Вблизи сооружение с прозаическим названием «теплообменник» просто поражало. Правильный параллелепипед, торчащий вверх как небоскрёбы Москва-Сити, без единого окна, огонька, рекламы… Безупречная чёрная глыба. Наверняка отлитая непосредственно здесь, потому что где-то соорудить подобное и притащить, да ещё несколько штук на климатическую установку — не поддаётся воображению.
В Нетолисе торчало шесть таких исполинов, лепестками опоясывавших умерший город, из которого люди ушли, когда вырубился реактор и иссяк поток лучистой энергии. В земле осталась дырища, засыпанная снегом и льдом, вокруг чернели остатки радиаторов, снимавших тепло от столба света и подававших в городские дома, а также в оранжереи. Всё, представляющее интерес, там давно спилено и унесено. А чёрные глыбы продолжали смотреть в небо.
Обращённая к востоку сторона быстро нагревалась с восходом и скоро теряла тонкую наледь. Затем приходил черёд оттаивания западной стороны. За ночь глыба покрывалась инеем, и так шестьсот раз в году.
Новые хозяева Нетолиса после того, как Сталс выкупила на подставное лицо весь огромный остров, высадились неподалёку от центрального города большой компанией. Вроде как провести разведку — где здесь строить теплоэлектростанцию, в которую пойдёт каменный уголь после возобновления добычи. Естественно, витала в воздухе идея пилить нерабочие теплообменники и использовать как материал для строительства. Были они не твёрже мрамора, и полированные некогда грани уже покрыла шагрень от ветра, несущего твёрдые льдинки.
На самом деле, людей больше интересовало другое, укрытое большим серо-белым тентом не менее пятидесяти шагов в поперечнике.
— Не боишься? Винты с четырёх сторон. Попробуешь прыгнуть — изрубят. Да и высота никакая, не раскроется парашют, — Ухис, орудуя гаечным ключом на пару с помощником, испытующе глядел на Макса. — К мамке домой не будешь проситься?
Глядя на собираемую под тентом конструкцию, лётчик и правда предпочёл бы находиться подальше от нее. Пилоны с электромоторами по углам рамы смотрелись субтильно и не вызывали уверенности в завтрашнем дне у пилота, намеревающегося подняться в высь на более чем экспериментальном квадрокоптере. Создатель воздушного монстрика заявлял, что летал сам, а глаза смеялись, из-за чего Максим не поверил его словам ни на грош.
Протиснувшись боком между винтами, он добрался до кресла в центре самоделки.
Приборов — ноль.
Центральная рукоять управляет, по словам Ухиса, креном и тангажом. Правильнее, наверно, креном вправо-влево и вперёд-назад, потому что лететь поступательно этому пепелацу не суждено. Вверх-вниз и чуть-чуть по горизонтали — в любую сторону.
Под левой рукой управление мотором, вращающим генератор, очень сомнительное решение. Педали, как уверял Ухис, изменяют попарно шаг винтов правого или левого вращения.
Вперёд торчит труба распылителя, которую грубоватые пираты, как не сложно догадаться, окрестили членом. То есть оператору этого мустанга придётся сначала поднять над каменюгой арматурную сеть и набросить её точно по месту, потом летать и поливать пенящимся раствором. Не далее пары метров от сопла распылителя, который, в свою очередь, едва на метр вылез за винты. В общем, если чуть ошибиться расстоянием, получится одно из двух. Или квадрик отвалится слишком далеко от цели, тогда довольно дорогой раствор тупо польётся на лёд у подножия, или дюбнется о рукотворную скалу, сломав распылитель. А стоит задеть лопастями винтов — прощайте, скалистые горы. Аппарат вместе с ездоком рухнет к подножию, их останки будет проще присыпать, чем отскрести.
Нестерпимо захотелось оказаться как можно дальше от пиратской поделки. Чем только думал, предлагая Сталс строить квадро? Не ожидал, что сам на нём полетит, а надо было предусмотреть.
— Боишься член сломать? Свой отдашь! — поддел Ухис и вместе с помощником зашёлся роготом, им вторили другие технари. — Расслабься. Никто не сможет лететь на нём ровно, если ты не киборг. Но Сталс проверяла — нет, вроде. Так что рулить им будет компьютер. А управлять — я, снизу.
Тогда нафига пилотское кресло, педали⁈ Тем более перед вылетом закрытые обтекателем.
Макс прикинул про себя, что стоило бы использовать какое-то пиратское веселье, вытянуть Ухиса на пьяную драку и припомнить рукомахательные приёмчики «Смита». Инженер примерно такого же роста, но тощий. А в драке и масса нужна. Припомнит Ухису, как тот заставил его залезть в пилотское кресло словно на электрический стул, доморощенный КВНщик хренов…
Первая диверсия была запланирована в Сахамисе, мёртвый теплообменник в Нетолисе рассматривался только как учебная парта. Поэтому электронное управление, видимо, единственный способ вести аппарат. Орудовать придётся ночью. Вдобавок ко всему, земли у Сахамиса раскопаны стадом безумных кротов, там уголь, железная руда и цветные металлы. От наземных построек ближайшей шахты до теплообменника, по прикидкам Макса, получилось не больше четырёх-пяти километров. Если заняться напылением днём — аппарат заметят глазами. Ночью будет слышен гул авиационного движка, раскручивающего генератор, хоть Ухис, матерясь, приладил к выпускным коллекторам подобие глушителя.
На приобретение острова и подготовку первой вылазки уже затрачено больше миллиона. Это не угнанный бостос, о котором Сталс позволила себе забыть. За эти деньги Макса достанут и на Денебе, и на Земле, и в аду.
И такой риск за сто тысяч долларов? Всего лишь приличная квартира-трёшка в Минске, «агент Смит», благословляя на рискованное задание, что-то маловатый гонорар пообещал.
К ночи пиратские технари объявили, что аппарат готов. Под тентом отчётливо пахло сгоревшим авиационным бензином после прогрева двигателя, даже ветерок не сразу унёс дым.
— Впрягайся! Это тебе не шахта, рабов нет!
Не став спорить с Ухисом, Макс упёрся в раму квадрокоптера вместе с другими участниками испытаний. Сооружение поползло по направляющим в сторону и на снег.
Стоять и управлять им с пульта приходилось издали. Как только «летающий член» взмыл в воздух, под ним начали свирепствовать вихри, бросающие мёрзлую крупу в лицо.
Сетку, а весила она, если в земных единицах, немногим менее тонны, квадрокоптер утащил едва-едва, зато упала она точно на место с первой попытки. А вот процесс напыления пены регулировали всю ночь, наполненную гулом движка, падающими сверху очень клейкими хлопьями и непрерывными матюгами конструкторов. Когда взошло солнце, ни Макс, ни команда Ухиса толком не стояли на ногах. Набросили белый тент на воздушный кран и разбрелись по палаткам.
Когда улетали с Нетолиса пару дней спустя, остатки климатической установки могли озадачить своим видом кого угодно. Пять исполинских лепестков чернели по-прежнему, шестой побелел, словно вновь вступил в строй и покрылся инеем из углекислоты и воды.
Макс набрал номер Янис. Связь с борта транспортника работала хорошо.
— Привет. Ты где? — тотчас откликнулась она.
— На севере и удаляюсь от тебя, — не соврал её кавалер.
Они ещё пару минут поболтали о пустяках.
По возвращении в Эхес встречались дважды, оба раза Макс оставался на ночь у девушки. Расставшись — скучал. Возможно, отношения, начатые как походный роман с естественным рубежом в виде финиша путешествия, могли перерасти в устойчивые, с обязательствами, принятыми по местным понятиям. Но Янис вскоре улетела с пилотами отца, выполняя очередной контракт по найму. Затем Ухис отрапортовал, что «дьявольский дилижанс» готов к работе. И довольно большая команда отправилась на север, чтобы встретить там пару бостосов, доставивших части квадрокоптера, топливо и технарей. Теперь, загрузив фюзеляжи бочками с раствором, вредители полетели в Сахамис.
Многократно садившийся ночью, но это было на Земле, Макс нервничал. Заранее доставленные туда рабочие расчистили полосу от торосов и выложили её фонарями, эскадра садилась тайно, снаружи от кольца теплообменников. Конечно, оставалась вероятность проверки со стороны местных, вряд ли они не услышали моторов садящихся самолётов, а потом — и рокота квадрокоптера. На этот случай пираты приготовили спаренные крупнокалиберные пулемёты, но совершенно не желали их пускать в ход, привлекая внимание к операции.
Остаток ночи ушёл на сборку воздушного крана и маскировку, следующий день — на ничегониделанье, лёжа в палатке. Конечно, можно было бы смотаться в город, уступающий по размерам Эхесу, но довольно интересный. Макс хотел посетить музей истории Криона до похолодания, по идее — лучший на планете, большая часть материалов и экспонатов которого не оцифрована и не доступна с планшета. Возможно, стало бы яснее, к какому будущему их афера толкает человечество планеты.
Если рассуждать из отвлечённых гуманистических соображений, глобальное изменение климата нужно пустить на всеобщее обсуждение. Оно ведь коснётся всех, а быструю выгоду получат только Сталс с пиратами да Герум. Основная масса — лишь кучу проблем и ломку привычного уклада жизни. Выгоды скажутся позже, не все до них доживут.
Положа руку на сердце, очень многие выскажутся против. Чужие теплообменники ломайте, наши — не трожь!
Как им объяснить, что изменения необходимы в преддверии галактической войны? Тем более, представители Герума в её неизбежности уверены далеко не на сто процентов. И вообще, эта Федерация — совсем не то сообщество, что располагало бы к полному доверию к исходящим от него откровениям.
По большому счёту, если Макс первые недели думал схалтурить и, как предшественники, заявить нанимателю о неисполнимости миссии, то сейчас действовал по принципу «лучше сделать, чем жалеть о несделанном». Одновременно понимал, что, вполне вероятно, совершает ошибку, из-за которой пострадают десятки миллионов.
Он в который раз мучил планшетный компьютер, куда более мощный, чем андроидные и эппловские гаджеты на Земле, пытаясь смоделировать влияние отключения теплообменников на климат. Для правдоподобного результата не хватало не столько вычислительной мощности, сколько исходных данных. Причём Герум тоже не располагал подобной информацией. Поэтому столь расплывчато звучало задание: вырубить установки разом или постепенно.
Плохо, что нанесение пены убивает теплообменник, очистить его трудоёмко. Климат целой планеты — очень инерционная штука. Быть может, захочется притормозить потепление, чтоб предотвратить катастрофы… Добраться бы до какой-то системы управления — лучше всего, о чём, собственно, и талдычил «Смит». Но Макс ни на шаг не приблизился к нахождению пути к Самой Главной Кнопке.
— Темнеет! — нарушил его размышления Ухис, впустивший в палатку вместе со своим организмом струю ледяного воздуха и редкие снежинки.
— Начинайте. Я — зачем? Бочки с раствором вы сами катаете, аппаратом в воздухе компьютер управляет. Закончите, выйду посмотреть.
— Думаешь, самый умный? Каралис велел, чтоб ты присутствовал лично. Или сам тебя вытащит наружу.
Каралисом звали того самого типа, что сопровождал Сталс в варьете и вообще довольно часто крутился около неё. Типаж из разряда «бык-осеменитель», вряд ли обезображенный интеллектом, но облачённый доверием. Испытания в Нетолисе проигнорировал, а вот на первую попытку испортить теплообменник заявился. Государево око, так сказать.
Не слишком довольный таким поворотом, Макс натянул намордник под самые глаза и покорно поплёлся наружу. Поздоровался о осеменителем, чтоб тот уловил: инициатор кипиша в деле, потому что и пилоты, и техники в оранжевых комбинезонах, в полумраке — практически чёрных на снегу, мало отличаются. Сам босс щеголял в белом, излюбленном цвете пиратов, чтоб прятаться во льдах.
Каралис отрядил пару человек с автоматами обойти теплообменник и караулить со стороны города, если вдруг там найдётся безумец, решивший узнать, что творится у работающего генератора холода.
Наконец, раздался гул авиамотора, едва уменьшенный кустарными глушителями. Квадрокоптер ушёл в высоту. Он накинул сеть, потом принялся поливать её раствором, растекающимся поверх довольно обильной ледяной шапки. Чисто внешне ничего не менялось: белое на белом в ночи и только кружащаяся и ревущая тень около вертикальной громады.
За пару часов местного времени Макс заскучал и малость замёрз, несмотря на обогрев комбинезона. А потом началось такое, что скука улетучилась.
— Веди аппарат на посадку! — крикнул тот Ухису.
Инженер, не отвечая, принялся тискать кнопочки пульта.
— Что происходит? — недоумённо спросил Каралис.
— Сам посмотри на основание. У тебя же бинокль с прибором ночного видения. Кстати, твои часовые не слишком близко с той стороны?
Пока осеменитель орал своим людям сматываться, Макс экспроприировал у него бинокль. Зрелище действительно было эпическое.
Из-под пенистой шубы потоками лилась вода. Углекислота, надо понимать, испарилась сразу и, будучи тяжелее воздуха, опустилась вниз, перемешиваясь.
— Теплообменник нагревается! — догадался Ухис. Порыв необычно тёплого ветра подтвердил его слова. — Значит, автоматика решила, что приборчик собрал слишком большую шубу, и пытается её сбросить… Твою мать!
Затем дохнуло непередаваемой вонью, от неё жгло лёгкие и слезились глаза. Скорее всего, от высокой температуры начала расплавляться и гореть пена.
Вокруг стоял сплошной мат. Особенно — в адрес мамы Максима.
Наконец, газовая атака завершилась.
— Думаю, теплообменник снова включён на охлаждение, — предположил Ухис. — Уверен, всю пену он не сжёг. Она как падла липкая. Скорее всего, так облепила камушек, что хрен счистишь.
— Но её теплоизоляционные свойства снизились? — спросил Макс.
— Вопрос не по окладу. Ждём и смотрим.
Очевидно, какие-то параметры не удовлетворили автоматику климатической установки. На смену холоду пришёл жар, затем — снова холод.
Максим, которому надоело изображать статую самого себя под очами Каралиса, тихо юркнул в палатку. Выбрался наружу, только когда услышал треск.
Вовремя.
Лёд под ногами задрожал. Циклопическое сооружение неспешно, как в замедленной съёмке, принялось крениться в их сторону. Все бросились врассыпную.
От удара тысяч тонн камня опора ходила ходуном. Макс закрыл голову руками, уберегаясь от облака мелких осколков и стремясь удержаться на ногах при рукотворном крионотрясении. Затем осторожно выглянул. Чёрный исполин лежал плашмя, похоронив под собой изрядную часть их лагеря. В том числе — приземлившийся квадрокоптер, оказавшийся одноразовой птичкой.
А на востоке начало светлеть.
При всей абсурдности ситуации внутри шевельнулась луддитская гордость. Аппарат, работавший как часы полтысячи лет, мигом развалился, стоило только протянуть к нему руки русскому. Ну, или белорусу, разрушительная мощь в силу национальных особенностей восточных славян примерно одинакова.
В небо ударил гейзер какой-то жидкости, моментально испаряющейся.
— Зашибись порезвились, — промолвил Ухис.
Каралис, непрерывно матюгаясь, нарисовался слева от них.
— Валим! Местные скоро припрутся.
— Обожди, — осадил его Макс. — Даже на машине из города вот так сразу не примчишься. Да и боятся они. Нам надо осмотреть разлом.
— Ты, хрен шестинога… — снова завёлся осеменитель, но тут же передумал. — Сам и полезешь. Ухис! В помощь.
В части лагеря, не придавленной глыбой, нашлось много чего полезного: трос, фонари, датчик радиации и отравляющих веществ. Инженер в подобные вылазки брал множество разнообразного снаряжения.
Половину рюкзака заняли консервы с едой. А ещё планшет, револьвер, нож… Итого килограмм двадцать пять, если не тридцать, прикинул Макс, как-то умещая всё это на организме. Не хотелось часами изображать в гружёного верблюда.
Конечно, львиная доля ништяков осталась нетронутой. Можно только позавидовать персонажам компьютерных игр, собирающих во время квестов и рассовывающих по карманам миниган, автомат М4, гранатомёт, ящик со взрывчаткой, а также аптечку и кучу всякого снаряжения, что не мешает бегать, прыгать, плавать и драться.
В реальной жизни приходится выбирать самое необходимое и потом дышать как паровоз под весом поклажи.
Как и предполагалось, у подножья мегабулыжника обнаружились провалы. Возможно — тоннели коммуникаций.
— У меня клаустрофобия, — предупредил Ухис.
— А ещё аллергия и плоскостопие? Если ссышь, так и признавайся.
Проверив, что из подземелья не валит никаких излучений или вредных газов, Макс вручил струсившему напарнику бухту троса, сам обвязался вокруг талии и ступил в проём.
Страшно? Да! Но Каралис прав, в течение дня сюда нагрянут аборигены. Удастся ли осеменителю увести команду в ледяную пустыню и спрятаться, большой вопрос… Тем более, радиостанция, позволяющая связаться с базой Сталс, погребена под рухнувшим теплообменником. Когда пираты прочухают, что их люди в беде и без рации, может статься слишком поздно. Под землёй основной виновник бедлама, по крайней мере, застрахован от первого взрыва негодования.
Он провалился довольно глубоко, метров на двадцать или тридцать.
— Ухис!
— Что-о-о? — прогремело сверху, эхом отражаясь от стенок.
— Закрепи трос прочно, чтоб я сам мог выбраться по нему! И вали как можно дальше!
— Поня-я-ял.
Выждав немного, Макс убедился — канат закреплён жёстко. Если сбросить поклажу, то по узлам выберется наверх. Хоть и с трудом. Пусть отступления предусмотрен.
Тянуть нечего. Он отвязался и пошёл.
В лучах фонаря проступил длинный прямой коридор, вероятно — бетонный. Вскоре начались горизонтальные трубы диаметром в человеческий рост. Проход оставался, но не слишком широкий. Максимум — разминутся двое.
Конечно, Макс не ожидал никого встретить. Скорее всего, здесь сотни лет не ступала нога разумного существа.
Было довольно тепло. Согревали трубы, совсем недавно работавшие на подачу тепла, хоть не понятно, какой состав способен циркулировать в столь огромном температурном диапазоне — от замерзания углекислого газа до плавления нанесённой ими пенистой шубы.
Во всяком случае, Макс расстегнул комбинезон до пупа. А поскольку тащил изрядный вес, быстро вспотел.
А ещё было довольно шумно. Из труб исходило бульканье. Сзади доносились шорох и потрескивание. Наверно, лёд и мёрзлая земля ссыпались в дыру, через которую он проник в тоннель.
Затем деликатные звуки перебил громкий бум-м-м, вдогонку ударила волна тёплого пыльного воздуха. Макс обернулся. Увидел в свете фонаря, как по потолку побежала трещина, из неё посыпалось крошево… Бросился наутёк со всей скоростью, которую мог развить под тяжестью поклажи.
Чуть помогало, что подземелье уходило вниз, так бежать легче.
Остановился, преодолев не менее километра, когда повреждённая часть тоннеля осталась позади. С единственным выходом на поверхность! К бабке не ходи — безнадёжно засыпанным.
Так уже было раз, когда авиация Западной Коалиции на Аорне стирала в пыль целые кварталы ради убийства его одного. Правда, как позже выяснилось, скорее для имитации попыток убить. Одна оказалась довольно удачной: завалило в подвале разрушенного дома. Если бы упавшие балки не оттащили снаружи, на том бы всё и закончилось.
Здесь, не исключено, тоже. Запасов воды и пищи хватит на неделю, то есть десять местных суток, если очень экономить.
Выбора нет — вперёд.
Зато не водится крыс или им подобных, подбадривал он себя, когда, передохнув после кросса, возобновил движение. Если и были, подохли лет пятьсот назад.
Как говорил «агент Смит»? У Макса есть суперспособность — создавать неприятности и влипать в них на ровном месте. Что-то второй талант, умение выбираться из собственноручно сделанных проблем, не спешил появиться.
Шагая в среднем темпе и с редкими остановками, он преодолевал четыре-пять километров в земной час. До центра этой богадельни, где расположен реактор, и лучистая энергия уносится в космос, что-то порядка семидесяти-восьмидесяти километров. То есть воды, сухпая и силёнок должно хватить. А дальше? Он старался не думать. Даже если у реактора сохранился какой-то центр управления, хотя бы местный, а не всей планеты, шанс, что его удастся приручить, невелик.
Когда часы на телефоне показали, что световой день на поверхности близится к концу, Макс услышал ещё один шумок — кроме бурчания в трубах и звука собственных шагов. Остановился, выключил фонарь. Прислушался.
Чтоб не сойти с этого места, человеческие голоса!
Для галлюцинаций вроде рано…
Прикрыв ладонью фонарь, чтоб пробивался минимум света, начал красться вперёд и был вознаграждён. Обнаружился пролом в стенке тоннеля, в очень неудобном месте — пришлось снять рюкзак и по-пластунски протиснуться под трубами. Оттуда снизу пробивались какие-то отблески.
Да здравствует вторая сверхспособность! Без сомнения, за бетоном — шахта. Похоже — соляная. Наверняка действующая.
Пролом покрыт трещинами. При некотором усердии его можно расширить, чтобы пролезть.
Вероятно, проходчики пробили боковой штрек в скальной породе, угодив под коммуникационный тоннель древних. Учитывая, сколько в анклаве шахт, можно не сомневаться, подобное пересечение не единственное. Макс решил, что тоннель от проникновения спасло всеобщее правило — не трогать технику теплообменников. Или люди не обратили внимания на дырку в потолке.
Опустошив банку с консервами, он поставил тару на середину прохода, отмечая место находки, а сам отправился дальше.
Больше ничего подобного не встречалось всю первую половину ночи. Макс поспал несколько часов, подложив рюкзак под голову, затем возобновил путь.
Одиночество абсолютное. Даже если разгневанные жители Сахамиса отловят кого-то из пиратской команды, и тот расколется, что один спустился под теплообменник, никто туда не полезет, чтобы найти и выручить землянина. Судя по грохоту, обвалились тысячи тонн разрушившихся конструкций и грунта. Это не починишь — даже скотчем. А как работает остальное оборудование установки, Макс намеревался узнать, потому всё дальше и дальше углублялся в коридор.
На третьи сутки, когда, казалось, начал сходить с ума от единообразного вида стен и труб, впереди и позади теряющихся в темноте, пискнул датчик радиации.
Значит, реактор близко.
Но хреново, что он фонит.