Рассвет встретил отряд в пяти актах от Гадеса. Благодаря связям Клавдия им удалось быстро раздобыть лошадей и некоторое количество амуниции и припасов. Четверо магов в окружении шестерых воинов двигались в сторону Эмпории, к королю Публию ап Рианону. Почти полтора десятка человек потерял Клавдий в этом путешествии, в живых остались лишь трое фрументариев. Полтора десятка отличных воинов, верных короне, от чего Клавдия бередила эта мысль, не давала успокоиться и присоединиться к беседе остальных, в которой Луций вновь декларировал стихи для Валерии, а Марк вёл неспешные разговоры с Евферием и Фурием, все трое в разное время прошли службу в частях Легиона Калабрии, и помнили много разных баек.
— мэтр Марк, вот скажите, а правда, что некоторые эквиты, начинают слишком сильно любить своих лошадей, особенно в походе, когда баб рядом не наблюдается? — донесся до Клавдия, обрывок разговора Фурия.
— Ты поговори мне, балабол! — показал кулак ап Риний, — ну хотя это, частично правда, конечно. — И когда кругом все заржали, — но это извращение, сами понимаете! Не приветствуется — это в среде эквитов!
— Понимаю, мэтр, понимаю! А как получилось, что вы в эквиты пошли, а не в боевые маги?
— Понимаешь, — вздохнул Марк, — я обучался магии, в нашей родовой усадьбе, когда началась Мализийская кампания. По нашей земле прошлась она огнём, не оставив практически никого в живых, только я и несколько кузин, которых я сумел спрятать отведя взгляды нападавших. Когда дом был сожжён, я не совладав с собой, воспользовался правом древнего рода, и ушёл в Легион, мстить мализийцам.
— Мои кузины уехали к дальней родне, — продолжил он, когда их разговор стали слушать остальные, — я же сполна насладился местью, мой клинок достаточно испил крови врагов, пока кампания не закончилась. Затем опустошенный, я вернулся на наши прежние места. Но видеть их больше не мог, у меня всё ещё перед глазами горела и погибала под клинками моя родня. Потому продал я те земли, как наследник семьи, забрал кузин и поселился в Бри.
— Печальная история, мэтр, — протянул Фурий.
— Да не ври ты, ни на медяк тебе не верю! — пробурчал Марк, на что воины ответили смешками.
Валерия весело смеялась над шутками воинов, и сама периодически вставляя колкие замечания, и когда они с Луцием стали ехать чуть в отдалении от других, спросила его:
— Луций, каким ты видишь своё будущее?
— Ммм, интересный вопрос, я как-то не думал. Хотел стать следователем, хотел сделать карьеру в управлении. Сейчас же понимаю, что мои родичи были правы и это не моё. Я хочу выбраться из всего этого, по-возможности целым, а дальше, посмотрю, может действительно пойду в гильдию. А ты, что думаешь о своём будущем?
— А что тут думать, я теперь по самую макушку связана с преторианцами, куда мне идти, да и где примут? Я бы может и смогла бы соскочить, если бы нашёлся мужчина решивший, что я достаточно хороша для него в качестве супруги, и если бы он находился достаточно далеко от Мализии.
После этих слов Луций, стал глупо моргать и краснеть до самых кончиков ушей, отчего Валерия, фыркнула от смеха и сказав: «не надо так громко думать», поскакала вперёд. Ап Гвилан же продолжил ехать густо покраснев. Опомнившись, он прибавил скорости поскакав ей вослед. Когда они оторвались достаточно далеко от остальных, Луций попридержал её лошадь:
— Валерия, я люблю тебя, прости, что не сразу сказал! Когда всё закончится прошу поехали со мной в Миртру!
— Ох и тугадум ты Луций. — ехидно улыбнулась ар Уилан, прищурившись, — Я подумаю,
К вечеру они добрались до небольшой деревеньки с таверной, где и встали на постой. Все разместились сообразно своему статусу. Валерии, как единственной девушке, дали отдельную комнату. Когда все стали отходить ко сну, за стеной, на улице раздался протяжный стон. Воины с недоумением привстали, готовясь к худшему, но подскочивший хозяин таверны успокоил:
— Не беспокойтесь, господа, ничего не происходит!
— А что же за стон мы слышали? О вот ещё один! — с недоверием сказал Марк.
— Господа с родовыми гербами, поймали прелюбодея давеча, привели его на площадь, да и распяли там.
— А суд-то кто вершил? По закону ли это? — сказал Марк, с ухмылкой.
— Конечно по закону, деревня наша к роду ап Бренуин относится, суд и творил представитель старейшины! — немного торопливо сказал трактирщик.
— Ну да, ну да, а разве за прелюбодейство, не полагается смерть от меча? — с интересом спросил Луций у Клавдия.
— Тут всё зависит от интерпретации, — вяло пожал плечами Клавдий, его казнь ничем не заинтересовала.
Узнав, что опасность никому из присутствующих не угрожает, отряд улёгся спать. Лишь периодические стоны с улицы, иногда беспокоили Луция и Марка.
По утру, до рассвета, все быстро завтракали, готовясь к выезду. Трактирщик подал пшеничную кашу со шкварками, и овощами, настолько душистую, что даже чуждый к радостям жизни, Клавдий уплетал её за обе щёки. Выйдя на улицу, Луций поёжился, чувствовалось окончание тёплого сезона, здесь на севере. В Калабрию — это время придёт недели через две, когда осень перейдёт через середину.
Расчесав и поухаживав за своей лошадкой, Луций, невольно улыбнулся вспоминая свою вороную Кигнус. Надеясь, что конюший их родового поместья хорошо ухаживает за ней, Луций частично проходил обучение как эквит, и не допускал плохого обращения с лошадьми. Невдалеке вновь раздался стон несчастного, и ап Гвилан не выдержал любопытства, решив посмотреть на казнимого.
Зайдя за поворот таверны, он увидел как невдалеке, на площади деревни расположились трое воинов, карауля распятого. Воины явно торопились, так как казнили несчастного на Crux Simplex * (*простой столб, без перекладины). Но распятый и не думал умирать уже вторые сутки, потому им пришлось дежурить по очереди, ночуя в трактире. Подойдя как можно ближе, Луций остановился как вкопанный, на табличке, на леотийском было написано «Сципий ар Тройдалах, вор, прелюбодей, иностранец поправший законы гостеприимства».
Это был уже однажды спасённый им менестрель, из-за которого произошло первое в жизни убийство у Луция. Но его оцепенение быстро прошло, едва несчастный Сципий вновь простонал. Луций невзирая на троих воинов ринулся к нему. Подскочив к столбу, он вытянул кинжал из ножен, и услышав от охраны: «Эй, ты стой!», выдернул забитый гвоздь из ладоней, резким взмахами перерезая путы на руках и ногах.
— По какому праву, ты освобождаешь казнимого? Он осуждён на земле рода ап Бренуин! Защищая преступника, ты сам становишься преступником! — проговорил воин в золочённом доспехе — ламика сегментата выступая вперёд. Двое воинов по бокам, потянули мечи из ножен.
— Прекратить! Именем короля Публия ап Рианона! — громко прокричал Клавдий, направляясь к месту казни, после этих слов воины чуть отступили, но клинки не вложили в ножны.
Луций склонился над хрипящим Сципием:
— А это ты, — слабо улыбнулся ар Тройдалах, — а я вот, всё же попался. Спасибо, что явился, умереть на руках товарища, почётней, чем распятым.
— Ты же хотел залечь на дно! — сумел лишь промолвить Луций, — потерпи, я попробую тебя исцелить.
— Покой не для меня, — сказал Сципий закашлявшись, — послушай, Луций, вся магия бессильна, когда тебя призывают боги.
— Погоди, я всё же попробую, — сказал Луций, направляя энергию созидания по энергетическим узлам и ранам Сципия.
— Но, было видно, что это не помогает, исцеление не поможет срастить кости или убрать внутренний сепсис. Созидательная энергия, только разогнала сепсис в теле Сципия, отчего тот закашлялся сильнее.
— Луций, моё время пришло, благодарю богов, что ты рядом, друг. — Сципий, едва успел произнести последнее слово, как взгляд его остановился.
— Наконец-то он сдох, — грубо рявкнул старший из троицы, — но кто вы такие, что посмели влезть в правосудие рода ап Бренуин!
— Я, мэтр Клавдий ап Рианон, представитель преторианцев короля Публия ап Рианона. Этот человек, мэтр Луций ап Гвилан, приглашённый гость нашего короля. — важно проговорил Клавдий. Его слова наливались весом, когда от таверны всё подходили и подходили воины их отряда.
Когда на площадке, рядом с умершим Сципием собрались десяток воинов против троих, предводитель рода ап Бренуин, уже не пытался разговаривать дерзко, перейдя на просительные ноты:
— Но, мэтр Клавдий, поймите, вы же знаете, никто не может вмешиваться в правосудие! Это приведёт к неповиновению и неуважению вилланов. А здесь прямое вмешательство, что ставит нас в неловкое положение.
— Любые претензии к мэтру Луцию, вы можете подать и озвучить нашему королю, — скучающим тоном отмахнулся Клавдий.
— Нет уж, мы будем разбираться здесь и сейчас, не дожидаясь правосудия короля. Род ап Бренуин, в лице его защитника, Децима, — кивнул старший на воина стоящего справа, — вызывает мэтра Луция ап Гвилана на поединок чести, сейчас. Вы принимаете вызов?
— Принимаю, — кивнул Луций.
— Хорошо, как отвечающая сторона, вы можете выбрать правила, и оружие. Будет ли у вас защитник?
— Я, пожалуй, с этим справлюсь и сам, — пройдясь взглядом по своим воинам, сказал Луций, выдергивая верную спату из ножен, — бой на мечах без магии, без брони.
— Господа, вношу правку, как представитель короля, до первой крови, — поднял руку скучающий Клавдий, и уже тише вбок, — нам ещё здесь одной резни не хватало.
— Принято, принято, — послышалось с обоих сторон.
Защитник ап Бренуина разоблачившись из доспеха, стал похож на статую одного из древних героев, щеголяя целой грудой мышц. Взял он в руки спату и небольшой круглый щит.
Луций, тоже снял свою верхнюю тунику оставшись в одних штанах и обнажив торс, кольчугу он потерял во время шторма. В отличие от леотийцев, народы восточного побережья моря Энея носили штаны, переняв лишь тогу и тунику и ту нося по большим праздникам. Потому Луций стоял оголённый по пояс, со спатой и легким щитом взятым у одного из воинов отряда.
В отличие от своего противника Луций не выделялся горой мышц, напоминая скорее мангуста, такого же жилистого и юркого. Встав друг напротив друга, воины совершили легкий полупоклон, встав в стойки и ожидая команды от Клавдия. Тот отойдя подальше сделал взмах рукой и поединок начался.
Луций сделал первый шаг, поднимая щит левой рукой, и отводя спату назад правой для контратаки. Защитник ап Бренуина оценив своего соперника как лёгкую добычу, ринулся вперёд, замахиваясь спатой обрушил на Луция удар за ударом.
У ап Гвилана после третьего удара начала отсыхать рука, уж больно тяжёлые удары были у защитника. От следующего выпада он просто отскочил. Защитник стал свирепеть и провёл клинком горизонтально земле в попытке отсечь голову. Но к счастью, навыки никуда не делись и Луций ушёл перекатом вбок. Поняв, что так скорее загоняют его, Луций, принялся сам контратаковать, целясь в живот или бёдра.
Вообще Луций больше наносил именно колющих ударов, его же визави больше полагался на рубящие удары, периодически успешно попадая по щиту, который уже покрылся трещинами. И тут защитник как-то подхватил спату щитом, выдернув клинок Луция из руки. В сторону полетели и его щит и меч ап Гвилана. Воспользовавшись этим преимуществом он стал ударять по магу особо яростно, Луций же прикрываясь щитом, искал взглядом свой клинок, отступая в этом направлении.
Спустя пяток ударов щит раскололся и Луций наконец приблизившись кинулся в сторону клинка, перекатившись через голову. Следующий удар он встретил уже с верной спатой. У поединщиков остались лишь мечи, и пока ни одного шрама. Дыхание их было тяжёлым, а во взглядах читалась усталость и ярость. Ап Бренуин побежал вперёд сделав широкий взмах, ап Гвилан ушёл от удара отпрыгнув, и сам нанёс контратакующий удар в прыжке метя в плечо. В этот раз защитнику пришлось обороняться, и вообще чувствовалось, что он уже начал уставать, Луций постоянно перемещался по полю и провоцировал на атаку, не забывая контратаковать, будто прощупывая когда же его противник устанет, и вот после очередной атаки ап Гвилан заметил как удары противника стали медленнее и резко перетёк в ближний бой взорвавшись серией рубящих ударов средней частью меча. Ошеломленный переходом от колющих к рубящим ударам, защитник едва поспевал подставлять меч для того, чтобы отбивать удары. И тут Луций ускорился ещё быстрее комбинируя колющие и рубящие удары, в конце концов один из которых прошел распоров бедро противника. Лихой подсечкой Луций ударил по второй целой ноге, в район колена, отчего защитник упал, продолжая крепко сжимать меч, и готовясь отражать новое нападение.
— Довольно! — громко крикнул Клавдий, разводя руки в стороны, обратился к ап Бренуинам — вы удовлетворены?
— Да, — негромко, немного помолчав ответил старший из них, — пожалуй, да.
— Хорошо, мэтр Марк, сделайте, милость, помогите обработать рану защитника ап Бренуина. — сказал Клавдий.
Марк лишь кивнул, проводя силой и обеззараживая нанесённую рану. Ап Бренуин задышал ровнее, и успокоился когда его перевязали, помогая встать. Когда Марк закончил с ним, он оглянулся и увидел как Луций со своими воинами относит Сципия от места казни. Присоединившись к ним он лишь спросил:
— Стоил он того?
— Да, стоил. Помоги лучше. — тихо ответил Луций.
— Я пойду спрошу у трактирщика дров, и на них сожжём, подойдёт ему такое погребение?
— Я не был с ним так уж хорошо знаком, но думаю он был бы не против.
Так они и поступили, трактирщик видя дуэль, решил не рисковать и продал достаточно дров, лишь бы страшные незнакомцы с которыми побоялись вздорить даже воины рода, как можно скорее уехали.
Спустя недолгое время на деревенском кладбище было сооружен погребальный костёр, на вершине которого лежал Сципий ар Тройдалах, менестрель Калабрии, чья честь была защищена. Глаза его были закрыты донацией в две сестерции, чтобы он смог переплыть на другой берег царства мёртвых. Луций в знак уважения подкинул в костёр тряпку с кровью ап Бренуина, и произнёс несколько добрых слов провожая его в последний путь.
Когда костёр полностью охватил мертвеца они оседлали лошадей и продолжили дорогу.