Прошло около часа. Мы закончили делать расчистку помещения и принялись брать образцы материалов для анализа. Каково же было наше удивление, когда мы не смогли снять даже малую толику краски, что была на стенах. Что мы только не пробовали: и зубило с молотком, и перфоратор, и отбойник, но складывалось, такое впечатление, что стена была сделана из материала даже покрепче чем кевларовая броня. Слава Богу, что получилось взять хоть образцы кварца и непонятного металла. Мы уже собрались сделать перерыв и вылезть наверх к базе, когда я решил проверить, как сохранились снимки на моем фотоаппарате.
Моему разочарованию не было предела — все снимки стен с изображениями смотрелись на фотографиях сплошными размытыми цветными кляксами, ни одного четкого рисунка или узора. Причем, что самое странное снимки кварцевых плит были четкими и различимыми. Я сделал еще пару снимков стен, но результат был такой же.
Бочка мне сказал, чтоб я выкинул свою мыльницу, и что здесь не обойтись без профессиональной аппаратуры.
Может Бочка и был прав, но что-то мне подсказывало, что все не так просто. Я не стал рассказывать другу о своем нехорошем предчувствии и о том, что потерял здесь сознания довольно необыкновенным способом. А то бы он сразу побежал со всеми делиться своими «чумовыми» приключениями, привирая «в три короба». В том числе оповестил бы и своих родителей, и наша экспедиция закончилась бы, так и не начавшись — родители у Валеры в плане безопасности, были очень щепетильны и строги.
Бочка был поздним и единственным ребенком в семье. Поэтому родители тряслись над ним даже после того, как он стал жить отдельно.
— «Сиди дома целее будешь». — Говорили они своему сыну.
Бочка в протест такой сильной опеки делал все наперекор родным. Экстрим спорт, прыжки с парашюта (и без него), занятия боксом и всевозможными боевыми искусствами — вот основной свободный досуг моего друга. Как он любил говорить — «Для усиления его природных данных». Все возможные спортзалы, секции, кружки физической подготовки и единоборства посещались моим другом с самого девства и постоянно. Родители Бочки сначала возмущались и препятствовали ему, но потом смерились с увлечением сына и начали всячески потакать ему в стремлении постичь высоты спорта, но под их жесткой и непреклонной опекой. Может именно поэтому Бочка так любил археологические походы — подальше от родителей.
Казалось бы, вот она проторенная дорожка к успеху в жизни — спорт. Но Валера не хотел добиваться в спортивных науках особых успехов. Наверное, опять назло родителям. К тому же, у него была такая специфическая особенность характера — разгадав и поняв суть дисциплины, или азы темы он добивался минимума и терял всякий интерес, не стараясь достичь новых высот или поставить новый спортивный рекорд. Так прозанимавшись в какой-нибудь секции или кружке несколько лет, добившись каких-то результатов и поняв принцип основ, он терял всякий интерес и уходил из спортзала. Тренера за ним бегали толпами, уговаривали его и его родителей продолжать заниматься. Но в этом плане Валера был непоколебим, а родители были рады, что их сын оставался жив и здоров, а остальное их мало волновало. Учился Бочка средненько. В школе был хорошистом, а спустится на тройки, не давала ему, лишь его гордость и пятерки по физкультуре.
Прошел еще один день нашего пребывания на полуострове. Вечером за чашечкой чая, мы с Бочкой сели обсудить дальнейшие действия с обнаруженным помещением.
— Арсен, у меня к тебе будет предложение, я знаю, что мы и так сорвали небывалый куш. Но что-то мне подсказывает, что мы открыли только, маленькую вершину огромного айсберга.
— Поясните, сэр?
— Ну, помнишь, ты сам сказал. Что видно, как кварцевые плиты с металлом уходят дальше под стену. А это значит, что где-то, должны быть другие помещения. Ведь куда-то они должны идти?
— То есть, ты предлагаешь покопаться еще?! — Сказала я с возмущением, так как я вспомнил, сколько мы мучились, чтоб раскопать эту пирамиду.
— Не совсем! Я предлагаю провести разведку, как с этой находкой, только зная, что нам искать мы сможем сделать более точный первый подъем грунта.
— А, что! Неплохая идея, — подыграл я своему другу. — Я внесу дополнительные параметры в наш чудо агрегат. И мы даже сможем составить приблизительную картину расположения помещений. Только, конечно, там, где есть металл.
А чудо агрегатом у нас была аппаратура под жутким кодовым названием «Голдзилла». Название это чудо техники получило, за свои возможности зондирования почвы на большую глубину и с возможностью определения места залегания металлов под грунтом в основном ориентируясь на поиск золота. Поэтому ее так и назвали. Хотя я Бочке всегда говорил, что она получила свое название не за возможности по поиску золота, а за свою цену. Отдать нам за нее пришлось кругленькую сумму в два миллиона рублей. Это было еще по дешевке. Вы спросите — Как же так: существует такое уникально оборудование, и никто о нем не знает и не применяет кроме двух «недоархеологов»? А все дело в том, что это уникальная разработка аналог в мире, которой, нет. Мне просто несказанно повезло, наткнуться на нее в архивах моего страшно секретного места работы.
Зачастую у меня на работе бывает, что какой-то «мажор-самодур» захотел побаловать свои тайные фантазии и заказывает произвести разработку диковинного «девайса», внеся первый взнос на начало проектировки модели. Происходит успешный первый этап пуска производства, а потом у клиента заканчиваются деньги или он просто теряет интерес. И тогда проект замораживается из-за отсутствия финансирования. Аппарат остаётся лежать в пыли до лучших времен. Так произошло и с «Голдзиллой».
Я тогда бегал за руководством целыми месяцами с просьбой закончить проект и взять себе чудо технику на вооружение. Руководство со скрипом согласилось отдать мне проект, и то благодаря усилиям коллег. Но условия получения такой игрушки были просто ужасными. Мало того, что за выкуп аппарата руководство «вломило» баснословную цену. Так я еще должен был сам его доработать, причем не во время занятия с основными проектами. Бочка загорелся этим «ноу-хау» еще больше, чем я. Поэтому в Москве появилось две жертвы большой жабы, которые все свои деньги откладывали в накопление, для приобретения страшно секретного девайся на страшно секретном объекте.
Это, наверное, и был мой жизненный «рояль в кустах». Конечно, не сам агрегат, а то место, куда мне случайно, или может не случайно, удалось утроиться работать.
Наши совместные с Бочкой доходы располагали суммой в двести пятьдесят тысяч рублей в месяц, минус пятьдесят тысяч рублей за аренду квартиры. Получалось, что в условиях жесткой экономии мы с Бочкой смогли купить теперь уже нашу «Голдзиллу», только через год. Но оно того стоило. К тому же ни детей, ни семьи, ни даже постоянных девушек у нас не было. Родители обеспечивали себя сами. Поэтому тратить деньги было особо не куда. Даже лучше, что эти деньги ушли на дело, а не на очередные экстрим — причуды нашего дуэта. А как этому устройству обрадовался мой отец. Он, конечно же, не показывал вида, но приглашения для нас на совместные с отцом раскопки стали поступать чуть ли, не каждый сезон. Причем, он аргументировал это тем, что нам надо учиться премудростям археологии и тренироваться в использовании нашего агрегата. Но все мы прекрасно понимали, что отец, тоже не прочь воспользоваться «Голдзиллой» для своих работ. Да я особо и не был против — отец ведь все-таки.
Утром следующего дня, согласно гениальному плану Бочки, который еще спал, я ввел значения обнаруженного металла в базу данных «Голдзиллы» и настроил аппаратуру на поиск металлов только в этом диапазоне. И молился всем богам, чтоб эта затея не удалась, так как копать не хотелось совсем.
Пока я заканчивал настройку аппаратуры, из палатки показалось заспанное лицо Бочки.
— Доброе утро, — пробубнил Бочка.
— Доброе! Соня! Давай собирайся быстрее, я свою часть работы уже сделал и чай уже успел попить. Теперь, так как идея была твоя, ты пьешь чай и дуешь капать шурфы для закладки датчиков. Глубина зондирования около двадцати пяти метров.
Датчиками у нас назывались устройства, а точнее комплекс системы обнаружения металлов, которые подключались к «Голдзилле». Принцип действия был прост. Четыре датчика в виде цилиндров закладывались в грунт на глубину около одного метра и подключались к основной эхолокационной аппаратуре, которая представляла собой, такой крепенький чемодан-ноутбук. Все это в куче и называлось «Голдзиллой». Датчики закладывались на различные расстояния друг от друга ввиде равностороннего квадрата. Причем глубина зондирования почвы регулировалась расстояниями между сторонами квадрата. Чем большую площадь охватывал квадрат датчиков, тем на меньшую глубину работал сонар и наоборот соответственно. Глубина залегания пирамиды была около десяти метров, плюс сама пирамида около пятнадцати метров высоту. Получалось довольно внушительная глубина для работы датчиков, а значит и меньшая площадь ее обработки. Мы то и на эту пирамиду наткнулись чисто случайно.
— УУУ! — Завыл Бочка. На подъем с утра он был тяжеловат.
— Не укай! Хочешь приключений! Давай в темпе! А ты думаешь, мне хочется опять копать?
Бочка ничего не ответил, а быстро начал пить уже остывший чай. И через десять минут закладывал уже первый датчик. Через два часа рабского труда датчики были установлены. Я, конечно, же помог любителю тайн и сокровищ, а то бы так и до вечера не справились.
— Ну, все готово, Арсен! Включай свою красавицу.
Я еще раз проверил подключение датчиков к сонару и нажал кнопку пуск.
По всем подсчетам и логическим умозаключениям датчики были установлены на расстоянии ста метров от основания первой пирамиды на следующем холмике, который мог оказаться вовсе не холмиком, а такой же шапкой следующей пирамиды, скрывающей несметные богатства. И моему разочарованию не было предела, когда «Голдзилла» издала уже знакомый мне зуммер нахождения металла на той же глубине, как и в первый раз.
— О, нет! Опять копать я больше не хочу! — Начал я сокрушаться.
А у нашего Бочки глаза сияли восторгом, как у пятилетнего ребенка, получившего желанную игрушку. Но какого же было мое удивление, когда этот «засранец» не предложил опять, откапывать пирамиду, или что там могло, быть, а предложил следующее:
— Арсен! А давай не будем копать эту пирамиду, а сделаем общую карту всей местности. Что-то мне подсказывает, что раз в той пирамиде было четыре луча, то и других комнат должно быть четыре, как минимум. Поэтому я ставлю датчики, с другой стороны, и мы делаем тоже самое.
— То есть, ты предлагаешь убить весь день на копание шурфов и установку датчиков!? — начал я заводиться.
— Угу. — Печально согласился Бочка, думая, что сейчас начну орать как прокаженный, потому что меня сие действо начинало уже раздражать.
— Ладно! — Согласился я. — Это все равно лучше, чем копать десять метров в глубину для поиска прохода в пирамиду. Единственное, что ты не договариваешь, что ставить датчики, все равно, придется нам, двоим. А то ты и до утра не справишься. Но если я устану пахать тебе.
— Так точно! — Гаркнул Бочка и отдал честь, стоя по стойке смирно.
— Беги уже, копай, рядовой Быков!
Я смотрел в спину марширующему другу и вдруг вспомнил: — «Как хорошо, что его родители отмазали нас от армии!»
В данном вопросе мое мнение и мнение всех членов наших семей совпадало — долг государству мы отдали за счет платных садиков, школ, институтов и медицины. Можно, конечно, возразить, что все это дается бесплатно, но все мы прекрасно понимаем разницу в качественной и количественной заботе нашего государства с наличием денег и без них. Родители Валеры очень поощряли наши совместные начинания и считали меня чуть ли не своим вторым ребенком. Поэтому по вопросу военкомата я даже не стал «напрягать» своего отца. А мать отнеслась к этому флегматично.