Как только набрали высоту, Макс принялся крутить верньер радиостанции.
— Эй! Мужчинка! Без связи нас оставить хочешь?
— Не о чем пока докладывать. Хочу послушать, вдруг поймаю пиратскую волну. По-хорошему, надо бы иметь второй приёмник, чисто для радиоперехвата.
— Был. Батя его загнал за недорого.
Спасибо, что не продал радар.
Не услышав ничего, кроме очень дальних переговоров, едва пробивающихся через шум помех, Максим вернул настройку на волну их команды.
На радаре чётко рисовался пеленг крупного трёхмоторного самолёта и четырёх истребителей, одна пара шла за ним следом, вторая сзади и выше. Чужих радарных сигналов не видно, за сутки бандиты Трёхнога оборудование не восстановили.
— Пока не перевалим через скалы, новостей не будет.
— Ясен пень. Слушай, новенький, тебе нормально, что летишь под командованием бабы? Некоторые носом вертят. Кобели недоделанные.
— Я — доделанный. И, не поверишь, лучшим моим командиром была женщина. Я немного сбился в исчислении времени. На моей и её планете оно немного разное, на Крионе — тем более. Примерно этими днями у неё был бы день рождения.
— Был бы или будет? — уточнила Янис.
— Не будет. Она погибла. В одном вылете со мной. До этого спасла мне жизнь, рискуя карьерой.
Он запнулся. Не хотел выбалтывать грубоватой девчонке с окраинной планеты сокровенное. А также не сказал, сколько лет утекло с гибели Вишевой-Даушевой, из-за сложности в объяснении, что такое год. По земному — порядка восьми с чем-то.
Крионцы тоже считали года как полный оборот планеты около светила, примерно равные шестистам суткам, раз в сколько-то лет выпадал високосный, короче обычного. Сутки — двадцать два земных часа или десять местных. Рабочая неделя — десять дней с тремя выходными. Месяц и пора года неизвестны, потому что нет крупного спутника и сезонных колебаний погоды. А также сильных течений и изменяющихся перепадов температур.
В общем, без компьютера не вычислить день рождения и день гибели Вишенки по местному календарю.
— У тебя с ней было, вижу. А если разбилась, когда вместе летели, и ты рвал волосы на яйцах, что не можешь помочь, это — да-а-а… Хрень полная. Так что не завожу романов с пилотами компании. И вообще с лётчиками. Чтоб не провожать его бостос в последний путь. Или он — мой.
Больше она не стала развивать болезненную для Макса тему, проявив неслыханную для фронтира деликатность.
Дальше летели молча. Спросила только, когда на навигационном дисплее показалась скальная гряда, где землянин чуть не обделался от ужаса сутки назад:
— Макс, а вообще тебе понравилось на Крионе?
— Пока не особо. Но, быть может, привыкну.
— А чего тебя сюда занесло?
— Из-за женщины. Взял аванс оплатить ей лечение. Отрабатываю.
— Вот это номер! Опять женщина? Ты — раб мохнатой норки? С первого взгляда никогда бы не подумала.
— Больше того, весьма умелый в обращении с этим органом. Но с твоими принципами тебе не светит узнать.
«Армянка» хихикнула. Возможно, не верила, что в постельных делах осталось что-то особенное, ей неизведанное. Девочка без комплекса недотроги.
Тем временем скальная гряда проплыла далеко внизу.
— Янис, мы здесь услышали их радар.
— Да, зона Трёхногого, — подтвердила девушка. — На экране чисто?
— Да! Нет… Погоди… Одного вижу. Справа внизу.
Он сказал бы «на четырнадцать часов», но ещё не узнал, как здесь называют направления.
— Держись, штаны не потеряй, — она полубочкой перевернула «Эрелис» брюхом вверх. Затем снова выровняла в нормальном положении. — Глазами не вижу. Белый на белом. Наверняка — наблюдатель.
— Значит, остервенело орёт своим: дичь прилетела на нашу поляну.
— Хорошо. Я тоже кричу как стерва, — она включила микрофон и буднично сообщила в эфир: — Первый! Я — седьмая. Идём по плану.
Что означало: враг обнаружен.
Догадка не подвела Янис. Радар засёк два десятка воздушных целей. Не оснащенных маячками «свой». Они быстро догоняли транспортник, тащившийся, по прикидкам Максима, не быстрее двухсот пятидесяти километров в час. Двигались парами, но между собой пары практически не держали строй. Как предсказывал Довсус, неслись как мухи к коричневому угощению.
— Напарница! А ведь у четырёх истребителей сопровождения маячков нет.
— Само собой, — хмыкнула Янис. — Они же не садились на нашей временной базе.
— То есть ты запросто наведёшь на них парней барона, и те посшибают своих?
— Неприятная перспектива. Ну а кому сейчас легко? Остынь. Такие маячки используются редко. Как-то обходимся.
Лишь только пираты настигли трёхмоторный самолёт, четвёрка эскорта брызнула по сторонам, разбившись на пары. На дисплеях «Эрелиса» их уже было не отличить от вражеских. Часть бойцов Трёхногого бросилась за истребителями, не менее восьми насели на транспорт. Что там происходит — угадать не сложно, постреливают мимо левого борта, вынуждая отвернуть направо, в направлении аэродрома «Тортуги».
Наблюдать из стратосферы, как команда барона навалилась на них сверху, было интересно и немного обидно. Не особо кровожадный, Макс всё же предпочёл бы сам пилотировать самолёт, чем-то напоминающий Як-52, но с трубкой прицела перед глазами и гашеткой на ручке управления.
Давать советы смысла не имело никакого. Пираты и «хорошие парни» сплелись в клубок хаотически двигающихся маркеров на экране. В эфире на частоте отряда барона и Довсуса гремела брань, крики боли и охотничьего азарта.
— Пираты сейчас начнут выходить из боя, — напророчествовала Янис. — Наши наверняка сбили первой атакой не менее четырёх. — Гадам смысла нет что-то доказывать и воевать, а сбитый и взорвавшийся на льду бостос с мёртвым пилотом никому не продашь.
— Смотри! И правда, метки без наших маячков быстро исчезают. А вот один хорошо оторвался и бежит к своей базе. Скажешь барону — преследовать?
— Нет уж, — с нехорошей усмешкой произнесла темнолицая. Выражение её глаз было не прочесть из-за дыхательной маски и темного прозрачного щитка, укрывшего верхнюю половину рожицы. — С нашим запасом высоты только мы успеем догнать. Если только не сядет среди торосов.
Став на курс преследования, она двинула вперёд рычаги газа и опустила нос «Эрелиса». Уши Максима ощутили повышение давления.
Разгоняясь, самолёт принялся трястись как в лихорадке, явно не предназначенный для подобных скоростей. Пересчитав показания на дисплее в привычные земные, Максим присвиснул про себя: девушка раскочегарила моноплан с прямым крылом более семисот километров в час и не сбавляла. Если ещё быстрее, скорее всего, начнутся неприятности: нешуточный флаттер и затягивание в пикирование.
Она, как видно, почувствовала его волнение.
— Не ссы. Не впервой. Я чётко знаю, сколько он выдержит в снижении.
Чужой истребитель, улепётывающий от места боя, шёл с обычной крейсерской скоростью, раза в полтора медленнее, и быстро приближался.
— Интересно, башкой вертит? Если начнёт виражить, я на двухмоторном за ним не успею.
А ещё она — женщина. В силу законов физики и анатомии быстрее отрубится от перегрузки, чем мужик. Естественно, Макс об этом не стал говорить Янис под руку, опасаясь быть посланным далеко и без хлеба.
Подбираться под самый киль, чтоб различались заклёпки на фюзеляже, барышня не стала. Выровнялась вслед за пиратом и врезала длинной очередью с обеих стволов.
Тот дёрнул в сторону. Макс готов был поклясться, что видел попадания. Но истребитель сохранил способность держаться в воздухе.
Опасаясь маневренной круговерти, Янис тоже разорвала дистанцию и едва не потеряла цель.
— Где урод?
— Ниже и левее. Похоже, садится.
Если бы машина, выкрашенная вся в белый цвет, включая кок и лопасти винта, совершила посадку на ледяное поле и замерла, найти чрезвычайно сложно. Но подранок пустил заметный дымный след и продолжал чадить, остановившись.
— Сейчас я его отполирую…
Макс попросил бы управление, имя опыт стрельбы из «Эрелиса» по наземной цели, точнее — стоящей на льду. К сожалению, второго штурвала здесь не имелось из-за оборудования радара.
Янис сделала четыре захода. Фонтанчики взрывали лёт, и вроде бы даже одна из очередей зацепила севший истребитель. Без какого-либо видимого эффекта.
— Су-укин сын! Надеюсь, ты сдох в кабине.
На прощание она выписала крутой вираж вокруг также безмятежно курящегося самолёта.
— Видела? У него на капоте какой-то рисунок. Понтуется, гад.
— Неужли это сам Трёхногий? А я его не завалила…
— Подбила, с чем тебя и поздравляю. Но дело надо довести до конца. Садись.
Она даже щиток шлема приподняла.
— Сдурел? Видел, сколько торосов?
— А ты ровненько за ним. Он же сел. Ты что — хуже? Тогда ставь на автопилот и меняемся. Я точно посажу.
Макс блефовал. Но легко пойманная на «слабо», Янис ушла на круг, выцеливая вектор глиссады, чтоб пришёлся точно в хвост пирату.
Колёса забарабанили по неровному льду. Хвост подбрасывало. Нужно ведь не только сесть, а и взлететь, с повреждённым шасси — вряд ли получится.
Машина до конца ещё не остановилась, а Макс отстегнул ремень, открыл дверцу и выбрался на крыло, закрываясь рукой от ветра. Винты молотили на реверс.
Спрыгнул на снег, провалившись по щиколотку. Если бы по колено — всё, не взлететь, не расчистив полосу. Эта посадка очень сильно отдавала авантюризмом. Наверно, он заразил им лётчицу.
Пилот пиратского истребителя, завидев их, отшвырнул огнетушитель. Он стоял на крыле у передней кромки, откинув лючок на капоте двигателя. Тоже спрыгнул вниз и вытащил из кобуры револьвер.
В космическом корабле «Смит» предлагал репетировать «Матрицу»? Лучше бы любой из вестернов Серджио Леоне: кто быстрей достанет «кольт» и первым влепит пулю в товарища ковбоя.
Макс расстегнул кобуру. Снял перчатку с правой руки. Нащупал рукоять револьвера. Взвёл курок. Противник сделал то же самое.
Это несомненно был мужчина. С двумя нормальными ногами, в коричневом лётном комбинезоне. Очки не снимал, и правильно, потому что поднявшееся над горизонтом светило, чьи лучи лёд добросовестно отражал, уже пыталось слепить.
Пират тоже сунул пятерню в кобуру.
Они медленно сходились, словно на Диком Западе.
— Нас двое. Сдавайся.
Вместо ответа тот выхватил свой револьвер и дважды выстрелил. Торопливо и слишком издалека.
А у Максима прорезалась здоровая злость. Ведь столько всего прошёл, пережил! Поломался в хлам после неудачного катапультирования у Баранович. Уцелел в войне Коалиции и Союза на Аорне, в стычках в Африке, едва не погиб в Йемене… И сейчас какая-то уголовная шваль имеет наглость тыкать в него револьверчиком?
Забил на все «благородные» дуэльные правила типа: стоять во весь рост, держать оружие только одной рукой. Выживание — более сильный стимул, чем желание казаться правильным и великодушным.
Макс опустился на одно колено. Положил руку с револьвером на сгиб левой руки. Успокоил дыхание, прицелился.
Сорок шагов.
Пират снова выстрелил, рука дёрнулась, пуля, естественно, тоже ушла в молоко.
Спокойно! Не мельтешить! А теперь — получай.
Пират схватился за бедро, опустил своё оружие. С расстояния в три десятка шагов донеслись проклятия.
Аккуратно взводя револьвер перед каждым прицеливанием, Максим выпустил ещё три пули. Затем, приблизившись вплотную, всадил в переносицу. Контрольную.
Сорвал очки с мёртвого лица. Это несомненно был Трёхногий. Во всяком случае, чрезвычайно похожий на его изображения в сети Эхеса.
Выпавший из его ладони револьвер подтвердил догадку. Рукоять была изготовлена из жёлтого металла, похоже — золота, в форме… Макса передёрнуло от отвращения… В форме обвислого мужского пениса!
Лётчик расстегнул комбинезон на груди пирата и, стараясь не перепачкаться в крови, обыскал. Нашлись сигары с зажигалкой, пачка крупных купюр тысячи на полторы, больше ничего, подтверждающего личность. Оторвав большой кусок термобелья покойника, Максим взял им револьвер и обернулся к «Эрелису». Затем, поймав внезапно промелькнувшую идею, решительно бросился к истребителю, больше не коптившему дымом.
Что там? Ага, перебило одну из масляных магистралей, масло и горело. Пират, обнаружив потерю давления, верно решил — сразу остановил двигатель, чтоб не опустела магистраль.
Учите матчасть, как говорили в училище. Эта серия называется «Ванагас», всплыло в памяти из наставлений корабле «Смита». Выпускается более пятидесяти лет с небольшими изменениями.
Макс открутил хомут-стяжку на маслопроводе, обрезал порванный конец шланга, снова затянул, используя нож вместо отвёртки. Длины хватило впритык.
Захлопнул крышку на двигателе. Забрался в кокпит. Парашют идеально лёг в выемку.
Приборная панель почти совпала с той, что была на самом первом самолёте в компании Довсуса. Понимая, что сидит в машине, только что испускавшей дым, вздохнул и щёлкнул тумблерами.
Винт несколько раз провернулся от стартёра, после чего корпус задрожал, из патрубков пыхнуло дымом. Ровный гул движка звучал не просто музыкой — фанфарами!
Лётчик включил рацию и перевёл настройку на волну их команды. На условные слова забил.
— Янис! Похоже, бостос жмура в порядке. Топлива, правда, в обрез. Взлетай! Я следом.
— Это и мой трофей! — немедленно откликнулась та. — Пополам. Взлетаем. Если топлива не хватит, садись. Вернусь — дозаправлю.
Просто сказать. А начинать разбег, когда впереди — капот и круг винта, и совершенно не видать лёд, покрытый снегом, испещрённый трещинами и ледяными глыбами… Сложно.
Он развернул истребитель. Проводил глазами взмывший вверх самолёт Янис. И тронулся.
Два-три поворота вправо-влево змейкой… И практически ничего не рассмотрел из-за завихрений, поднятых пропеллером.
Что делать? Отказаться? Но напарница взлетела, а у её двухмоторного разбег длиннее. Единственный шаг — двинуть точно по её следам.
Он припал к прицелу и, двигаясь шагом, поймал хвост «Эрелиса», превратившегося в точку на фоне неба. Совместил с центральной вертикальной риской. Наконец, дал полный газ и постарался, чтоб машина ни на градус не увильнула от избранного маршрута. Облегчённо выдохнул, только когда прекратились удары колёс о лёд.
— Макс! Слышишь? Ложись на курс к базе. Я развернусь и буду страховать сверху. Чтоб никто из наших тебя не поджарил.
— Спасибо… — он не удержался от подколки. — Спасибо, что так заботишься о своей доле в добыче. Напомни, какой самый экономичный режим для «Ванагаса».
Преодолев скальную гряду, Макс подумал, что при необходимости посадит машину, разведав безопасный (с виду) кусок покрытого снегом льда, но вот взлетать… Скорее уступит ещё кому-то процент добычи из своей доли, чтоб только перегнал трофей в Эхес.
Янис оставила его, возвращаясь к отряду отца и барона. Правда, разбираться самой с управлением и радаром намного тяжелее, чем парой, но трофей — дело святое.
А маленький истребитель в гордом одиночестве летел на юг. Для Макса — впервые без жёсткого контроля. Без сопровождения. Гордой птичкой под необъятной чашей кристально-чистого синего неба. По мере выработки остатков горючего он плавно поднял машину на три тысячи метров — в самом экономичном для неё режиме.
С этой высоты трещины и торосы на ледяном поле практически не видны. Как будто находишься среди громадной линзы с идеально отполированными стёклами — синим вверху, белым внизу, освещённый очень ярким солнцем, стремившимся ослепить даже через тёмный козырёк шлема.
Как бы ни складывалось дальше выполнение главного задания, Максу на Крионе нравилось всё больше. И даже горизонтальный полёт на истребителе, главное — наполовину своём, приносил больше радости, чем высший пилотаж на Як-52 с пассажиром в курсантской кабине.
Хотя прибор показывал голый ноль уровня топлива, мотор не заглох. Удалось даже зарулить на стоянку.
Выбравшись из кокпита, лётчик осмотрел приобретение, хозяйски похлопывая истребитель по обшивке. Несколько дырок в дюрали — не беда. Залатаем за счёт Янис! В конце концов, кто продырявил будущую общую собственность? А мотор пусть осматривают технари, что-то там всё же горело.
Они набежали толпой, окружив самолёт, свободные, пока группа барона не вернулась. Пилот-новичок, ранее не заслуживающий никакого внимания, теперь получил приятную порцию уважухи.
— Сколько стоит покрасить его в оранжевый?
— Не торопись. Сделаем как следует в Эхесе, — пообещал пожилой техник с седой бородой. — И дырки залепим. Сейчас нанесу тебе оранжевые полосы на каждую плоскость. И замажу непотребство на носу.
Действительно, капот с правой стороны украшало изображение «третьей ноги» покойника.
— Что-то мне подсказывает, что легендарное хозяйство пирата было не больше моего мизинчика, — предположила Янис после посадки, первым делом кинувшаяся рассматривать белый истребитель. — Уж больно о нём распинался. Ты ему штаны комбинезона расстегнул?
— Нет, естественно. Я же не извращенец, — возмутился Макс.
— Ой, какие вы на Денеб-14 нежные и деликатные. Просто феи из сказок. Я бы не только расстегнула, но и отхватила ножом его морковку. В подарок барону. Он оценил бы. Эх, ты… Робкие лузеры на Крионе не выживают.
— Пока я ещё не сдох, могу пригласить тебя на кружку киписа? Вряд ли здесь найдётся что-то крепче.
Он соврал. В кабине нашлась фляга неизвестного напитка, по крепости напоминающая виски.
— Принимаю! — Янис шутливо стукнула его ладошкой по груди. — Но учти, это не свидание и не начало романа. Боевые товарищи отмечают победу.
— И как к этому относиться? — он недоумённо развёл руки в сторону.
— В смысле?
— Если скажу, что и не думал к тебе подкатывать, обидишься. Мол, разве я уродина, коль не вызываю никаких желаний? А если попрошу — давай хоть разок поцелуемся, опять не хорошо. Нарушаю установленную тобой дистанцию.
Глаза под приподнятым козырьком шлема округлились, потом Янис аж присела, хлопнув себя по коленкам. Первое время даже говорить не могла от смеха.
— Ты — точно инопланетянин, Макс! Даже не с Денеба-14, а откуда-то похуже… Подозревала даже, что ты — робот, но искусственные твари ведут себя логичнее.
— Можешь расцарапать мне палец до крови и убедиться.
— Иди ты… Как вы вообще размножаетесь, если заморачиваетесь по любому дурацкому поводу?
— С размножением как раз нормально, а вот перед…
— «Перед» всё очень просто. Спрашиваешь прямым текстом. Да — да, нет — нет. С обязательствами, тогда рожаем детей. Или без обязательств, тогда чисто в удовольствие. Зачем усложнять?
— Сдаюсь. Короче, я — да. Очень да. Если ты тоже однажды захочешь «да», приходи. Это по-креонски?
— Умнеешь на глазах… О, похоже — основная банда садится. Покурить бы…
Макс, сам не курящий, великодушно презентовал запас Трёхногого. Партнёрша в лётном шлеме и с сигарой в губах смотрелась неожиданно.
— Вкусная… — она закашлялась. — Спасибо. А что ты ещё нарыл?
Про деньги он смолчал. А вот тряпицу с револьвером достал из кармана.
Янис покачала головой.
— Вот же дебил озабоченный! Понятно, отчего в тебя не попал. Держать неудобно-то.
Макс не стал развивать тему — кому и чем удобно или неудобно держать предмет подобной формы. И так уровень пошлости, по его мнению, зашкаливал, а повторять про себя «это же фронтир, детка», ему надоело.
Тем временем истребители один за другим шли на посадку. Механики радостно взревели, когда опустился последний: вернулось на пять больше, чем вылетело утром, считая четвёрку сопровождения и максов трофей. Такой бой и без потерь — наверняка войдёт в историю.
«Викинг», тем не менее, никакой радости не излучал. Он снова зазвал лётчиков в общую палатку. Довсус предупредил Макса: барон решил, что пиратский вожак улизнул. А значит, месть не состоялась, всё зря, и вообще жизнь — говно.
— Не заплатит? — шепнул землянин.
— Заплатит, о чём речь. Но так бы ещё премию выписал…
Премия — это хорошо. Макс решил потянуть интригу. Янис не подвела — тоже не раскрыла их секрет раньше времени.
Он выждал, когда стихнут первые раскаты гнева заказчика, и лишь потом протиснулся к вельможе. Барон не обрадовался.
— Опять ты, недомерок…
Рассказывать про мохноногого хоббита, доказавшего, что малорослые круче высоких, было не с руки, поэтому Макс без предисловий брякнул:
— Я убил Трёхногого.
— Врёшь?
— Вот его револьвер. А его самолёт у нас на стоянке. Правда, технари уже закрасили вялый член на капоте.
Барон взял оружие из тряпицы.
— Твою мать в туда и в туда… Я должен был сам его убить! Как тебе удалось?
— Ты не назначил звена отстреливать беглецов, и с этим справилась Янис, дочь Довсуса. Правда, не сбила, вынудила его сесть. Мы тоже сели. Я отправился поболтать с Трёхногим. Достали стволы. Он не нашёл со мной общий язык и нечаянно умер. Я забрал его револьвер и истребитель… В общем, барон, не расстраивайся. Ты же организовал операцию, дал денег, собрал лётчиков, верно? Так что я служил тебе. Выходит, без преувеличения, ты сам убил ту сволочь — но только моими руками. Я же не полетел бы к нему без твоего отряда.
«Викинг» слушал, не зная как реагировать. Потом приставил револьвер к своей промежности рукояткой вперёд, получилось довольно натуралистично.
— У меня больше!
Народ дружно заржал.
Юмор был на уровне американских комедийных сериалов, где самой смешной шуткой выступает реплика «и засунь себе это в задницу», сопровождаемая закадровым смехом. Почему-то Инессе штатовские поделки нравились больше, чем КВН самого золотого периода — нулевых годов. И в теории представить невозможно, чтобы сборная БГУ или «Утомлённые солнцем» пошутили про длину полового органа, тем более — засаженного в задний проход. А Первый канал России даже ценой жизни Эрнста не пропустил бы это в эфир.
Тем не менее, Максим натянул на физиономию улыбку, чтоб не выделяться.
Барон не без сожаления вернул револьвер. Потом опомнился: продай!
— Не могу продать. Это же твой трофей. Просто забирай, если накинешь мне премию за то, что упокоил Трёхногого.
— Пять тысяч!
— Десять. Мне ещё бостос ремонтировать, Янис сгоряча в нём насверлила дырок.
Сошлись на семи тысячах и банкете в Эхесе за счёт заказчика.
Что бы не говорила леди-пилот про робких лузеров с проблемами в размножении, всего за неделю Макс добыл боевой и практически исправный самолёт, а также заработал, чтобы выкупить у Янис её долю.
И надо что-то думать, менять. Иначе превратится в такого же мужлана с фронтира, радующегося шуткам ниже пояса и прочим примитивным плюсам незамысловатой жизни.
Которая закончится, если начнётся вторжение.