В фантастических романах о заброшенных старых бункерах, дрейфующих в космосе мёртвых космических кораблях и прочих мрачных объектах, так почему-то принято, в Самом Главном Зале Самого Главного Центра Управления размещаются кресла операторов, и в них усаживаются скелеты в истлевшей одежде. По неведомой причине персонал должен принять смерть от голода и обезвоживания непременно на рабочем месте и всем трудовым коллективом одновременно. На останках самого высокопоставленного покойника обязательно должен найтись отличительный знак верховной власти.
Когда плавно загорелись лампы, не включавшиеся несколько веков, кресла обнаружились, в них — никого. Не с кем словом перекинуться, посетовал Макс.
Датчик радиации попискивал чаще. Пару дней здесь можно находиться и даже не принимать потом особых мер к выводу изотопов. Хотя рюмка водки или стакан красного не помешают. Впрочем, на длительное пребывание он и не рассчитывал. Запасов мало. Язык, пропускавший над собой в пищевод всего несколько глотков воды в сутки, начал превращаться в рашпиль.
Больше всего воодушевляло отсутствие миллионов кнопок, циферблатов и экранчиков, какие любят показывать на Земле в репортажах о Белорусской АЭС в Островце. Как там ориентируются построившие станцию российские энергетики и сменившие их белорусские инженеры — сам дьявол не знает. Вряд ли методом тыка.
Макс уселся в центральное кресло и опустил руки на подлокотники. Практически лишённые пыли. Инесса Францевна бы одобрила. Она привыкла гонять пыль, как кот Том мышонка Джерри — постоянно и без окончательного результата.
Центральный экран, до этого угольно-чёрный, подёрнулся дымкой, затем посветлел. Всё сохранило работоспособность, несмотря на века без техобслуживания.
— Это вам не китайское качество, — удовлетворённо отметил Макс. — Заводись, шарманка!
Язык пробегавших по экрану надписей оказался привычным креонским. Правда, встречались незнакомые слова — или технические, или вышедшие из обращения после похолодания.
Очевидно, система впустила человеческое существо в гостевой режим, предоставляя информацию, но не собиралась исполнять команды, для чего требовался более высокий уровень доступа. Что важно, моментально адаптировалась под Макса, воспринимая самые простые и непрофессионально сформулированные запросы. Очевидно, разработчики предусмотрели вероятность деградации персонала.
Сначала «деградировавший» затребовал сведения о состоянии этого агрегата и моментально получил исчерпывающие данные. Охлаждение уменьшилось на одну шестую, как и следовало ожидать, зато другие пять лепестков продолжают морозить атмосферу. В планетарном масштабе их диверсия –слону дробина.
Интересно, что на это уходит львиная доля энергии, обеспечиваемой реактором. На электроснабжение анклава — единицы процентов. И, что самое примечательное, через четыре с половиной местных года топливо закончится, автоматика начнёт процедуру глушения реактора.
Сахамис так и так обречён. Более того, уничтожение одного из теплообменников даже сократило на одну шестую дармовую растрату топлива.
Выходит, они с Ухисом и Каралисом — не террористы-диверсанты, а благодетели. Правда, сложно представить, что этот аргумент подействует на жителей Сахамиса, поймавших пиратов и решивших их линчевать. Тем более, за прошедшее время многое могло произойти — Сталс вывезла своих либо бедолаги уже отловлены и ждут своей участи. А может, кто-то замёрз среди ледяных полей.
Обладай правами… Как правильно сказать? На Земле это называют «права администратора». С ними Макс вообще бы отрубил охлаждение. Пусть поток лучистой энергии сократился бы, но у людей остался электрогенератор с запасом топлива на добрую сотню лет, обеспечивающий и некоторый обогрев от калориферов (хотя бы до общего потепления), и напряжение в розетках.
Переключившись на более общую информацию — о состоянии дел на других климатических установках, землянин почувствовал, как от изобилия цифр пухнет голова, не в состоянии их запомнить. Тем более — переварить.
Главное понятно. Через восемь-десять местных лет начнётся массовое отключение реакторов. Значит, замерзание анклавов вокруг умирающих реакторов, а потом лавинообразное потепление с катаклизмами неизбежны.
В принципе, Крион сам выполняет задачу, которую ставил перед Максом «агент Смит» — разогреть планету до нормального уровня обитаемости задолго до потенциального вторжения чужих. А вот факультативная задача — уменьшить людские потери — пока решения не имеет.
— Система! У меня есть гаджет с функцией радиообмена данными. Сможешь согласовать протоколы?
Макс достал и включил планшет. Техника, пусть древняя, но опередившая земную на несколько столетий, справилась запросто. Сводка состояния агрегатов по всей планете, процент работоспособности, запасы топлива — всё это устремилось в накопитель планшета, быстро заполняя объём.
Но когда он сможет вытащить этот планшет на поверхность, чтоб передать найденное Геруму и Сталс?
Наверно, голод и жажда обострили мыслительный процесс. Хотелось скорее свалить отсюда и выбраться на поверхность. Макс задал главный вопрос:
— На поверхности Криона действуют сети обмена данными на основании радиосигналов. Можно ли подключить мой гаджет к сети города Эхес?
Из странного хулиганского побуждения он первым делом связался с Янис.
Девушка-джан ответила почти моментально. Одетая и с лёгким налётом косметики на лице, та явно собиралась выходить из своей квартиры.
— Привет! Вот, всё не было технической возможности позвонить.
— Ой… Макс! Где ты? Голос у тебя — будто горло пересохло. И выглядишь неважно.
Отхлебнув из фляги два экономных глотка чтобы не сипеть, он улыбнулся.
— Да так… Изучаю кое-какую старинную технику. А что у вас с отцом?
— Вылетаю на Сахамис. Наняли весь отряд отца. Не представляешь, пираты твоей Сталс повалили один из теплообменников! Кого-то из них убили при попытке задержать…
— Или убили, не делая особых попыток, — ввернул Макс.
—…Остальные сбежали. Правительство Сахамиса поручило нам вести поиски на малой высоте. А также патрулировать, не дать пиратам приземлиться на лёд и забрать своих.
— Страсти какие рассказываешь.
— Ма-акс? Ты не с ними?
— В генеральном смысле — да. Но моя тушка находится в безопасном месте, меня точно никто не ищет и не ловит. Знаешь же, не люблю рисковать понапрасну.
От такого заявления Янис прыснула.
— Да уж… По авантюрности склада характера оцениваю тебя на одиннадцать по десятибалльной шкале. Ты не ответил — где находишься. Небось, тоже в Сахамисе?
— Давай позже поговорим, хорошо? Меня параллельно вызывают.
Он оборвал коннект.
На Земле звонок через любой мессенджер одинаково доступен на любое расстояние, лишь бы у собеседников имелось устойчивое подключение к интернету. На Крионе глобальная сеть давно разрушена. Из Сахамиса достучаться в Эхес возможно, но действует нечто вроде земного роуминга, дорогая связь без видеосигнала. Макс разговаривал с Янис, словно находился в том же анклаве. И пусть. Поразмыслив, девушка решит, что Макс в Эхесе. При её явной неприязни к идее потепления пусть лучше не знает о причастности к аварии. Хотя всё равно догадывается.
Следующим было представительство Герума, и на экране планшета появился знакомый интерфейс — «агент Смит». Его же рожица в тёмных очках и при галстуке проступила на главном экране управления реактором.
— Задание выполнено, босс. Вокруг меня — центральный пост управления реактором Сахамиса. Я вошёл в их сеть и установил контакт с вами. Держи коннект. В числе открытых данных — местоположение их главного центра управления, он на противоположной стороне планеты, до него добираться сложно, да и не нужно. Подбирай доступ к их сети с терминала Сахамиса и меняй настройки как заблагорассудится. С минимальными жертвами среди людей, разумеется.
— Ждите…
Вероятно, даже сверхскорости искусственного интеллекта не хватило, чтоб одномоментно обработать массив информации. Или, что вполне естественно, канал связи через локалку Эхеса не давал развернуться во всю вычислительную мощь.
Изображение «агента Смита» пропало, мелькнуло сообщение «присвоены права с высшим приоритетом доступа», затем экран снова стал чёрным — как было все предшествующие столетия.
— Смитти! Ты ещё меня слышишь?
— Конечно.
— Как мне выбраться? Неподалёку от теплообменника я обнаружил дыру в соляную шахту. Не самый лучший путь наверх.
— Единственный, — немедленно отозвался ИИ. — Задание выполнено. Мы исполним обязательство вернуть вас на Землю и вручить обещанную награду. Но вы сами должны вернуться в Эхес на космодром.
— Почему?
— В Сахамисе беспорядки. Местные жители отрицательно настроены к Геруму и его небиологическим представителям. Силовая операция по эвакуации вас невозможна.
«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», — вспомнил Макс бессмертное изречение Ильи Ильфа и Евгения Петрова.
— Но у вас есть агенты-люди. Та же Каис.
— Чем она вам поможет? Найти попутный рейс грузового бостоса в Эхес, оплатить билет? Вы сами справитесь.
Непробиваемо…
В качестве последней любезности Макс попросил систему связать его с резиденцией Сталс. Потепление уже неизбежно, как и выгода от перепродажи территории, освобождаемой ото льда. Ей надо предложить сделку — сотня тысяч на бочку, и он отказывается от доли в прибыли. Если пиратка хоть как-то дорожит деловой репутацией, намереваясь завязать с разбоем и заняться более прибыльным, главное — безопасным бизнесом, не откажет.
Поскольку золото здесь не слишком дорого, то вместе с его собственными накоплениями хватит килограмм на пять-шесть, куда больше, чем шарага «Смита» обещает по прибытии на Землю.
Расчёт не оправдался.
Сталс на экране планшета напоминала разъярённую фурию. Или Гитлера, узнавшего о падении Сталинграда. Керенского около Зимнего дворца, захваченного красными. Словом, очень злого и очень несчастного человека.
— Каралис погиб! — капельки слюны брызнули на камеру. — Ты — покойник, урод! Шестиногово вымя!
Вот и поговорили. Стало быть, усопший служил не только осеменителем. Так стоило отправлять своего племенного на опасный участок работы? Впрочем, женщина, не попытавшаяся переложить свой промах на мужчину, скорее исключение, чем правило, и пиратка исключением не являлась.
Хуже всего, она — единственная из людей, кто знает, что Макс обретается в Сахамисе. Что ей стоит шепнуть кому-то из главарей анклава: виновник падения вашего драгоценного камушка — практически у вас руках… Пираты — последние, от кого стоит ожидать благородного поведения.
Наверно, вокруг центрального поста реактора есть дополнительные помещения, какие-то полезности, словно в компьютерной игре-бродилке. Возможно, источник воды. Но они пропитаны радиацией. За столетия не обошлось без утечек.
Кинув прощальный взгляд на зал, олицетворяющий уровень технологий, недостижимый пока ни на Земле, ни на Аорне, ни на современном Крионе, Макс снова прихватил рюкзак, слегка полегчавший, и двинул в обратный путь.
Если честно, подъём наверх ничуть не манил.
Его ищут пираты, чтобы убить.
Полиция Сахамиса, или что там вместо полиции, ищет причастных к обрушению теплообменника. Тоже не для выражения благодарности.
Герум оставил без поддержки — выбирайся как знаешь.
Янис выполняет заказ.
Вдобавок, даже с потемневшим лицом Макс здорово отличается от местных. Светлее.
Эх, знала бы Инесса Францевна, в какую задницу пришлось залезть ради её излечения и предотвращения рака у близняшек…
Отнюдь не согреваемый подобными мыслями, он добрался до консервной банки, отмечавшей лаз в соляную шахту. Заметно похолодало — трубы остыли окончательно, а на глубине под землёй жарко не бывает.
Пролез к дырке легче, чем в первый раз. Видно, дни на тощем пайке сказались на изящности фигуры. За отсутствием инструментов расшатал потрескавшиеся камни руками. Лаз был готов.
В нормальном положении стоило разыскать кого-то из людей, представиться и взмолиться: help me, а то хана! Здесь же хана гарантирована, если себя обнаружить и обозначить.
Для начала Макс разделил поклажу. Рюкзак с планшетом, пустой флягой и прочим богатством остался под трубами. Револьвер, телефон, деньги и идентификационная карта Эхеса с непроизносимым денебским именем перекочевали под комбинезон. Собрав максимум пыли и грязи из-под труб, втёр их в лицо.
Всё? Нет. Но всего не предусмотришь.
Макс аккуратно спустился вниз.
Когда спускался по тросу, глубина не превышала тридцати метров, потом дорога под уклон… Всё равно, здесь неглубоко, до сотни метров. Мелочь по сравнению с шахтами Солигорска, куда возили на экскурсию из училища, те — порядка километра. Значит, это какой-то промежуточный уровень перед спуском в толщу планеты.
Здесь он стоял в глубине отнорка, без фонарей. Свет проникал из-за поворота впереди. Двинув к повороту, споткнулся обо что-то поперёк коридора.
Внутренняя чуйка заставила достать телефон и посветить себе под ноги. Не зря. Поперёк прохода лежал мумифицированный труп в тёмном шахтёрском комбинезоне. Компанию ему составляли ещё четверо.
Хороша у них жизнь, если даже не хоронят умерших… Правда, странно, что здесь находились каски, кирки, фонари. Как некоторые домашние животные на Земле, почуяв приближение конца, уходят в лес умирать, здешние горняки, похоже, забредают в такие тупички.
Бр-р-р! Ну и жизнь! Ну и смерть…
Морщась от гадливости, Макс вытряхнул останки из комбеза самого большого размера. Натянул одежду покойника поверх лётного оранжевого. Разумеется, даже самый поверхностный досмотр вскроет правду, но хоть какая-то мимикрия. Лётный шлем и подшлемник улетели в дырку к рюкзаку.
Так, теперь горняцкую каску на голову. Кирка. Батареи в фонарях, конечно, севшие… Нет, один дал слабый свет. Одетые на руки рукавицы отдавали ароматом мертвечины.
В таком виде он влился в толпу шахтёров, бредущих к подъёмнику. На новое лицо никто не обратил внимания.
То ли бригадир, то ли надсмотрщик постоянно покрикивал, подгоняя. В руке держал тяжёлый хлыст, пуская его в ход при малейшем подозрении, что бредущие рабочие недостаточно расторопны. Макс постарался не угодить под удар, потому что мог не сдержаться и вытащить револьвер, слишком рано себя обнаружив.
Наконец, их всех собрали у подъёмника. Точнее — «опускальника», потому что лебёдка находилась на вершине механизма, отправлявшего клеть на глубину. Наверх дороги нет.
Шахтёры молчали. И это не было молчанием людей, сосредоточенных перед трудовой сменой. В их глазах застыли потерянность и отчаяние.
— Слушать сюда, отрыжки шестиногов! — прокричал обладатель хлыста. — Сейчас вы отправитесь вниз — навсегда. Обратной дороги нет и не будет. Даже не пытайтесь. Сколько проживёте — от вас зависит. Будете работать хорошо, жратвы получите от пуза. Начнёте халявить — вам жопа.
Поднялась клеть. Пустая. Надсмотрщик не обманул — назад она не везла никого. One way ticket.
Макс напряжённо думал. Из «администрации» шахты в поле зрения трое, они близко, пару он укладывает двумя выстрелами, третьего берёт в заложники и, нежно прижимая ствол к его почке, заставляет вывести наверх.
Хорошо, но рано.
С другой стороны, заточение в соляной шахте — достаточно укромное место, чтоб переждать шухер наверху.
Но отсюда прямой дороги назад нет. Тоже подъёмники, посты, охрана. Толпящиеся вокруг него мрачные личности в одинаковых серых комбинезонах и малиновых касках — ни разу не вольнонаёмные. Осуждённые пожизненно преступники? Рабы? По первому впечатлению — исключительно несимпатичные личности. Нет гарантии, что в случае нападения на охрану они не скрутят Макса и не выдадут владельцам шахты, хотя бы в надежде на послабление условий содержания.
Пока просчитывал «за» и «против» немедленной атаки, дверь клетухи распахнулась. Людской поток увлёк внутрь, не оставляя выбора.
Кабина ползла вниз нестерпимо долго. И чрезвычайно глубоко. Наверно, даже больше километра, это не Солигорск, где добыча ведётся с двадцатого века. Здесь явно началась раньше. Соответственно, ввинтились в планету гораздо глубже.
Славься, шахтёров племя!
Славься, шахтёрский круг!
Мы обгоняем время,
Сталин — наш лучший друг!
(Сл. Е. Долматовского)
В КВНовском прошлом их команда переделывала «Марш шахтёров» из показушного советского фильма «Донецкие шахтёры», получилось очень смешно — и сценка, и песня.
Сейчас совершенно было не до смеха. В достаточно унылом настроении Макс предстал перед новым начальством.
Бригадир по имени Балдис был из числа осуждённых пожизненно — за убийство и грабежи. При всей простоте нравов фронтира, где право на самооборону с револьвером в руке трактуется очень вольно, всё же старались не убивать, а использовать преступников. Из бригады численностью около сотни до трети вообще не совершило никаких преступлений, их захватили пираты южного полушария и тайно продали шахтовладельцам. Незаконно, но какой прокурор сюда спустится?
Кроме пудовых кулаков и жестокого нрава, предводитель горняков обладал ещё некоторыми организационными задатками, иначе не выжить. Сам не добывал соль, но расставлял рабочих, распределял обязанности. Следил, чтоб из доставленных в подземелье продуктов готовилось нечто съедобное, иначе горняки протянут ноги и не обеспечат выработку. Соответственно, количество продуктов сократится до минимума. В том числе, перепадающих ему самому и паре столь же дюжих помощников.
Он лично отсортировал пополнение. Побеседовал с каждым.
— Имя?
— Смак!
Макс переставил буквы в имени, понимая, что старается зря: никто не будет его искать в подземной клоаке.
— Откуда?
— Эхес.
— Что умеешь?
— Авиационный техник.
— Ну и где я тебе, авиационный техник, мать твою, найду бостос?
Бригадир оборудовал себе что-то вроде конторки в одном из тупичков, похожем на кладбище, где Макс проник в шахтёрскую преисподнюю. Помощник, крепкий детина с необычным здесь рыжеватым цветом волос, гыгыкнул от смешной шутки босса.
— Немного знаю электрику. Видел у вас электровагонетки.
— Хочешь проводки крутить, а не отбойником стучать? Вижу тебя насквозь, хитрожопый!
— Все устраиваются как могут.
— Я тебе устроюсь… — кулачище стукнул по столешнице. Не сильно, но весомо. Как к нам попал?
— Обычно. Люди Трёхногого подбили бостос. Пилот посадил на льдину, нас взяли в плен. Его выкупили, меня — нет. Долго держали. Слышал, Трёхногого убили. Меня перевозили несколько раз. Вчера — на бостосе. Ну и вот я тут.
— Это — твой последний причал, урод, — пообещал бригадир. — Но и здесь жить можно. Если будешь стараться и докладывать мне обо всём.
— О чём — обо всём?
— Люди гнилые бывают, — поделился начальник и в качестве подтверждения выдохнул, аромат гнилых зубов едва не опрокинул Макса навзничь. Не говоря о том, что обитатели подземелья не мылись годами, что тоже не улучшало атмосферу, особенно когда собирались кучей. — Задумывают хрень всякую. Бунт, побег. Поможешь раскрыть побег — неделю будешь получать двойную пайку. А сам попытаешься — сразу тебя и похороним. Усёк?
Бригадир продолжил смотрины. Отобрал самого молодого и смазливого парня — для личных утех вместо женщины. Назначенный любимой женой вздумал кричать и вырываться, но помощник бригадира пару раз перетянул его шлангом, наполненным мелкой солью для веса, сразу отбив желание сопротивляться. Максу снова повезло. Если бы пришёлся по вкусу пидарасу, был бы вынужден вытащить револьвер прямо сейчас.
Любитель мальчиков, впрочем, действительно понимал, как увеличить добычу и где узкие места. Первым делом отправил Макса ремонтировать один из электровозов, когда-то таскавших вагонетки по спиральной дороге наверх.
Механизм такого типа был незнаком, но уж точно уступал «Шервушу» в сложности. День понадобился, чтобы разобрать.
— Нужны электроды и пара шарикоподшипников, — он протянул бригадиру снятые с электровоза. — Там многое что изношено, но поживёт. А без этого не поедешь.
Тот привычно разразился руганью: позволил бесцельно шестиногому уроду день ковыряться в электрике, а электровоз так и не сделан. Затем, угрожая всеми карами ада, поплёлся куда-то.
Следующий день, пять часов из десяти в сутках, Макс работал отбойным молотком и грузил добытую соль в вагонетки. Упал и отрубился прямо на куче соли — настолько устал. Только на третий день ему под ноги упали требуемые детали — будто личное одолжение.
Через несколько часов электровоз, наконец, тронулся в путь, высекая задорные искры из контактной шины. Отремонтировавший его сразу поймал на себе злобные взгляды других. Мол, раскатывает себе как король, а мы пашем…
Какие-то контакты у новоприбывшего пополнения со старожилами завязывались трудно. Тем более, старожилы не такие уже старые. Те, кто выглядит на пятьдесят-шестьдесят, в реальности едва достиг тридцати. Максимум год-два под землёй — и дуй к последнему пристанищу в тупичке. Шахты давно стали могилой для многих тысяч добытчиков.
Катаясь на электровозе, Максу удавалось выезжать на уровень, откуда его отправили вниз. Обратно ему прямо в вагонетку подсадили новичка, свежеспущенного с поверхности.
— Мне впаяли два года за кражу! Отсижу от звонка до звонка и выйду, — хорохорился парень. Он даже умудрился пронести с собой курево и пыхтел, пока состав с пустыми вагонетками полз вниз.
Макс не стал его информировать, что отсюда никто никогда не выходит. Хотя бы из-за того, чтоб не растекались сведения: шахтоуправление во всю использует рабов.
— Лучше скажи, какие новости наверху. Слышал, там шухер, что-то повалилось…
— Да! — парню приходилось кричать, чтоб голос перекрыл грохот колёс на стыках. — А ещё писали, выход энергии уменьшился. Немного, но уменьшился. И так везде… Ничего, под землёй не замёрзнем.
— Скорее — вспотеешь, — утешил Макс.
Слово «везде» — ключевое. Руку на отсечение, хакеры Герума разобрались со всеми никнеймами и пасвордами аппаратуры древних, или что там вместо, уменьшая охлаждение планеты. Общее потепление заметят далеко не сразу. А вот то, что радиаторы, отбирающие тепло в центре анклавов, стали чуть холоднее, никак мимо внимания не пропустишь.
В общем, буквально через несколько дней стоит вострить лыжи. Не затягивая. Скудное питание и подземные условия жизни приведут к тому, что начнёшь слабеть. Потом наступит апатия, характерная для тех, кто обретается в шахте второй год. За ней — истощение и смерть.
Ну уж нет. Как отвечал Абрам Моисеевич на вопрос о его здоровье: не дождётесь.