Пока самолёт стоит на бетонке, и его нос задран вверх, впереди из кокпита ни черта не видать — только капот и лениво вращающийся винт на холостых. Это тебе не Як-52 с передней ногой шасси.
— Бостос-шестнадцать, взлёт, — пропело в наушниках, перекрывая шумы помех и других переговоров.
— Я — Бостос-шестнадцать. Есть взлёт!
Когда выруливаешь на взлётно-посадочную полосу, надо вести машину змейкой, поочерёдно давая правую и левую педаль. Тогда просматриваются края рулёжки. На ВПП важно поставить машину ровно — на разгоне уже не повиляешь.
Обе педали в пол. Ручку газа — до упора. Рёв движка на полные обороты, круг винта превращается в блестящий на солнце диск, педали отпущены, спинка сиденья прижимается к лопаткам, только — вперёд! Смолкает вибрация от ударов колёс по стыкам плит… Отрыв!
Шасси. Закрылки. Машина уверенно ползёт вверх, в безбрежную синеву, здесь практически не знающую облаков.
Можно чуть сбросить газ. Ручка управления, неприятно дрожавшая на разбеге, теперь лежит в пальцах тихая и податливая.
Всего около двух месяцев был отлучён от неба, не считая симуляторов на борту космолёта, и уже ломка как у наркомана… А ведь в девяностые в Беларуси военные лётчики поднимали свои МиГи ещё реже. Сказывался дефицит керосина, запчастей, практически всего. Да и настроение после распада СССР, говорят, вообще царило подавленное. Слава богам, что не застал, уже к поступлению в суворовское жизнь наладилась. А сейчас? На самом деле, дай только свободу выбора, вернулся бы в Барановичи, «воскрес» и снова летал… Но приходится довольствоваться тем, что есть.
Конечно, самолёт намного более тяжёлый и скоростной, чем привычные Як-50 и Як-52. Те — вёрткие пилотажные, это — дальний истребитель сопровождения вроде американских «Мустангов» и «Тандерболтов». Но с вполне приличной авионикой. Вместо многочисленных циферблатов и круга авиагоризонта — дисплей, правее него навигационная панель с фрагментом карты и значком самолёта на ней.
В пробный полёт ушёл без боекомплекта, отчего приходится ручкой подправлять тангаж: слишком лёгкий нос норовит приподняться вверх.
Неделю тому назад, путешествуя в обществе «Смита», Максим пробовал освоить эту модель, используя симулятор. Но… Разница примерно такая же, как любовь с резиновой, а потом с живой женщиной. Никакая подделка не заменит реальность.
— Башня, я «Бостос-шестнадцать». Вхожу в зону.
— Зона свободна. Кружись.
Воздушное пространство около Эхеса заполнено битком. Пилотажные зоны выделены подальше, над морем. Кажется, если подняться выше, к самому потолку для этого истребителя, увидишь кромку ледяного панциря… Который ему поручено уничтожить, но задание Герума всё дальше и дальше задвигается на галёрку сознания.
Плевать! Хотя бы на ближайший час, который чуть больше двух земных.
Начав с простейшего — горки, крутых виражей, полубочки, Макс постепенно наращивал сложность фигур. Сорвался в штопор и проверил выход из штопора. Машина слушалась.
Чисто внешне самолёт не сильно отличался от Як-50, а также истребителей Второй мировой — советского Ла-7, японского «Зеро» или немецкого ФВ-190, потому что законы аэродинамики и сопромата диктуют примерно одинаковую форму планера с объёмным капотом двигателя, обнимающем «звезду» воздушного охлаждения. Но исполнен был лучше, продукт цивилизации, обладавшей когда-то весьма развитыми технологиями. Этого уровня самолётостроения жители Криона не достигли, наоборот, они скатились к нему.
Почувствовав уверенность, повторил виражи и бочки у самой поверхности. Так, что волны разбегались от хлещущего по ним уплотнённого воздуха.
— Бостос-16! У тебя критически низкая высота… Дуй вверх, выкидыш шестинога!
— Вышка, всё под контролем. Завершаю программу.
Разумеется, сдавая на допуск к полёту, на симуляторе Макс не лихачил, вёл виртуальный истребитель образцово ровно и даже скучно. Возможно, инструктор решил, что новичок слишком зажат для боевых заданий, катается как на шоссе — по ниточке. Сюрприз!
Когда зарулил на стоянку и не без сожаления вырубил зажигание, техник, придвинувший лестницу к крылу, буркнул:
— Тебя главный ждёт. Вздрючит по самые гланды за выпендрос над водой.
Представить на секунду, чтоб кто-то из техперсонала на Земле или на Аорне говорит ему подобное после вылета, да ещё матюкнувшись и смачно сплюнув на бетон, было совершенно невозможно. В этом партизанском крае — в порядке вещей.
Посмеиваясь внутренне, его уже столько раз песочили за рискованный пилотаж в двух предыдущих мирах, Максим двинул к конторе.
Из-за дефицита земли аэродром начинался у самого края города, полоса выходила за береговую черту, покоясь на искусственной насыпи. Если мотор зачихает, а ВПП не хватит ни закончить разбег, ни затормозить, предстоит купание. Мало того, что вода — не парное молоко. Там ещё премилые существа обитают. Не с шестью ногами, а с шестью ластами. И очень много зубов.
Контора компании занимала первые этажи высотного здания, остальные, скорее всего, оставались офисами, а «вышка», т. е. диспетчерская управления полётами, разместилась на крыше. Естественно, в ангарах, как и всё тут — многоэтажных, ждали самолёты ещё нескольких компаний.
Коммодор Довсус, владелец и директор «Довсус-Бостос», обладал столь же щуплой комплекцией, что и Макс. Старше лет на десять, давно облысел. На носу таскал старомодные очки для чтения, не делавшие его интеллигентнее. Тёмно-коричневая физиономия, где шрамы соревновались с морщинами, выражала всё что угодно, кроме радости общения с новичком.
— Решил сдохнуть красиво — разбившись? Так хрен шестинога с тобой — разбивайся. Только почему на моём бостосе?
— У тебя страховка хорошая, возместит. Довсус, давай о деле поговорим. Заработаем и на мои похороны, и на отпевание. Чтоб пышно, и все запомнили.
— После этого вести с тобой дела⁈ — коммодор ткнул большим пальцем в окно, в сторону пилотажной зоны. — Ты — псих. Даже по меркам Криона. И погоняло у тебя соответствующее.
Макс отодвинул стул из авиационной дюрали, усевшись на него верхом спинкой вперёд напротив Довсуса.
— Не выгорит, если не лететь предельно низко. Я хочу грохнуть главный радар Трёхнога.
Услышав это имя впервые, землянин решил было, что главный пират, с базы которого вылетели истребители, расстрелявшие детей, представляет собой половинку легендарного шестинога. Но когда озвучил своё предположение технику, готовившему его в полёт, тот аж со смеху покатился. Оказывается, бандит чрезвычайно гордится размером своего мужского органа. Он якобы чуть ли не размером с ногу.
— Мой человек рассказывал про твои фантазии. Странно, что он тебя к тренажёру допустил. Не говоря про настоящий истребитель.
— Теряем время. Или я иду к конкурентам и им рассказываю, как срубить бабло, или ты слушаешь.
— Наглец… Хамишь мне в моём кабинете! — Довсус с силой шкрябнул заскорузлыми ладонями по столешнице и неожиданно предложил: — Трави.
— В Эхес прилетел барон Ансус, ревёт как белуга, что накажет убивших его дочь, говорит — никакого бабоса не пожалею.
— Так всегда, — отмахнулся коммодор. — Побрешет и смолкнет. Сколько не предложи, никто не наймётся бить пиратов. Себе дороже.
— Правильно. Люди Трёхнога здесь имеют глаза и уши, верно? Угрозу услышат. Но не примут всерьёз. А мы ударим. Предлагаю три этапа. На первом мне нужен старый, но хорошо застрахованный бостос. С автопилотом.
— Нафига?
— Грузим взрывчатку. Автопилот подключаешь к приёмнику. Летим на двухместном, я рулю, твой чел управляет старичком. У Трёхнога на севере один радар, так? Подхожу на предельно малой, ты видел — я умею. Нас засекут, когда бросаться к зениткам будет поздно. Бах — и уходим.
— Хрен получится. Ну, допустим. Что дальше?
— Дальше — больше. У Трёхнога, как пишут, отопление и электричество организовано на угле. Шахта своя есть. Электростанция видна далеко и хорошо благодаря трубе и дыму. Я полечу её бомбить.
Коммодор, судя по складчатой физиономии, колебался между заржать и покрутить пальцем у лба — так здесь показывается знак сумасшествия.
— На чём бомбить⁈ Чем?
— Не понимаешь. Результат не важен. Достаточно дальнего истребителя сопровождения с подвесными баками. Только запалы нужны, чтоб от удара по зданию, когда корпуса треснут, бензин вспыхнул. Вот пусть Трёхног и думает: Ансус грохнул его радар, чтоб только до электростанции добраться. Пусть рассердится. Поэтому, когда Ансус полетит домой, Трёхног его встретит. Теперь представь. Тихоходное корыто барона потянется как обычно — в сопровождении четвёрки. А мы должны набрать не менее двух десятков истребителей.
— У меня нет столько.
— Возьмёшь соседа в долю, не жмись. Идём от солнца. Как только угрёбки начнут приближаться к барону, пикируем с высоты. Четвёрка отрезает им отход на базу. Кто сядет на лёд — расстреливаем на льду.
— Твою ма-ать… Все пираты Криона объявят войну «Довсус-Бостос». Наших пилотов будут шинковать на куски или продавать в рабство, а не отдавать за деньги.
— Ссышь? И все вы — ссыкуны. Лижите пиратам задницу. Трёхногий, кстати, негласный уговор нарушил — детей не трогать. Утрётесь, не отомстите, пираты лишний раз убедятся, что об истребителей Эхеса можно ноги вытирать. Короче: ты в деле или обгадился со страха?
Подчёркнутая грубость общения была Максу не по нутру. В Барановичах лётчики разговаривали тоже без куртуазных виражей, там не услышишь: а не изволите ли откушать чаю, сударь? Тем не менее, оставались в каких-то рамках. Брутальные манеры фронтира по-прежнему раздражали. Но вежливость тут не в чести. Зато отлично действует принцип «перехами хама».
— Погоди. Обдумать надо. Ты, беленький, тут новичок. Многого не знаешь. Иди пока… Стой!
— Ну?
— Чего себе хочешь?
— Контракт на полгода. На обычных условиях. Десять процентов с чистого навара за операцию с Трёхногим.
— Пять.
Пожалуй, это означало, что коммодор склонен согласиться на операцию. Что не отменяло доброй дюжины «если».
В первую очередь, если безутешный отец в самом деле согласиться дать денег. Хотя бы несколько десятков тысяч. Конечно, у Макса клокотало естественное возмущение, и бабки не главное, но кто присоединится к акции без расчёта заработать? На Крионе за спасибо даже спинку не почешут.
Кроме того, если Довсус найдёт компаньона.
Если пираты через своих агентов не узнают все подробности операции: слишком много народу вовлечено.
Если во время вылетов всё удастся.
Если… До хрена всяких если.
х х х
На деле всегда получается сложнее, чем думалось вначале. И коммодор прав — Макс не знал ещё слишком многого.
Относительно просто удалось договориться с бароном. Тот даже отстегнул немного денег вперёд и согласился задержаться. Дальше начались проблемы.
Во-первых, замёрзшие острова, где окопался Трёхног, расположены довольно далеко на юг от Эхеса, и по пути нет ни одного анклава. Транспортники и сопровождение перелетали бандитскую зону и садились в ближайшем графстве. В общем, потребовался аэродром подскока на самой границе вечных льдов, и сооружать его пришлось за сутки — спонсор операции не мог ждать слишком долго, иначе его пребывание в городе вызвало бы подозрения.
Во-вторых, уже первый рейд — к радару — пошёл совсем не так, как изначально задумывалось. Поднялись на двух машинах. Местные умельцы не успели переделать заношенный учебный пепелац в нормальный FPV-дрон. Поэтому его поднял в воздух другой пилот, непрерывно матюгавшийся перед взлётом с промежуточной площадки, поскольку задание ему не нравилось категорически — лететь за лидером, спрыгнуть с парашютом и ждать в опасной близости от пиратского гнезда, пока коллега возьмёт его на борт.
Макс сидел в кресле двухместного «Эрелис-60», того самого лёгкого двухмоторного самолёта, что приглянулся ещё в космосе и напоминал британский «Москито». Правда, земной аппарат, кроме двигателей и некоторых частей конструкции, был цельнодеревянный, словно настоящая «русфанера», и невидимый для германских радаров. «Эрелис» из алюминиевых сплавов таким достоинством не обладал.
Взлетели перед рассветом. Лун у Криона нет, только мелкие спутники в виде каменных глыб, ничего не дающие, зато ночное небо всегда яркое, без техногенного загрязнения и практически всегда — без облаков. Чуть подсвечивает газовый гигант, визуально он меньше, чем земная Луна. Конечно, внизу темно.
Пошел на взлёт наш самолёт,
Прижал к земле тоскливый вереск,
Махнул рукой второй пилот
На этот неуютный берег.
Ночной полёт — тяжёлая работа,
Ночной полёт — не видно ничего,
Ночной полёт — не время для полётов,
Ночной полёт — полночный разговор.
Максим перевёл бы песню Юрия Визбора на местный язык: «Пошёл на взлёт наш бостос…» и спел местным авиаторам, но вот беда — они предпочитали такие «шадевры», по сравнению с которыми «Владимирский централ, ветер северный» звучал бы академически возвышенно, примерно как ария Евгения Онегина в Большом театре.
Но если не придираться, то в целом жизнь налаживалась. Первое неприятное впечатление ушло на второй план. В низких широтах Криона на лёгком морозце было даже приятно, бодряще. Ледяные равнины в трещинах и торосах смотрелись живописно, но опасно — ровное место для вынужденной, если таковая случится, надо ещё поискать.
Джойстик для управления дроном был взят от радиоуправляемой игрушки и выглядел соответствующе несерьёзно, игривого жёлтого и розового цвета. Даже не верилось, что со столь легкомысленным снаряжением они отправились гонять пиратов!
Макс отложил радиопульт в сторону.
— Оксус! Дай управление.
— Какого хрена? Не было уговора.
— Я управлял «Эрелисом» только на симуляторе. Вдруг обстреляют, подранят тебя, и мне придётся рулить.
— А мне придётся вырвать твой поганый язык, — через минуту командир, передумав, буркнул: — Бери управление. Но через хребет я поведу.
Дав газ, Максим оторвался от тихоходного ведомого, бросил машину в набор высоты, выписав вращение на восходящей, крутнул петлю. Самолёт, по сравнению с пилотажным туповатый, в целом слушался хорошо.
В мире, некогда знавшем продвинутую технику, впрыск топлива в цилиндры оставался электронным и не сбоил, когда аппарат переворачивался вверх брюхом, в отличие от оснащённых карбюраторными движками.
Сбоил Оксус.
— А ну верни в горизонталь, сосунок! Не то выблюю свой завтрак на тебя.
Максим послушался. Главное он ощутил. Всё же «Эрелис» куда податливее, чем реактивный «Рыцарь», на котором летал по лесной просеке между деревьев, желая произвести впечатление на Вишеву. Это было в прошлой жизни… Даже позапрошлой, если учесть годы, проведённые по возвращении на Землю.
Вот почему эту женщину, слишком быстро ушедшую в небытие, вспоминал гораздо чаще, чем других, несмотря на мимолётность близости? Существо из другого мира, из общества надменных расистов, где летать и убивать «недочеловеков» считалось делом нормальным и почётным… А вот гляди же — заняла какую-то часть души, не вытесняемая живыми подругами. Довольно большую часть.
Перед пиратской зоной Макс отпустил штурвал, Оксус принял управление.
Границы её достаточно условны. Координаты «тортуги» Трёхногого хорошо известны, туда часто летают из Эхеса — возят выкуп за принуждённые к посадке самолёты и за взятые в плен экипажи. Скорее всего, гоняют и «аккредитованные» торговцы, ведущие дела с пиратами. Там живут десятки тысяч, несколько сотен человек на каждого воздушного бойца. Такая пиратская база — это свой мирок с инфраструктурой, пусть немного меньше анклавов с криогенными станциями. Главное, в нём очень особенная экономика, основанная на грабеже.
Пираты привыкли, что караваны их потенциальных жертв идут максимально высоко. Поэтому проникнуть к ним на бреющем Максу казалось просто… Пока Оксус не ввёл самолёт в лабиринт скальных проходов.
Наверно, так можно было лететь лишь в симуляторе. Засейвившись.
Порой казалось, что законцовка крыла вот-вот чиркнет о камни. Радости не прибавляли воздушные потоки, выпрыгивавшие из-за очередного поворота, будто сидели в засаде.
Тени в лучах взошедшего солнца чернели с предельным контрастом. Нос порой нырял в чернильную мглу.
Гряду они прошли быстро — за несколько десятков секунд. Макс понял мудрость Довсуса, посадившего пилота в бостос-камикадзе. Даже с FPV оператор потерял бы его на первых же виражах среди скал.
За каменным частоколом начинались пиратские земли. Точнее — льды.
Оксус снизился, выпустив закрылки в посадочное, словно искал место для отдыха. Второй самолёт держался сзади. Так и крались, выдерживая направление по дисплею, показывающему, откуда несётся радарный сигнал.
— Если он круглые сутки молотит… Сколько же топлива надо?
— В пиратах не служил, не знаю, — ответил первый пилот. — Наверняка там бензогенератор и цистерна. Утопил бы самих засранцев в их бензине и подпалил!
— Примерно за этим мы и летим.
Радиолокатор приближался.
— Готовность! — скомандовал пилот.
Обречённый аэроплан сделал горку. Обернувшись, Макс увидел, как от него отделилась черная точка и полетела вниз, над ней наполнился купол парашюта. Попробовал кнопки пульта, дрон-камикадзе покорно качнул крылом.
— Управление дроном принял.
Теперь предстояла самая ответственная часть — протаранить радиолокатор, контролируя положение воздушного брандера только сбоку, визуально. Без возможности увидеть картинку по курсу беспилотника и показания его приборов.
А около РЛС началась суета. К бабке не ходи: приближается неопознанный самолёт, уже видимый глазами на фоне пронзительно-синего рассветного неба. Неизвестный, значит — враждебный. Кто-то уже занимал место у зенитного пулемёта… Правда, ползущий на высоте двух человеческих ростов «Эрелис» был им вряд ли заметен.
— Беленький! Обхожу радар справа. Веди покойничка параллельным курсом и выше.
Кинув мгновенный взгляд на цель, Максим внутренне охнул. Радарная станция оказалась до смешного мелкой. Ажурный каркас, над ним небольшая решётчатая антенна. Всё…
— Курс на цель взял?
В голосе Оксуса слышалось раздражение, замешанное на желании дать газ, убрать закрылки и сматывать. Судя по метанию фигурок у грузовика и станции, там оценили по достоинству летящий прямо в них капец.
А потом дрон потерял управление, сколько Макс ни тискал на розовые и лимонные кнопки. Продолжая снижение, беспилотник около грузовика плюхнулся брюхом на лёд и пополз, молотя по нему винтом. Пропал из виду, потому что «Эрелис» вошёл в поворот.
Полыхнуло. Вроде даже послышался звук взрыва, пробившийся через гул винтов и моторов.
— Твою налево и во все дыры! — матюгнулся Оксус, закладывая вираж у радара. — Сигнал не пропал.
На месте грузовика пылал пожар, по льду разбегались трещины, но РЛС торчала невредимая. И наверняка где-то недалеко заводятся моторы пиратских истребителей…
— Командир! Пушки заряжены?
— Да… Ты что задумал, убогий?
— Беру управление. И, будь добр, не встревай.
— Да я тебя…
— Дома поговорим. Пока — не отсвечивай.
При всей своей внешней медвежести, Оксус проявил чудеса сговорчивости. Наверно, внутри был гораздо мягче, чем норовил казаться.
Выбрав угол захода на цель, чтоб пожар от грузовика не слепил, Макс всадил первую короткую очередь — по четыре-пять снарядов на ствол, убедившись к своей досаде, что все ушли выше. Может, и зацепили решётку, но значок радарного сигнала продолжил мигать.
На втором заходе — то же самое. Отдать штурвал от себя, опуская ещё больше нос — не дело, потому что зацепить ледяные торосы — как два пальца.
Попал только с третьего захода, в пологом пикировании.
— Уходим! — проскрипел Оксус. — Пидары наверняка уже близко.
Но Макс вошёл во вкус. Насколько повреждена РЛС и как быстро её удастся починить — бабушка надвое сказала. А ещё он увидел что-то тёмное продолговатое рядом с дымящейся будкой. Сказал себе: если это не цистерна с топливом, то я — мамонт!
— Зажигалки есть?
— Каждый третий снаряд. Если ты их все не расфигачил, сосунок.
Чуть набив руку на расстреле станции, в этот заход Максим бил увереннее. Едва успел отвернуть, когда снизу взлетел гейзер огня.
— Вот теперь уходим, кэп.
— Взял управление, — облегчённо выдохнул Оксус.
Ему предстояло ещё сесть на льдине и подобрать их третьего товарища, Вихуса.
Тот, пачкая оранжевый комбинезон, залез в грузовой люк.
Взлетев, увидели четыре точки, приближавшиеся с юга.
— Чуть опоздали, детишки, — снисходительно пробормотал командир экипажа, будто сам размолотил станцию. — Но, мать твою, на площадку нельзя. Иначе их наведём. Короче — вверх. Одевай маску.
Когда подобрались к потолку, где-то тысяч двенадцать по земным меркам, истребители пиратов убрались. Их пилоты знали — высотный «Эрелис», разогнавшийся и ускользнувший вверх, им не по зубам.
Снизились. Убрав маску, Макс открыл внутренний люк.
— Живой!
В ответ услышал от Вихуса заряд отборной брани. Такая, наверно, пробила бы РЛС навылет, попади точно в цель. Их третий товарищ выключился на время из-за отсутствия кислорода, сейчас только оклемался. А ещё основательно замёрз, не присоединив кабель обогрева комбинезона к бортовой сети — в грузовом отсеке нет розетки.
После посадки оба заявили, что под страхом расстрела не полетят больше с Максом.
— Ты — лихой, нет базара, — подвёл черту Оксус. — Но с дыркой в башне. Если бы не твои лишние заходы на радар, успели бы забрать Вихуса раньше. Не пришлось бы рисковать, уходя от пиратов. Нет, нахрен. Убивайся в следующий раз один.
Коль так дальше пойдёт, никакой тимбилдинг не позволит ему влиться в трудовой коллектив, понял Максим. Даже на авиабазе у Вишевой ему удалось, здесь же… На опасных заданиях лётчики не всегда должны быть друзьями. Но чувство локтя обязательно. Тот же Оксус, посадивший машину между полыньями ради Вихуса, вряд ли надумает рисковать ради Макса.
А ещё что плохо, не пригласишь парней отметить успех, ведь заход с расстрелом радара и запасов топлива — именно его достижение. Потому что они на задании, и действует сухой закон, к тому же из-за боязни шпионов лётчики не рискнут обсуждать происшедшее даже на временной ледовой базе.
И кстати… Чего стоит в спокойной обстановке соорудить авиадрон, самонаводящийся по радарному сигналу? Вроде американских «Шрайков», выпившим немало кровушки советским операторам РЛС в Северном Вьетнаме. Только не второпях, пытаясь успеть перед вылетом барона в своё поместье. Макс сделал заметку — обсудить идею с хозяином компании, без него её не продать.
Тем не менее, жаловаться не нужно. Хоть немного отомстил пиратам. Пусть ни на шаг не приблизился к выполнению задания Герума (а надо ли его выполнять?), поездка на Крион начала обретать смысл.