Короли серости. Том 2 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

13. Тринадцатый

Тринадцатый

«Сильный может пожалеть слабого. Слабый никогда не пожалеет сильного»

Калеб Сигмар, «Принципат»

Его разбудила невероятная боль в правой руке. Вскочив, он обнаружил, что лежит на мраморном полу в библиотеке. Взглянув на ладонь, он сжал её в кулак и подождал, пока боль отступит. Затем поднялся и прошёлся по помещению.

С последнего раза мало что изменилось, разве что появилась пыль на некоторых полках, да несколько ковров изменили цвет. Он подошёл зеркалу и посмотрел на своё лицо, а затем оскалился, чтобы проверить зубы. Как он и ожидал, гниение отступило.

Затем он осмотрел одежду. На нём были зелёный пиджак с белой рубашкой и бежевые штаны. На ногах блестели штиблеты. Походило это всё на тряпки из гардероба театра, выступавшего с пьесами прошлого века.

— Томми! — окликнул его голос, который он так жаждал и так боялся услышать. Обернувшись, Марцетти увидел её. Она шла в платье с открытыми плечами и разрезом на бедре, так элегантно подчёркивающим волшебную линию её ног. Смуглокожая, с острым, капризно вздёрнутым носом и, как всегда, красной точкой на лбу. Волосы были собраны в замысловатую причёску, приколотую сверху огромной заколкой с вкраплениями бриллиантов. Она всегда хотела жить богато и выглядеть как актриса из фильмов Сети, вот только родителям не было дела до её желаний. Как и все остальные, от кого отказались мать с отцом, она оказалась в Приюте. В худшем из них. Там, где стражники позволяли рабочим делать друг с другом что угодно, до тех пор, пока они слушались директора. Когда её попытались изнасиловать впервые, она изо всех сил отбивалась, но мужчины взяли своё. Когда к ней полезли второй раз, она перерезала всем глотки — и загремела в Башню Правосудия. Там, когда ей предложили изгнание вместо прозябания в камере, она с такой радостью стала просить изгнать её, что даже комиссия смутилась. Ей повезло, и она попала на один борт с Томми.

Такова была её история. Во всяком случае, так она её рассказывала.

— Катрина, — произнёс Марцетти. — Не ожидал тебя снова увидеть.

— Я просила называть меня Кэт, малыш, — девушка засмеялась. — Ты же знаешь, как я не люблю всю эту чопорность. Боже, ты опять в этом ужасном наряде. Когда у тебя появится вкус?

Она подошла ближе и стала повязывать вокруг его шеи фиолетовый галстук.

— Я снова вернулся сюда? — Томми развёл руками, будто пытаясь охватить всё помещение. Кэт огляделась.

— Да, как ни странно. Мы вроде договорились, что следующий раз будет на свежем воздухе.

— Вот именно. Я-то думал, что ты здесь всем заправляешь.

— О, милый, но ведь ты прекрасно знаешь, что это только твоя привилегия. Пожелай — и всё в мгновение изменится.

Как и в тот раз, Томми от всей души пожелал оказаться в нормальном мире, где не происходило всякой чертовщины. Он открыл глаза и увидел Кэт, снисходительно ему улыбающуюся.

— Готово, — закончив повязывать галстук, она похлопала его по груди. — Похоже, ты не сильно хочешь отсюда уходить. Как и в тот раз.

— Не хочу уходить? В тот раз я утонул, пытаясь сбежать, — отчеканил Томми и направился к двери. Стоило ему её открыть, как он увидел, что за ней ещё одна библиотека. Покачав головой, он вошёл. Кэт стояла у одной из полок и водила пальцем по корешкам.

— Что же, раз так, то скажи, почему тебе это так нужно.

Она похлопала своими огромными нефритовыми глазами с длиннющими ресницами:

— Ведь мы любим тебя. Ты нам нужен как воздух. Без тебя мы ничто. А без нас ничто ты.

— Чушь, — сказал Томми. — Я нужен им. Они…

Кэт разразилась издевательским смехом.

— Ты им нужен? Конечно! Просто потому, что стоишь у штурвала и возишь их задницы именно туда, куда они хотят. Капитан грозится убить, девчонка вьёт из тебя верёвки. И с каких пор ты пускаешь на борт синегубых, а?

— С тех самых, когда тебя не стало, — прорычал Томми и сорвал с шеи галстук. Не успела Кэт охнуть, как он завязал узел вокруг её шеи и начал изо всех сил сдавливать. Когда она перестала брыкаться и глаза её остекленели, Марцетти бросил тело на пол. Под Кэт начала образовываться лужица из мочи. Облокотившись на полку, Томми выдохнул, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Вся спина стала мокрой от пота, потому он сбросил с себя пиджак.

— Полегчало? — спросила Кэт, появляясь из-за его левого плеча. Аккуратно перешагнув через своё мёртвое тело, она взяла с полки книгу и зачитала: — «Катер рассчитан на команду из трёх человек». Ты так ревностно соблюдал это правило. Что же случилось? Ты почувствовал в них родственные души? Неужели твоя скорлупка ненависти, наконец, треснула? Ты теперь большой мальчик, который дружит с людьми, да?

— Заткнись, — пробормотал Томми. — Ты просто фрагмент моего воображения.

Катрина засмеялась, бросив в него фолиант. Марцетти крикнул, когда книга угодила ему в пах. Осев на пол, он скрестил ноги и стиснул зубы, пережидая волну боли. Кэт села на колени и схватила его за подбородок:

— Это было похоже на галлюцинацию, а?

— Что тебе от меня нужно? — вскричал Томми. Лицо Кэт тут же подобрело, и она с нежностью провела ладонью по его щеке.

— Неужели ты не понимаешь, глупыш? Чтобы ты любил нас в ответ!

Встав, она развела руки и крутанулась на одной ноге:

— Посмотри! Всё это сделано тобой и только для тебя!

— Мы ведь уже говорили об этом, — с усталостью выдавил Томми. — Мне твоё предложение не интересно.

— Как ты можешь отказываться от всего мира? — ласково спросила Кэт, будто разговаривала с ребёнком. — Мы ведь даруем тебе огромную власть, а ты отказываешься от всего. Прячешь своё нутро, свои чувства. Свои знания.

— Ты сказала, что мы можем изменить мир, по тому образу, какой я загадаю, — боль прошла, и Томми сумел подняться. — Так какая разница? Разрушая старый мир и построив новый, но уже на мой лад, что я меняю? Вместо того чтобы спрятаться внутри, я прячусь у всех на глазах. Не следую идеалу, а разбиваю его вдребезги, чтобы заполнить всё своим несовершенством. Дело не во мне. Дело в тебе, — он ткнул её пальцем в ложбинку между грудей. — Ты жаждешь. Но без моего разрешения ты ничего не можешь сделать. Вот почему я тебе нужен, и вот почему ты меня так оберегаешь.

Кэт попыталась схватить его за палец, но Томми оттолкнул её.

— Так было всегда. И каждый раз я тебе говорил «нет». Сегодня я скажу то же самое.

Он уже подходил к двери, когда его окликнула Кэт:

— Ты не понимаешь, в какую передрягу попал, Томми. Их больше нет. Испарились. Остались только мы с тобой, запертые здесь, в бесконечности. И если ты не дашь мне поиграть, похоже, всё исчезнет навсегда.

— Не исчезнет, — заверил её Томми. — Я знаю, что делаю.

Он знал, что Кэт блефовала. За мгновение до того, как их заперло во тьме, Томми успел разглядеть, как растворялся капитан и остальные. Виноват был не катер Эдема, виновата была сама Катрина. А раз так, то и искать их нужно было в общей гуще здесь, а не где-то ещё.

Он захлопнул за собой дверь и глубоко вдохнул. Прямо перед ним распростёрлись бесконечные алые холмы, образованные трупами. То и дело местность менялась, потому что каждую секунду во вспышках то тут, то там в воздухе возникали новые тела. Где-то вместо тел падали оторванные конечности и органы. Смрад стоял настолько невыносимый, что у Марцетти спёрло дыхание и начало резать глаза. Благо, в кармане пиджака он нашёл платок и повязал его вокруг лица.

Томми принялся забираться по одному из холмов. Нога провалилась, проломив грудную клетку у одного особенно сгнившего тела, и он с омерзением увидел, что внутри уже обитали черви. Стряхнув их с ноги, Марцетти принялся забираться всё выше.

Он инстинктивно представлял, где находятся остальные, только боялся, что чувства обманывали его. И всё же, оставалось им довериться. Всё лучше, чем идти на компромисс с Кэт. Взобравшись на вершину, он окинул взглядом всё вокруг. Блеск вдали тут же убедил его, что он правильно выбрал направление. Усмехнувшись, он быстро стал спускаться, стараясь не наступать на давно лежавшие здесь тела.

По личным ощущениям у него ушло больше трёх часов, чтобы миновать пять холмов. Вся его одежда пропахла мертвечиной, невероятно хотелось пить. Ныли ноги, ломило в руках. Томми понимал, что всё это фальшивые ощущения. Остаточные реакции гаснущего разума, пытавшегося обработать то, что не поддаётся объяснению. И всё же, легче от этого не становилось.

Сделав небольшой привал, Томми присмотрелся к телам. Как он и ожидал, в самом низу находились мертвецы с давних войн, когда наверху валялись совсем недавно убитые первенцы и сааксцы. Наличие зачаточной логики в этом месте казалось Марцетти той самой ключевой деталью, которая больше всего сводила его с ума. В мире без правил намного легче, чем в том, в котором правила тебе неизвестны.

Наконец, потратив ещё час и миновав последние два холма, он спустился к месту свечения. Как Томми и ожидал, там под грудой трупов без сознания валялся капитан. Марцетти пришлось потаскать тела, прежде чем он добрался до Валентайна. Привести капитана в чувство казалось невероятной задачей, а главное, неразумной. Что он ему скажет об этом месте? Как он выразит все свои знания и обоснует их? Легче всего было, конечно, просто прикинуться дурачком.

— Кэп! Эй, кэп! Очнись!

Валентайн захлопал глазами, а затем начал подниматься. Увидев Томми, он произнёс:

— Какого… — и тут же закашлялся. Вонь давала о себе знать. Марцетти помог капитану подняться. Оглядевшись, Валентайн выдал: — Мне показалось, что я умер.

«Это было не так уж далеко от правды», — промелькнуло в голове Марцетти, но вместо этого, он сказал:

— Мне тоже привиделось что-то подобное. Давайте, нам нужно найти остальных.

Только тут Валентайн заметил, что он не в экзоскелете, а в обычной белой рубашке и брюках. Только на ногах вместо штиблет у него были солдатские сапоги.

— Что? — потрясённо спросил он. — Но как?

К этому моменту Марцетти уже успел сто раз пожалеть, что вообще решился на эту затею. Согласиться с Кэт было бы намного легче. Впрочем, тогда бы он перестал быть собой.

— Похоже, мы здесь оказались в одежде, которую когда-то носили. Или же в той, которую мы увидели у других.

— Понимаю. Как ты меня нашёл?

— Ваше распятие блестело так, что его видно было даже вдали.

— Моё… распятие?

Капитан расстегнул рубашку и выудил из-под неё боевой крест. Откуда он был у него, Марцетти не представлял. Впрочем, его и не интересовало.

— Из храма, значит, — задумчиво сказал он. Убрав крест, он вытер заляпанные кровью руки о рубашку и произнёс:

— Подожди. Кажется, я знаю, где мы.

Томми застыл.

— Неужели?

Валентайн показал на небо и сказал:

— Да. Мы на Нижних Уровнях.

***

Они миновали очередной холм и сделали привал. Капитан выудил флягу с водой и протянул её Марцетти. Когда Томми вернул её, Валентайн покачал головой:

— Оставь. Она тебе нужнее.

Фляжку капитан нашёл почти сразу после того, как его выкопал Томми. Он просто полазал среди трупов и у одного из них в походной сумке обнаружил несколько комплектов сухпайков и воду. Действовал он с такой уверенностью, что Томми почувствовал зависть: хоть он и бывал уже здесь, каждый раз приходилось выбираться с огромным трудом, чуть ли не умирая от голода и жажды. Капитан же легко организовал им перекус и сказал, что они без проблем что-нибудь найдут: он подскажет, где искать.

Когда Томми попросил его рассказать, что капитан знает о Нижних Уровнях, тот покачал головой:

— Надо сначала найти остальных. Когда соберёмся вместе, я всё расскажу. Ты знаешь, как мы их отыщем?

Томми кивнул:

— Думаю, будут какие-нибудь сигналы.

С тех пор они шли уже больше суток. Все конечности сковала смертельная усталость, но спать Томми не хотелось. Это место будто бы пыталось заморить его до смерти, но и умереть здесь бы всё равно не получилось — Томми пробовал. Каждый раз он просто возвращался к началу.

Они двигались в сторону следующей сияющей точки: Томми вёл, капитан шёл следом. Марцетти приходилось приглядывать за Валентайном. Пусть он и вёл себя достаточно уверенно, всё же, он иногда висел на волоске от гибели. Капитан в упор не замечал ям и маленьких луж из плоти, которые затягивали тебя и пережёвывали. Последний раз, когда Томми попал в такую, он потерял четыре дня пути. Валентайн был как человек, потерявший зрение в молодости: даже зная, как выглядит и работает мир, он с трудом в нём ориентировался.

Когда прошли вторые сутки, у них кончилась еда. Томми сообщил об этом капитану. Тот показал на одну из гор трупов и сказал:

— Там наверняка что-то будет.

Марцетти никак не мог понять, как Вик их выбирал. Тем не менее, стоило им покопаться в вещах мертвецов, как они тут же нашли себе пропитание. Перекусив и немного передохнув, Томми всё же спросил:

— Так ты здесь уже был?

Валентайн с огромной неохотой кивнул.

— Остановимся пока на этом. Если не хочешь рассказывать, мне всё равно.

— Мне придётся рассказать, — заметил Валентайн. — Просто я не хочу повторять всем одно и то же. К тому же, если мы хотим выбраться отсюда, все должны понимать, как здесь всё работает.

— Резонно. Что же, двигаем дальше.

На этот раз свечение, казавшееся таким далёким, стало намного ближе. Они добрались за три часа: правда, по пути Валентайн чуть не ухнул в пропасть и не врезался в стену из шипов.

Перебравшись через последний холм, в низине они увидели костёр. Вокруг него сидели члены отряда. Эмма укуталась во что-то, похожее на одеяло, Саргий сидел в халате. Ли оказался в рабочем комбинезоне, и только шаман с Паркер сохранили свою обычную одежду.

— А вот и мы! — провозгласил Томми, когда они спускались. Все дёрнулись, Саргий тут же вскочил с места, в глазах его царила паника. Ли же кивнул с таким видом, будто только и ждал, что прихода Томми.

— Как вы нас нашли? — вскричала Эмма. Томми прищурился и рассмотрел кольцо на её руке. У Саргия был маленький крестик, у шамана блестели перья. У Паркер светился пирсинг. И только у Ли не было ничего.

— Увидели блеск вдали. Пошли на него, как на маяк. Вот мы и здесь.

— Вы знаете, где мы находимся? — осведомился шаман. Валентайн кивнул и сел на землю рядом.

— Нижние Уровни. Подземная часть Первого Города, куда большинству доступ закрыт. По легенде, когда был построен Первый Город, рабочие взбунтовались, что им не достанется место в Эдеме и его нужно заслужить. Это было настоящее вооружённое восстание. К ним даже присоединилась часть армии. Освободитель этого не вытерпел и послал своих Стражей, чтобы расправиться с мятежниками. Тот бунт до сих пор считается самой короткой и кровопролитной войной в истории Города. В итоге, всех выживших согнали вместе и отправили вниз, где не было никаких условий: ни света, ни пропитания, ни утилизаторов. Людей обрекли рождаться, жить и умирать в абсолютной тьме. Правда, у них был один выход — Нижние Уровни соединялись с Вне. Кое-как они сумели найти пропитание снаружи, образовали коммуны и стали так жить. Скажем так, Синдикат не был в восторге от решения Эдема. У некоторых среди изгнанных были родственники и любимые. Около тридцати лет спустя, один из королей Синдиката пошёл навстречу народу и вымолил перед Эдемом амнистию для изгнанников. Освободитель смилостивился, и тогда Синдикат выделил в Старом Городе несколько районов для тех, кто жил на Нижних Уровнях. Они отправили послание вниз, что можно возвращаться обратно. Что Бог простил их и больше не гневается за их дерзость.

Валентайн посмотрел на лица слушающих и сказал:

— Вы что, всё это время голодали? Выглядите просто ужасно. Томми, отдай им сухпайки и флягу с водой.

Марцетти вытащил из карманов несколько коробок и протянул их Саргию. Тот быстро раздал рационы остальным, разорвал упаковку своего и начал жадно есть. Так же было и с остальными, разве что шаман ел с неохотой. Когда все запили еду, Валентайн продолжил:

— Вернувшиеся, конечно, были благодарны. Но обиду не забыли. Коммун становилось всё больше, потому что приток людей был огромный, а места всем не хватало. Старый Город стал резко расширяться. Тогда Синдикат был не таким большим, как сейчас. Здания концентрировались у площади Освобождения. Вокруг было очень много свободного пространства. До стен самого Города были сотни и сотни километров, а люди жались друг к другу. Тогда и предложили, наконец, застраиваться вширь. Возвращавшихся с Нижних Уровней было так много, что Синдикат не успевал строить здания. Вместо обычных домов начали внедрять жилые блоки, вмещавшие в себя огромное количество людей. Через двадцать лет после амнистии люди продолжали прибывать с Нижних Уровней. Тогда-то король и издал указ, что отныне каждый вернувшийся из изгнания вынужден будет проходить через Приют и заслуживать себе действующее гражданство, как обычные люди. К тому времени возвращенцы уже проникли во все слои населения. Тихое недовольство переросло в митинги, а они уже в новый бунт. В армии тоже было достаточно выходцев из Нижних Уровней. Кое-кто уже служил в офицерах. Правда, на этот раз, Эдем отстранился от мирских забот. Освободитель заявил, что раз Синдикат притащил всех этих людей в Старый Город, то и Синдикату с ним разбираться.

— И грянула гражданская война, — произнесла Эмма. Капитан кивнул.

— Синдикат еле выиграл эту войну. Точнее, солдаты просто сумели оттеснить мятежников настолько далеко, что король заявил: на этом достаточно. Синдикат возвёл стены и отделил себя от районов, где обосновались возвращенцы и сочувствующие им граждане. Жители Нижних Уровней объявили победу. На окраинах они установили собственные порядки, хоть ещё и являлись, технически, гражданами Синдиката. Тогда-то и основали Гильдию Вольных Стрелков — этакую полувоенную организацию, которая вызвалась обеспечивать порядок в новом государстве. Башня Правосудия, правда, с этим не согласилась, потому что так и не отозвала своих патрульных, которые посчитали, что их юрисдикция границ не знает. Понятное дело, у них с Гильдией было столько конфликтов, что и не сосчитать. Но, в общем, окраины неплохо устроились. У них были утилизаторы, и они не подчинялись Синдикату. Так продолжалось сотни лет. Успело пройти немыслимое количество больших и малых войн. То наступал золотой век, то всё тонуло в пучинах анархии. Тридцать лет назад пришли иммигранты. Да, Саргий, не смотри на меня с таким удивлением. Ваш приход стал поводом для нового восстания внутри самого Синдиката. Семья Карциусов заключила тайный союз со Стрелками, чтобы опрокинуть власть короля, уничтожить стены и разрушить старый режим. Они хотели вырваться из служения Эдему. Напомнить Освободителю, что он строил Город для них, а не для себя.

— И тогда на сцену вышел полковник, верно? — произнёс Томми.

— Да. Приказом Карла Лоуренса, который уже сидел на троне. Восстание он воспринял как личное оскорбление. Вам всем надо понять одну очень важную деталь, которую знает только узкий круг людей, приближённых к королю. Лидер восстания, Арина Карциус, была женой Карла. Матерью Аноры, которая родилась, буквально, в день прихода иммигрантов. В исторических книгах об этом сейчас стёрты все упоминания. Король не стерпел, что его предала собственная жена, и отдал Эймсу чёткий приказ: не просто подавить восстание, а сделать так, чтобы от выходцев с Нижних Уровней в Старом Городе не осталось ничего. И как хороший солдат, Эймс исполнил приказ. Он не только очистил Центр от мятежных бойцов Карциусов, он собрал армию и ударил по всем фронтам, чтобы вышвырнуть Гильдию Стрелков и всех им сочувствующих. И вряд ли бы у него это получилось, если бы в дело не вмешалась Башня Правосудия, которая сотни лет точила зубы на Стрелков. Говорят, полиция использовала экзоскелеты, подаренные Эдемом. В итоге, Гильдия и все потомки выходцев с Нижних Уровней вынуждены были бежать. Полковник на этом не остановился. Пока Башня заканчивала чистку окраин, он отправился вниз. Установил там передовые базы и убедился, что у Гильдии не будет ни единого шанса, чтобы снова прорваться в Старый Город.

Валентайн закивал, будто бы соглашался с какой-то мыслью:

— Славная история. С тех пор Башня сотрудничала с армией, периодически отправляя отряды бойцов на Нижние Уровни. Все, кто возвращался оттуда, ничего не рассказывали о проведённом там времени. Я думал, что они просто скромничают или же им больно вспоминать. Пока не отправили и меня.

Отряд слушал капитана, затаив дыхание. Томми и сам поймал себя на том, что не двигается, ловя каждое слово Валентайна.

— Я был копом до того, как начал работать на короля. Когда я прибыл на Нижние Уровни, один ветеран дал мне два хороших совета: ничему не удивляться и не пытаться в Старом Городе поговорить о том, что здесь происходит — не знаю как, не знаю почему, но возвращаясь, даже если ты очень хочешь заговорить про Нижние Уровни, ничего не получится. Все ветераны назвали это Молчанием.

— Это не имеет никакого смысла, — подала голос Эмма. Валентайн пожал плечами.

— Согласен, но таковы факты. Нижние Уровни можно обсуждать только находясь на них. Сначала я не мог понять, почему видел над головой небо, а не потолок. Когда же нас отправили на первую вылазку, это стало скучнейшим из моих вопросов.

Валентайн вздохнул и обвёл рукой вокруг.

— Да вы и сами видите. Передвигаться мы могли только со специальными следопытами, которые знали, какими дорожками идти можно, а какими нельзя. Как они говорили, даже если ты идёшь по пустырю, всегда есть коридоры, в которые ты не захочешь сворачивать. Время и пространство искажались так сильно, что мы, иногда, встречали своих знакомых повзрослевшими. А некоторые рассказывали, что встречали самих себя из прошлого или будущего. Приходилось довольно часто искать укрытия от бурь энергии, которые могли поглощать целые кварталы. Люди, попадавшие в них, просто испарялись. Медцентр приказал не возвращать мертвецов с Нижних Уровней, потому что большинство были заражены. Неизвестно даже чем. Выживших пускали обратно, но за ними был пристальный присмотр. И, в общем-то, можно было бы всё бросить, если бы не Гильдия, продолжавшая нападать на наши базы. Это была бесконечная война. Сломав оборону, Стрелки исчезали, наворовав припасов. Если же мы отбрасывали их и пытались преследовать, то в большинстве случаев просто упускали. Они прекрасно знали свой дом и то, как он работает. За всё время полковник успел снарядить несколько десятков экспедиций, чтобы составить карту Нижних Уровней. Бесполезно — сколько бы они ни пытались, ландшафт менялся чуть ли не каждый день. Зато мы выяснили, что жители находили этакие карманы, которые защищали их от бурь. И, похоже, людей на Нижних Уровнях было намного больше, чем в Старом Городе. Солдаты полковника успели зачистить сотни поселений, а враги и не думали кончаться. Их будто даже становилось больше.

— Так вот почему мне не давали экспериментировать над солдатами, — произнесла с придыханием Эмма. Валентайн вздёрнул брови.

— Не хочешь нам рассказать, о чём ты?

Коннели вздохнула:

— До того, как меня изгнали, я была исследователем, работала над королевским проектом. В университете мне попало в руки тело солдата с Нижних Уровней. Занявшись им, я выяснила, что то, что Медцентр называл заражением, может быть ключом к человеческому бессмертию. Только у меня возникли проблемы с королём, потому что после нескольких лет исследований я отказывалась ставить эксперименты на людях, а военные больше тел не предоставляли. Да и первый раз был ошибкой. В общем, я сделала огромную глупость, из-за которой я теперь здесь.

Она загребла песок в кулак и с ненавистью ударила им по земле:

— Посреди этого грёбаного ничего!

Валентайн очень внимательно посмотрел на неё и произнёс:

— То, что ты называешь ошибкой, было частью плана полковника. Армия не могла рассказать, что находится внизу. Потому и пришлось устроить утечку. И тебе повезло оказаться человеком, сделавшим такое открытие.

— Оно разрушило мою жизнь, — мрачно заключила Коннели. — Значит, всё это время за всем стоял Эймс?

— Я думаю, все мы здесь не просто так, — сказал Валентайн. — Я набирал вас по приказу человека, приближённого к королю. И мне начинается казаться, что выбрали вас не случайно. Все мы здесь, так или иначе, связаны с полковником. Ведь так, Саргий?

Иммигрант мрачно кивнул.

— Да. У меня есть к нему кое-какие счёты.

— А ты, Томми?

— Из-за его приказа я вылетел из армии, — произнёс Марцетти и вдруг ощутил, насколько легче ему стало. Казалось, признание сняло с его плеч груз, тяжести которого он не осознавал. — Да! Я хочу найти его и расквитаться! Разве это плохо?

— Нет, ни в коем случае, — покачал головой Валентайн. — Насиф?

— Вы и так всё знаете, — ответил шаман. — Полковник совратил мой народ, сыграв на их суевериях. Оправдав все худшие их поступки.

Валентайн вздохнул:

— Остаёшься только ты, Ли.

Мальчишка встрепенулся и заулыбался, как идиот:

— Что? Я просто помощник на катере Томми. Ничего более.

«Молчал бы ты, малец, — с сожалением подумал Марцетти. — Увидев тебя в первый раз, я сразу понял, что что-то не так. Просто не хотел смотреть фактам в глаза».

— Ты был в моём досье, — мягко произнёс Валентайн. — То, что ты здесь, совершенно не случайно. А учитывая твои боевые навыки, так и вовсе глупо думать, будто мы тебе поверим.

Ли развёл руками:

— Я не знаю, что сказать, капитан. Что вы ожидаете услышать?

— Мне есть что сказать, — оборвал его Томми. — Хотите правду? Через пару месяцев после начала войны я нашёл его на берегу, уставшим, в грязи, сбившимся с ног. Он бежал изо всех сил через джунгли и добрался до реки, когда я занимался патрулированием. У меня тогда никого не было в команде, потому я взял его без вопросов. Я не поверил его истории, что он дезертир из армии — никто в своём уме не будет бежать, в джунглях одному не выжить. Вот только он выжил. И не раз уходил в одиночку, без всяких объяснений.

— И ты просто держал его рядом? — поинтересовался Валентайн. Томми ощерился:

— А у меня был выбор? Я слишком долго пробыл без людей. Синдикат не выдавал мне команду. Я думал, что сойду с ума.

— Потому приютил неизвестно кого? — подал голос Ли. В нём чувствовалась откровенная враждебность. — Вот значит как? Я просто раненый волчонок, которого ты подобрал и выходил? Лицемерный сукин сын.

— Так расскажи свою версию! — гаркнул Томми. Он так разозлился, что почувствовал, как по всему телу отдаётся бешеный пульс его сердца.

— Хотя бы не плети им, будто мне была нужна помощь, — сказал Ли, дёрнув плечом. — Я чувствовал себя прекрасно. Вот ты, с другой стороны, выглядел так, будто через пару деньков умрёшь. Ни Эдем, ни Синдикат не интересовало, в каких условиях ты находишься. Да когда я набрёл на катер, ты месяц не мылся! Ты даже не патрулировал реку, а встал возле берега и сидел на борту, смотря на солнце, с револьвером в руке.

Томми задрожал. А ведь он действительно забыл, как произошла их первая встреча. А Ли продолжал:

— Давай, скажи, что не помнишь. Если бы я тогда не подошёл и не привлёк к себе внимание, ты бы вышиб себе мозги. И знаешь что? Наверное, стоило дать тебе это сделать и просто угнать катер.

— Это не объясняет, почему ты оказался посреди джунглей, — сказал Валентайн, и Томми почувствовал подобие благодарности за то, что капитан увёл внимание от него к Ли.

— Я дезертир. Давайте, казните меня, — мальчишка состроил кислую мину, огляделся и выдал: — Что, никого?

— Хватит паясничать, — сказал Валентайн. — Мы всё равно не уйдём отсюда, пока не закончим этот разговор.

— Что же, раз так, я бы предпочёл не говорить, — сказал Ли. Саргий поднялся во весь рост и подошёл к мальчишке, хрустнув костяшками пальцев.

— Ты хочешь, чтобы я тебя заставил? — осведомился иммигрант. Ли насмешливо посмотрел на него:

— Хочешь попробовать, здоровяк? Я уложил бы тебя на лопатки в лучший твой день. Драться с тобой сейчас просто негуманно.

— Оставь его, Саргий, — сказал Валентайн. Он подался вперёд и произнёс: — Я подозреваю, откуда ты. Церковь, верно?

Ли застыл на месте, взгляд его стал острее ножа.

— Попал в самую точку. Родители твои либо погибли, либо же попросили не указывать нигде родство с тобой. Тебя взяла к себе церковь — она иногда так делает, когда ей нужны свежие силы. Тебя воспитали уважать и любить всё, что делал Освободитель. Постепенно проталкивали всё более и более радикальные идеи. А потом отпустили на все четыре стороны, сказав, что тебе нужно повидать мир. По твоему лексикону и говору предположу, что ты провёл некоторое время на окраинах. С мелкими бандами, сформированными сбежавшими из Приютов подростками. Может быть, ты даже сколотил собственную, кто знает? Пока тебя не позвали обратно и не сказали: пришло время отплатить Богу за всю благодать, которой он тебя одарил…

— Заткнись, — прошипел Ли, уставившись в землю и качая головой. — Ты ничего обо мне не знаешь.

Томми никогда не видел мальчишку настолько злым. Да, Ли рассказывал, что у него нет никаких сведений о его настоящих родителях, и Марцетти периодически этим пользовался — просто потому, что пацану нужна была периодическая встряска. Без неё он слишком быстро впадал в уныние, мог даже не есть несколько дней подряд. Пребывание на катере слишком сильно давило на него. И каждый раз, когда Марцетти провоцировал его, мальчишка реагировал с такой яростью, будто бы для него не было ничего важнее в мире. Томми это казалось забавным. И только сейчас он понял, что Ли действительно ненавидел упоминания о родителях, всем сердцем. Просто потому, что именно их отсутствие привело его туда, где он сейчас находился. Он ненавидел их с такой же силой, с какой хотел оказаться рядом с ними. Забыть всё, что он повидал, что его заставили делать. И что сделали с ним.

— Конечно, они не забыли про все нужные навыки. Наверное, сразу начали муштру, как только взяли тебя. Сколько тебе было? Не больше четырнадцати, это уж точно. Старались набить всем, чем только можно. Действительно, кому в Городе пришло бы в голову обучать ребёнка плаванию? Но они научили. Потому что они играли в долгую игру и представляли, что стены — не границы для поля твоей деятельности.

— Я сказал заткнись! — заорал Ли, но Саргий тут же положил руку ему на плечо, и мальчишка поутих. Валентайн ощерился, будто охотник, в чей капкан, наконец, попало крупное животное.

— Похоже, когда полковник покидал Город, он заручился поддержкой церкви. И они решили отправить тебя следом, чтобы убедиться, что он выполнит поставленные перед ним условия. Вот только что он потребовал взамен? Что он им посулил? Что обрушит власть короля, и Освободитель вернётся в Старый Город?

— Ты не представляешь, — прошипел пацан, продолжая смотреть на землю. — Не представляешь, что такое настоящие жертвы. Что значит защищать тех, кто тебя ненавидит. Делать всё в твоих силах, чтобы тебя потом оплевали.

— Нет, уж, дружок, — засмеялся Валентайн. — Даже слишком хорошо представляю. Меня чуть не убили за то, что я выполнял свой долг. Спасал Старый Город от тотальной войны и хаоса. Что же делал ты? Устранял бандитов, которые плохо отзывались о церкви?

— Спасал весь мир! — вспылил Ли, оттолкнув Саргия с такой силой, что иммигрант отлетел на несколько метров. Валентайн тут же вскочил, сжав кулаки. Но мальчишка и не думал драться. Посмотрев на свои пальцы, он сказал: — Вы просто кучка идиотов, которые думают, что важнее них никого нет. Ваша мелочная месть не имеет никакого значения! Мы говорим о божьем промысле! О том, как принести рай на землю! А вас волнуют только ваши обиды, которые пустят этот мир под откос!

— Что же, спасибо за откровенность, — процедил Валентайн. — Значит, вот что он пообещал.

— Что превратит Старый Город в Новый, — сказал Томми. — Что заставит Освободителя вернуться к своим детям. И тогда Синдикат уже не станет нужен, верно? Ведь Эймс его уничтожит вместе с королём.

— Вечные мечты о Боге, который не только слышит мольбы, но и исполняет их, — заметил Валентайн. — Эймс должен был показать гарант для таких громких заявлений. Церковь не может доверять каждому встречному проходимцу. Особенно если он полковник Синдиката.

Ли скорчил гримасу такой неприязни, будто его облили ведром помоев. Саргий поднялся из-за его спины и насильно усадил мальчишку. Бросив на иммигранта злой взгляд, пацан выдал:

— Совет кардиналов отправил нескольких доверенных архиепископов, которые побывали с полковником на Нижних Уровнях. Вернувшись, они рассказали, что ему можно доверять и всё, что он пообещал, обязательно исполнится.

— И они в это поверили? — спросила Коннели. Ли нахмурился.

— Если бы не поверили, меня бы здесь не было.

— Так значит, ты должен его найти? Убедиться, что он выполнит свою часть уговора?

— В экспедицию отправились сотни агентов, получивших именно такие указания, — ответил Ли. — Я был среди них. До того, как пришла Анора, мы довольно далеко продвинулись, успели построить множество баз. Мы уже были в глубине континента. Думаю, ещё бы чуть-чуть и дошли прямо до Караса. Всю дорогу полковник повторял, что нужно найти некий храм. И за всё время ни одной деревни на нашем пути, ни одного сааксца. Тут мы останавливаемся на привал, а сам Эймс выбирает несколько десятков приближённых к нему бойцов и говорит, что пойдёт чуть дальше. Среди бойцов было пятеро агентов церкви. Через пару часов нас окружают саакские войска и говорят, что берут нас в плен. Я был из немногих, кто сумел сбежать. Только потом я узнал, что синегубые действовали вместе с Эймсом, и мне стоило подчиниться.

— И ты всё это время молчал?

— Потому что вы не заслужили правды, — с презрением ответил мальчишка. Капитан закатил глаза.

— Что потом?

— Я долгое время скрывался в джунглях, питался растениями…

— И даже не трогал животных? — скривился Валентайн. Ли кивнул.

— Я не соврал. Я никогда не ел до этого мяса и не собирался. Зато я охотился на саакских воинов, у которых всегда были рис и вода. Их стало очень много. Я начал обнаруживать деревни в местах, через которые мы проходили с экспедицией. За это время синегубые успели разрушить и разграбить большинство баз. Так что я продолжал идти на север, в надежде найти надёжный опорный пункт первенцев и связаться с церковью.

— И ты его нашёл, когда пришла Анора, — сказал капитан.

— Почти. В какой-то момент в джунглях началась стрельба. Первенцы начали войну с Союзом. На одной из полянок я нашёл кучу трупов — сааксцы вырезали целый взвод. Отыскав похожего на меня бойца, я взял его одежду, личные вещи и жетоны, а тело закопал. Потом двинулся к линии фронта и сказал, что кроме меня никто не выжил. Меня быстро определили в другой отряд, только я и там не задержался. Пришлось украсть коммуникатор, чтобы связаться с церковью. Только тогда я получил приказ отыскать катер под названием «Катрина» и оставаться на нём до тех пор, пока не прибудет человек, который будет искать полковника.

— Потому ты сбежал из своего нового отряда, чтобы найти Марцетти, — хмыкнул Валентайн. — Технически, ты и правда дезертир. Но неужели не было распоряжений насчёт меня? Насчёт миссии?

— Мне сказали, что с Эймсом уже есть наши люди. Моё задание в том, чтобы убедиться, что миссия дойдёт до конца. А дальше он сам скажет, что нужно делать. Вот и всё.

— Отправлять мальчишку на такую миссию, — буркнул Томми. — Церковь совсем отчаялась, да?

— Может, они просто не хотят терять агентов понапрасну, — заметил капитан. — Им нужно, чтобы каждый был в центре событий.

— Если бы они того хотели, то давно бы передали местонахождение полковника, — сказал Ли. — В одиночку я бы добрался до него без проблем. Но они строго-настрого приказали убедиться, что человек, который придёт за полковником, дойдёт до цели.

— Мой личный телохранитель, — засмеялся капитан. — В самом начале я думал, что ты здесь, чтобы убить меня.

— Если бы это было так, я бы был самым медлительным в мире убийцей.

— Я тоже так подумал, — кивнул Валентайн. — Что же, похоже, Эймс действительно хочет, чтобы мы нашли его.

— Или того хочет церковь, — вмешалась Эмма. — Может быть, он просто взял всех агентов в заложники и заставляет их передавать, что всё в порядке? Непохоже, чтобы ребята в деревне собирались вести с нами переговоры.

— И всё же полковник оставил послание в первом поселении, которое мог понять только я, — Валентайн нахмурился. — И команду собрали из людей, которые любыми средствами захотели бы достать его.

— Только нас ведь собирал король, — сказал Ли.

— И потому есть вероятность, что Карл прекрасно знал о плане церкви. Он просто использовал Эймса, чтобы заручиться поддержкой духовенства. Я знаю, что Освободитель разговаривает с королём. Общается ли он с церковью мне неизвестно. Может быть, все они действуют заодно, даже если ненавидят друг друга. Или же полковник действует сам по себе, а Карл собрал нас именно потому, что хочет остановить его.

— Похоже, узнаём, когда найдём его, — сказал Саргий. Кивнув на мальчишку, он спросил: — Мне его отпускать?

— Да. Спасибо. Видишь, Ли, это не было так сложно, правда?

— Раскрытие секретов карается смертной казнью, — буркнул пацан. Валентайн лишь засмеялся.

— Если мы умрём по дороге, думаю, это будет большей проблемой. Да и потом, если ты найдёшь полковника, ты всё равно выполнишь миссию. Что бы ни случилось потом, церковь будет слишком занята, чтобы вспомнить о тебе. Или же они просто никогда ни о чём не узнают. Взбодрись.

— Раз мы теперь обо всём узнали, может быть, поищем путь, как отсюда свалить? — подала голос Паркер. Томми вздрогнул, услышав её — совсем забыл, что она была с ними. Выглядела Сара хуже некуда. Остальные выглядели просто изнурёнными, но она казалась похудевшей, почти прозрачной. Будто кожа её просто висела на скелете. — Хорошо быть вами: вы, небось, половину жизни мечтаете отыскать этого парня. А моих людей только что покромсало какое-то чудовище, принявшее облик катера Эдема! Им и восемнадцати не было! А я теперь попала неизвестно куда, слушаю какие-то теории заговора, а даже если вернусь домой, то свободной я там точно не останусь!

— Успокойся, Сара, — попросил Валентайн. — Всё будет в порядке. Обещаю тебе. Наш рулевой поможет нам выбраться отсюда.

— Я? — спросил Томми. Капитан развёл руками.

— Ты нашёл их здесь почти без проблем. Помнишь, я говорил про следопытов? Похоже, ты один из них, хоть и не осознаёшь этого.

— Но почему?

— Да откуда мне знать. Факт в том, что ты умеешь ориентироваться здесь. А значит, сможешь нас вывести. Ты ведь уже бывал здесь, не так ли? И каждый раз умудрялся выбираться.

Томми поднялся на ноги.

— Да. Вы не ошиблись. Это не первая моя поездка.

— Но как ты здесь оказывался? — спросила Эмма. — Или, лучше будет спросить, как мы здесь оказались? Я помню, что мы попытались протаранить катер, атаковавший нас. А дальше всё как во мраке, и вдруг я оказываюсь здесь, рядом с остальными.

— Нас переработало утилизатором, — сказал Томми. Валентайна передёрнуло.

— Не может быть! Если так, мы ведь должны быть мертвы!

— Вы уверены, что все, кого перерабатывали заживо, погибали? Похоже, они просто оказывались здесь, на Нижних Уровнях. Видимо, утилизаторы действуют наподобие переноса сааксцев. Это ведь царство энергии. Мы отправляем то, от чего хотим избавиться, а что-то находящееся здесь реагирует на запрос, преобразует материю и отправляет обратно уже готовый продукт.

Почесав подбородок, Томми сказал:

— Мы кормим нечто, обитающее здесь, а взамен оно одаривает нас продуктами своей жизнедеятельности. Может быть, это и есть сам Город. А все, кто живёт в нём — потенциальная еда, сидящая прямо у него в желудке.

Эмма раскрыла рот, приложив к нему ладонь. Иммигрант съёжился, будто от холода. Ли выглядел растерянным. Шаман вытащил несколько перьев из волос, порвал их и произнёс:

— Так вот оно что. Ваши утилизаторы — просто маячки. Вся энергия находится здесь.

— Похоже на то, — ответил Томми. — Помните тот рукав реки, которого раньше не было? Так вот, катера Эдема могут не просто утилизировать то, что кладут в отсек переработки. Они могут утилизировать всё вокруг. Именно так та тварь сожрала «Юнону». Когда мы пошли на таран, они попытались утилизировать нас, но Катрина утилизировала себя раньше.

— Это не имеет никакого смысла, — пробормотал Валентайн. — Даже если забыть… твою мать! Почему ты говоришь так, будто у твоего катера есть своя воля?

— Потому что она есть, — сказал Томми. — И Катрина хочет переработать весь мир.

Повисло неловкое молчание. Через несколько секунд Паркер разразилась безумным, истерическим смехом. Она смеялась так, что начала задыхаться, а когда у неё совсем не осталось воздуха, она просто закрыла лицо руками и продолжила содрогаться в безмолвных раскатах хохота.

— Привыкайте, — произнёс Марцетти и уставился на Ли. — Это мир, который построил Освободитель. Вы действительно хотите, чтобы он вернулся к нам?

— Если Катрина переработала себя, — начала Эмма, подняв в воздух палец, — значит, она тоже где-то здесь, так?

— Именно. Нам нужно только до неё дойти. А потом сделать так, чтобы она распечатала нас в изначальном виде обратно.

— Это всё какое-то безумие, — бормотал Саргий. Его бил озноб. — Это же… что за бред? Такого не может быть. Получается, на утилизаторе можно и людей распечатать, так что ли?

— Я уверен, что уже не раз пытались, — сказал Томми. — Только каков был результат? Пытаться создать человека из ничего, наделив его разумом и душой — сомневаюсь, что у них получалось. Хотя учитывая, что здесь творится, я не удивлюсь, если было подобие успеха. Это не важно. Идёмте. Будем выбираться отсюда. Я уже устал смотреть на эти трупы.

— Трупы? — переспросил Валентайн. Марцетти махнул рукой по сторонам.

— Ну да, вы что, не видите? Эти горы мертвецов! Трудно не заметить.

— Томми, — мягко произнесла Эмма, дотронувшись до нижней губы пальцем. — Но ведь вокруг нас только здания.

***

Большую часть пути они провели в молчании. Томми не хотел больше разговаривать: слишком неловко себя чувствовал. Он присматривался к телам, но они никуда не исчезали. Хуже того, казалось, они наблюдают за ним. От этого он чувствовал себя ещё больше не в своей тарелке. Успокаивало только, что он прекрасно знал, как им найти Катрину. Отсюда она виднелась ещё одним сияющим пятном. До этого все его походы оказывались более проблематичными. Сейчас с ним шла группа людей, которые могли поддержать его, а капитан постоянно находил еду, чтобы никто не голодал. Всё упиралось в волю. Нужно было просто идти вперёд, пока они не дойдут до катера.

И всё же, спиной он чувствовал недоверчивые взгляды. Даже если другие доверяли ему, то всё равно побаивались. До этого самым странным человеком в их отряде был шаман. Томми за пару часов побил его антирекорд по странностям. Осознавать это было неприятно, но Марцетти понимал — они бы не справились без шамана. Так же они не справятся и без него.

Поднимаясь по холмам и лавируя между горок, он всё-таки начал замечать, что тела выстланы не в беспорядке, а в определённой системе. Действительно, если присмотреться, он бы мог увидеть даже улицы между тем, что Эмма назвала зданиями. Только это всё ухудшало. Даже если так, почему он видит трупы, а остальные нет? Что в нём такого?

Всю свою жизнь он был хуже всех. Над ним смеялись, его дразнили, говорили, что он ненормальный и отсталый. Каждую секунду спокойствия ему приходилось вырывать с огромной силой. Постоянно доказывать, что он не только не хуже остальных, но даже и лучше. Став лейтенантом в армии, он очень многим утёр нос. Подлетел к солнцу и обжёгся, рухнув даже ниже, чем был до этого. Будто оправдав все те оскорбления, которыми его осыпали большую часть жизни.

И вот вдруг оказывалось, что он, как в поговорке, одноглазый, ставший королём в стране слепых. Ему хотелось хохотать от иронии, но он не мог: уж слишком сильно устал.

Он продолжал брести вперёд, не оглядываясь, когда его нагнал капитан, похлопал по плечу и сказал:

— Все мы вымотались. Давай сделаем привал. Чувствую, нам ещё понадобятся силы.

Марцетти даже не стал спорить. Присев рядом со всеми и вскрыв упаковку сухпайка, он почувствовал неловкие взгляды. Подняв голову, он встретился взглядом с Эммой.

— Что тебе надо? — спросил он. Коннели тихо сказала:

— Ты говорил про тела. Как они выглядят?

— Как обычные трупы, — Томми слишком сильно дёрнул краешек пакета с галетами, и они просыпались на землю, прямо в пропитанную кровью почву. Чувствуя подступающую тошноту, Томми поднял и вытер галеты о штаны и попытался поесть. Кусок встал в горле. А Эмма всё не сводила взгляда. — Да что тебе нужно-то, сука?!

Эмма вздрогнула, но ничего не сказала. А он слишком устал, чтобы размениваться на вежливость. Хотя и прекрасно понимал медичку. За несколько часов все её представления о жизни перевернулись, а тут ещё нужно довериться ненормальному, который должен вывести их обратно. Понимал — и всё же, её настороженность его раздражала. Будто бы она не смотрела на него, а препарировала взглядом. Пыталась заглянуть в самое нутро, достать до сердца и понять, говорит ли он правду, или же от его слов можно отмахнуться, списав всё на бред сумасшедшего. Они находились в центре вселенной, в месте, где абсолютно ничего не подчинялось законам, и он был их единственным шансом выжить, а она всё думала о логике и фактах.

Тут к нему подсел Валентайн и Томми инстинктивно сжался, ожидая, что капитан начнёт читать ему нотации или угрожать, и тут же поругал себя за такую реакцию. Он не ребёнок, чтобы бояться, да и экзоскелета на капитане не было. Странно, конечно, что он мог ходить без него, но это были Нижние Уровни. Здесь было возможно всё. Вместо того чтобы отчитать Томми за грубость, Валентайн произнёс:

— Я, кажется, понял. Самая главная вещь, которая отличает тебя от остальных — это дефектность. Я вспоминаю следопытов Синдиката, у большинства из них тоже были проблемы. Они постоянно выглядели нездоровыми в Старом Городе, зато на Нижних Уровнях цвели и становились полными жизни. И ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что Синдикат стигматизировал дефов не просто так. Эмма, скажи, следующие поколения несут признаки деградации?

— В трёх процентах случаев, — отозвалась Коннели. — Риск настолько мал, что его почти не существует.

— И всё же никто не хочет с вами размножаться, — сказал Валентайн. — Даже если ты никого не заражаешь и вряд ли передашь свои недостатки детям: вас ненавидят и боятся. Ведь только вы видите здесь правду.

Томми почувствовал жжение в груди и схватился за сердце. Наклонившись вперёд, он стиснул зубы, пытаясь не заплакать. Но тело его предало. Он зарыдал, а когда полились первые слёзы, сдерживаться стало невозможно. Запрокинув голову, он издал самый низменный вой, на который только был способен. Будто бы только так он мог избавиться от пустоты, которую поселили в нём с самого детства. Пустоты, что только ширилась с годами и уже начинала отрывать от него куски.

Вся его жизнь была ложью. Все его страдания оказались бессмысленными и бесполезными. Его душила несправедливость, которой его подвергли. Ему хотелось лично наброситься на каждого, кто хоть раз оскорбил его и унизил. Он хотел, чтобы мир горел.

Когда же последние остатки воздуха покинули его глотку, он уронил голову на грудь и глубоко вздохнул, пытаясь понять, исчезла ли пустота. Появилось ли что-то другое? Нет, она не исчезла. Но трансформировалась, превратившись из болезненного жжения в успокаивающее тепло гармонии. Всё это время, пока он пытался доказать, что он лучше остальных, в его голове сидел страх, ощущение, что он пытается обыграть судьбу. Знание, что он обманывает всех и себя. Ощущение самозванца, отчаянно пытавшегося играть проклятую роль до самого конца.

И только сейчас он ощутил освобождение от всего этого мерзкого, склизкого ужаса. Да, он не был в порядке, может чуточку больше, чем все остальные. И всё же, ненавидели его не за то, кем он был, а за то, что символизировал.

Свободу.

Сколько бы они ни пытались его утопить, он всегда выплывал обратно. Сколько бы ни покрывали грязью, ни пытались убрать с глаз долой, он всегда возвращался, чтобы напомнить — он, тупой деф, который должен был сгнить ещё в инкубаторе, достиг большего, чем смогли бы все они вместе взятые. Даже сейчас, когда его бросили на самое дно, он оказался в центре мира, решал их судьбы, когда они об этом даже не знали.

Осознав всё это, Томми улыбнулся, чувствуя, как слёзы продолжают катиться по его щекам. Он простил их всех. Простил, ибо они не ведали, что творили.

Он почувствовал руку на плече и повернулся. Валентайн, улыбаясь уголками рта, произнёс:

— Кем бы тебя ни считали, кем бы ты ни был, я знаю одно: ты нас отсюда выведешь.

— Да, — ответил Марцетти, вытерев нос рукавом. — Это уж точно.

Вперёд он двинулся с удвоенной силой. Он знал свою цель, и он знал, как к ней пройти. Чего же было медлить?

До катера они дошли всего за час. Он стоял на мели возле берега, собранного из костей. Томми уже не обращал на всё это внимания. Это было не важно. Он не мог изменить прошлого, потому его стоило отпустить. Будущее, которого он боялся, могло и не наступить. Оставался только один момент: здесь и сейчас. Другого времени просто не было. И Томми намеревался сделать всё в своих силах, чтобы прошлое больше не преследовало его своими призраками. Чтобы, когда придёт момент, он мог с чистой совестью сказать: «Я не пошёл на компромисс и выложился на все сто процентов».

Прошлёпав по мелководью, он быстро запрыгнул на борт Катрины, осмотрел все системы и махнул рукой отряду, подзывая их. Неловко прыгая в воде, остальные приблизились к катеру. Даже сейчас в их глазах читалась опаска, но на этот раз она только забавляла Марцетти.

— У неё есть собственная воля, — произнёс он, — но без моего разрешения она вас не сожрёт. Не бойтесь.

— Поездка на живом железном чудище по туннелю ужаса, всегда мечтала, — пробурчала Коннели, забираясь на палубу. Томми подождал, пока все погрузились. Последней поднялась Паркер, продолжая дрожать. Она начала мёрзнуть сразу, как только они покинули первый лагерь, так и не перестала. Встав рядом с Марцетти, она произнесла:

— Ты сказал, что мы можем распечатать себя обратно, благодаря Катрине, да? А что насчёт моих людей? Ведь их тоже съело утилизатором. Их ведь можно восстановить.

Томми взял её мозолистую ладонь в свою и как можно искреннее произнёс:

— Катрина не утилизировала нас в привычном смысле. Она просто использовала утилизатор как маяк, а нас перенесла сюда. И потом, я не уверен, что наши катера одинаковы по своей структуре. Катрина подчиняется мне. Тот же монстр — я не знаю, подчиняется ли он чему-то. Если мой дурак-помощник прав, все мы должны быть на одной стороне.

— Или Эдем боится, что мы провалим план Освободителя, — сказала Эмма. — Если полковник работает на них напрямую, а мы идём от короля, есть вероятность, что так оно и есть.

— Я только знаю, что оно попыталось нас убить, — сказал Томми. — И я не позволю им остаться безнаказанным.

— Раз мы теперь здесь, — начал Саргий, — и нас утилизирует обратно, где мы появимся?

— Я даже не знаю, — признался Томми. — Но я уверен, что у Катрины был план. Иначе бы она не пошла на такую авантюру, рискуя жизнями всех нас.

— Надеюсь, ты прав, — иммигрант щёлкнул костяшками. — Не терпится увидеть рожи уродов, управлявших тем монстром.

— Что же, все готовы? — спросил Марцетти. Каждый кивнул. — Тогда хватайтесь за что-нибудь покрепче. Мы идём обратно!

***

Его снова посетило ощущение, будто бы его вывернуло несколько раз. Всё вокруг вспыхнуло синим пламенем, а затем исчезло. Томми попытался проморгаться: блики исчезли только через несколько секунд.

Он обнаружил, что стоит в тёмном железном коридоре. Постучав по стене, он с лёгкостью определил, что это внутренности катера. Вот только та тварь не выглядела настолько огромной. Коридор же, казалось, уходил в бесконечность. То тут, то там было видно, как слезает краска и из-под низа выглядывает ржавчина, словно зверь, поджидающий лучшего момента для нападения.

— Валентайн! — крикнул Томми. — Коннели! Эй, Саргий! Синегубый, твою мать! Где вы?! Паркер, ты меня слышишь?

Никто не отозвался. По коридору даже не прокатилось эхо: будто бы все звуки, что издал Томми, были только у него в голове. Томми посмотрел за спину, но там была только дверь. Подёргав ручку и ничего не добившись, Марцетти пожал плечами и двинулся вперёд — будто ему ещё оставалось, куда двигаться.

Где-то далеко впереди он услышал уханье, какое бывает только от деталей огромных машин, находящихся в работе. Он представил себе размеры двигателя, который должен был издавать такой звук.

Не прошло и десяти минут, как он оказался на поляне. С безоблачного неба над головой ярко светило солнце. Почувствовав лучи тепла на коже, Томми дёрнулся — настолько непривычными они для него стали. Он повертел головой и увидел деревья, аккуратно высаженные в ряды. На многих из них росли яблоки. Издалека слышалось журчание воды. Томми не придумал ничего умнее, чем двинуться на звук.

Он пошёл по диагонали, стараясь не задеть деревьев. Вскоре ему начали попадаться грядки и небольшие ямки, в которых были закопаны горшки с едва тянущимися к небу веточками. Марцетти никогда не видел настолько богатых и разнообразных садов, да что говорить, даже обычный сад казался ему чем-то из ряда вон выходящим. Он обнаружил, что под его ногами, будто сама собой, оказалась дорожка. Томми позволил ей вести его.

Он проходил мимо реки, от которой шёл едва заметный пар, когда услышал женский смех вдалеке. Резко дёрнувшись, он побежал к его источнику. Дорогу ему преградили густые заросли, но Марцетти просто прорвался сквозь них.

На небольшой полянке с густой травой по щиколотку сидела Эмма. Напротив неё ходил мужчина в рубашке с закатанными рукавами, и что-то объяснял, с энтузиазмом размахивая руками, из-за чего медичка смеялась только сильнее.

— Эй, что здесь происходит? — спросил Томми, дотронувшись до плеча Эммы. Та обернулась и окатила его взглядом, полным непонимания и недовольства.

— Томми? Что ты здесь делаешь?

— Ты что, забыла? Мы же собирались вернуться на реку!

— Ах да, — протянула медичка, дотронувшись ладонью до головы, будто через силу вспоминая давно позабытый сон. — Я помню, будто было что-то такое, давным-давно. Такое ощущение, будто мы с тобой веками не виделись! Как ты здесь оказался?

— Так же, как и ты, — протянул Марцетти и бросил взгляд на мужчину. Тот выглядел рассерженным.

— Кто ты такой? — с сильной неприязнью спросил он.

— Я рулевой Марцетти, капитан боевого катера Синдиката «Катрина», — с достоинством ответил Томми, тут же почувствовав неловкость от того, как он стал козырять должностью: будто привилегией, а не бременем. — А вот ты кто такой?

— Это Рэй, мой муж, — вклинилась в разговор Эмма. — Мы очень долгое время были в разлуке, но, наконец, встретились! И ты не представляешь, как я рада, что увидела его! Я поняла, чего мне не хватало.

— Это уж точно, — усмехнулся Рэй. — Марцетти, да? Прошу, будьте так добры, позвольте мне провести время с моей женой наедине. Без обид.

— Я уйду, если вы объясните, как вы здесь оказались, — сказал Томми, ощущая нарастающее в душе подозрение. Рэй нахмурился, Эмма сморщила лоб.

— Слушай, друг, — с нажимом произнёс мужчина, — тебе здесь не рады. Уходи, пока я не пересчитал тебе все зубы.

— Подожди, Рэй, не нужно, — сказала Эмма, встав на ноги и дотронувшись до руки мужа. — Он хороший человек, просто немного запутавшийся. Я… помню, что шла по делам, но сегодня было так жарко, что меня измучила жажда. Я отпила воды из реки… и будто бы забыла, куда хотела пойти! Мне просто захотелось немного посидеть, отдохнуть, и тогда появился Рэй. Мы сели, стали вспоминать прошлое. Оказывается, он уже здесь довольно давно и…

— Эмма, — почти что с мольбой промолвил Томми, — посмотри на себя! Ты в военной форме! Ты сейчас на миссии, вместе со мной!

— Я тебя предупреждал, урод! — рявкнул мужчина и сделал несколько шагов к Томми, прежде чем его потянула назад медичка.

— Нет, нет, не трогай его, не надо! — схватив мужа за руку она обратилась к Томми, стараясь не смотреть на него: — Слушайте, Марцетти, я понимаю, что мы когда-то знали друг друга, но сейчас действительно не время, поймите! Уходите, пожалуйста, я вас умоляю, пока ничего не случилось. Не портите момент.

Развернувшись, парочка ушла к зарослям и через секунду пропала в них, прежде чем Марцетти успел что-то молвить. Сплюнув на землю, он вернулся к воде и посмотрел на своё отражение. Выглядел он лучше обычного: все зубы были на месте, кожа стала молочно-белой и чистой, а волосы перестали быть жирными и свалявшимися.

— Что за чёрт, — пробормотал он и потянулся рукой к воде, прежде чем её отдёрнуть. Что-то в этой кристаллической чистоте пугало его. Он почувствовал себя мальчиком из сказки, что заблудился в лесу и оказался у блестящего, красивого домика, в котором обитала ведьма-людоедка.

Отступив от воды, он пошёл вдоль реки, держа ухо востро. Совсем скоро он снова услышал смех, на этот раз мужской. И совсем недалеко: где-то впереди, вот только пар от воды скрывал горизонт. Он становился всё ближе и ближе, пока Марцетти не натолкнулся на Саргия, сидящего у реки и набирающего воду во флягу. С ним рядом был мужчина примерно возраста иммигранта, в тёмных очках, из-за которых виднелись горящие глаза. Экзальт.

— Рулевой? — в растерянности спросил Лемортов, увидев Томми. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Какими судьбами? Кстати, познакомься с моим отцом, Николасом. Папа, это господин Марцетти, мы когда-то служили вместе.

— Очень приятно, — пробурчал Томми, прежде чем мужчина успел что-то сказать. Присев на колено рядом с Саргием, он спросил: — Ты помнишь, как здесь оказался?

— Конечно! — иммигрант усмехнулся. — Я вообще собирался в сады, нарвать яблок, да мне сильно пить захотелось. Проверил флягу: она уже пустая. Услышал журчание воды, подошёл и отпил немного. Тут как раз папа мимо проходил, мы с ним довольно давно не сталкивались. Ну и сам знаешь, слово за слово…

— Ты должен пойти со мной, — сказал Томми. Саргий скорчил скептическую гримасу.

— Извини, дружище, но я теперь тебе уже ничего не должен. Тем более, мы и так с отцом нечасто видимся.

— Будешь сопротивляться, если я тебя потащу? — посмел спросить Томми. Саргий загоготал так, что Марцетти чуть не оттолкнуло звуковой волной.

— Ты? Меня? Тащить? Да, дружок, у тебя всегда с юмором были проблемы. Иди, давай, куда шёл, не мешай мне.

Сказав это, он отпил из фляги, повернулся к отцу и начал что-то обсуждать на незнакомом Томми языке. Марцетти всё же набрался смелости и крикнул:

— Саргий! Посмотри на себя! Ты солдат, и мы сейчас находимся на миссии.

Иммигрант повернулся, на его лице было написано удивление. Будто не услышав слова Томми, он спросил:

— А, Марцетти! Надо же, сколько лет, сколько зим! Давно тебя не видел! Какими судьбами?

Томми понял, что это бесполезно. Махнув рукой, он прошёл мимо Саргия и пошёл вперёд, мало представляя, что ему делать дальше.

Томми потерял счёт времени, пока брёл вдоль воды. Снова взглянув на отражение, он подумал: «А почему бы не попробовать?» В конце концов, что ему было терять? Наверняка остальные попали в такую же ситуацию. Оказавшись одни, в незнакомом месте, они шли до тех пор, пока не терялись и не начинали мучиться от жажды. А река делала своё грязное дело: погружала их в счастливое забвение, возвращая им любимых.

Он зачерпнул воду и отпил, чувствуя, как холод течёт по его горлу и распространяется по внутренностям. Томми закрыл глаза и сосредоточился на этом ощущении. На секунду он почувствовал опьяняющее блаженство, ощущение спокойствия и полного безразличия ко всем горестям мира. Ощущение исчезло так же быстро, как и пришло. Проморгавшись, Томми снова посмотрел на своё отражение и с ужасом обнаружил, что начинает меняться. Вернулись кривые зубы, испорченная кожа, под глазами возникли мешки. Даже его руки стали ссыхаться и покрылись струпьями. Он вернулся в свою обычную шкуру. Позади раздался крик, полный ужаса. Томми обернулся — и понял, что не может сдвинуться с места.

Перед ним стоял он сам. Точнее, его идеализированная версия: с короткими волосами, чисто выбритый, подтянутый, красивый и в дорогом костюме. А рядом была не кто иная как Катрина — в обычном летнем платье до колен, без украшений и макияжа: только с привычной красной точкой на лбу. Показав на Томми пальцем, девушка, задыхаясь, спросила у двойника:

— Кто он такой? Почему… почему он выглядит как ты?

— Что здесь происходит? — закричал двойник. — Отвечай!

Из кармана он выудил пистолет и наставил его на Марцетти.

— Я сам не знаю, что это такое, — признался Томми. Встав, он быстро подошёл к двойнику и выхватил у него пистолет. — Но обещаю разобраться.

Оттолкнув парочку и стараясь не заплакать, он побежал вперёд. Катрина выглядела именно так, какой он всегда хотел её видеть: красивой, молодой, простой, а главное — с ним.

Подняв голову, он увидел, как пар начал расступаться, а горизонт засиял золотом. Только чтобы добраться до источника, ему пришлось бы перейти на другой берег. Недолго думая, Томми прыгнул в воду, чувствуя, как всё его тело погружается в холод. Берег был так близко — и так далеко. Каждое движение, каждый взмах рукой давался ему с огромным трудом. Оказавшись посередине, он почувствовал, как течение начинает относить его назад. Река становилась всё сильнее и сильнее, волны нарастали. Казалось, она пытается утопить его, заставить соединиться с ней навеки.

Томми не сдавался. Когда до берега оставалось несколько метров, у него свело обе ноги. Барахтаясь, Марцетти пытался подплыть ближе. Тщетно — не осталось сил, чтобы преодолеть последний рубеж. И невидимая рука быстро потащила его вниз.

Прозрачный, отдающий синевой потолок возник над ним. Уходя на дно, Томми подумал: «А ведь какая могла быть жизнь…» Его лёгкие быстро наполнялись водой, тело больше не сопротивлялось. Он сдался перед силами, на которые не мог повлиять. Река забрала его.

За секунду перед тем, как его глаза закрылись, он увидел тёмную фигуру, разбившую хрупкую поверхность реки. Фигура быстро приближалась, но он не мог понять, кто это. Да его это и не волновало. Перед ним распростёрлась тьма, которая манила теплом в этом царстве холода.

***

Пробуждение вышло болезненным: ему пришлось дождаться, пока вся вода выйдет из внутренностей. Солнце жгло привыкшие к темноте глаза, а воздуха не хватало. Кое-как продышавшись, Томми поднял слезящиеся глаза на своих спасителей.

Капитан стоял над ним, уперев руки в бока, рядом сидел шаман. У обоих на лицах застыло обеспокоенное выражение.

— Эй, ты как? — поинтересовался сааксец, похлопав его по плечу. Выплюнув последнюю порцию воды, Томми ответил, пересиливая боль в глотке:

— Хуже некуда. Как обычно. Вас что, не захватили призраки?

— Ты о чём? — спросил капитан, нахмурив брови. Томми отмахнулся. Насиф помог ему встать. Чувствуя, как на нём обвисла мокрая одежда, Марцетти сказал:

— Я встретил по дороге Саргия и медичку. Они говорили с теми, кто им был дорог. Но я готов поклясться, что эти люди давно мертвы. Перед этим они отпили воды из реки. С вами такого не было?

Капитан замотал головой.

— Мы довольно быстро встретились с Насифом, но пить не стали рисковать. Да и потом, я почти что уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Где мы? — спросил Томми, хотя прекрасно знал ответ. Валентайн кивнул.

— Судя по тому, что мы уже видели, это и есть Эдем.

— Я тоже так подумал, — кивнул Марцетти. Шаман внимательно оглядел их и сказал:

— Хорошо, но почему я оказался здесь? Вам не кажется странным?

— Тебя могло перенести вместе с нами просто за компанию, — сказал Валентайн. — Только я сильно сомневаюсь, что ты встретишь кого-то из своих близких. Марцетти, как ты вообще оказался в воде?

— Я шёл на золотое сияние, — честно ответил Томми и указал рукой. Валентайн кивнул, будто ожидал такого ответа.

— А вот мы плутали без цели. Хорошо, что ты оказался рядом.

— Только всё равно шли в правильном направлении, — заметил Томми. Подумав, он добавил: — Мне кажется, что все дороги здесь ведут к одному и тому же месту. Идём. Похоже, без разрешения хозяина нам отсюда не выйти.

Ему показалось ироничным, как он большую часть своей жизни стремился попасть сюда — и, оказавшись внутри, тут же захотел вырваться. Этот рай казался слишком дешёвым, почти что бутафорским. Застрять в таком мог только полный идиот, который готов закрыть глаза на все факты.

И всё же, он от всей души желал оказаться таким идиотом.

Он повёл их в сторону золотого свечения, чувствуя, как сильно хочет быстрее со всем разобраться. Слишком много странного за такое короткое время. Он хотел, чтобы всё вернулось на круги своя. Он уже начал скучать по моментам, когда просто стоял у штурвала и вёл катер по реке, не задавая никаких вопросов. Был только путь вперёд и цель, маячившая впереди, становившаяся всё ближе и ближе.

Он даже не удивился, когда они вышли в небольшой вымощенный камнями сад, в середине которого стояла круглая беседка. Внутри неё, откинувшись на спину скамейки, сидел босой мужчина с руками, измазанными грязью. Его тёмные с проседью волосы были зачёсаны назад, открывая высокий, морщинистый лоб. Поперёк левого глаза тянулся длинный, уродливый шрам, оставшийся, похоже, от удара саблей. Рядом на скамейке стояла наполовину выпитая бутылка виски с оторванной этикеткой, а у ног вразброс валялся комплект золотой брони и шлем. Приглядевшись к ней, Томми вдруг с замиранием сердца понял, что именно таким было тело полковника. Тело, которое он получил от Эдема.

Сделав глоток из бутылки, мужчина поднялся, вздохнул и, вытерев грязные руки о джинсы, поплёлся по дорожке. Отперев едва заметную железную дверцу, он скрылся за зарослями. Томми бросился бегом, чтобы не потерять его из вида. Капитан и шаман бросились следом. Они успели до того, как дверь захлопнулась. Переступив порог, Томми зажмурился.

Солнце здесь светило ещё ярче, чем раньше, зато дул лёгкий, приятный ветерок, несущий запахи моря и рыбы. Насколько хватало глаз, простирался огромный огород с тысячами разных растений. Мужчина брёл между ними, периодически трогая листья и стебли, и что-то шептал себе под нос. Томми прибавил шагу, пытаясь нагнать человека, но как бы быстро он ни бежал, цель ближе не становилась. В конце концов, мужчина остановился у одной грядки и присел перед ней на колени. Только тогда Марцетти и остальные сумели нагнать его. Мужчина не обращал на них внимания. Начав рыть землю руками, он бормотал:

— Только где могла закрасться ошибка? Я ведь сделал всё, как и тогда. Двенадцать, ни больше, ни меньше. Откуда взялся ещё один?

— Всё-таки легенды оказались правдой, — произнёс капитан. — Освободитель действительно существует.

Мужчина повернул к ним голову и нахмурился:

— Вы? Здесь? Нет, этого не должно было случиться. Этого никогда не случалось. Это не по плану.

Сосредоточив взгляд на Марцетти, Освободитель ткнул в него указательным пальцем:

— Ты. Откуда ты взялся?

— От мамы с папой, — не нашёл ничего умнее сказать Томми. Освободитель ухмыльнулся, видимо невольно, но тут же снова стал серьёзным.

— Тебя не должно быть там. Ты должен быть здесь, как и все остальные. С другими экипажами… — глянув в сторону, он добавил: — Нет, ты ведь уже находишься здесь. Я подарил тебе свою благодать, как и остальным. Так какого чёрта ты там?

Освободитель снова вытер грязные руки о штаны, подошёл вплотную к Томми и присмотрелся к нему, как учёный присматривается к букашке, пытаясь понять, как она живёт.

— Так вот оно что… — прошептал он. — Значит, он вытащил тебя оттуда. Как интересно! — Освободитель рассмеялся. — Да, не думал, что кто-то до подобного додумается, но надо же! Век живи, век учись.

— Я не понимаю, о чём речь, — пролепетал Томми, чувствуя дрожь по всему телу. Перед ним стоял мессия, тот, о котором ему столько говорили в детстве, тот, который решал не только его, но и судьбу всего города. Он выглядел как обычный человек, и при этом от него шёл такой жар, что Марцетти живо представил, как он и капитан с шаманом превратятся в живые факелы, если проведут с ним ещё несколько минут.

Казалось, Освободитель снова перестал замечать гостей и вернулся к грядке, продолжая говорить сам с собой:

— Что же, цикл должен продолжаться. Не начинать же всё с самого начала. Посмотрим, чем всё это кончится. Посмотрим. Может быть, хоть в этот раз они меня не разочаруют.

Повернувшись к Томми, он улыбнулся и произнёс:

— Всё ещё здесь? Выход там, — он махнул рукой в сторону дорожки, которая словно возникла из ниоткуда рядом с шаманом. Марцетти сделал шаг вперёд.

— Мы требуем ответов! Что происходит? Что тебе нужно? Полковник работает на тебя?

Освободитель повернулся и сверкнул глазами:

— Ты требуешь?

Он махнул рукой, и из воздуха возникло три огромных крылатых твари, закованных в доспехи, каждая не меньше двух метров ростом. Они походили на людей, и всё же Томми чувствовал, что людьми они не являлись.

— Стражи! — выдохнул капитан и дёрнулся за пистолетом в кобуре. Не успел Марцетти моргнуть, как монстры оказались в шаге от них — и каждая держала клинок у шей гостей. Томми чувствовал, как сталь подрагивает, будто сгорая от нетерпения испить крови. Освободитель вернулся к своему занятию и проговорил:

— Уже не настолько наглые, да? Так трудно иногда вас понять. То боитесь глупых мелочей, например, оказаться неправыми, хоть вы физически неспособны увидеть всю картину мироздания. А иногда плюете в лицо смертельной опасности, будто у вас впереди ещё десятки жизней, к которым вам нужно перейти.

Он мечтательным взглядом уставился на горизонт:

— Да, если бы не их жертвы, я бы вообще с вами не возился…

Стоило ему подняться и отряхнуть руки, как рядом с ним возник Ли с ножом в руке. Подбежав к Освободителю, он схватил его за шиворот и приставил острие к горлу мессии:

— Отпусти их! — прошипел он. Мужчина на это только улыбнулся, в примирительном жесте подняв ладони вверх.

— Какой ты прыткий. Неужели твои любимые не сумели тебя отвлечь? Как их звали? Рэнди и Анни, так же?

— Я слишком хорошо помню их смерти, чтобы ты пудрил мне мозги, — ответил Ли, давя острием на горло своего пленника. Марцетти не поверил своим глазам, когда клинок прорезал кожу, и на белую рубашку капнула кровь. Освободитель на это только прищурился.

— Нет, дело не в этом. Я вспомнил. В тебе живёт часть меня. Ха! — он повернулся к Марцетти и остальным. — Будто века прошли с момента, когда я видел его в последний раз. Действительно, становится всё интереснее!

Одним незаметным движением он попытался заломить руку Ли, но тот вывернулся, словно в его теле не было ни единого сустава. Взревев, он несколько раз ударил Освободителя ножом в грудь, и на белоснежной материи стали расцветать багровые бутоны ран. Мессию, казалось, это нисколько не обеспокоило. Продолжая улыбаться, он схватил Ли за воротник и бросил к остальным.

— Спасибо огромное. Давно здесь не происходило ничего интересного. Боюсь только, что пора завязывать с весельем. Идите куда шли, займитесь тем, чем занимались. Мой план уже пошёл наперекосяк. И всё же, интересно, что вы сможете привнести в этот мир.

Он махнул рукой, и Марцетти услышал голос Коннели за спиной:

— Где это я?

А за ней возглас Саргия:

— Папа, постой!

Освободитель улыбнулся и покачал головой.

— Что же, дети мои, ступайте. Посмотрим, как вы испортите всё на этот раз.

Мир охватил огонь, и Марцетти почувствовал, как вскипает его кожа. Он хотел кричать, но язык и горло его уже горели. Он хотел потушить себя, но мясо уже слезло с костей. Он рухнул на землю кучкой праха, прежде чем успел что-нибудь сделать.

— Если вы захотите вернуться, — прозвучал голос в его сознании, — помните: это не место. Это состояние.

***

Он проснулся от жуткой головной боли. Кэт сидела напротив и попивала кофе, мечтательно уставившись на горизонт. Военную куртку она повязала у пояса, оставшись в одной майке. Её кожа отливала бронзой в лучах утреннего солнца.

— Мне приснился такой чудный сон, — морщась, сказал Томми. Он прошёл в кабину рулевого и выудил из аптечки таблетки обезболивающего. Запив их водой, он продолжил: — Будто бы я оказался в Эдеме.

Кэт рассмеялась, запрокинув голову. Её смех всегда пробуждал некий свет в душе Томми. Когда она смеялась, он чувствовал, что родился не зря.

Стоило ему подумать об этом, как из трюма на палубу вылез Райан, и настроение мгновенно испортилось. Поглаживая голову, Райан приземлился рядом с Кэт, поцеловал её в щёку и спросил:

— Этот деф донимает тебя, дорогая?

Томми ненавидел Райана. Он ненавидел его куртку, его солнечные очки, его вечно набриолиненные волосы, но больше всего — его самодовольную, ублюдочную ухмылку, которой он светил по поводу и без. Его будто сконструировали на специальном заводе, чтобы быть идеальным антиподом Томми. Райану по жизни всё очень легко давалось. Его родители были достаточно богатыми, чтобы выкупить его ещё до его рождения. Райан не знал, что такое Приют и тяжёлый труд. В качестве развлечения он всё свободное время занимался боевыми искусствами и стрельбой из разных видов оружия. Он зависал на всех модных тусовках, ошивался рядом с самыми влиятельными людьми Синдиката и, по его признанию, успел трахнуть наследницу богатейшей Семьи Старого Города. Ему всё доставалось настолько легко, что в один прекрасный день Райан решил — слишком уж скучно он живёт. Потому он взял пару пистолетов, бронежилет, затарился патронами и устроил бойню на окраинах. И даже это спустили бы ему с рук — в конце концов, Райан разорил логово местной молодёжной банды, довольно долго донимавшей полицию.

Вот только когда его схватили, Райан пообещал, что следующий его шаг — это перестрелка в Центре, прямо перед Дворцом. От греха подальше, копы упекли его в Башню, где на предложение отсидеть срок или отправиться во Вне, Райан выбрал второй вариант. И ему повезло, ведь он попал помощником на катер Томми, который в последнюю очередь хотел кем-то командовать.

— Кстати, мальчики, сегодня ведь юбилей! — Кэт хлопнула в ладоши и достала смятый листок из кармана штанов. — Ровно месяц, как мы покинули Город.

— Кажется, будто прошла уже целая вечность, — усмехнулся Райан. Томми не мог с ним не согласиться. Каждый день для него тянулся как год.

Пока он с Кэт был наедине, всё шло прекрасно. Их ещё даже не выпустили из Города, а они уже друг в друге души не чаяли. За три недели в доках Томми понял, что лучше женщины он никогда не найдёт. Они вместе просыпались, завтракали, изнывали от ожидания, когда же их отправят наружу, помогая друг другу скоротать время анекдотами и историями из жизни. Томми рассказал Кэт о себе абсолютно всё, обнажил душу так, как не обнажал ни перед кем. И она приняла его. Она не смеялась, не считала, будто в его проблемах виноват он сам, нет. Она прекрасно видела, как несправедливо обошлось с ним общество, как стигматизировали в Старом Городе дефектных людей, хотя они и не заслуживали подобного обращения.

Она увидела в Томми то, что он в себе отказывался видеть — хорошего человека.

Стоило появиться Райану, как всё пошло наперекосяк. Как только его посадили к Томми и Кэт, Эдем выпустил их из Города, вместе с остальными одиннадцатью катерами, приказав разведать окрестности и строго запретив удаляться более чем на двести пятьдесят километров. Увидев Райана, Кэт резко охладела к Томми. Он отчаянно пытался снова разжечь ту искру, что промелькнула между ними, но тщетно. Казалось, из самого близкого ей человека он превратился в дальнего знакомого, с которым можно было иногда поболтать, посмеяться, но и только. Иногда, правда, она снова садилась с ним и вела задушевные беседы, из-за которых Томми начинал верить, что не всё потеряно. Но вскоре появлялся Райан, и Кэт снова делала вид, будто Томми ей не интересен.

Лёжа ночами в своей каюте Марцетти думал о том, как он схватит нож, зарежет Райана во сне, а тело сбросит за борт. И благодарил Бога за Башню, вживившую штифт реморализации ему в голову. Только из-за него все его низменные импульсы оставались всего лишь импульсами. Как бы он ни хотел, он не мог никого убить.

Даже сейчас, чувствуя, как кровь закипает от ярости, Томми, в лучше случае, мог замахнуться на Райана — и не ударить. Райан, похоже, почувствовал взгляд Марцетти и повернулся к нему, подняв руки:

— Извините, рулевой. Понимаю, что трачу наше время на бесполезную болтовню. Что прикажете делать? Мы продолжаем нашу исследовательскую миссию?

— Конечно, — буркнул Томми. — Сейчас, пожую что-нибудь, и дальше пойдём. Кэт, не хочешь сходить отдохнуть? Мы с Райаном здесь сами справимся.

— Конечно, отчего бы и нет, — Кэт потянулась так, что у Томми дрогнуло сердце. Он отвернулся, чтобы не показать возбуждения, и мысленно настроился выдох делать глубже, чем вдох. Краем глаза он успел заметить, как перед уходом Кэт, как бы невзначай, погладила Райана по плечу. Когда она исчезла в трюме, Томми подошёл к утилизатору и распечатал себе тарелку зелёной питательной жижи. Облокотившись на борт, он принялся завтракать. Райан как раз завершил осмотр двигателя и сел рядом: так близко, что Томми почувствовал дискомфорт.

— Слушай, мужик, нам надо поговорить, — тихо проговорил он, уставившись в никуда. Томми с удивлением посмотрел на Райана, ощущая, как желудок начинает стягиваться в узел, а сердцебиение ускоряется.

— Да? И о чём же?

— О Катрине, — Райан снял очки и посмотрел на Томми. Только сейчас Марцетти заметил, как устало выглядит его помощник. Под глазами у него были мешки, а во взгляде читалась такая несчастность, будто разговор причинял ему боль. И всё же, сам факт того, что Райан заговорил первым, вызвал у Томми приступ гнева. Проглотив ещё одну ложку жижи, он пнул ногой крышку утилизатора, находившегося рядом с двигателем, и одним махом забросил тарелку с остатками еды внутрь.

— Нечего тут обсуждать, — сказал он, вскочил на ноги и двинулся к штурвалу. — Заводи двигатель!

Райан послушался. Когда катер двинулся вперёд, помощник зашёл в рубку и произнёс:

— Ты думаешь, мне нравится происходящее?

— Непохоже, чтобы тебе не нравилось, — сказал Томми. — Слушай, я всё понимаю. Хочешь — забирай её. Я не хочу участвовать в этом.

— Она настраивает тебя против меня, — процедил Райан. Он схватил Томми за плечо и развернул к себе лицом. — Тебя она любит, а меня использует, ты понимаешь это, нет? Она играет с нами обоими! А я ненавижу, когда со мной играют. Ей нужно, чтобы ты её приревновал. Показал, как на самом деле к ней относишься.

— И что мне нужно для этого сделать? — засмеялся Томми. — Избить тебя?

— Разозлись! Покажи ей, что ты мужик, брат! Ты же на это способен, да? У тебя ещё есть яйца? Или в армии их отбили?

— Да пошёл ты, — от всей души процедил Марцетти. — Пошёл ты и твои обезьяньи игры. Пошёл ты вместе с Катриной. Пошли вы все!

— Можешь говорить всё, что хочешь, — сказал Райан, снова надевая очки. — Но нам ещё долго придётся быть вместе. А я не хочу быть с женщиной, которая не хочет меня. И уж точно не хочу быть с той, которой я нужен только для манипуляций. Так или иначе, выбора у тебя не будет. Я заставлю тебя сделать это. Я заставлю тебя показать характер, чтобы она поверила, будто нужна тебе.

Томми ничего не сказал, лишь развернулся и взял в руки штурвал. Его раздражало всё происходящее. Кому нужна любовь, выпивающая столько крови? Теперь, когда Райан озвучил все его подозрения вслух, Кэт у Марцетти вызывала только омерзение. Да, она была хорошей и доброй женщиной. И всё же, собственное эго ей было важнее всего остального. Она хотела жить в сказке, в которой прекрасный принц ради неё будет крушить всех парней, подходящих ближе, чем на десять шагов. Сама мысль, что такая чуткая и мудрая девушка, как Кэт, может жить в плену подобных иллюзий, потрясала Томми.

Минута текла за минутой, солнце всё сильнее клонилось к горизонту. Райан ничего не говорил и лишь наблюдал за джунглями, поглотившими берег. На закате люк в трюм отворился, и на палубу вылезла позёвывающая Кэт. Увидев Райана, она что-то проворковала и села рядом с ним. Стоило ей это сделать, как Райан повернулся к Томми и крикнул:

— Твоя женщина ведёт себя как потаскуха, рулевой! Неужели ты ничего не сделаешь?

— Она не моя женщина, — отозвался Томми, не сводя взгляда с горизонта. Ничего не существовало. Остались только он, катер и штурвал, который нужно было крепко держать. Держать так, чтобы болели ладони. И тогда всё остальное перестанет иметь смысл.

Он выше этого. Он не снизойдёт до подобного. Он и так натворил глупостей в Городе, нет нужды снова скатываться к примитивному поведению.

— Ты трус, рулевой! — крикнул Райан. — Ты ссыкун.

— Эй, прекрати! — сказала Кэт и, повернувшись к Томми, спросила: — Неужели ты ничего не сделаешь в ответ? Даже не ответишь?

— Вы того не заслуживаете, — произнёс Томми и ощутил, как сказанное освободило его. Они могли продолжать в свои игры, но его это не касалось. Ведь остался только он и катер. Больше ничего в мире не было. Пусть для них смыслом жизни служили бесконечные брачные танцы, для него же не существовало ничего, кроме пути, который он проходил, держа штурвал.

Он был рулевым. Только для этого он и родился. Никто в мире его больше не понимал, кроме этого катера. Никто и не поймёт. Ведь их, фактически, создали друг для друга. Сама судьба вела его к тому, чтобы он взялся за штурвал и повёл машину вперёд.

— Ты слышишь меня, ублюдок?! Ответь мне!

Томми не слышал. Ничего больше в мире не осталось. Чтобы лес продолжать жить, ему нужны пожары, сжигающие сухостой. Нужен огонь, чтобы предотвратить больший огонь. Так ему всегда говорили. Он не понимал, ведь никогда до этого не видел Вне и деревьев. А сейчас всё резко встало на свои места.

Удар в спину бросил его на палубу. Повалившись, Томми поднял руки, пытаясь защитить лицо. Райан ударил ещё раз, а потом ещё и ещё. Сил он не жалел: каждый удар, отдавался такой болью в теле, что Томми не выдержал и закричал. Он попытался отбиться, но тело не слушалось. Каждый раз, когда он хотел пнуть помощника в ответ, что-то удерживало его. Штифт, конечно же.

Позитивная реморализация, так они это называли. Их не волновало, что они просто меняют людей ролями, превращая преступников из агрессоров в жертв.

Райан сыпал ударами, и в какой-то момент Томми почувствовал, что у него просто нет сил защищать себя. Он убрал руки, и через секунду кулак прилетел ему прямо в лицо. Голова дёрнулась, затылок изо всей силы ударился о палубу. Томми почувствовал, как под ним начала растекаться кровь. Его сознание затухало.

— Прекрати, ты же убьёшь его! — кричала Кэт, пытаясь удержать Райана. Но тот не прекращал экзекуцию. До ушей Томми откуда-то издалека доносились крики:

— Давай! Ответь мне, урод! Ответь! Ты станешь мужиком, хочешь того или нет!

Томми в ответ лишь улыбнулся разбитыми губами. Как бы он ни хотел сейчас убить обоих, он ничего не мог поделать. Абсолютно ничего.

«Они больше не тронут тебя, милый», — прозвучало в голове Марцетти. Он открыл глаза. И вовремя, потому что шедший равномерно катер резко дёрнулся вперёд и тут же остановился. Райан и Катрина отлетели к корме, где открылась крышка утилизатора. Кэт завизжала, когда её рука угодила внутрь. Казалось, её засасывает в воронку. Как бы она ни сопротивлялась, утилизатор был неумолим: он тянул с упорством хищника, знающего, что жертву сначала нужно вымотать.

— Помоги! — проорал Райан, схватив девушку за ногу. Томми не сдвинулся с места. Происходящее походило на мираж — при всей чудовищности картины он просто не мог отвести глаз.

Когда рука полностью исчезла внутри, Кэт легла поперёк приёмного отсека, упёрлась в корму и попыталась вытащить конечность наружу. Но утилизатор издал скрипящий звук, и через секунду тело Кэт затянуло с такой скоростью, что Томми услышал хруст ломающихся костей. Девушка просто сложилась пополам, как сломанная кукла. Райан отправился следом.

— Боже! — только и успел проорать он, прежде чем исчез в чреве катера.

Томми продолжал смотреть на палубу, пытаясь осознать, что только что случилось. Его начал разбирать смех. Держась за помятые рёбра и лицо, он поднялся и крикнул:

— Да ладно, ребят, хватит прикалываться! Где вы? Это же бред какой-то! Выходите, перестаньте.

Никто не отозвался. Подойдя к утилизатору, Томми заглянул внутрь. Как всегда, в приёмной камере было всё чисто. Только тогда Марцетти осознал, что же всё-таки произошло. Он сел на палубу, скрестил ноги и схватился за голову. Он знал о людях, которых засовывали в утилизатор живьём. Ещё никто не смог вернуться. Его команду только что переработало.

Они погибли. Райан и Кэт. И, похоже, виноват был именно он.

— Нет, — прошептал Томми. — Я ничего не делал. Это несчастный случай!

«Это твоих рук дело, дорогой. Мы сделали это для тебя», — прозвучало в голове. Марцетти оглянулся, но рядом никого не было. По его коже поползли мурашки. Похоже, он начал сходить с ума.

Но он был не против. Ведь Кэт больше нет. Томми рассмеялся этой мысли. Он не мог поверить, но это было правдой. Раз Катрины нет в живых, то и ему жить незачем. Даже со штифтом в голове, он всё ещё мог убить одного человека — себя.

Он спустился в трюм и прошагал к своей каюте. Подняв подушку, обнаружил, что револьвер лежит на привычном месте. Проверив барабан и патроны в нём, Томми взвёл курок и приставил дуло к виску.

— Было забавно, — сказал он, поймав взгляд короля с изображения. Палец сам нажал на спусковой крючок.

…он проснулся от жуткой головной боли. Его двойник сидел напротив и попивал кофе, мечтательно уставившись на горизонт. Увидев, что Томми проснулся, двойник махнул в сторону рубки. Там, не сводя глаз с Марцетти, находилась команда «Катрины». На лице капитана застыло непонимание, у Коннели остекленел взгляд. Шаман всем видом выражал отвращение. Паркер, казалось, не могла понять, что только что увидела. И лишь Саргий с Ли смотрели на рулевого с сочувствием. Двойник цокнул языком и сказал:

— Надеюсь, теперь вы осознаёте, что путешествуете с убийцей своей команды?

• «
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• »