Женщины очень трудно поддаются убеждению, если сказанное противоречит тому, что они желают слышать.
— Борюш! Милый! Пойми, мы — не полиция, а ВКС. Не могу расходовать ни ресурс, ни топливо, ни боекомплект на что-то, не продиктованное интересами обороны планеты.
Она перестала скрывать связь с «земляком». Но выражения типа «милый», естественно, употребляла только наедине. И продолжала как можно чаще называть Борюшем, чтоб случайно не сказать «Макс», выдав тайну метаморфозы.
— А если я докажу, что боевой вылет повысит обороноспособность?
Они вернулись в его маленькую квартирку после напряжённого дня. Космический транспорт выпустил на орбите четыре десятка Берсерков, они на автоматике вошли в атмосферу и приземлились в Эхесе. Итого сто шестьдесят боевых машин, два крыла по четыре эскадрильи. Много? Да — сила. Но это на всю планету!
Даже с учётом максимальной скорости порядка восьми километров в секунду в атмосфере на малой высоте, Вишева не в состоянии закрыть имеющимся количеством Крион: самолёты просто не успеют прибыть к месту высадки противника. Дробить крылья и действовать одной-двумя эскадрильями опасно, враг, выбирающий место снижения, запросто создаст численный перевес.
— Если честно, я устала. Хотела просто полежать рядом с тобой. Не обязательно тут же срывая с себя одежду. Забыть до утра, что я — коммандер. Чего молчишь?
— Потому, что мои рассуждения касаются службы. Слушаюсь, командир. До утра — так до утра.
Макс привалился к ней и мягко обнял. Их отношения миновали этап, когда едва ли каждое прикосновение влекло сексуальный порыв.
— Правильно. Я послала Федюшу предложение развестись, — без всякого перехода она сменила тему.
— А если меня убьют?
— Предпочту быть твоей вдовой, чем быть замужем за нелюбимым. А ты снова хотел завести разговор про штурмовые удары по пиратам?
— Завтра — значит завтра.
— Лейтенант Борюш! Слушай приказ коммандера. Колись!
— Ладно… — он потянулся за планшетом. — Знаешь же, местные нас не празднуют. Командующий сухопутниками постоянно жалуется: никак не наберёт добровольцев для штурмовых команд по зачистке высадившихся. Завербованные, скорее всего, с удовольствием получают жалование, пока алиши не вторглись. Там или разбегутся, или начнут саботировать. Теперь смотри.
Показанные кадры на планшете до боли напомнили эпизоды войны на Аорне. И здесь, по существу, шла война — пиратов против сравнительно законопослушного населения. Особенно Вишева впечатлилась фотографией дочери барона Ансуса, красивой девочки, лежащей на брезенте с широко открытыми мёртвыми глазами и неповреждённым лицом, потому что осколок аккуратно пробил её сердце. Эти глаза словно вопрошали: за что?
— Я застрелил пиратского атамана, организовавшего нападение на их транспортник, разрушил радарную станцию, засекавшую пролетающие самолёты. На пять или семь недель стало тихо. А потом у подонков появился новый вожак. И опять появилось предложение на невольничьих рынках, а владельцы авиакомпаний снова начали платить за безопасный пролёт, чтоб с их пассажирами не случилось того же, что и с этой девочкой. Виш, пойми. Если мы укоротим пиратов, очень сильно наберём авторитета в глазах жителей анклавов.
— Растратив боеприпасы?
— Обойдёмся лазерами. Они питаются от бортового реактора, а топлива нам хватает. Мы же не втянемся в затяжные бои? Или отобьёмся, или нас сомнут. Следующий аргумент. Я у тебя — патентованный убийца, руки не то что по локоть — по горло в крови. Но большинство навербованных пилотов ни разу в жизни не стреляли по живой мишени. Будут тормозить в первый раз, перед тем, как нарушить заповедь «не убий». Они только внешне — крутые парни, матерщинники, герои фронтира. На самом деле — разные. Надо, чтоб почувствовали вкус крови в пасти, иначе будут только мешать компьютеру «Берсерка» воевать.
— Я подумаю…
Макс обнял её плотнее, обвив обеими руками.
— Виш! О заявлении на развод. Спасибо! Потому что был неприятный осадок. Я счастлив с тобой, но чувствовал, что краду тебя у законного мужа. Он тоже лётчик?
— А как могло быть иначе? — удивилась Виш и услышала насмешливое:
Мы, друзья, — перелётные птицы,
Только быт наш одним нехорош:
На земле не успеешь жениться,
А на небе жены не найдёшь!
Потому, потому что мы пилоты,
Небо наш, небо наш любимый дом.
Первым делом, первым делом — самолёты,
Ну, а девушки? А девушки — потом.
Макс пересказал содержание на языке Аорна.
— Мне повезло с тобой. Ему тоже, но он упустил своё счастье.
— Песня… Она с твоей родины?
— Конечно. Русская народная, на слова Семёна Фогельсона.
— Коль тебе повезло, не теряй время. У нас вряд ли его много.
х х х
Янис напросилась лететь на Литус-Мос. Уже не волновалась так, как в день, когда просилась в ВКС и призналась в предательстве бойфренда. Сейчас в тёмных глазах плескалась только холодная ярость.
Вишева, не поставленная в известность о её взаимоотношениях с Максом при первой жизни того на Крионе, с сомнением посмотрела на кандидатку. Узнай подробности, отправила бы её, наверно, на противоположную сторону планеты.
— До нашей эскадрильи работала в компании своего отца «Довсус-Бостос». Пилотировала винтовой перехватчик, оборудованный радаром, при сопровождении транспортов. Сама не стреляла по бостосам пиратов, — прокомментировал Макс, делая вид, что считывает информацию с планшета.
Естественно, умолчал, что та выпустила весь боекомплект по истребителю Трёхногого, ничуть не смущаясь перспективой продырявить пилота, и чисто волей случая не убила его. Янис тоже не стала ничего уточнять.
— У тебя есть личные мотивы мстить пиратам? — уточнила коммандер.
— Они найдутся практически у каждого, кто сопровождал транспорты, — пилот уклонилась от прямого ответа. — Важнее очистить планету от них, чем сводить какие-то личные счёты.
Девушка-джан прибавила матерное проклятие в адрес пиратов по-крионски, и Макс подумал, что по сравнению с аборигенами прилетевшие с Вишевой — просто образец культуры.
— У тебя с ней что-то было? — спросила коммандер, когда остались вдвоём.
— Да, — не стал отпираться Макс. — Та самая, что выдала безопасности, которая, в свою очередь, продала меня Сталс для прогулки нагишом. Потом барышня хлюпала носом при зачислении в ВКС: мол, предала своего парня, хочу реабилитироваться.
— Не ревную и не упрекаю из-за связи с ней, девица интересная, молодая, а ты не знал, что буквально с неба свалюсь тебе на голову. Но как пилот она не годится. Слишком много эмоций.
— Отстранить?
— На твоё усмотрение.
Из чувства внутреннего противоречия он не послушался. Настоял и на своём участии, хоть коммандер знала — барьер «не убий» преодолён многократно на всех трёх планетах. Поверила, что его влечёт желание испытать Берсерк в бою, а не на симуляторе.
Вылетели в ночь четвёркой. Привыкший к ограниченному радиусу действия МиГ-29 и «Рейнджера», не говоря о поршневых бостосах Криона, Макс с трудом верил, что истребитель без труда преодолеет свыше пяти тысяч километров на сверхзвуке, отвоюет и вернётся на базу без дозаправки.
Впечатления от полёта были те же самые и чуть другие. Мельчайшие вибрации планера, отголоски работы механизмов передавались через ложемент. Гравикомпенсатор во время симуляции передал основные ощущения, но какие-то детали пропустил. Сейчас они стали полными, в том числе чувство слияния с машиной.
Словно в детстве, когда мечтал о небе — просто раскинуть руки в стороны и взмыть в вышину… И вот, наконец, мечта воплотилась, самолёт отныне не был посредником между пилотом и небом, человек не сидел в кабине, а сам стал этим самолётом, крылья — руками, тело — фюзеляжем. Лицо обдувалось ветром, и пусть это всего лишь иллюзия благодаря импульсам от устремлённого вперёд приёмника воздушного давления, нет в мире ничего реальнее!
В воздухе мало что происходило. Истребителем управлял искусственный интеллект, а сам полёт по прямой и при неизменной высоте шёл довольно однообразно, Макс, тем не менее, купался в эйфории и искренне надеялся — три остальных пилота звена полностью разделяют его чувства.
Когда преодолели более двух третей расстояния до Литус-Мос, на востоке над горизонтом проступил край солнечного диска. Правый борт окутался восхитительным теплом.
В солнечных лучах льды, трещины и торосы под центропланом просматривались в мельчайших деталях, невооружённому человеческому глазу такое не дано.
«Даш! Я в восторге от полёта с тобой».
«Рад слышать, командир».
Наконец, на пределе чувствительности прорезался сигнал радара «тортуги». Макс скомандовал перейти на режим невидимости.
Самолёты скинули скорость и высоту. Перешли в режим радиомолчания. Теперь их мог обнаружить только преследующий противник — по инфракрасному шлейфу от двигателей, но в очень ограниченном секторе.
Пропали радарные метки. Истребитель продолжал «видеть» камерами и датчиками спутников Герума, пролетавших над зоной операции.
На скорости в половину Маха и на минимальной высоте казалось, что льдины вот-вот царапнут по брюху «Берсерка», всё равно, что по обнажённому пупку на животе пилота. Ко многим ощущениям ещё предстояло привыкнуть, в том числе к отвлекающим, мешающим сосредоточиться на главном. Для того, чтобы выработались приоритеты по ранжированию информации, требовались опыт и время.
Когда низкие строения Литус-Мос проступили по курсу, Макс дал команду атаковать. Естественно, управление осталось у ИИ, каждый пилот должен был лишь доходчиво объяснить компьютеру, что требуется сделать.
Ответного зенитного огня можно было не опасаться. Пираты просто не успели бы добежать до турелей, если даже у Сталс подготовлена некая противовоздушная оборона. Истребители, включая «Эребус», выстроились в линию и были отчётливо видны для аппаратуры, несмотря на маскировочный белый цвет. Картину дополнили двухмоторный белый транспортник размером с «Дакоту» и пара трёхмоторных в оранжевой раскраске, наверняка — трофеи, ждущие выкупа.
Макс дал отстреляться подчинённым и убедился, что Янис хладнокровно вогнала лазерный импульс в некогда любимый поршневой самолёт, моментально вспыхнувший от попаданий. Транспортные постигла та же участь.
Второй заход. Взрыв внутри кабины РЛС, затем настоящий огненный гейзер, когда лазерные лучи нащупали хранилище с авиационным бензином.
«Второй, третий и четвёртый! Разбиваемся на пары, третий со мной, чётвёртый за вторым. Здесь всего семь самолётов, у пиратов их гораздо больше — не менее двадцати. Значит, они рассеяны по вспомогательным аэродромам вдоль широты. Второй — проверь два западных, мы идём на восток, потом встречаемся».
Они не тронули электростанцию, жилые и хозяйственные постройки. Жить в анклаве по-прежнему можно, но грабить — не на чем. Пусть учатся обходиться без грабежей, если это вообще возможно для субъектов с пиратским прошлым.
Операция проходила как по писанному, пока в прицеле не показался самый крайний вспомогательный аэродром, принадлежащий Сталс, и на нём — восемь поршневых истребителей, палатки, бочка с топливом, сарайчик… Пожалуй — всё. Зиниш с Аорна, летевший четвёртым номером, вдруг взволновался, что после уничтожения авиатранспорта пилоты этих восьми машин обречены на смерть, и Сталс не на чем их эвакуировать.
«Это — война, четвёртый. Каждый твой враг имеет единственное право — умереть. Стреляй, я прикрываю сверху».
Люди, хорошо различимые, несмотря на белые маскировочные комбинезоны, брызнули в стороны. Зиниш прошёлся на бреющем, превратив в металлолом технику и в факел ёмкость с топливом. Утешал ли он себя, что, взяв НЗ, пираты имеют шанс добраться до обитаемых мест, или просто выполнил приказ, Макс не знал. Главное, молодой парень из Панкии перешагнул через грань «не убий».
Она очень важна в мирной жизни. Но на войне действуют иные моральные категории. Янис, в отличие от Зиниша, не колебалась ни мгновения, обнаружив четвёрку пиратских бостосов на другом аэродроме.
— Признаю твою правоту, — согласилась коммандер, изучив отчёт об операции. — Не знала, что у Зиниша кишка тонка. — Пиликнул вызов от её адъютанта, она рявкнула: — Позже, занята!
— Потолстела кишка, — заверил Макс. — Разреши в ближайшие дни отработать остальные пиратские гнёзда.
— Снова со своей Янис?
— Не обязательно! — он даже губу прикусил изнутри, чтоб не выдать веселье от того, что Виш его приревновала. Наверняка о чём-то догадалась. — Надо дать понюхать живую кровь возможно большему числу людей. Парни и женщины фронтира выросли в более грубом мире, чего не сказать о твоих панкийцах.
— На базу Систаш после войны попадали и лётчики из Союза.
— Грызлись в твоими?
— Поначалу. Потом смирились. Когда есть против кого дружить, это здорово облегчает сближение.
Снова вызов.
— Чёрт с ним, пусть заходит, — Вишева отложила трубу. — С гражданским губернатором Креона знаком уже? Сейчас представится счастливый случай пообщаться.
Макс знал подтекст. Фумиш — бывший офицер армии Союза, ветеран войны на Аорне. И хотя заключил контракт с ВКС Герума на тех же условиях, что и граждане государств Коалиции, внутреннее напряжение, вплоть до нескрываемой неприязни, пробивалось наружу. Кроме того, Вишева, вроде бы избавившаяся от предрассудков, с высоты положения лётного командира относилась к наземникам практически так же, как аристократы Панкии — к менкам-унтерменшам. Землянин знал её неприятные черты, но воспринимал любимую женщину как есть.
Фумиш, тяготившийся цивильной спецификой службы, постоянно носил армейскую форму без знаков различия и разгрузку, что вряд ли ему добавляло преимуществ в общении с крионцами. Его вид ежесекундно давал понять: у нас режим военной оккупации, а не гражданского правления.
— Коммандер! Уничтожение Литус-Мос вызвало неоднозначную реакцию и протесты в Эхесе, ещё сильнее — в северных анклавах, — выстрелил он с порога.
— Присядь и расскажи подробнее. Представляю тебе лейтенанта Борюша, командовавшего налётом на пиратский аэродром. В примыкающем городке не пострадало ни единое строение.
— Репортёры любят преувеличивать. Конечно, на пиратов всем плевать, пусть дохнут. Но у Сталс два захваченных экипажа транспортных самолётов, шли переговоры о продаже пленников и выкупе бостосов. Хозяева фирмы-перевозчика и родственники авиаторов нас проклинают.
— Разрешите? — вклинился Макс. — Полковник! Пусть эти нытики утрут сопли. Я раньше вас прилетел на Крион и точно знаю: до прибытия истребителей Вишевой пираты сплошь и рядом не могли договориться о выкупе, отобранные самолёты сбывали на сторону, людей отправляли в рабство — на свои или чужие шахты. Данный случай — лишь повод упрекнуть нас.
— Он прав, Фумиш. Аборигены не верят в опасность вторжения алишей. Мы для них — агрессоры и захватчики. Поэтому найдут любой повод обвинить нас в чём угодно.
— Мы не можем держаться здесь на одном лишь насилии! — полковник, усевшись в кресло у стола Вишевой, звонко шлёпнул ладонью по подлокотнику. — И так огромные проблемы с рекрутированием в наземные части.
— Что ты предлагаешь? Приказать Борюшу и другим пилотам брать на подвеску контейнер и, выжигая пиратские гнёзда, рассыпать из контейнера листовки с объяснением «мы не со зла»?
— Нет, конечно. Коммандер, не держи меня за идиота. Надо придумать что-то другое.
— Много не придумаешь, — снова вставил Макс. — Только наземную операцию. С прикрытием с воздуха. И показательным взятием под контроль любого пиратского городка. Лучше — с максимальным числом рабов, которых мы освободим. Перевезённые обратно в свои анклавы, бывшие узники обеспечат нам наилучшее паблисити. В Литус-Мос невольников не держали, там бесполезно было высаживаться.
Фумиш едва не взвыл от такой инициативы пилота.
— Теперь вспомнил! Это же ты распинался по телевидению Гардара, призывал подписать мир с Кашпирром, потом слинял с концами, а нам оставил расхлёбываться с панкийскими высокомерными расистами.
— Держи себя в рамках, полковник, — одёрнула его Вишева, но губернатор и не думал успокаиваться.
—…Мы навербовали пару тысяч ополченцев, это сущие человеческие отбросы, не умеющие и не желающие воевать. Ты, краснобай, желаешь их кинуть против пиратов, всю жизнь посвятивших войне? А самому отсидеться в Эхесе?
— Отсиживаться предоставляю тебе, — огрызнулся Макс. — Сам полечу на воздушное прикрытие, если коммандер утвердит. Лучше скажи, ты боишься воевать с двумя тысячами против нескольких десятков бандитов, но всерьёз рассчитываешь, что те проявят себя героями против десанта алишей?
Вишева, устав от их перепалки, приказала адъютанту вызвать к ней майора, отвечающего за наем добровольцев. Фумишу сказала:
— Лучше сними военную форму, неудачник, и занимайся своими гражданскими делами. Мы сами решим проблему. Свободен, — когда тот рассерженно хлопнул дверью, добавила: — Если хотя бы половина офицеров Союза была столь убогая, как этот тип, мы бы выиграли войну ещё до твоего прилёта на Аорн. А так фактически проиграли, подписав мир на невыгодных условиях. Но вспоминать о ней не стоит. Вижу, что многого не досказал.
Макс уселся на кресло, согретое пятой точкой губернатора.
— Жители Криона и вправду к нам не благоволят. Недоносок прав. Бойцы из них хреновые. Но я знаю, где набрать номальных.
— Удиви.
— В шахтах. Я начал с одной соляной и не успел заняться другими. Львиная доля прозябающих и умирающих под землёй — схваченные свободные люди, за кого не внесли выкуп. За шанс вернуться к нормальной жизни с радостью подпишут контракт на год. Так что давай сделаем паузу с пиратами и организуем ещё один наезд на шахтовладельцев. Рабство бесчеловечно… Хоть Фумиша я бы и продал в забой, — увидев удивлённо раскрытые глаза Вишевой, спешно добавил: — Шутка. Никто такого не заслуживает.
Майор Даниш тоже был из Гардара, но оказался намного толковее земляка-полковника. Перспектива использовать его людей поначалу в полицейской операции, а уж только потом в высадке у гнезда пиратов, его вполне вдохновила. Да и мотивированные бойцы не помешают.
Не желая привлекать к обсуждению операции посторонних, Вишева позвала только командира эскадрильи, к которой был приписан Макс. К следующей акции стоило подготовиться куда более тщательно, чем к налёту на гнездовье Сталс.
х х х
«Добро победило зло, поставило это зло на колени и зверски замучило», — вспомнил Макс чей-то КВНовский прикол, вытаскивая из контейнера пехотную амуницию.
Стояла глубокая ночь, но гораздо более светлая, чем обычно на Крионе. Горели самолёты и разлитое топливо.
Под ногами чавкало. Его Берсерк, высадив пилота, развернулся и ушёл на взлёт, растопив выхлопом снег. Теперь над очередной «тортугой» кружил сверхмощный дрон.
Макс сохранил с ним связь через браслет на руке. Видел глазами его камер, в том числе в ИК-диапазоне. Мог приказать подавить лазерами любую огневую точку.
При этом мозг бунтовал. Вне ложемента человек чувствовал своё тело. На картину мира от обычных человеческих чувств накладывалась информация от искусственного интеллекта, и нервная система грозила лопнуть от перегрузки как комар, укусивший гипертоника.
На льду остались два транспортных бостоса местного производства, высадивших девяносто солдат и двух офицеров, командующего ротой и его заместителя.
Проверив амуницию, Макс поспешил к ним, сжимая автомат.
Пиратская база в южном полушарии, когда-то принадлежавшая Трёхногому, несколько раз меняла владельца по причине обычного профессионального заболевания — пуля в лоб. Вишева и другие военные предполагали, что из-за внутренних неурядиц среди криминала здесь будет оказано наименьшее сопротивление.
Коммандер категорически упиралась и не хотела, чтобы Макс покидал безопасное чрево истребителя. Он настоял на своём не из логики, с точки зрения здравого смысла панкийка была абсолютно права. Но иногда чувства сильно влияют на наши решения.
Когда сделали несколько рейдов по шахтам, освобождая невольников, а слух о предстоящем набеге на «тортугу» распространился по Эхесу, в расположение пехотного батальона пробралась женщина с не просто тёмным лицом, на Крионе все аборигены такие, а почерневшем от тоски. Макс тогда проводил занятие с командиром роты и младшими командирами по взаимодействию с авиацией. Пара дюжих капралов двинула выдворить её, но что-то в её глазах, мелькнувших в ущелье между мощными фигурами пехотинцев, заставило попросить не трогать её и допустить к офицерам.
Она без лишних слов показала фотографию мужчины до тридцати.
— Мой сын, коммодор Вадисус. Попал к ним в плен две недели назад. Негодяи запросили непомерный выкуп, компания отказалась дать деньги. Он у них! Или продали в шахты дальше на юг.
Потом пошли в ход фотографии деток и молодой женщины в траурном белом платке, не знающей — вдова она или ещё нет.
Макс взял фото мужчины и пригляделся. Лицо он не помнил, но имя определённо где-то слышал. Вадисус… Слышал это имя. Но где?
Точно! Самый первый день пребывания на Крионе. Кафе, бестолковый разговор с Каис и не менее дурацкая стычка с лётчиком, чьё имя память не сохранила. Вадисус вмешался очень своевременно, помог разрулить. Не пришлось сматываться с дымящимся задом и бросив рюкзак с планшетом.
Совпадение? Не скажи. На Крионе живут десятки миллионов. Но лётчики — всё же небольшая часть местного человечества, особый мирок, где если не все, то очень многие друг друга знают. Удивляться не стоит.
Разумеется, не столь велика заслуга коммодора, чтоб ради него совать голову в петлю. Но вот что-то дрогнуло внутри. Всё же первый человек на планете, отнёсшийся к Максу по-доброму, угостил. И, если разобраться, среди хамоватых парней фронтира, щеголяющих бандитско-ковбойскими манерами, зачастую встречаются вполне нормальные. Сколько их там, под землёй в шахтах или у нефтяных вышек только из-за того, что рабовладение не искоренено, а жадность пиратов, натолкнувшаяся на скупость владельцев авиакомпании, не позволила выкупить из плена экипаж?
Пусть Фумиш сидит в своём губернаторском кресле и только брюзжит в адрес бывших противников по войне на Аорне. Он не взял Макса на «слабо». Просто напыщенные засранцы встречаются не только среди панкийцев (хотя в Панкии — намного чаще). Самому себе лишний раз захотелось доказать: я — не такой.
Поэтому когда мать Вадисуса ушла, лётчик повернулся к «чумазому» роду войск — пехоте и, не брезгуя уронить высокий статус небожителя, заявил: я сам поведу один взвод в атаку на земле, кое-какой опыт имеется.
Теперь ему предстояло командовать тридцатью солдатами в едва сколоченном подразделении против пиратов, защищающих родной дом и знающих авиабазу как свои пять пальцев.
Как говорил «агент Смит», это — суперспособность создавать себе неприятности, и она никуда не делась. Перехватив автомат удобнее, Макс двинул навстречу неприятностям.
Парни выстроились за самолётами, укрытые их фюзеляжами от обстрела со стороны посёлка, меньшего, чем логово Сталс. Опущенный лицевой щиток командирского шлема чётко отображал где кто. Если включить прицел винтовки, то добавится картинка — куда смотрит ствол. Разобраться в таком изобилии данных — нужен опыт, пока отсутствовавший.
Чтобы не отвлекаться, Макс поднял забрало. К тому же хотел, чтоб бойцы видели его лицо, а не просто фигуру, не понять даже — это человек или робот-андроид.
— Креонцы! Сегодня изменится история человечества на планете. Раньше вы были только за себя, за свою команду. Максимум — за свой анклав, но очень редко. Сейчас мы изменяем мировой порядок. Нет рабству! Все рождены свободными и все имеют право быть свободными!
— Да-а-а!!! — пронеслось из нестройной шеренги. Более половины стоявших на льду пиратского аэродрома хоть раз оказывались в неволе. Многие освободились из шахт буквально на днях и пусть находились не в самой лучшей физической форме, реально горели желанием мести.
Плохо, что психология фронтира — индивидуалистическая. В крайнем случае — хуторская. Только за себя или за малый коллектив. Крионцы не жили в империи или в демократической великой державе, не имели привычки гордиться Большой Родиной, ценили только малую… Конечно, им трудно втемяшить, зачем рисковать жизнью на другом конце планеты.
Разобрались повзводно. Кираш, комроты, двигался полуохватом с левого фланга, Макс взял на себя центр и правый фланг, третий взвод двигал во втором эшелоне — подчищать.
— Запомните! В пиратском городке нет «мирного населения». Если видишь женщину с оружием, направленным на тебя, стреляй! Если видишь мужчину без оружия, помни — оно может быть у него за поясом сзади. Обходимся без ненужных смертей, но помним — наши жизни важнее. Вперёд, за Крион!
Кираш помнил выступления Макса на Аорне и со скепсисом отнёсся к его декларированному опыту, но по части публичных речей признавал, что ему далеко. Ограничился короткими командами своим отделениям.
Не успели приблизиться к крайним домам, из двух хлестнули прицельные очереди. Звук знакомый — авиационные пулемёты, снятые с истребителей. Командир первого отделения из взвода землянина получил своё первым — крупнокалиберная пуля прошила бронежилет насквозь, позади жалобно вскрикнул раненый. Взвод моментально залёг. Пулемётчик принялся постреливать короткими очередями, нащупывая фигуры в белых шлемах и маскхалатах, распростёртые на снегу. Тепловизора, похоже, он не имел.
— Отползаем, нас здесь всех нахрен перебьют! — раздался панический рёв.
Никто не попытался выстрелить по огоньку пулемёта, хоть у каждого имелся подствольник.
— Отставить! Вызываю огневую поддержку.
Так быстро вводить в бой Берсерка Макс не собирался… Но иного выхода не видел.