё присутствие. «Так скоро, без всякой передышки».
Он всегда знал, что новая встреча с крылатыми убийцами неизбежна. Всегда чувствовал, что это вновь произойдёт однажды. Но он не думал, что это произойдёт настолько быстро. Надеялся, что судьба отдалит эту встречу.
Совладав с собой, он решительно схватил длинное, костяное устройство, и затрубил тревогу.
Это окончательно выветрило из его головы все сомнения и волнения, оставив лишь холодную решимость.
* * *
Услышав звуки тревожных труб, раздающиеся из поселения, Никто приподнял голову, и втянул тёплый воздух, широко раздвинув ноздри. Теперь сама Пустошь должна была решить дальнейшую судьбу существ, оказавшихся вместе в этом месте. В этом времени и пространстве.