Пожилой мужчина, наверняка — моложе, чем выглядел, задумчиво произнёс:
— Сегодня моей Шаис исполняется двенадцать. Взрослая. А папка далеко. И вряд ли когда её увидит.
— Ты даёшь… — удивился Макс. — Я тут всего четырнадцатый день. Но уже не уверен. Вдруг — пятнадцатый.
Благодаря исправленному электровозу, таскавшему составы вагонеток, наверх поступало больше соли, чем по транспортёру-подъёмнику, и с меньшими усилиями шахтёров — катать тачки к вагонеткам было ближе, чем к бункеру подъёмного механизма. Оттого наверху проявили небывалую щедрость и увеличили пайку процентов на двадцать.
Макс насухо вытер лепёшкой остатки супа из лоханки и, положив в рот, тщательно пережевал. Пусть он не тратил столько сил, как горняки на общих работах, они скоро понадобятся. По крайней мере, так хотелось думать.
— Да, я сбивался, — подтвердил мужик. — Но спросил у вора, что ты привёз на поезде, какое число, и восстановил.
— Мама у неё есть? — Макс налил в мятую кружку бурду, заменявшую чай.
— Конечно. Красивая. Небось, нашла кого, как меня объявили погибшим. Но что дочку не увижу — горько. И она тоже думает: пропал папка. Тот, что мастерил ей деревянные игрушки. Первые книжки читал. Секреты её слушал, она почему-то мне больше доверяла, чем маме.
— А как здесь очутился?
— Пираты, мать их… Здесь много таких. Но не пираты виноваты, а эти.
Заскорузлый палец ткнул в потолок. Ясно, кого он имел в виду. Владельцев шахты и не только этой. Именно они создают спрос.
Предложение большое. Поэтому не выгодно хорошо кормить, обеспечивать медициной. Да хотя бы санитарией. Прощу менять людей-картриджей.
Ничего личного. Экономика. Безжалостные дельцы не знают в лицо надрывающихся в шахтах, только сводные цифры. И спокойно спят по ночам. Как администрация лагерей в системе ГУЛАГа, но там хоть изредка встречались идейные, верившие, что гнобят врагов народа во имя светлого будущего.
— Как тебя звать?
— Пирис Мастис из Эхеса.
— Ага… Дочь — Шаис. Как выберусь, передам привет от отца.
Невольник изумлённо глянул, потом разразился невесёлым смехом.
— На электровозе протянешь дольше чем мы, на общих работах. Но однажды тебя всё равно подхватят за руки и за ноги да отнесут в глухой тупичок. Может, на год или два позже меня. Но непременно.
Час спустя, улучив повод поболтать с бригадиром, Макс и тут катнул пробный шар.
— Балдис, давно хотел спросить. Пусть я, тощий и слабосильный, ровно сижу на заднице. Но ты — здоровенный, у тебя двое нормальных пацанов на подхвате… Чего ты не на свободе?
— Потому что здесь — жизнь. Херовая, подземная, сука, никчемная. Но — жизнь. Сунусь наверх — прибьют, — серьёзно ответил начальник и сплюнул коричневую слюну.
— Чем же? Я видел, когда опускали, у вертухаев даже револьверов нет.
— Дубинки, да. Но их много, сука. А у тех, что на самом верху, у входа в шахту, есть и волыны.
— Убедил. Я читал на воле одного философа. Он сказал: свободным можно быть и в тюрьме. Главное, чтоб дух оставался свободным.
— Долботрах твой философ, — не оценил его мудрость Балдис. — Его бы сюда с отбойным молотком да норму выполнять, враз бы поумнел.
Поблагодарив за науку, Макс ретировался. Больше лезть с вопросами не стремился, бригадир запросто заподозрит подготовку к побегу.
А что, собственно, готовиться? Как говорил замполит, рот закрыл — рабочее место убрано. Прихватив горняцкий фонарь с заряженной батареей, залез в электровоз. Вниз твёрдо решил не возвращаться.
По пути скинул серый комбез, униформу шахтёра-раба, оставив оранжевый лётный. Конечно, он здорово отличается от одежды персонала, но на какое-то время вызовет замешательство.
Наученный горьким опытом побега на Аорне, Макс никого не пригласил с собой. Даже Пириса, убивающегося из-за разлуки с дочерью. Нет гарантии, что в самый ответственный момент не нападёт со спины в надежде, что охрана позволит ему отправить коротенькое письмо в Эхес: «живой, люблю, помню, папа».
И вообще, с рабством нужно что-то решать. Если, конечно, удастся выбраться. Пусть один человек не в состоянии изменить уклад на целой планете, где рабский труд — неотъемлемая часть экономики. Но когда люди рассуждают подобным образом, «от меня одного ничего не зависит», ничего и не меняется. Не можешь освободить всех — освободи одного! Когда каждый, у кого сохранились остатки совести, так поступит, рабство исчезнет…
Тем временем прошёл час. Поезд приблизился к верхней точке маршрута, разворотному кольцу, где добытая соль выгружалась у подъёмника. На том уровне, где Макс влился в пополнение невольников.
У разворота трудились четверо в синем, не обратившие внимания на необычный вид машиниста. Тот, покинув будку, скорым шагом, а затем и бегом отправился к клети, откуда спустился вниз в первый день пребывания в шахте.
Указатели вели прямо, но их было мало, поворотов и ответвлений — много. Так как добыча на этом этаже давно не велась, он оставался практически безлюден.
Но скоро люди окажутся на пути.
Никакие сентиментальные «не убий» и «каждый человек — вселенная» Макса ничуть не сдерживали, потому что весь персонал шахты — это массовые серийные убийцы. Спровадить вниз человека, в том числе захваченного пиратами раба, всё равно, что убить его — сразу, через месяц или год-полтора, не важно.
Макс читал про операции одной российской ЧВК в Африке, пару раз видел этих ребят с шевронами «Наш бизнес — смерть, и бизнес идет хорошо». У владельцев соляной шахты, наверно, тоже неплохо. Но они и их сотрудники вычеркнули себя из списков тех, о ком стоит беспокоиться.
Поэтому когда у раскрытой клети, ведущей в преисподнюю, обнаружилась парочка в синих бриджах и куртках с нагрудной эмблемой в виде кристалла соли, Макс на миг задержался лишь для того, чтобы решить — кого. Пухлый и очень молодой парень с едва наметившейся бородёнкой как раз подходил под определение «слабое звено», в отличие от напарника, мужика крепкого и заматеревшего.
Под низкими твёрдыми сводами выстрел грянул очень гулко. Матёрый упал лицом вниз — наполовину внутрь клети, куда грузил ящики с провизией.
Стало немножко совестно. Не перед убитым, а перед шахтёрами, которые получат еду с запозданием. Собственно, почему с опозданием?
— Дубинку уронил на пол. Быстро! Теперь опускай клеть.
— Но… — пухлый беспомощно указал на незакрытую кабинку створками наружу и бездыханное тело.
— Хочешь лечь рядом с товарищем? Быстро!
Пухляш покорно повернул рычаг. Лифт под весом более чем тонны продуктов и воды двинул вниз, не обратив внимание на створки, отломанные и оставшиеся лежать на площадке рядом с ногами застреленного.
Перерубленный труп уехал вниз. Скоро Балдис узнает, что его машинист не зря спрашивал про побег. Завидуй, подземный любитель мальчишечьих попок!
— Что дальше… господин? — проблеял охранник.
Взятый по блату размазня, решил Макс.
— Сейчас прогуляемся. Мне надо кое-что прихватить. Затем расскажешь, как выбраться на поверхность.
Под дулом револьвера тот покорно поплёлся вперёд, к повороту в отнорок, который отыскать оказалось не просто.
— Ёш твою… — матюгнулся охранник, споткнувшись о первый труп.
— Не ёш, а некогда свободный человек, которого вы, подонки, затолкали под землю и замучили до смерти. Хочешь составить ему компанию?
— Нет, господин.
— Тогда смотри вверх. Видишь дырку? Полезай, просунь руку. Там у самого края рюкзак. Вытаскивай.
Роста ему не хватило. Подгоняемый угрозами и нервно двигающимся стволом револьвера, недотёпа перетащил под дыру все трупы и взгромоздился на них, вызвав треск ломающихся рёбер. Рюкзак всё же достал.
— Это не я, господин…
— Ты о чём?
— На этом уровне не добывают лет пятьдесят. Те люди умерли до моего рождения. Я всего только четыре недели работаю…
— Успев переправить вниз десятки, а то и сотню человек, которым не суждено вернуться к солнцу.
— Но… господин… Не я же решаю, кому отправиться в шахту и умереть.
Макса подобная демагогия только злила.
— Исполнивший преступный приказ сам становится соучастником преступления. Рассказывай, как вы поднимаетесь наверх?
— Там — другой лифт. Садимся, едем.
— Потом следующая пересадка?
— Нет, выход уже на земле. На льду.
— Отлично. Пошли.
Снова пустынные коридоры. И в конце — такая же затянутая сеткой клетуха, куда должна спуститься сверху кабина лифта.
Макс выкинул гильзу и вставил патрон в свободное гнездо барабана.
— Вызывай кабину. Где кнопка?
— Так нет кнопки… Надо снять ту трубу и сказать оператору наверху.
— И что ты стоишь? Говори, чтоб подал вниз! — дуло револьвера упёрлось в складку на загривке парня.
— Он сам едет…
И правда, массивный блок с грузами-противовесами устремился вверх. Значит, кабина опускается. И, скорее всего, не пустая.
Макс оттащил пленника на десяток шагов, организовав оперативное пространство. Ждал недолго. Вышли два мордоворота с дубинками и с кобурами на поясе, за ними — очередное пополнение будущих жмуров, всего лишь полдюжины.
«Агент Смит», обучавшей стрельбе на корабле, был бы доволен. Удалось завалить обоих, причём во второго Макс пальнул самовзводом, не отводя курок пальцем. Потом добавил по контрольному в голову.
Новоиспечённые шахтёры испуганно прижались к стене, за спиной раздался топот. Пухляш, перепугавшись окончательно, навострил лыжи.
Стрелять в спину бесчестно. Но когда речь о выживании, а спина принадлежит пособнику рабовладельцев, не до сантиментов.
— Что вылупились? Бежать надо!
Пятеро промолчали, продолжая вжиматься в стену. Шестой, молодой мужчина с очень чёрным даже для Криона лицом, промычал:
— У меня всего полгода срок! Проще отработать.
— Полгода — это пожизненно, — разрушил его иллюзии Макс. — Отсюда никто и никогда не выходит живым. Ну, как хотите.
Первоначальный план был — отправиться вверх на лифте. Он только что благополучно сдох. Неизвестно, что говорить в переговорную трубу, чтоб сидящий наверху не заподозрил неладное и не поднял тревогу. План «Б», заранее не заготовленный, начал продумываться и исполняться одновременно.
Сначала — рукоять револьвера под пучок проводов. Рывок, и переговорный девайс выведен из строя надолго.
Макс забрал револьверы с трупов. Один протянул чёрному, аккуратно, чтоб другие не видели.
— Через сутки поймёшь, что тут или-или. Смерть или побег. Спрячь. Как решишься — действуй.
— Спасибо, но…
Не дослушав, Макс кинулся по коридору. Поравнялся с подстреленным. Пули угодили пухляшу в поясницу и бедро.
— Добить или будешь мучиться?
— Не стреляй…
А надо бы.
Не расходуя больше патронов, Макс понёсся к посту у лифта, ведущего вниз, потому что там тоже видел переговорное. Вырвав провода, побежал к кольцу узкоколейки.
— Где тебя носит, чмошник? Мы давно выгрузили соль! Шевели задницей, пока не оторвали! — прилетело навстречу.
Хозяйская манера общения и синяя униформа убедили: это — вольняшки, наёмный персонал шахты. Наверно, нижняя ступень в иерархии рабовладельцев. Убивать их не хотелось. Но и оставлять за спиной тоже недопустимо.
Макс поднял две руки с револьвером в каждой.
— Стоять-бояться! Это — побег.
Мужики и вправду остолбенели от неожиданности.
— Что тебе надо? — на два тона тише спросил только что ругавшийся.
— Чтобы вы свалили. Ты! Садись на место машиниста. Остальные — по вагонеткам. И вперёд. Поезд идёт вниз чуть больше часа, там тоже разворотное кольцо. Через два с половиной часа вернётесь сюда и делайте что хотите.
Краем глаза Макс заметил, что один из четвёрки перехватил лопату и на цыпочках принялся обходить — явно в надежде огреть по голове. Выстрелил в упор и очень точно. Пуля расщепило древко лопаты, мужчина бросил её, получив ощутимый удар по рукам.
— Следующая — в башку. Марш в поезд!
— Висус, я говорил — из коридора стреляли, ты не верил. Садись уж. Не будем дразнить этого психа.
Самый покорный из четверых подал пример Висусу и сел в вагонетку. Вскоре поезд тронулся, а Макс залез на подъёмник.
Он представлял собой транспортёрную ленту с широкими лопастями-захватами. В общем, был примитивнее виденных в белорусском Солигорске, но, главное, работал. И успешно тянул вверх.
Так как глубина этого уровня была порядка сотни метров, не больше, путь наверх не занял слишком много времени.
Больше всего удивляла немногочисленность и беспечность охраны, минимум мер предосторожности. Ни разу не Алькатрас.
Наверху, куда пробивался уже яркий солнечный свет, Макс упал с верхушки подъёмника и покатился по осыпи каменной соли, к грузовикам, на которые соль грузил экскаватор. У подножия соляного холма мирно беседовали два охранника с автоматами за плечами. На беглеца не обратили ни малейшего внимания, привыкнув, что десятилетиями с транспортёра сыплется одна только соль. Первый умер, даже не врубившись — отчего. Второй успел только сорвать автомат с плеча, но не передёрнул затвор, повалившись рядом с первым.
Выстрелы потонули в рёве экскаваторного двигателя.
Погрузочный терминал располагался в большом ангаре, Макс аккуратно вышел из него. Больше не спешил, не пригибался, топал, словно так и надо. Автомат, одолженный у трупа охранника, забросил за спину. Наверно, выглядел как вооружённый конвоир, пригнавший на шахту очередных заключённых.
У шахтоуправления стояли внедорожники и лёгкий грузовик. У самого понтового вездехода, аналога земного «Гелендвагена», курил шофёр, небрежно облокотившись на дверцу.
— В Сахамис едешь?
— Еду. Босса повезу. А тебе-то что?
Он подозрительно осмотрел Макса с головы до ног, вряд ли заподозрив в нём беглого. Приличный лётный прикид, автомат и две кобуры с револьверами не слишком характерны для подземных заморышей.
— Плачу сотню, если положишь на босса болт и отвезёшь меня в город.
— Ты охренел⁈ Меня же…
— Тебя же. Сейчас же. Потом заберу ключи и сам уеду. Выбирай: с бабками и живой либо без них, но мёртвый. В Сахамисе выпустишь меня, а сам заявляй в полицию: напали, ограбили, заставили ехать. Короче — сплошной караул.
— Ты кто вообще⁈
— Заключённый. Пять убийств, три ограбления. Это только то, что доказали. Побывал в гостях внизу — не понравилось. И так, ты решился оставаться в живых?
Револьверный ствол, упёршийся в селезёнку, убеждал лучше самого красноречивого Цицерона.
— Две сотни…
— Обнаглел? Ладно. Две у меня есть, не обеднею.
Договорились полюбовно. Но револьвер водителя, на всякий пожарный, перекочевал в карман Макса. Если собрать и продать всё оружие, отобранное у служащих шахты за какой-то час, получилась бы совсем неплохая сумма.
— Ты меня точно не убьёшь?
Машина уже довольно далеко отъехала от шахты и неслась к Сахамису, разбрызгивая снег и лёд из-под колёс. От непривычно яркого солнца ломило глаза, хоть Макс натянул на голову шлем и опустил тёмный щиток. За время пешего похода к центру управления и карьеры шахтёра привык к мраку или слабому освещению.
— Тогда самое время грохнуть тебя прямо сейчас, труп выкинуть и сесть за руль, — почувствовав, что у мужика дрогнули руки, и машина чуть вильнула, Макс решил прекратить КВН. — Но не буду. Живи. У тебя есть какая-нибудь верёвка?
— Стяжки для системы охлаждения.
Извлечённые из ящика для инструментов, на машинах Криона он находился на месте бардачка земных авто, стяжки представляли собой металлические хомуты с самозатягивающимся замком.
Удовлетворённо покрутив в руках, Макс продолжил:
— Привозишь меня на большую стоянку. Там я затеряюсь среди других машин и людей. Пристёгиваю твою пятерню к рулю. Бабки кладу в инструментальный ящик, твой ствол — тоже. Усёк? Уйду, и кричи благим матом: помогите.
— Полиция может и поверит, — вздохнул шофёр. — А вот босс…
— Тебя как зовут?
— Вухлис.
— Расскажешь своему боссу, что твой пассажир похвалялся, как застрелил троих на промежуточном этаже и одного ранил, потом двух охранников у экскаватора.
— Что, правда⁈
— Нет, Вухлис. Я не похвалялся. Просто сообщаю. Не люблю убивать без крайней причины. Но жизнь такая, что приходится иногда.
— Пятеро за день — иногда?
— Ну, не каждый же день такой. Ты за дорогой следи, а?
Бесцеремонно изъяв телефон пленника, чтобы раньше времени не светить собственный, Макс набрал номер Каис. Конечно, Вухлису придётся оплачивать роуминг, но две сотки и сохранение жизни того стоят.
— Привет! Скажи нашим заказчикам: я в Сахамисе.
— И что?
— Пусть забирают меня.
Он готов был поклясться, что Каис зевнула. Более неподходящую кандидатуру на это место ещё поискать.
— Я с большего в курсе. До Эхеса добирайся сам. Тебя заберут. Но с космодрома.
— У меня ситуация осложнилась.
— Отказано. Прилетишь — свяжешься.
Правда ли, что в её равнодушном голосе мелькнуло злорадство? Вот же сучка!
И что делать? Когда затевали контракт со Сталс, пришлось засветить своё удостоверение с непроизносимым денебским именем. То есть купить билет на попутный транспорт стрёмно: пиратская паскуда наверняка взяла под контроль вылеты из Сахамиса. Пары недель ещё не прошло, ей маловато времени, чтоб успокоиться и отозвать гончих.
Значит, сегодня не только день побега, но и день растрат. План «Б» обойдётся дороже, чем обычный билет на юг.
— Янис! Привет. Ты где?
— Привет. Наконец-то. Дома я. Уж думала — бросил меня.
— Ни за что. Попал в переплёт, не мог связаться.
— Потому набрал с чужой трубы?
— Типа того. У меня к фирме твоего папы заказ. Почти официальный. Я в Сахамисе. За мной охотятся неприятные люди, из тех, у которых мы с тобой побывали в гостях. Хочу арендовать бостос, чтоб ты вывезла меня.
— Десять тысяч — нормально?
— Милая, ты серьёзно?
— У меня больше нет собственного бостоса. Вынуждена думать о фирме отца.
— Восемь.
— Девять или ищи другого перевозчика. А с меня ужин к твоему возвращению.
Значит, золота к отлёту на Землю будет меньше. Обидно, особенно после срыва сделки с пиратами.
— Женщина? — спросил потом Вухлис. — Они — такие как ты. Берут в заложники, долго не отпускают, и ты им ещё остаёшься должен.
Макс не нашёл что возразить.