Из фильма ясно, что бывшие советские железнодорожники поступали к немцам на работу с единственной целью: вредить врагам! Подпольщики организовали изготовление мин, искусно замаскированных под уголь. Если такой "кусок" попадал в топку паровоза на ходу состава, то происходил взрыв котла, и локомотивная бригада получала страшный удар раскалённым паром. Возможностей выжить бригаде после взрыва паровозного котла не имелось. В паровозной бригаде времён оккупации было трое: первый и основное лицо — машинист, глава бригады и полный хозяин на локомотиве. Только он управляет ходом состава и следит за сигналами на пути следования. Машинист управлял двумя рукоятками кранов: один — подача пара в цилиндры локомотива и регулировка скорости движения, другой кран открывался для выпуска воздуха из тормозной системы состава.
Помощник машиниста — "правая рука" машиниста. Святая обязанность помощника — держать необходимое давление пара в котле. Есть пар — будет и ход локомотива, нет пара — машинист такого помощника в следующую поездку не возьмёт.
Последний человек в паровозной бригаде — кочегар. "Каторжанин" Его дело — следить за топкой локомотива. Топка должна быть чистой от шлака и уголь должен сгорать с максимальной температурой для данного сорта угля. Кочегар кормит ненасытное чрево локомотива углём и поит его водой…
… и на приличном ходу состава в топку локомотива летит всего один неприметный, совсем не отличить от настоящего, кусок угля размером не больше кулака…
Были шансы у паровозной бригады выжить после взрыва котла? У меня нет данных о том, сколько немецких прислужников выжило после взрыва паровозного котла плюс сход с рельсов остатков от локомотива. Это один из вариантов уничтожения железнодорожной техники О других средствах уничтожения, вроде "мины нажимного действия" под подошвой рельса, мне ничего не было известно по причине малого возраста.
Кто в нашем эшелоне пускал пар в цилиндры локомотива? Машинист из немцев? Если так, то как он общался с помощником? И помощник был немецкий? А кочегар?
Во все времена на железнодорожном транспорте царила "плечевая система" Это значит, что локомотив приводит состав из пункта "А" на станцию "Б" и там разворачивается для обратного хода в пункт "А" Для этого специальные поворотные устройства были. Сложные и громоздкие технические устройства. Оно, конечно, локомотив мог возвратиться в точку "А" "задом", но на длинном "плече" такая поездка была трудной.
Развернувшемуся локомотиву цепляют другой эшелон, и та же отдохнувшая бригада своим локомотивом из "Б" тянет эшелон в "А" Всё просто. Длина "плеч" в километрах в разные времена истории железнодорожного транспорта менялась, но сама "плечевая" система оставалась незыблемой. У врагов — так же.
Заслонов и те, кто помогал ему в борьбе с оккупантами, выводили из строя поворотные круги, чем очень портили настроение вражеским прислужникам из движенцев.
Всплывает вопрос: немцы прислужникам что-то платили, или они работали месяцами, как когда-то в отечестве нашем, бесплатно? Если враги что-то платили, да ещё и аккуратно, в срок, то в сотый раз хочется обозвать их "дураками": учитесь у нас быть гибкими! Учитесь у нас беззаветно любить родину! Учитесь у нас, как нужно есть вражеский хлеб и помнить о том, что этот хлеб всё же вражеский! Учитесь у нас не отдавать то, что честно заработано другими! Особенно, когда эти "другие" — "свои"! Учитесь у нас получать хлеб из руки и кусать эту руку!
Не знаю и такого: приравнивали захватчики свой железнодорожный транспорт по значению к военному соединению? Имелись в Рейхе титулы, как в стране советов? Кто такой: "генерал-полковник тяги"? Оказывается, всего лишь "начальник депо" Или выше? Считали враги железнодорожный транспорт более значимым, чем мы? Какой процент обслуживающего персонала на захваченных железных дорогах состоял из немцев, и кто выполнял всю оставшуюся работу? Есть такая статистика?
…возвращаюсь в теплушку и проплываю над заваленными и горящими вагонами в стороне от колеи… Тихо проезжаю, в "мёртвой" тишине как снаружи, так и в вагоне. В вагоне все — железнодорожники, они прекрасно знают, чем может окончиться быстрый ход состава по потревоженному взрывом полотну. Для чего люди завалили состав? Чтобы напугать меня ужасными картинами? Хотели сказать: "смотри, такое могло быть и с тобой"!? А мне не страшно! Интересно, любопытно, ново, но не страшно! Я "обстрелянным" и загнать моё сердце "в пятки" какими-то догоравшими вагонами — бесполезное занятие! Страхи не пугали и потому, что за минуты до прохода по ужасному месту, я съел утренний бутерброд из куска черствого хлеба с повидлом и маргарином. Такое сытное утро для войны — это много! Бутерброд с маргарином — покрепче любой стали! Что-то удавалось родителю ещё добывать, но что — не помню, провал, и такой провал, мне кажется, у меня произошёл потому, что вопрос о питании не имел никакого значении! С голоду не умирал? Не умирал! Чего ещё нужно! От истощения не падал? Нет! А сытого меня "взять" какими-то валяющимися и горевшими вагонами — пустое занятие!
Дело в том, что мать на путях одной из станций нашла кошелёчек с какой-то золотой мелочью. Когда такое счастье на неё свалилось, то её, как бывшую воспитанницу приюта, стала мучить совесть: "чужое! нужно бы вернуть потерю, это нехорошо…" Интересно: почему угрызения начались у неё с третьей секунды после встречи с кошелёчком, но после седьмой минуты угрызения стали терять силу? Поблекли? Как и почему маленький, старенький и потёртый кошелёчек оказался у одного из рельсов? совсем маленький и незаметный, настолько маленький, что пойти мимо него мог любой! Почему мать не прошла? Почему встреча с теми малыми ценностями произошла у неё, а не у кого-то другого? Об этом, если будет желание, я смогу узнать, когда окажусь в любимом "четвёртом измерении" Если, разумеется, на то время интерес к далёкому кошелёчку не пропадёт раньше. Говорят, что ТАМ всё ясно, ТАМ никаких тайн для нас нет. ТАМ "всё тайное становится явным"…
Мать мучалась угрызениями совести совсем недолго, и после короткой беседы с Совестью пришла к такому выводу:
— Надо бы отдать! — зудела Совесть, но второй и незнакомый голос спрашивал:
— Кому отдавать? Ты думаешь, что этот кошелёчек обронил кто-то из пассажиров вашего "экспресса"? Кругом — пустыня.
Второй голос победил, и найденное мелкое золотишко стало превращаться в немудрёные харчи военного времени. Как? Кто интересовался тогда "презренным" металлом? Оказывается, война не отнимала у золота ценность. У харчей была неоспоримая ценность перед благородным металлом: их можно было жевать, а изделия из золота — нет. Война — войной, а золотишко цены не теряло. Обмен производился тайком, потихоньку. Страшно было! Если бы немецкие власти учинили ей допрос на советский манер:
— А где ты взяла ЭТО?! — мать бы не выдержала вопроса и полностью призналась в "факте присвоения чужих ценностей". У неё бы не хватило фантазии объявить кошелёчек "собственностью, нажитой честным трудом". Признание с её стороны произошло бы без всяких пыток и нажимов, но поскольку мы находились среди таких, кто не задавал "советских" вопросов, то и золото потихоньку таяло в наших желудках. По всем божьим законам "крапивное семя" не должно было получить "подарок небес" в виде нескольких золотых украшений, но получило. Вопрос в сотый раз: "почему и кто!?"
Глава 7. Новая партизанская.
Увиденное событие в восемь лет не оценивалось. Оно или запоминалось, или этого не происходило, но не оценивалось. Совсем, как с фильмами. В этом и заключается единственная прелесть детства. Хотя, что я говорю? Восемь лет — конец детства, это что-то другое, но не детство. В войну детства не бывает.
Моё прошлое — это фильм, который сейчас заново "прокручиваю" внимательно и с остановками. Имея за спиной семь десятков прожитых лет, сегодня смею заверить, что это очень интересное занятие, хотя временами и вызывающее стыд: Боже, каким легковером я был!
Эшелон со спецами-прислужниками по зоне максимальной активности народных мстителей немцы не пустили, и моё знакомство с горевшими вагонами на обочине колеи в первое утро продвижения на запад было единственным. Второй и третий день мы также продвигались в лесах, но было почему-то тихо. Маленькие станции были пустынны. И песок, песок, один песок, и на этом песке — тёмные красавицы сосны!
Паровоз отцеплялся и убегал куда-то, и появлялся лёгкий страх: "а он за мной вернётся!? Повезёт дальше!?" — но никого из остальных пассажиров мои страхи не трогали, они выходили из теплушек и начинали готовить скромный прокорм. Пассажиры "литерного" быстро сообразили, что времени между побегом паровоза, что притащил эшелон на станцию, и приходом другого локомотива, что потянет эшелон далее, вполне хватит для приготовления немудрёного корма тут же, у вагона. Случалось, что времени на самую примитивную готовку не хватало, и бывало, что любители питаться варевом садились в вагоны на ходу эшелона держа котелки в руках, как самую бесценную вещь. Большей сноровки и быть не могло: сесть в вагон с помощью только одной руки! Это были самые захватывающие картины со спорами: "бросит котелок, или нет"!?
Могу сегодня задать вопрос прошлому: почему враги не бросили нас, к чёртовой матери, на какой-нибудь глухой станции? Почему бы им не "забыть" нас? Почему не сказали сами себе: "пропадай лавка с товаром!?" — и такое сделать было очень просто! Загнать вагоны в тупичок "поближе к народным мстителям", а те бы живо разобрались "по законам военного времени!" Почему они возились с "отработанным" материалом? И обид на них никто бы не посмел держать: уж коли "свои" бросали в 41-м, то чего ждать от чужаков! А они везли! Из каких соображений исходили? Какая из "прогнивших" моралей ими управляла тогда? Почему сегодня "свои" убивают и морят, как всегда, "друг друга" без малейших угрызений ненужной совести? Почему через семь десятков лет "процветания социалистической морали" с гуманизмом у нас такая "напряжёнка"? По объёму гуманизма в каждом из нас, мы сегодня должны "утереть нос" народу, что имел однажды неосторожность впасть в "фашизм с шовинизмом" плюс "расовое превосходство", но такого явления вроде бы не наблюдается. Это я сегодня должен открыть магазин Second Hand в Берлине, а не мой прошлый захватчик снабжать "товаром" магазинчики с таким названием в моём городе через шестьдесят лет после победы над ним! Это я сегодня читаю объявление на старинной входной двери, грубо окрашенной окисью железа на растительном масле: "Почти новые и совсем дешёвые вещи из Германии и США!", а мой бывший противник торгует антиквариатом из России.
Более эрудированный и образованный человек, чем я, о днях продвижения в "логово врага" мог бы сказать так: "войны, а также всякие другие экстремальные условия, превращают малых детей в мудрых стариков! Дети не по годам становятся сообразительными", но такое заключение меня не касалось, и я продолжал оставаться дурачком. Дни проходили так: просыпался, насыщался, чем Бог посылал, и был свободен, как птица, до самой темноты. До того момента, когда наступал полный мрак, и ничего, кроме искр из паровозной трубы, не было видно. Вру: при входе состава на станцию, и при выходе из неё, видел слабые огни керосиновых ламп, что светились через красные, жёлтые и зелёные стеклянные фильтры входных и выходных семафоров.
Дневной побег на запад был интереснее! Если при остановке эшелона на тендер паровоза поворачивали рукав колонки, то это значило: паровоз утоляет жажду и стоянка будет не особо долгой Отходить от эшелона далеко не следует, а не то, чтобы на двух кирпичах готовить питание. Набор воды локомотивом означал, что можно совершить разминочную прогулку вдоль состава и этим ограничиться. Или справить "большие и малые нужды" не испытывая при этом особых стеснений от посторонних глаз. Каждый это делал, и как говаривала мать, "мухи ещё ни из кого "добро" не выносили". Чего взять с приютского воспитания!
Совсем другое дело, когда от эшелона отцеплялся локомотив и куда-то убегал. Это значило, что стоянка будет долгой, настолько долгой, что пассажиры "литерного" успеют не только приготовить на кострах немудрёное питание, но и сходить на разведку окружающей территории. На такое осмеливались наиболее храбрые, и не связанные семейными узами, мужчины.
Уходил ли кто "с концами" — не знаю, но если кто-то и делал такое, то вечная ему память потому, что приход к "своим", как оказалось много лет спустя, заканчивался лагерем… или пристрастием соответствующих органов до такой степени, что "расспросных" речей мало кто выдерживал. Так говорит История. "Наша" история.
Охраны из немцев не было и это могло означать только одно: никакой ценности, ни опасности мы для них не представляли.
Ничего не могу сказать о "контингенте" эшелона потому, что не знаю. Не помню. Это было для меня неинтересно и не трогало.
Не могу сказать точно, на какой территории Украины, или уже Польши, глаза добрых молодцев из нашего эшелона стал мозолить вагон из другого состава. Во встречном ли, в попутном составе был вагон — затрудняюсь ответить. Скорее всего, что в попутном составе, настигли мы его… Мне думается вот такое: немецкое начальство, что ведало продвижением грузов по дорогам Рейха, всё же отдавало предпочтение в продвижении живой силе, то есть нам. Всё остальное, не считая вооружения, разумеется, могло и подождать. Вагон в соседнем составе по своей значимости был на последнем месте, но всё же он привлёк внимание группы немецких прислужников и они "встретились". Встреча для вагона из другого состава закончилась тем, что его вскрыли. Игнорируя немецкую охрану, коя по неизвестным причинам на тот момент отнеслась к своим прямым обязанностям весьма прохладно: она отсутствовала. Можно и допустить, что составы в тылу враги вообще не охраняли. От кого их было охранять? Об этом стоило бы спросить у тех, кому было поручено хранить от злоумышленников имущество Рейха.
Вскрытие вагона принесло взломщикам огорчение: в нём оказалась простая и дешёвая чешская бижутерия. Или ещё чья-то. Колечки-серёжки-ожерелья из фальшивого жемчуга, и точно такие же фальшивые самоцветы-стёклышки. По всему было видно, что указанную бижутерию немцы, скорее всего, везли в Рейх с Украины. Дорогие соотечественники и вражеские пособники по совместительству, специалисты по взломам чужих вагонов (вражеских!) когда увидели, что весь их труд оказался напрасным, и что вместо ожидаемого золота всё оказалось мишурой, поступили весьма мудро: добытые "сокровище" они тут же роздали всем женщинам, кои им попадались на глаза! Точный воровской расчёт: при мне улик нет! Пуст я, начальник!
Почему они так поступили? По "доброте душевной"? Вор, взламывающий вагон, по природе может быть добрым? Когда видит, что не золото "подломил", а "голый Вассар"? Какой у него сорт "доброты" на тот момент "в груди пылает"?
Поэтому, когда строгие к ворам немцы увидели на молодой женской половине эшелона побрякушки, то вначале возмутились, но затем, придя в себя и не теряя времени напрасно по немецкой привычке своей, устроили дознание на предмет "обогащения" женской и молодой частью эшелона. Чем всё кончилось — мне неизвестно, но знакомых винтовочных выстрелов, как прежде, мой слух тогда не отметил. Жалобные крики, что вырываются из нас при мордобоях, вроде бы слышались, но кому они принадлежали — и этого я не знаю. Возможно, что враги применили репрессии иного вида, более "мягкие" и не выше стандартного мордобоя. Но и этого я не знаю.
Ясно стало только сейчас: всякое служение, а особенно врагам, должно компенсироваться материально, хотя бы и фальшивыми драгоценностями. Если работодатель не в полной мере вознаграждает меня за труд, то для "работодателя" в любой момент я могу создать ситуацию, когда не даденное могу взять сам! Тогдашний вагон с фальшивыми драгоценностями мелочь! Да и не весь вагон очистили, стоило шум поднимать!? В самом деле, нельзя же за такое ставить к стенке!?
Сегодня хочется оправдать тех взломщиков: количество дураков, кои стали бы работать только за одну, пусть и самую прекрасную идею, даже в тогдашней обстановке становилось всё меньше и меньше! Интересно, из каких соображений исходили "добры молодцы", когда не думая о последствиях и ничуть не боясь осложнений, грабанули имущество Рейха? Если бы они искали пропитание и по ошибке вскрыли не ту "банку" (вагон) — их и понять можно: сменять впоследствии драгоценности на харчи — святое, неподсудное деяние, царь-Голод и не такое разрешает, но если они "работали" в силу воровской привычки, то какие оправдания можно найти в их адрес?
Глава 8. "Великое" стояние в Конотопе.
До "великого стояния" в Конотопе не менее длительной была задержка в Шостке.
Основной минус любых и всяких воспоминаний: "помню — не помню" Вторая, третья и десятые трудности заключаются в моём нежелании приводить точные имена и фамилии, хотя такие фамилии помогают восстанавливать мелкие подробности. Если упоминать подлинные имена и фамилии, то может получиться "документальная повесть", а этого хочется делать ещё меньше, чем писать "мемуары" Опасность "документальной повести" кроется в том, что она может потребовать "подтверждающих документов", а таковых у меня нет. Где их искать?
Записки без претензий могут быть интересны только для тех, кто сам прошёл какой-нибудь лагерь. Мне, как собирающему свои прошлые воспоминания на бумагу, было бы лестно услышать:
— А ведь точно мужик всё описывает!
— Брешет, сволочь, на свой народ!
— Правильно врёт о народе! — какого "берега" придерживаться?
Не знаю, сколько дней мы добирались до Конотопа. Запомнил это слово потому, что через три дня по прибытии в Конотоп и взрослые стали называть его "проклятым" Через какое-то время и я присоединился к оценке взрослых о станции Конотоп потому, что меня законного права куда-то ехать и любоваться из окна вагона проплывающими пейзажами. Нас вообще выгнали из вагонов под открытое небо, и такое было связано с тем, что Конотоп был пограничной станцией, где производили замену вагонных тележек с русского на европейский стандарт. У европейцев земли меньше, поэтому и железнодорожная колея у них уже. О ширине железнодорожной колеи Росси есть анекдот: когда государю императору российские инженеры предложили делать колею шире, то государь сказал:
— На х….. шире? — но российские инженеры поняли замечание императора буквально и без вопросительного знака. Неизвестными, и до сего времени путями, они измерили длину государева органа и точно его длину, не меньше! — прибавили к ширине западной железнодорожной колеи.
…или тележек в тот раз не имелось в достаточном количестве, или вагонов европейского стандарта не хватало, или мы всё же надоели немцам — такие подробности могли знать только специалисты, но как бы там не было, а наше продвижение в сторону заходящего солнца остановилось. Графики продвижения составов, "святая святых" всех железных дорог мира, для нас были похерены полностью. Или только для нас?
"Великое" стояние в Конотопе полностью изменило всю судьбу нашего семейства. Какого числа мы пересекли государственную границу Польши и Советского союза с
востока на запад, в какое время суток — и это неизвестно. Я счастливый человек хотя бы потому, что мне довелось присутствовать:
а) при попытке разрушения врагами "страны советов". Оккупация, то есть,