Короли серости. Том 2 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

19. Метастазы зла

Метастазы зла

«Чем сложнее план, тем больше в нём слабых мест»

Тэймур Ким, статья «О проблеме Нижних Уровней»

Она и поверить не могла, что её оставят наедине с собой на такое долгое время. Слишком сильно она привыкла к окружению из солдат. Слишком сильно прикипела к экипажу катера, который всё это время вёл их к главной цели миссии — полковнику.

Теперь, оказавшись в маленькой хибаре неподалёку от храма, без единой души рядом, Эмма вдруг поняла: больше всего ей не хватало уединённости.

Конечно, она никогда не будет скучать по дням, которые провела в железном гробу Башни Правосудия. И всё же, пока она служила на Древесном Пике, то как-то даже не задумывалась, что её всё время кто-то окружал. В те времена она сама тянулась к людской компании, как к спасительному свету. Раны, нанесённые ей Биллом, будто бы изжили её человечность. Она боялась их признавать. Боялась остаться с собой наедине. Всегда было что-то, что отвлекало её, заставляло двигаться дальше. Пока она жила для других, некогда было задумываться о своих изъянах.

Никто из солдат так и не увидел её уродства. Несмотря ни на что, ей нужно было постоянно поддерживать гигиену. К каким только уловкам она ни прибегала, чтобы скрыть свои увечья. Больше всего она боялась, что в условиях повышенной влажности её искалеченная плоть попросту начнёт гнить. Однако в то время как обычные солдаты попадали в лазарет из-за антисанитарии, Эмма чувствовала себя лучше некуда.

Довольно скоро она догадалась, почему.

Главным её противником был страх. Остаться в одиночестве — всё равно что приговорить себя к гибели. Эмма не боялась умереть, вытаскивая раненых из-под вражеского огня. Намного страшнее было поддаться зову коробочки с пистолетом внутри. Пистолетом, подаренным Рэем для самозащиты.

Раньше она думала, что коробку ей дали в качестве насмешки. Теперь она не думала — она знала.

Король сумел договориться с Башней, чтобы Билла не только пустили к ней, но и позволили нарезать с неё приличных кусков мяса. Как только ублюдок закончил своё дело, Эмму просто бросили у копов, как отработанный материал. Уотерсу было плевать, выживет она или нет: он получил свои драгоценные образцы, всё остальное было не важно. Вот только копам было не всё равно. Похоже, у них был приказ довезти её до фронта любой ценой — пусть даже не в полной целости и сохранности.

Кем бы ни был старый друг Рэя, он всё же позаботился, чтобы Эмма выжила. У полиции был отдельный филиал Медцентра, с врачами, готовыми в любой момент провести сложнейшие операции, если того требовал долг. В тот день он потребовал спасти жизнь никчёмной заключённой, которую обвиняли в подготовке теракта. Спасти-то её спасли, но сделали это без лишних усилий.

Когда Эмма впервые увидела своё тело, то подумала, что лучше бы умерла. Она больше походила на лоскутное одеяло, чем на молодую женщину. Её подлатали, пересадили мускулы, кожу, долили недостающую кровь. Только сделали это настолько грубо, что даже если бы постарались, не смогли бы сделать хуже.

Пока шла адаптация и регенерация тканей, её параллельно обучали медицинскому делу. Слушала она вполуха, потому что надеялась, что в первый же день словит вражескую пулю: так она боялась, что не хватит решимости совершить самоубийство.

Вот только стоило ей попасть на фронт и увидеть мучения солдат, как суицидальные мысли быстро испарились. Пусть её жизнь и превратилась в руины, она всё же могла спасти чужие, чем и занялась изо всех сил. Когда появился капитан со своей миссией, ей подумалось, что её срок подошёл к концу. Зачем бы ей помогать одному королевскому подонку возвращать другого?

Время расставило всё по местам. Во время выхаживания солдат на Древесном Пике она подозревала, что у неё есть определённые способности, которых нет у других. Во время ухода за Лемортовым её уверенность только укрепилась. Её план уже не казался идиотской затеей, с каждым днём он становился всё более выполнимым.

Не сказать, что она сильно прониклась словами полковника о Боге и Освободителе. Она лишь сделала вид, что идеи ей близки. Конечно, она бы всё отдала, чтобы Рэй вернулся из мёртвых. Чтобы кто-то убрал короля и тот безумный порядок, что царил в Старом Городе. Она хотела полного и безоговорочного разрушения Синдиката. Ей нужен был убийца войн — но не такой, какой был у Карла.

Она согласилась остаться с полковником только потому, что это сильно упрощало её план. Если раньше ей нужно было уламывать Томми, чтобы он отделил её от Вика, то теперь ей всего-то нужно было остаться с Эймсом наедине. Тем более, люди полковника сами обезвредили капитана и утащили его.

Почти сутки прошли с момента встречи с полковником, а она всё никак не могла добиться повторной аудиенции. Сразу же после того, как Валентайна вывели из строя, Эймс приказал бойцам расквартировать его новых сторонников.

Прибежищем для Эммы стала лачуга неподалёку от храма. Здесь были тазы с водой, немного еды, да кровать с деревянным столом и стульями. Больше всего её удивило, что в хижине на засов закрывались двери и ставни. В углу сиротливо ютилась метла, которую Эмма не побоялась использовать по назначению. Нужно было чем-то занять себя, чтобы не позволить дурным мыслям проникнуть в сознание.

С уборкой довольно быстро было покончено. Стоило поставить метлу в угол, как Эмму чуть не затрясло от страха. Столько времени она боялась остаться одна, а теперь от одиночества никак не сбежишь. Она приготовилась к наплыву первобытного ужаса и ощущению собственной никчёмности.

Вот только они не пришли. Эмма выдохнула. Неужели ей нечего было бояться? Неужели всё это время она опасалась самого страха?

Накладывать на себя руки она больше не желала. Напротив, ей хотелось жить и жить. Она не только дошла до полковника, что был корнем почти всех бед в Старом Городе, но у неё были рычаги, которыми она могла бы на него повлиять.

Она убеждала Томми, что они в самом центре мира, в точке, которая определит всё будущее. Она говорила так, будто верила во всё это сама. Сейчас же у неё уже не осталось сомнений.

Путешествие изменило её. Она уже не та девочка, которую воротило от мысли, что придётся кем-то пожертвовать.

Её план был прост, но эффективен. Самый эффективный шантаж: угроза смертью. Даже те, кому нечего было терять, боялись смерти немногочисленных близких. У полковника, казалось, не было слабых мест, да и смертным его трудно было назвать. Но умереть он точно не захочет. Хотя бы потому, что после его смерти некому будет возвращать Бога.

Стоило ей поразмыслить, как она рассмеялась от собственного лицемерия. Она с такой пылкостью укоряла Валентайна за то, что тот был убийцей, готовым пожертвовать жизнями ради мира, а сейчас шла на такой же грех. С другой стороны, угрожать она собиралась всего одному человеку, который погубил очень много невинных. В то время как капитан убивал налево и направо, метод Эммы был более деликатный.

Если всё пройдёт так, как она задумала, вполне вероятно, что полковник даже выживет.

И всё же, вся её затея была грязной, от начала и до конца. Эмму хоть немного успокаивал тот факт, что ей больше не придётся задействовать Томми — да вообще хоть кого-то. Всего теперь она могла добиться своими руками. И всё же, она столько времени клеймила любое насилие, что прибегать к угрозе жизни сейчас казалось чем-то необычайно низким.

Может, капитан был действительно прав? Для спасения людей ты должен чем-то жертвовать. В первую очередь, собственной совестью. Затем уже другими людьми. И счастьем будет, если пожертвовать придётся меньшим, чтобы добиться большего.

Её пугала мысль, что она готова была сжечь весь Старый Город вместе с его обитателями, лишь бы вернуть Рэя.

«Нет, — говорила она себе, — грязи не стоит бояться».

Ничего не изменить, если боишься замарать руки. «Насилие всегда было и всегда будет единственной властью, из которой вытекают все остальные виды власти», — так ей, кажется, говорили учителя университета на курсах политологии. Даже полковник, познавший смерть, должен преклонить колени перед такой стихией. Обязан, иначе сам же лишит свою жизнь всякого смысла.

Она так сильно погрузилась в себя, что стук в дверь показался ей грохотом артиллерии. Быстренько приведя себя в порядок, Эмма бросилась отпирать засов.

— Не стоило так торопиться, — сказал полковник, когда ему открыли. Эмма непроизвольно сглотнула вставший в горле ком и мысленно поругала себя, что так сильно разволновалась. «Нужно вести себя максимально естественно, иначе всё сорвётся».

Она посмотрела на Эймса снизу вверх. Тень от полей шлема погружала его лицо во тьму. Острый высокий гребень делал полковника ещё выше. Конечно, Эмма знала, что полковник довольно высок, но всё же не ожидала, что он будет таким огромным. И дело было даже не в росте, а во впечатлении, которое он производил. Золотая броня делала из него гиганта, но само его присутствие будто бы умаляло всех, кто его окружал.

Даже сопровождавшие его люди в чёрных доспехах казались на фоне Эймса мелюзгой.

— Оставьте нас, — приказал полковник охранникам и прошёл внутрь хижины.

Он сел на кровать, скрипнувшую под его весом, и начал осматриваться. Эмма закрыла дверь и навалилась на неё, не в силах отойти в сторону. «Время пришло», — стучало у неё в голове, вот только она не могла собраться, чтобы начать исполнять свой план. Вся её решимость мигом куда-то испарилась, стоило полковнику появиться.

— А ты неплохо устроилась, — заключил полковник, закончив осмотр. — Убралась, навела порядок. Сразу видно женскую руку.

— Зачем вы пришли? — спросила Эмма, облокотившись спиной о стену рядом с входом. Её поджилки дрожали, и ей потребовалась вся её смелость, чтобы не лишиться чувств и не сползти на пол.

— Как я могу позволить тебе включиться в наши планы, предварительно даже не поговорив? — спросил полковник. Эмме почудилось, что она слышит нотки сарказма.

— Я готова исполнить любое ваше приказание. Всё, чтобы вернуть Освободителя.

— Никому не нужен Бог, — почти что с горечью сказал полковник. Он поднял руки и посмотрел на латные перчатки, будто видел их в первый раз. Казалось, он видит в них что-то, чего не видела Эмма. «Может, всю кровь, которую успел пролить ради этого момента?»

— Почему? Мне он нужен, — сказала она. Собрав все силы, она оторвалась от стены, проковыляла к стулу и села напротив полковника. Эймс покачал головой. Он снял свой странный шлем с высоким гребнем, и Эмма поразилась, насколько же полковник был стар. Казалось, что он был старше даже самого короля, хотя трудно было представить, чтобы кто-то мог столько прожить. Его усы и борода были настолько седыми, что практически светились в темноте.

— Никому не нужен Бог, — повторил Эймс, будто бы не услышав слов Эммы, — потому что всем нужно то, чего от него можно добиться. Вернуть родных, любимых. Истребить всех врагов. И, наконец, заключить вечный мир, где всем всё воздаётся по справедливости. Только каждый верит, будто Бог будет на его стороне, а не на стороне противника. Что его похвалят за совершённое добро, а не покарают за забытое зло. Если Освободитель действительно такой, каким его рисуют, первым делом он уничтожит меня, как самого великого грешника. Вот будет забава.

— И всё же вы собираетесь его вернуть?

— У меня нет выбора, — сказал полковник. — Иначе мир не спасти.

— Так вот значит в чём дело, — присвистнула Эмма. — Мы не просто эгоисты, которые хотят себе исполнителя желаний. Мы спасители мира. Чудненько.

— Грядёт царство тьмы, — сказал полковник. — Всё закончится. Все закончатся. И мы ничего не может с этим сделать. А вот Освободитель — он точно сможет.

— О чём вы говорите? Это что-то вроде конца света?

— Не может закончиться то, что никогда и не начиналось, — с особой жёсткостью вдруг произнёс Эймс. — Всё это время мы верили, что живём в свете. Нет. С самого начала была только тьма. Мы просто этого ещё не знали.

— Раз так, то какая разница? — разговор уходил куда-то не туда, и это Эмму начало раздражать. — Что для нас изменится, если мы ничего не замечали?

— Я знаю, что ты жила в страхе, — вдруг молвил Эймс, посмотрев Эмме прямо в глаза. — Ты его ненавидела, ты его боялась — и всё же, он был частью тебя, неотъемлемой. Чем-то, что делало тебя живой. Там, где нет ни начала, ни конца, ничто не может умереть — но ничто не может и жить. Не будет тебя, не будет твоих детей, не будет детей твоих детей, потому что не будет вообще ничего. Точнее, только ничего и будет.

— Я не понимаю… — протянула Эмма, чувствуя, однако, как холодок ползёт по её коже.

Эймс сокрушённо кивнул.

— Я всё пытался понять, почему он выбрал именно тебя. Вот только стоило поговорить с гибридом, как всё встало на свои места.

— Гибридом?

— Ты называешь его Саргий. Гибрид экзальта и человека из Вне. Самая живучая, сильная и выносливая комбинация. Способная, наверное, даже бросить вызов Эдему при определённых обстоятельствах.

— Мы же вроде пытаемся вернуть Освободителя, разве нет? — нервно усмехнулась Эмма. — Зачем нам бросать вызов Эдему?

— Эдем нам не друг. Более того, сомневаюсь, что он друг даже Освободителю. Ведь не просто так он сбежал из собственного рая, верно?

— Вы сказали, что ему стало стыдно. Он не захотел жертвовать собой ради нас.

— Да. И это может быть только одной из причин. Но не будем далеко уводить разговор. Тебя ведь выбрали не просто так.

Эмму вдруг пронзило ощущение, будто этот разговор уже происходил сотни и сотни раз. Помотав головой, она постаралась сфокусироваться. «Сейчас или никогда. Другого шанса не будет».

Поднявшись со стула, она подошла к полковнику и спросила, постаравшись придать голосу самый невинный тон:

— Правда? И за что же меня выбрали? Уж не за красивые ли глазки?

Эймс буравил её стальным взглядом. У Эммы мигом всё сжалось внутри. «Он знает? Откуда?!»

— За мной должны были отправиться шестеро, — неторопливо произнёс полковник, не сводя с медички глаз. — Когда я отбывал из Города, я уже примерно знал состав. Только с одним избранным были проблемы. Точнее, с избранной. Тобой. Тогда ты ещё не похитила склянки, не уничтожила результаты исследований. Не навлекла на себя гнев короля. И всё же, я знал, что ты прибудешь. Сомневался только, что всё произойдёт так, как было предсказано. Сейчас у меня нет никаких сомнений. Всё должно пройти по плану. В моих действиях нет никакой ошибки.

Он так быстро поднялся, что Эмма отскочила от неожиданности и перевернула стул, на котором сидела. Эймс протянул ей железную руку и сказал:

— Давай, дотронься. Ведь это то, чего ты добиваешься, верно?

— Откуда вы знаете?! — вырвалось у Эммы. Стоило словам сорваться с её губ, как она поняла — всё пропало. Все её старания были загублены её слабохарактерностью.

Теперь Городу точно конец.

— Я многое узнал, поговорив о тебе с гибридом. Как я уже говорил, у меня были свои подозрения. Он лишь их подтвердил.

«Ещё есть шанс, — пронеслось в голове Эммы. — Стоит мне дотронуться, как он уже ничего мне не сможет сделать».

— Всё дело в твоих умениях…

Как только Эймс произнёс эти слова, Эмма схватила его за металлическую ладонь и с силой сжала.

— Теперь ты мой, — прошипела она.

Сквозь тело полковника полились потоки энергии. Металл начал съёживаться, ржаветь. Золото на глазах превращалось в пыль. Эмма же, напротив, чувствовала себя всё лучше и лучше. У неё будто бы открылось второе дыхание. Она больше не испытывала страха. Будто бы весь мир мигом потеплел — вот только на деле это внутри неё разгорался настоящий огонь.

Никогда ещё она не ощущала такой силы. Всё это время она довольствовалась остатками, выпиваемыми из умирающих солдат, которых уже никак нельзя было спасти. По сравнению с ними, полковник был просто колодцем, полным жизни.

Она никогда не пробовала ничего подобного с живыми людьми, да и не собиралась. Она боялась, что такой контакт убьёт их. Теперь ей было почти что наплевать.

Пусть она ничего не боялась, всё же, ей приходилось прилагать все усилия, чтобы совладать с потоком. Энергия грозила разорвать её изнутри. Она почувствовала, что всё становится только хуже. Посмотрев в лицо Эймса, Эмма ужаснулась.

На неё смотрел Рэй и улыбался.

— Вот во что ты превратилась? — спросил он. — В вора, крадущего жизнь?

— Нет, нет, неправда! — затараторила Эмма. — Я дарю её! Я спасаю людей! Беру у тех, кому она уже не нужна, передаю тем, кто без неё не выживет! Разве ты не видел, что я делала с теми солдатами?! Без меня они бы не дожили до следующего дня!

— Но сейчас ты поглощаешь её. И не думаешь останавливаться. Пожалуйста, прекрати.

— Я… я не могу. Иначе меня убьют!

Рэй улыбнулся ещё шире.

— Если не прекратишь, убьёшь ты. Поверь, твои руки не созданы для этого. Они не созданы для убийств. Они созданы, чтобы дарить жизнь.

Костёр, что разгорался всё сильнее, начал резко угасать. Эмма ослабила хватку, и энергия полилась обратно. Металл начал выправляться и снова покрываться позолотой, будто время обратилось вспять. Прошло несколько мгновений, прежде чем она почувствовала, что начинают уходить и её силы. И всё же, Эмма и не думала останавливаться.

«Моя плоть стала прибежищем тьмы. То, что живёт во мне, станет всеобщей погибелью. Мне нужно умереть раньше».

Губами она почувствовала струйки крови, вытекающие из её носа и глаз. Сердце стучало как бешеное, всё её тело будто бы выворачивали наизнанку. Она продолжала вливать всё, что у неё было, в сжимаемую металлическую ладонь.

Эмма даже не заметила, как лёгкий толчок отправил её к стене хижины. У неё не было сил, чтобы сопротивляться. Она даже не могла просто стоять прямо. Сдавшись, Эмма сползла вниз и зарыдала от переизбытка чувств. Слёзы смешались с кровью и закапали на пол.

Эймс посмотрел на свою ладонь, сжал её несколько раз в кулак и произнёс:

— Гибрид оказался прав. Твоё присутствие действительно спасло его. Только не совсем так, как он думал. Одно твоё прикосновение буквально вытащило его с того света. А меня оно могло туда отправить. И всё же, вместо того, чтобы убить меня, ты остановилась. Почему?

Эмма собрала остатки своих сил, чтобы перестать плакать. Утерев кровавые слёзы, она воззрилась на полковника, и выдавила:

— Я и сейчас могу убить вас. Если я делюсь с кем-то энергией, то привязываю его к себе. А значит, если мне не понравится ваше поведение, я могу прервать вашу жизнь — в любой момент, стоит мне того захотеть.

Полковник присел перед Эммой на колено. Даже в таком положении, он возвышался над ней, словно огромное здание над посетителем. Никогда ещё Эмма не чувствовала себя настолько мелкой и незначительной. И всё же, сейчас в её руках была жизнь этого человека.

— Вот какой у тебя был план? — спросил Эймс. — Мы ведь допросили рулевого. Он сказал, что ты убеждала его предать капитана.

— Да, — Эмма перестала дрожать. Её голос стал крепче стали. Она без малейшего страха смотрела на полковника. Ей виделось, будто она держит топор над его головой — и в любую секунду готова опустить лезвие. — Почти в начале нашего путешествия, когда мы ещё ничего не знали, я считала вас военным преступником. Считала, что всё это план короля по возвращению своего верного цепного пса. Я хотела удостовериться, что Город не станет хуже с вашим возвращением.

— И ты бы убила меня, если бы я начал себя плохо вести?

— Не убила. Но устроила бы несладкую жизнь, от которой любой бы сошёл с ума. Вот только я ошибалась. Вы не преступник. Вы безумец. Вам нечего терять, а значит, убивать вас бесполезно.

— Ты ошибаешься и сейчас, — неожиданно мягко произнёс полковник. — Я не хочу умирать, потому что никто другой не сможет вернуть Бога. И всё же, не поэтому ты остановилась. Ты что-то увидела, верно?

— Я… — Эмма запнулась. Её решимость как рукой сняло. «Стоит ли об этом говорить? И если нет, то почему? Мне уже некуда отступать. Я выложила на стол все свои карты». — Я увидела лицо своего мужа. Мёртвого мужа.

Полковник кивнул, будто в этом не было ничего удивительного.

— И он сказал мне, что я не должна убивать.

— Моё тело сделано из брони Освободителя, — сказал Эймс. Эмма должна была удивиться, но не удивилась. Почему-то эта фраза показалась ей донельзя логичной. — А значит, оно связано с Эдемом. Что бы ты ни увидела, скорее всего, это происходило на самом деле, а не было плодом твоего воображения. Твой муж вернётся, как и все погибшие, как только мы вернём Освободителя.

Он поднялся с колена, прошёлся по комнате и открыл ставни, впустив в хижину свет. Лучи заиграли на его золотой броне, солнечные зайчики забегали по всей комнате. Один из них ослепил заплаканную Эмму, заставив её зажмуриться. Она прикрыла лицо ладонями, чувствуя, как её накрыла необыкновенная усталость. Ещё никогда она не вкладывала в людей столько энергии, как сегодня. Она боялась использовать свои силы, боялась навредить кому-то, но, больше всего, что лечение других убьёт её саму. Теперь она не боялась ничего.

Если до этого она не пыталась сопротивляться всему, что с ней происходит, сейчас она вдруг осознала: без борьбы не будет и победы. А значит, единственное, что ей нужно делать, так это драться, драться до последней капли крови — своей или вражеской.

Полковник повернулся к ней. Его пергаментно-белое лицо приобрело здоровый оттенок. Глаза заблестели живостью и остроумием. И тут произошло нечто, совсем поразившее Эмму — полковник улыбнулся.

— Ты не убийца, Эмма Коннели, — произнёс он. — Твои руки созданы, чтобы спасать и приносить жизнь. Тебя избрали, чтобы ты лицезрела рождение Бога. Нет… чтобы ты помогла ему явиться на свет.

— Вы сказали, что всё произошло так, как и было предсказано, — пробормотала Эмма. — Что вы подозревали, почему меня выбрали. Кто меня выбрал?

Улыбка резко сошла с лица полковника. Скорбь заняла её место. Эймс уставился в окно и с грустью произнёс:

— Тебя выбрал Виктор Валентайн.

***

Дети бегали вокруг неё, смеялись и тыкали пальцами. Их лопотание пусть и умиляло Эмму, но смущало намного больше. Она изо всех сил пыталась шагать прямо и держать спину ровно, однако, удавалось ей это с трудом. Быть объектом насмешек таких малышей ей ещё не приходилось.

Ей нужно было найти полковника. Вчера он ушёл, так и не объяснив, что значат его слова, бросив лишь напоследок: «Приходи завтра, я отвечу на все вопросы».

Всю ночь Эмма ломала голову над главной загадкой: кто такой Виктор Валентайн? Она собирала разрозненные факты, которые он о себе рассказывал, пытаясь выстроить цельную картину прошлого этого человека. И то, что у неё получалось, выглядело зловеще.

Теперь она шла подтвердить свои догадки. Полковник обещал ответы — вот только почему он не дал их сразу? Что ему мешало просто выложить всё, как есть? Зачем так медлить?

Чтобы добраться до храма, ей предстояло пройти через лагерь, разбитый людьми полковника. Перемазанные краской, одетые в обноски сааксцы и первенцы окружали её со всех сторон, но почему-то Эмма их не боялась. Она видела в их глазах почти что благоговение и понимала: эти люди ей вреда не причинят.

Зато вот от шныряющих повсюду мальцов она отделаться никак не могла. Они продолжали водить вокруг неё хороводы и хохотать, как дьяволята, и не думая никуда убегать.

— Пожалуйста, уйдите, — прикрикнула Эмма самым грозным голосом, на который была способна. Тем она только вызвала новый взрыв смеха у детишек. Казалось, её смущение их только распаляло.

— Какие-то проблемы? — услышала она чей-то голос. Обернувшись, Эмма увидела неторопливо вышагивающего шамана.

— Насиф! — воскликнула она. У неё тут же стало легко на душе. — Как я рада тебя видеть!

На детей появление сааксца произвело прямо противоположное впечатление. Как только он окликнул Эмму, они тут же замолкли и разбежались.

Стоило Насифу подойти ближе, как Эмма поняла: в лагере полковника он не по своей воле. Одно только кислое выражение его лица передавало всё лучше тысячи слов. Встав рядом с ней, шаман слегка поклонился.

— К чему такие жесты? — поинтересовалась Эмма.

— Раз уж мы в плену, то и вести себя должны с максимальным достоинством, — пробормотал Насиф. — Чтобы не щекотать чувство гордости врага.

— Не сказать, что я считаю полковника врагом, — призналась Эмма. — Более того, я сейчас пытаюсь его найти. Поможешь?

По глазам шамана она поняла, что он рад бы был отказаться, но гордость не позволяла этого сделать. Сумрачно кивнув, он махнул рукой и повёл её между хижинами, чьи стены были изрисованы пятиконечными звёздами и орлами. Эмма только обратила внимание, что ряды домов уходили далеко вперёд, в горы, скрываясь в джунглях. Среди них были и многоэтажные, сделанные просто, но со вкусом. Как она не заметила всего этого раньше? Будто всё это время у неё были завязаны глаза.

— Да здесь прямо настоящая цивилизация, — пробормотала она. Шаман невесело кивнул.

— Больше года они ждали нашего прибытия. Но учитывая, что здесь центр множества миров, для них время текло совершенно по-другому.

— Что это значит?

— Это значит, что субъективно они прожили в этом месте десятилетия.

От услышанного Эмма встала на месте как вкопанная.

— Как это так?! Но… но ведь…

— Посмотри на детей. Это уже третье поколение людей, живущих здесь. Первенцы, что пришли с полковником, а также сааксцы, которые к нему присоединились, успели состариться, завести семьи, которые также родили потомство.

— Но полковник… дети Саргия… они же вообще не постарели!

— Броня спасает их. Если честно, я не знаю, что это за дьявольская дрянь, но от неё исходит столько тьмы, что я и знать не хочу. Вполне возможно, что для них время течёт по-другому. Не так медленно, как для остальных. Нетрудно догадаться, почему местные их боготворят. Как бы ты отнеслась к правителям, которые были у власти при тебе, при твоих детях и при детях твоих детей?

— Я бы их возненавидела, — сказала Эмма. — Так, как я ненавижу короля.

Шаман пожал плечами.

— Потому что ты понимаешь, что всё это жульничество. Никто не может столько править и не сойти с ума.

Неприятная мысль пронзила разум Эммы:

— Подожди, получается, мы здесь тоже находимся не один день, а несколько лет?

Насиф позволил себе улыбнуться, убедив её беспокойство:

— Нет. Чтобы позволить нам войти, им пришлось вернуться в обычный поток времени. Но в таком состоянии они не смогут долго удержаться. Я стабилизирую здесь всё, как могу, но моих сил не хватит.

Стоило ему это сказать, как загрохотали выстрелы. Эмма невольно схватилась за руку шамана.

— Что это? На нас напали? — спросила она и тут же мысленно поругала себя: «На каких, к чёрту, «нас», Эмма?»

— Солдаты полковника тренируются стрелять, — успокоил её шаман. Они прошли мимо стрельбища, на котором десятки бойцов палили по мишеням. Выходило у них весьма неплохо. Впрочем, странно было бы видеть другой результат, если учесть, сколько лет они провели в этой деревне.

«И всё это время они готовились. Строили город, растили детей — и верили, что полковник вернёт им мессию. Вот только…»

— Знаешь, Насиф, — задумчиво протянула она, — ты считаешь этих людей фанатиками? Что заставило их пойти за Эймсом? Ведь дело не в обещании вернуть Освободителя. Никто не смог бы прожить столько времени одной надеждой, да ещё и поделиться ей с детьми.

— Да, дело не только в этом, — согласился шаман. — Он просто гарантировал им десятилетия спокойствия и процветания вдали от внешнего мира с вполне конкретной целью: подготовить почву к приходу Бога.

— Он создал свой Эдем, — прошептала Эмма. От одной только этой мысли её охватила дрожь. Даже сейчас она хотела сопротивляться, она хотела отбросить волю полковника, хотела показать ему, что она не марионетка, её не купишь дешёвыми обещаниями вечного счастья. Она сильнее иллюзий. И она будет гнуть свою линию, будет диктовать собственную волю, а не следовать чужой.

И всё же, он обещал вернуть Рэя. А это перекрывало любые порывы гордости.

— Насиф, полковник говорил тебе что-нибудь про Валентайна? — за новыми потрясениями Эмма едва вспомнила цель своего выхода. Шаман помотал головой.

— Нет. Но меня и не интересует, что он скажет. Я прекрасно знаю, что к чему. Пусть я и помогаю ему сейчас, это ненадолго. Пойми, мы не в гостях. Мы в плену. И мы должны бороться.

— Капитану нужно бороться, — возразила Эмма. — Он же привёл нас сюда. Это была его миссия. Почему он бездействует?

— Потому что его выбросили в другой мир, — с кислой миной выдал шаман. От сказанного у Эммы закружилась голова.

— Даже знать не хочу, — протянула она. — Проклятье, чего мне не сиделось в тюрьме?!

Сказав это, она вспомнила о скальпеле Билла, разрезавшем её плоть. Ей показалось, словно остриё снова ползёт по её спине. От ощущения Эмму чуть не вывернуло.

Её шрамы никак не излечить. Она сомневалась, что даже Медцентр здесь может чем-то помочь — опять же, для этого пришлось бы вернуться в Город. Капитан дал им обещание, что по окончанию миссии они смогут начать новую жизнь, и, хоть Эмма не хотела себе в этом признаваться, она поверила в его слова.

Казалось, с того момента прошли целые века.

— Полковник не хочет убивать Валентайна, — сказал Насиф. — И он решил временно избавиться от него, отделив капитана от экзоскелета и спрятав его в карманном измерении, где никто не сможет причинить ему вред. Люди верны Эймсу, но вот он им не верит.

— И что же теперь?

— Будем ждать, когда выпадет возможность нанести удар. Рано или поздно, капитан им понадобится, его придётся вытаскивать и переправлять. Ты знаешь, что мы собираемся в Карас?

Эмма помотала головой.

— В Карас? Но зачем?

— Похоже, полковник считает, что сможет вернуть Освободителя только там. И для чего-то ему понадобились мы. Я думаю, только поэтому мы ещё живы. Мы слишком ценны, чтобы нас убивать. Уж очень многое поставлено на карту.

— И ты хочешь вмешаться и испортить все планы Эймса?

— То, что полковник делает, вредит миру. Он уродует саму реальность. Я не могу подобного допустить.

— Я-то думала, что дело в пророчестве. Что ты не хочешь, чтобы твои враги в Союзе оказались правы.

— Я человек мелочный, — усмехнулся Насиф, — но не настолько.

— И ты не боишься, что я расскажу о твоих планах полковнику?

— Он и сам прекрасно знает, как я к нему отношусь. И всё же надеется, что мы передумаем, как только увидим «чудо». Он видит в нас что-то вроде апостолов. Мы должны помочь Богу вернуться, а потом отправиться в путешествие и распространить его власть на весь мир.

— Разве же это плохо? Ты всегда говорил, что хочешь изменить Союз. Сделать его лучше.

— «Спасение», которое предлагает полковник, не похоже на улучшение, — шаман выразительно сплюнул. — Всё равно что больной палец на ноге лечить ампутацией обеих рук. Ты понимаешь меня?

Эмма лишь помотала головой. Насифа её реакция сильно расстроила.

— Ну да, конечно, ты же не видишь мир так, как я его вижу я, — сказал шаман почти что с обидой в голосе. — Ничего. Ты пытаешься получить ответы. Надеюсь, они тебя удовлетворят. Я же уже всё для себя решил. Так что удачи, Златовласка.

— Что это ещё за прозвище? — возмущённо спросила Эмма, рефлекторно потрогав волосы.

Шаман усмехнулся:

— Тебя так обзывали дети. Они уже забыли, как выглядят настоящие первенцы.

Эмма даже и не заметила, как они оказались у здания из серого камня в форме пирамиды. Стены покрывала тягучая жидкость.

— Что это? — спросила она, дотронувшись до неё.

— Время, — сказал шаман. Его лицо поплыло, фигура превратился в тень. Эмму начало затягивать внутрь стен. Она попыталась закричать, но жидкость залилась ей в рот — и вокруг весь мир поглотила тьма.

Очнулась Эмма в галерее из колонн — на каждой висело по горящему факелу, а сквозь квадратный проём в потолке едва пробивались лучи солнца. Больше источников света не было. Пахло озоном и благовониями с нотками затхлости. Прищурившись, она рассмотрела маленькие рисунки, покрывавшие весь камень вокруг неё. Фигурки людей, поклоняющиеся божеству: человеку в золоте. Казалось, они пытались рассказать ей некую историю. Эмме не было до легенд дела. Её раздирали сегодняшние вопросы, ответы на которые она боялась услышать.

— Вы пришли, — прозвучал голос полковника.

Он выплыл из тени, словно сама тьма родила его. Позади Эммы так же из ниоткуда возникли Ли и Саргий. На их лицах читалось нетерпение. Как и она, они пришли за ответами.

— Рад, что мы, наконец, можем поговорить честно, не боясь, что нас подслушают, — полковник тяжело вздохнул и сел на пол. Удивительно, как при всей внешней грузности, его искусственное тело двигалось с элегантностью хищника, готового наброситься на жертву.

Эмма последовала примеру полковника, Саргий сел подле неё, будто подставляя своё плечо. Ли остался стоять, облокотившись на колонну. Хоть он и пытался выглядеть не заинтересованным, в его глазах читалась тревога. Даже сейчас он спрашивал себя, правильно ли поступил, отдав капитана в руки Эймса.

— Спрашивайте, — коротко бросил полковник. Эмма открыла было рот, но её перебил Саргий:

— Кто такой Виктор Валентайн?

Эмма с удивлением воззрилась на иммигранта. Его не интересовали дети или миссия полковника. Все его мысли занимал капитан. Краем глаза она рассмотрела выражение лица Ли: похоже, тот был поражён не меньше, чем она.

У всех на языке крутился один и тот же вопрос. «Кто тот человек, что привёл нас сюда?»

Полковник коротко кивнул, будто и не ожидал ничего другого:

— Вам не понравится то, что вы услышите.

— Лучше уж горечь правды, чем сладость лжи, разве нет? — промурлыкал Ли. — В конце концов, только ради этого мы и собрались.

Полковник снова кивнул и произнёс:

— Виктор Валентайн был автором всего нашего плана.

— Какого ещё плана? — спросила Эмма, чувствуя себя абсолютной дурой. Она прекрасно поняла, о чём речь. И всё же знала, что спросить нужно. Кто-то должен был проговорить это вслух, заставить идею материализоваться в словах. Сделать её плотью.

— Он был не первым, кто увидел Освободителя, — сказал полковник. — Да и не единственным. Десятки наших ребят пропадали. Там, в аду, на Нижних Уровнях. Только он выжил. Выжил, чтобы рассказать правду.

Полковник подался чуть вперёд. Вся его живость мигом куда-то испарилась. Эмме показалось, будто та энергия, что она передала Эймсу, иссякла. Перед ней сидел уставший от жизни старик, который прекрасно знал, что впереди его ждут только разочарования и, в конце концов, смерть. И всё же, он ещё мог передать новому поколению свои знания. Заразить их идеей, которая переживёт их всех.

— Господи, — Эймс закатил глаза, — казалось, будто наша работа никогда не заканчивалась. Мы годами вычищали Нижние Уровни. Убивали одних, договаривались с другими, строили базы и двигались дальше. Поначалу было страшно: само пространство и реальность там искажались. Действовали против нас. Зато потом всё это вдруг стало чем-то нашим. Родным. Тем, чем мы не могли поделиться с внешним миром.

— Молчание, — вдруг вспомнила Эмма слова Вика. Эймс кивнул.

— Здесь оно нам не грозит. А в Старом Городе невозможно было разговаривать о Нижних Уровнях. Никто не мог. Потому многие возвращались даже после окончания их срока службы. Реальность, царящая дома, казалась им ненастоящей. Будто за пределами Нижних Уровней люди живут сном, в то время как истинная изнанка мира была именно там. Все секреты в твоих руках! Нужно было только набраться отваги, чтобы их раскрыть — и не сойти с ума от ужаса. Мы… мы считали себя не столько солдатами, сколько исследователями. Первопроходцами.

— Conquistadores… — буркнул Ли.

— Что это значит? — спросила Эмма.

— С древнего языка это переводится как «завоеватели», — ответил ей полковник. — Да, можно сказать и так. Я считал, что придёт время — и мы сможем вывести людей из Старого Города на Нижние Уровни. Заставим их увидеть, каков мир на самом деле. Заставим понять, что их маленькая милая реальность — всего лишь иллюзия.

— И поэтому вы подсунули мне тело того заражённого солдата, — сказала Эмма. Странно, но ненависти при этих словах она не почувствовала. Слишком многое произошло, чтобы она ещё могла обижаться на Эймса.

Полковник сумрачно кивнул.

— Мы должны были отправить хоть какой-то знак. Сейчас я считаю, что это было чем-то вроде крика о помощи. Мы сделали многое. И всё же, этого было недостаточно. Король не хотел отпускать людей. Он не хотел, чтобы они увидели правду. То, насколько на самом деле безумен мир, в котором мы живём.

Эмме показалось, будто фигурки на камне задвигались. Стоило ей сосредоточить взгляд, как иллюзия прошла.

— Главная особенность Нижних Уровней в том, что они никогда не кончаются. И сколько бы территорий мы ни завоёвывали, этого было мало. Казалось бы, лучшего места для развития не представить. Ведь тамошние обитатели сумели выжить даже без утилизаторов! Но я не понимал, что гражданским это совершенно не нужно. Они хотят, чтобы места было мало. Они хотят, чтобы был высший и низший класс. Им нужно перенаселение, дефицит ресурсов, борьба за выживание. В то время как у них под боком существовала реальность бесконечных возможностей, они алкали жить в гадюшнике.

— Вы сами сказали, что Нижние Уровни были адом, — сказал Ли. — Зачем приводить туда людей?

— Мы… увидели кое-что. Будто свет в конце тоннеля. Раз за разом в пространственных воронках мы теряли людей, — полковник понизил голос. — Очень многих просто разрывало на части у всех на глазах. Другие испарялись, оставляя лишь одежду. Некоторые возвращались еле живыми. Зато счастью, написанному на их лицах, мы могли только позавидовать.

Полковник провёл латной перчаткой по полу, царапая камень.

— И совсем немногие возвращались старцами. Долго они потом не жили. Но мы успели наслушаться рассказов о чудесных мирах, где все их желания исполнялись. Назад они приходили только для того, чтобы поделиться увиденным. Дать понять, что и за пределами Эдема есть рай. Их рассказы давали нам надежду, распаляли ещё больше. Мы ведь могли построить что-то новое. Настоящий мир, а не то королевство лжи, опутавшее Старый Город

— И что, после этого все начали рваться в такие вот воронки? — со злостью произнёс Саргий. Похоже, его раздражало, что полковник так и не ответил на их вопрос. — И Валентайн был одним из таких?

— Нет, — покачал головой Эймс. — После всего, что мы увидели, люди боялись их ещё больше. Нам казалось, будто Нижние Уровни играют с нами. Пытаются намеренно заманить в ловушки, которые мы научились распознавать. И всё же, даже смертельная опасность не убивала мысль, что нам всего-то нужна разведка получше, чтобы построить настоящий рай. В каждой вылазке за пределы базы нам приходилось брать с собой следопытов — обычно это были дефы, как ваш Томми. Только так у нас получалось избегать всех опасностей. Однажды меня угораздило самому вызваться в патруль.

— Но зачем? — удивилась Эмма.

— Прибыла принцесса Анора — и отправила в утилизатор весь прогресс, которого мы достигли в отношениях с жителями Нижних Уровней. Она велела казнить всех, кого мы взяли в плен. На самом деле, это были даже не пленные — это были наши гости. Но мы не могли не подчиниться. После такого вероломства никаких разговоров о доверии быть просто не могло. Мы перешли в стадию тотальной войны. Это произошло…

— Семь лет назад, — подсказал Саргий. — Именно тогда вы повстречали Валентайна.

— Он был впечатлительным мальчишкой, — полковник позволил себе усмехнуться. От этого смеха у Эммы на душе заскребли кошки: столько невыразимой боли в нём крылось. — У армии Синдиката был нерушимый договор с Башней Правосудия: они присылали лучших выпускников академии, чтобы проверить, не ведём ли мы грязную игру. Даже нашу экспансию они решили взять под свой контроль! Впрочем, без их помощи выбить Стрелков с окраин было бы намного сложнее. Так что пришлось мириться с отрядом юных копов, сопровождавших меня на внешние вылазки. Каждый раз, когда мы покидали базу, ко мне прилипал Виктор и начинал рассказывать, что настанет время, когда Башня и армия смогут доверять друг другу. Мне всегда казался смешным его энтузиазм. Пока он не спас меня, пожертвовав собой.

Сквозь проём в потолке подул ветер, и огни факелов заколыхались. Тени заиграли на сухом, ожесточённом лице полковника.

— Я не знаю, зачем я вообще пошёл тогда в патруль. Пытался очистить разум, наверное, после того, какой подарочек преподнесла мне Анора. Забавно, что Виктор сумел с ней сблизиться. Пожалуй, даже слишком… В тот день с нами был следопыт, но я всё равно сумел угодить в воронку. Наверное, чего-то подобного я и добивался. Я уже смирился со своей судьбой. Я готов был погибнуть. Хотел этого. Но тут меня схватил Виктор, вытянул наружу. А сам испарился.

Полковник уронил голову на грудь.

— Я не мог простить себя. Думал, что это конец. За это короткое время Вик стал мне как сын. Только такие, как он, могли действительно изменить мир в лучшую сторону. Забавно, нечто подобное я испытывал к Карлу — пока он не предал все идеалы, за которые когда-то сам готов был отдать жизнь. Как бы я себя ни корил, как бы ни хотел покончить со всем, после такой жертвы умирать было просто непозволительно.

— Вы ведь всё равно нашли его? — спросил Саргий. Эймс кивнул.

— Да. Его отыскали разведчики в одной из вылазок. Ожоги девяноста процентов тела — и всё же, он выжил. Я не знал, правда, как долго он протянет, потому приложил все усилия, чтобы Вика передали куда нужно.

Эмма почувствовала нехорошее шевеление в желудке.

— Неужели… — прошептала она. Взгляд полковника был неумолим.

— Я уже знал про результаты твоих исследований, Эмма. Поэтому не мог больше осторожничать. Мы должны были понять, с чем имеем дело. Понять, что с нами пытаются сделать Нижние Уровни. Потому-то я и отправил Вика к тебе.

— Он стал моим вторым подопытным, — протянула Эмма. — Но Билл сказал, что заражённый умер после того, как его увезли в госпиталь!

— Мы позаботились о том, чтобы его никто не нашёл, — сказал полковник. — Вик действительно попал в госпиталь. Мои агенты круглосуточно следили за его состоянием. Представь моё удивление, когда они доложили, что он не только не погиб, так ещё и начал восстанавливаться.

— Выздоравливать? — уточнила Эмма. Полковник покачал головой.

— Нет. Регенерировать. Вместо обожжённой кожи он отрастил себе новую. Вместо своего лица — чужое. Само его тело менялось на глазах. Я не поверил, пока не увидел сам. Для этого даже специально покинул Нижние Уровни и вернулся в Старый Город.

Эймс запрокинул голову, будто бы решил посмотреть на солнце. Эмма тоже посмотрела вверх, но не увидела ничего, кроме проёма в потолке. Вот только теперь вместо света сквозь него сочилась тьма.

— В палате лежал незнакомый мне человек. Да, отдалённо похожий. И всё же, я знал, что это Виктор. Видел это в его глазах. Что-то произошло, когда он нырнул в ту воронку. И я должен был понять, что.

Полковник замолк. Эмма ждала, когда же он продолжит, но Эймс и не думал открывать рот. Когда тишина стала осязаемой, Ли всё же посмел спросить:

— Что было дальше?

— Дальше? — переспросил полковник. — Он сказал, что пока мы не вернёмся на Нижние Уровни, говорить просто не о чем. Выздоровел он быстро. Меньше, чем через неделю, мы отправились на одну из наших передовых баз. Там Виктор и поделился со мной своим видением мира.

Взгляд Эймса помутнел, будто он заново переживал тот момент.

— Грядёт тьма. Никто и ничто не сможет её остановить. Кроме Освободителя, которого Вик сумел встретить там, в другом измерении. И, чтобы его вернуть, нам нужно было совершить самую безумную аферу в истории. Нам нужно было выйти за стены, покорить внешний мир, а затем объединить расколотые миры, чтобы всё сработало. Мы ожидали, что начнётся война. Не сильно её хотели, но всё же готовились к такому исходу. Она… многое упрощала.

— Вы просто поверили ему на слово? — с недоверием поинтересовался Ли.

— Ни в коем случае, — в тоне Эймса проскользнуло откровенное раздражение. — Я увидел всё своими глазами. Вы и так знаете, что он курьер. Он может делиться своими воспоминаниями. Но в тот раз ему не нужно было записывать свою память. Видимо, сыграли роль Нижние Уровни — я на мгновение пережил то, что пережил Вик. До сих пор не знаю, в каких мирах он побывал. Знаю только, что сам Освободитель рад бы был нам помочь, да только его бывшие соратники заперли его силы и разум в Эдеме, в форме конструкта. Что-то вроде слепка личности. И на наши плечи ложилась задача их вытащить.

— Разве он не ушёл из Города, чтобы основать Карас? — спросила Эмма.

— Да, но он ушёл почти что обычным человеком. Он не мог больше повлиять на наш мир. Только уйти в другой.

— Подождите, — произнесла Эмма, уже чувствуя подкрадывающуюся головную боль. — Так он жив или мёртв? Освободитель?

— Я сам мучаюсь этим вопросом, — ответил полковник. — Он основал Карас, а затем пропал. Вик сказал, что мы никогда его не найдём. В конце концов, без сил, он мог запросто погибнуть. Зато есть один надёжный способ его вернуть, даже из мёртвых. Для этого нужно пробраться в город, который таит технологию переноса…

— Карас, — подсказал Саргий. Полковник кивнул.

— И с собой нужно принести вещи, которые когда-то привязывали его к нам. Например, его сердце, — Эймс показал на Ли, заставив мальчишку вздрогнуть. Затем он постучал себя кулаком по груди и добавил: — Или броню. А лучше, всё вместе. Чем больше козырей у нас будет, тем выше вероятность успеха.

— В моих жилах течёт его кровь, — вдруг подал голос Ли. — Потому я сумел увидеть его в Сети.

— Всё верно, — сказал полковник. — И именно поэтому ты здесь. Именно поэтому дети Саргия носят броню его учеников. Дети гибрида экзальта и человека из Вне. — Эймс указал на иммигранта. — Экзальты, в каком-то смысле, тоже потомки Освободителя. А те, что родились за пределами стен Первого Города, ещё хранят в себе следы старого человечества. Того, что породило самого Освободителя.

— А я? Почему я здесь? — спросила Эмма. Полковник прищурил взгляд.

— В твоих жилах тоже течёт его кровь.

— Но как?!

— А ты как думаешь? Ты сама говорила, что твои подопытные были заражены.

— Да, чем-то вроде болезни, которая касается всех, кто побывает на Нижних Уровнях.

— Вик сказал, что когда он оказался в другом мире, то чуть не погиб. Его спасло то, что с ним поделились кровью. Как оказалось, она имела необычные свойства. Да ты и сама видела. Что бы в ней ни было, она могла сделать людей чуть ли не бессмертными.

— И с ним кровью поделился сам Освободитель? — Эмма посмотрела на свои руки, чувствуя, будто не узнаёт их. — Так вот что со мной произошло. Всё началось, когда я раздавила те чёртовы склянки. Я заразилась.

— Ты вознеслась, — поправил её полковник. — Все вы, находящиеся здесь, были частью плана Виктора по возвращению Освободителя. Потомок, несущий его сердце. Гибрид, воплотивший разные ветви человечества. И та, что лечит. Он изложил мне все детали, что и как произойдёт. Я взял на себя церковь и экспедицию. Он же должен был уладить все вопросы со стороны короля. Я специально познакомил их, и Вик стал самым доверенным лицом Карла. Пусть мы и не поддерживали связь, всё это время он прилежно придерживался нашей задумки, уничтожая любой конфликт до его начала. Нельзя было позволить начаться войне внутри Города, иначе экспедицию за стены точно бы запретили.

Всё, что говорил Эймс, казалось Эмме каким-то кошмаром. Всё это время они действовали по указке Виктора Валентайна, даже не ведая, что следуют его воле. Неужели он прикидывался, будто ничего не знает?

— Когда пришло время, я отправился за стены и объединил миры, чтобы начать переговоры с сааксцами. Благо, я быстро нашёл союзника в лице генерала Хамида. Началась война. Как я и говорил, она многое упрощала — первенцы начали разворачивать полевые утилизаторы, всё быстрее накачивая сеть Караса энергией. Задачей Вика было собрать отряд, чтобы найти меня. Мы договорились встретиться в одной деревеньке…

Тут голос полковника резко охрип.

— Я… подозревал, что будут проблемы. Ещё до того, как я представил Вика королю, Башня начала на него охоту. Не обошлось без инцидентов. Он почти потерял семью. Всё же, мы решили эту проблему. Меня беспокоило другое. Пусть я всей душой и верил в Вика, я опасался Карла Лоуренса. Как оказалось, не зря.

Эймс поднял взгляд от пола, и Эмма увидела его печальные глаза.

— Мы договорились встретиться с ним неподалёку от одной деревеньки, прямо возле реки. Должен был отправиться небольшой отряд от меня, немного сааксцев, а также мой верный представитель — Сайрус, сержант, который воевал вместе с нами на Нижних Уровнях. Они должны были ждать, когда подойдёт катер, и встретить вас с распростёртыми объятиями. Правда, я дал им ещё одно задание. Удостовериться, что Вик всё ещё сохраняет нам лояльность.

— Ваши люди напали на нас, — произнесла Эмма. Вспомнив, что произошло, она ожесточилась. — Они ждали нас в деревне на севере. А потом по наущению вашего отморозка-сержанта за каким-то чёртом перебили кучу мирных жителей в деревне на юге!

— Их бы казнили так и так, — полковник замотал головой. — Эти, так сказать, «мирные жители» раз в полгода набегали на соседние деревни, присоединившиеся к Союзу, воровали детей и приносили их в жертву своим языческим богам.

Эмма разом стухла.

— Когда Сайрус передал мне, что Вик не прибыл на место встречи в назначенное время, я приказал ему поделиться с сааксцами нашим опытом. Опытом уничтожения террористов, нападавших на нейтральные поселения на Нижних Уровнях. Приказ он выполнил. К сожалению, я переоценил его силу духа. Этот человек был сломлен очень давно и едва сохранял разум. Стоило увидеть, как сааксцы казнят людей в той же манере, что и мы, он сошёл с ума. Всё же, я надеялся, что его сил хватит, чтобы сдержать сааксцев от конфронтации. Увы, не получилось. Люди Хамида понимали приказы… по-своему. Когда я сказал, что нам нужно проверить лояльность Вика, они восприняли это как повод к драке. В каком-то смысле, они были правы.

— Он совершенно не сдерживался, — сказал Саргий. — Он даже не подал виду, что знает что-то о планировавшейся встрече.

— Мы побывали в храме, в котором Сайрус казнил жителей деревни, — добавил Ли. — Вы ведь все прекрасно помните? Капитан приказал идти в деревню на юге, а уже потом в ту, что на севере. Сколько времени мы потеряли!

— Он узнал ваш почерк, — сказала Эмма. — Он понял, что вы оставили ему послание… но не помнил, что он должен сделать. Ведь об этом речь, верно?

— Именно, — кивнул полковник. — Как только он не пришёл на встречу вовремя, у меня закрались подозрения, что Карл переманил его к себе. Я не был уверен, как это могло произойти. Либо же Вик предал нас по своей воле, либо же король как-то сумел на него повлиять. Сейчас, встретившись с ним, я могу со стопроцентной уверенностью сказать одно: он не помнит о нашем плане совершенно ничего. Меня он едва узнаёт. Даже увидев место казни, он всё равно ничего не вспомнил о Нижних Уровнях и договоре, который мы заключили. Когда вы пришли в деревню на севере и начали всех там убивать, я потерял контроль над ситуацией. Хамид сказал, что разберётся сам. Он попытался уничтожить вас в храме, передав туда энергию для взрыва. Потом он отправил разведотряд, а уже за ним — линкор. Я не мог его остановить. Оставалось только надеяться, что из всех испытаний вы выйдете победителями.

Эмма вздохнула.

— Даже если так, что же могло произойти с капитаном?

— Он курьер, как и я, — сказал Ли, приложив два пальца к виску. — Мы можем записывать свои воспоминания, передавать их другим. Но… что если это работает и в обратную сторону? Что, если король сумел смыть его воспоминания?

— Карл слепил себе идеального солдата, — фыркнул Саргий. — Даже не подозревая о ваших планах, он знал, что в лояльности капитана не стоит сомневаться. Просто потому, что тот ничего не помнил и просто выполнял бы приказы, как автомат.

Полковник кивнул.

— Вы хотели знать, кто такой Виктор Валентайн? — спросил он. — Теперь вы знаете. Он человек, чья воля привела нас сюда. Но важнее другое. Он наш враг.

— Так почему мы просто не убьём его? — воинственно бросил Саргий. — Хлопнем его — и дело с концом. Чем меньше движущихся частей в механизме, тем меньше вероятность поломки.

Губы полковника тронула кроткая улыбка.

— Пусть Вик и заблуждается относительно того, кому он может верить, я всё же считаю, что он ещё не окончательно потерян. Мы можем его вернуть. У нас будет время подготовиться. У нас будет полно времени. Правда, есть и другой фактор. Я не уверен, что мы вообще можем его убить.

— Как это? — озадаченно протянул иммигрант. От его вопроса Эмма почувствовала прилив раздражения. Щёлкнув пальцами, она сказала:

— После возвращения с Нижних Уровней он сумел регенерировать.

— Я знаю! — похоже, её недоверие задело Саргия. — Но на это у него ушло — сколько? Почти неделя? Если мы схватимся с ним и измочалим его тело так, что целого кусочка не останется, сколько понадобится, чтобы он сумел хотя бы восстановить способность дышать?

— Насколько мне известно, — холодно протянул полковник, — за эти годы капитан научился регенерировать почти мгновенно.

— Я бы так не сказала, — тут уже пришла очередь Эммы чувствовать себя дурой. — Я ведь лечила его раны. Он вполне обычный человек.

— Конечно. Пока ему не грозит смертельная опасность, — полковник сверкнул глазами.

— Я дрался с ним один на один, — выдал Саргий. — Сумел обездвижить и сорвать с него экзоскелет. Как червяк он извивался передо мной на земле — и не мог сделать совершенно ничего. Неужели он тогда не чувствовал угрозы? Мне бы хватило одного удара, чтобы прикончить его.

— Но ты его не нанёс, — заметил полковник. — Что же до экзоскелета… с этой дрянью тоже шутки плохи. Тебе повезло, что эта тварь не посчитала тебя достойной угрозой. Вполне вероятно, твой путь мог закончиться уже тогда.

— Вы так говорите, будто экзоскелет живой, — с недоверием выдал Ли. — Да, я видел, на что капитан способен в паре с этой штукой. Но вы преувеличиваете её важность.

— Ни в коем разе. Виктор вернулся вместе с этим паразитом из другого мира. Поначалу он выглядел всего лишь как маленький нарост на основании шеи. Со временем, он начал разрастаться. Вик сказал, что пытался от него избавиться, но не смог. Он сам не вполне понимал, что это такое. Его друзья с той стороны вживили ему эту штуку, сказав, что она заточена спасти его жизнь — иначе перехода он просто не переживёт. Мы подумали, что это что-то вроде доброкачественной опухоли, подключили медиков. Все наши попытки удалить паразита закончились неудачей. Саргий, когда твои дети вырвали эту тварь, я поверил, будто случилось чудо.

Иммигрант нахмурился.

— Конечно, они сильны. Но, похоже, не настолько?

Полковник покачал головой.

— Видимо, дрянь просто позволила нам её отсоединить. Как только паразита изолировали, он снова начал разрастаться. Я потерял три отряда хороших воинов, пытаясь его утихомирить. Мы смогли затормозить его развитие, выкинув его в другой мир. Но, похоже, просто так уничтожить эту сволочь не получится.

«Мы хотим переработать весь мир, — в памяти Эммы возникла смуглая девушка с клинками вместо зубов. Катер Томми, принявший облик его бывшей возлюбленной. — Мы утилизируем всё, что только можно — и создадим мир, в котором этот глупыш будет чувствовать себя королём».

Догадка пронзила её разум.

— У них что-то вроде взаимовыгодной связи, — произнесла Эмма. — Скажите, почему вы вытащили Томми в наш мир?

— Рулевой, которому нечего терять, и судно, которое невозможно уничтожить, — ответил полковник. — Лучшее сочетание. Как только я узнал, что мы можем заполучить себе катер Эдема с верным нам рулевым, я понял, что наша миссия обречена на успех. Почему вы про него спросили?

— Вы ведь в курсе, что их можно уничтожить только в паре? И рулевого, и катер?

Полковник покрутил ус, уставившись на Эмму.

— Вы думаете, здесь тот же самый механизм? — наконец, заключил он. Эмма кивнула.

— Если паразита невозможно уничтожить, то убивать Вика нам нет смысла — даже если это и получится сделать. Мы можем пока держать их по отдельности, а когда придёт время — дать им объединиться. Какая бы связь у них не была, после разрыва уйдёт некоторое время, чтобы её наладить в полную силу. Тогда-то они и будут уязвимее всего.

— Тогда-то мы и нанесём удар, — сказал Ли, хлопнув кулаком по ладони.

— Как я уже сказал, мы не будем его убивать, пока не убедимся, что он не хочет возвращаться, — слова полковника прозвучали жёстко — свою позицию он явно менять не собирался.

— Мы слишком рискуем, — сказал Саргий. Его голос задрожал. — Кого вы выставите против него? Моих детей? Они вообще в курсе, с кем будут бороться?

— Они добровольно отказались от участия в планировании операции.

— Что?!

— Они инструменты Бога, а инструментам не положено осуждать замысел Господа.

— Это просто бред какой-то! — бросил Саргий. — Почему? Почему вы им не расскажете?

— Они отказываются слушать, — полковник развёл руками. — Ты ведь лучше всех знаешь, насколько важна для человека вера, не так ли?

Услышав это, Саргий резко потух.

— Да, — сказал он. — Пути Господа неисповедимы.

Эймс кивнул, однако в глазах его царила боль.

— Я знаю, что ты боишься за своих отпрысков. Это естественно. Но ведь это они привели тебя сюда, а не ты их. Доверься им, поверь в их силы. Они уже не маленькие дети, которых ты должен защищать. В этот раз, они защищают тебя — да и весь мир.

— Я понимаю, — сказал Саргий. — И всё же…

— Ты увидишь — они могут за себя постоять, — полковник поднялся во весь рост. — Да и потом, у нас нет другого выбора. Тьма поглотит всё, если мы не одержим победу. Мы знаем, кто наши союзники, а некоторых врагов мы ещё сможем переманить к себе. Действуем согласно плану — и всё получится. Бог вернётся к нам, и царствие небесное воцарится на земле.

— Но что нам делать сейчас? — спросила Эмма.

Полковник позволил себе улыбнуться уголком рта.

— Тренироваться, что же ещё. И жить, наконец, в своё удовольствие.

— Вы предлагаете нам жить в вашей деревне? — переспросила Эмма, не веря своим ушам.

— Именно, — кивнул полковник. — Вы боретесь, потому что у вас всё отняли. Вы считаете, что вам нечего терять. Когда придёт время, вы пожертвуете собой ради достижения миссии. Вот только мне не нужны люди, жаждущие умереть. Я хочу, чтобы вы сражались за жизнь. За то, что у вас есть.

Помедлив, полковник всё же добавил:

— Именно ради счастья подданных мы с Карлом когда-то и убили старого короля.

***

— Скорее! — проорала Надя, стискивая плечо Эммы. — Мы его потеряем!

«Уже потеряли», — с досадой подумала Эмма, но вместо того, чтобы начать переговариваться, бросила все усилия на передачу. Ничего не получалось. Энергия проходила через круг, через неё, через её руки, явно выплёскивалась наружу, да только отказывалась входить в тело мертвеца.

Лицо убитого начало приобретать землистый оттенок. Эмма стояла на коленях рядом, упираясь руками в его грудь — и не могла совершенно ничего сделать. Дети Саргия держались за её плечи и друг за друга, замыкая цепь. Все вместе они давали огромное количество энергии — и всё же, её не хватало, чтобы выловить мёртвого из вод реки забвения.

Прошло уже больше двух минут, Эмма держала контакт, а убитый всё не отзывался. Его губы стали синими. Кровь запачкала белые одежды, рана от клинка зияла огромной чёрной дырой, грозившей засосать всё и вся внутрь. Эмма готова была расплакаться. Ведь у неё всё так хорошо получалось! За полгода она научилась лучше контролировать свои силы. Целыми днями она черпала энергию из детей Саргия, заживляя травмы жителей деревни — как малые, так и довольно серьёзные. Казалось, крестьяне и солдаты специально ранились, чтобы ей было с чем работать. Такие мысли она отметала с негодованием: да, они боготворили полковника и его свиту, но не настолько же, верно? Верно?..

Теперь вот к ней в руки попал самоубийца, решивший воткнуть себе нож в грудь прямо на глазах у жены. Бедная женщина стояла чуть в стороне, слёзы на её щеках уже пересохли, однако взгляд продолжал выражать всю ту боль, которую она испытывала. Её присутствие доводило Эмму до отчаяния. Ей хотелось наорать на Веру с Надеждой, спросить их, почему они так медленно отреагировали.

«Он бы мог выжить!»

Глубоко вдохнув, она попыталась ещё раз, на этот раз реверсировав поток энергии. Она почувствовала, как из мертвеца выходят последние остатки его жизненных сил, проходят через детей Саргия и возвращаются снова в её руки. Сосредоточившись, она попробовала вложить эту горстку жизни в тело крестьянина.

На секунду ей показалось, что мужчина задёргался — но это она сама трясла труп несчастного, пытаясь его оживить.

— Всё, — упавшим тоном заключила она и поднялась на ноги. Вера с Надеждой, державшие её за плечи, отошли в сторону. Надя явно была раздосадована, лицо Веры же искрилось сожалением и заботой. Она подошла к женщине и молча обняла её. Только тогда вдова снова заплакала.

Эмма отвернулась. Не могла видеть такое горе. Она стала поразительно чувствительна к чужой боли, а учитывая, что благодаря её силам за эти полгода никто в деревне не погиб, сегодняшняя смерть была подобна удару под дых.

— Я… я сделала всё, что смогла, — произнесла она, запинаясь. «Ты могла намного больше!» — пилил её внутренний голос.

— Всё в порядке, — Вера отпустила женщину и повернулась к

Эмме. Её пепельные волосы прилипли к щёкам, покрытым потом. — Мы тебя не виним.

Эмма кивнула, но легче от слов дочки Саргия ей не стало. Надежда же никак не прокомментировала её провал, только знаком позвала солдат и приказала убрать тело. Те распахнули белое покрывало и обернули в него труп.

Холодный ветер принёс со стороны реки запахи влаги и свежескошенной травы. Эмма обняла себя руками, стараясь не дрожать. Она даже не заметила, как начала царапать кожу сквозь одежду — лишь бы почувствовать что-то, кроме разочарования и вины.

Крестьяне, сбежавшиеся поглазеть на воскресение мертвеца, начали расходиться по домам, вполголоса обсуждая произошедшее. Сыновья Саргия молча стояли в сторонке. Володя уставился на горизонт, глубоко вдыхая и выдыхая, его кудрявые волосы развевались на ветру. Дима сосредоточенно думал о чём-то, теребя подбородок. Витя же, как всегда, выглядел разбитым и испуганным. Стоило им снять шлемы, как они теряли всю грозность. Просто кучка подростков, одевшихся в архаичные доспехи, которые теперь казались им большими.

«Вот он, элитный отряд полковника, — подумала Эмма. — Ударная сила церкви, лучшие из лучших. Сила, что поставит Виктора Валентайна на колени».

Она прекрасно понимала, почему Саргий так сильно за них беспокоился.

После каждого ритуала им приходилось тратить по несколько минут, чтобы прийти в себя. Если бы не их нечеловеческая выносливость, Эмма вряд ли смогла бы чего-то достичь сама. Как она и опасалась, заживление чужих ран вытягивало из неё все силы. Раньше она боялась, что сама может погибнуть, пытаясь кого-то спасти. Теперь она точно знала, что так и будет.

К ней подошла Надежда, похожая на беловолосую фурию-воительницу из древних легенд.

— Это недопустимо, — сказала она. — Ты должна была вернуть его. Ты…

— Отстань, Надь, — вмешался Дима. Он подошёл ближе и взял сестру за плечо. — Посмотри на неё. Она вся измоталась. Не делай хуже, прошу.

— Хуже? — девушка покраснела от злости. — Человек погиб из-за неё!

— Мы оба знаем, что это не так, — подал голос Володя. Повернувшись к сестре, он напялил на лицо нахальную улыбку и развёл руками: — Люди гибнут постоянно, такова жизнь. Что тут поделаешь? Зато теперь мы точно знаем, что только Освободителю под силу возвращать мертвецов.

— Или же мне нужно больше энергии, — произнесла Эмма, перестав дрожать. Она собрала всю волю в кулак и бросила горящий взгляд на Надю: — Да, я слаба. Я ничего не могу сделать сама, без ваших сил. Но у меня возникло одно неприятное чувство. Наверное, оно меня и остановило.

— Ты могла его воскресить? — Дима казался искренне ошарашенным. Эмма кивнула.

— Да, думаю, что так. Но сдержалась и не стала.

— Почему? — поинтересовалась Вера, подойдя ближе. Наклонив голову набок, она внимательно изучала Эмму, будто та предстала для неё в новом свете. Дима хотел что-то сказать, но вперёд вышел Володя и, подняв палец вверх, ввернул:

— Потому что кто-то из нас мог умереть, правильно?

Эмма не стала ничего говорить, но, похоже, выражение её лица ответило на вопрос маленького нахала.

— Проклятье, — пробормотал Дима. — Нет, если бы ты предупредила, я бы мог остаться один, помочь тебе…

— Отдал бы свою жизнь в обмен на какого-то крестьянина? — Володя захохотал, его смуглое лицо исказилось гримасой презрения: — А что бы мы потом делали без нашего гениального лидера?

— Заткнись, — перебил его Дима. Толкнув брата кулаком в грудь, он добавил: — Ты прекрасно знаешь, что ради чуда и жизни не жалко! Зачем мы иначе нужны здесь? Просто чтобы махать клинками?

— Господи, как же вы мне надоели! — воскликнула Надя, сжав кулаки. — Чем старше становитесь, тем больше походите на детей. Я к полковнику, доложу о случившемся.

Она напялила шлем и широким шагом удалилась в сторону храма. Вера подошла ближе к Эмме и почти шёпотом произнесла:

— Не обращай на неё внимания. Она добрейшей души человек, просто боится, что другие об этом узнают.

— Я не обижаюсь, — сказала Эмма. — Просто… её обвинения не беспочвенны. Я действительно могла что-то сделать, но я не готова жертвовать вами.

— А придётся, — вмешался в разговор Володя. Улыбка сошла с его лица, говорил он предельно серьёзно. За эти полгода Эмма впервые прочитала в его глазах нечто, похожее на страх. — Я думаю, что…

— Не говори ерунды, — отрезал Дима. — Пойдём, дела ждут. Отец позвал нас на тренировку.

Всё это время Саргий тренировал своих детей для схватки с Валентайном. В конце концов, только он бился с ним в ближнем бою и знал, чего стоит ожидать от капитана.

— Сегодня? — взвился Володя. — Опять?! Мы же только вчера занимались!

— Старик беспокоится о нас, ты это знаешь. Не будем заставлять его ждать.

— Называй его папой, — потребовал Володя. Старший брат лишь пожал плечами.

— Его слишком долго не было в нашей жизни. Не заслужил. Идём, хватит переговариваться. Витя, догоняй!

Братья ушли, продолжая перепалку на ходу. С Эммой остались только тихоня Витя, да Вера.

— О чём это он? — спросила Эмма. — Насчёт жертвы?

Глаза Веры остекленели.

— Не знаю, — сказала она насквозь фальшивым тоном. Удивительно, как часто она врала — и при этом каждый раз паршиво.

— Володя думает, что мы погибнем, — негромко произнёс Витя. Эмма вздрогнула. Он столько времени молчал, что даже одно сказанное слово казалось сюрпризом.

— Почему ты это говоришь?

— Витя, я тебя предупреждаю, — произнесла Вера придушенным голосом. Юноша бросил на неё испуганный взгляд, но всё равно продолжил:

— А что тут скрывать? Полковник хочет выставить нас против Валентайна. Мы не знаем, что у них за отношения, но Володя уверен — Эймс лучше пожертвует нами, чем позволит капитану умереть.

— Никто не умрёт, — сказала Вера, схватив брата за руку. — Ты слышишь меня? Брось эти глупости. У нас всё получится. Вместе мы всё сможем.

— Конечно, — пробормотал Витя. — А что ты ещё скажешь? Что мы просто так погибнем, совершенно ни за что?

— Мы же об этом говорили! — прошипела Вера, бросая опасливые взгляды на Эмму. То, что брат раскололся перед ней, её явно беспокоило. Эмма поняла, что нужно вмешаться.

— Так, отойди от него. Витя, почему вы просто не уйдёте?

— Вы с ума сошли?! — почти прорычала Вера. Её лицо исказилось. На лбу и шее вылезли вены, а зрачки словно превратились в маленькие дула винтовок. — После всего, что мы сделали? Без Освободителя у Первого Города нет будущего! И мы всем пожертвуем, чтобы его вернуть, даже собой!

— Тебе легко говорить, — тихо сказал Витя, уставившись под ноги. — А я вот хочу жить. Очень хочу.

— Вера, прошу, отойди, — сказала Эмма, чувствуя напряжение в мышцах. Она сосредоточилась на потоках, протекающих в её теле, и выставила вперёд руку, готовясь оттолкнуть дочь Саргия, если та вдруг решит сделать что-то с братом. Но Вера только подняла руки, покачала головой и ушла.

Эмма вдруг поняла: если из двух сестёр Надя добрая, то злая именно она.

Как только они остались одни, Эмма дотронулась до подбородка Вити и подняла лицо юноши. Взглянув в его слезящиеся глаза, она тихо спросила:

— Вера всегда так с тобой?

Витя всхлипнул, вытер нос и глаза, но всё же сдержался, чтобы не расплакаться.

— С самого детства. Она всегда заставляла нас делать то, что она хочет.

— Так ты просто мог не подчиняться. Зачем её слушать?

— Она самая сильная среди нас, — сверкнул глазами Витя. — Сильнее Димы, сильнее Володи. Явно сильнее меня. Она… она била меня, если я её не слушался. Так, чтобы дядя Миша не замечал. Надя пыталась меня защищать, но бесполезно. Если Вера убедит в чём-то Диму, то нашего мнения уже никто не спрашивает. Я ведь… я пытался её остановить. Так ничего и не смог.

Будто не в силах больше стоять, юноша упал на колени. Эмма села рядом с ним, взяла его за щёки и попыталась передать немного энергии. Она впервые дотронулась до него одного — и ужаснулась, ощутив, что сил у него даже меньше, чем у неё. Он едва держался, но не подавал виду, как ему плохо. Стоило ей влить капельку своей жизни, как щёки юноши покрылись румянцем. Витя несмело улыбнулся.

— Спасибо большое.

— Так значит, вы не соглашались на то, чтобы вас забрали?

— Не совсем. В день, когда церковь прислала людей, чтобы отправить нас в экспедицию, Володя пытался убедить всех повернуть назад. Сказал, что хочет увидеть отца, хочет предупредить его, какая великая миссия нас ждёт. Вера отказала. Дима же встал на её сторону. Он слишком верит в полковника. А нам с Надей и Володёй приходится подчиняться. Я тогда набрался смелости. Я очень… очень хотел увидеть папу. Она ударила меня. Сломала мне челюсть, а потом вывихнула руку. Володе досталось от Димы. Надя даже не стала вмешиваться.

Эмма почувствовала тошноту, подступающую к горлу. Как она могла быть так слепа? А главное, что ей теперь делать?

— Ещё раз, спасибо за помощь, — Витя поднялся на ноги. После прикосновения Эммы он прямо расцвёл. — Мне тоже надо идти.

— Так не может продолжаться, — сказала Эмма. — Это же какое-то безумие! Они не могут вас заставить идти на верную смерть! Сам Эймс сказал нам, что ему не нужны самоубийцы. Мы должны были быть счастливы!

— Госпожа, — выдавил Витя. — Я слишком много всякого наговорил. Забудьте всё, пожалуйста. Вера права. Мы должны это сделать. Кроме нас никто не сможет.

Секунду помолчав, он добавил:

— Пожертвовать собой, вернув Бога — не такой уж плохой способ умереть.

Как только юноша ушёл, Эмма осталась сидеть на земле. Она просто не могла подняться. Всё это время она пыталась сопротивляться. Поток событий нёс её к неизбежному финалу, к концу света, который невозможно было предотвратить, а она всё пыталась найти тихую гавань, чтобы осесть. Прекратить бессмысленное движение. И как только ей казалось, что она, наконец, сумела зацепиться, течение становилось всё сильнее.

Может, настало время плыть по нему?

«Каждый раз, — подумала она, — каждый раз ты делаешь неправильный выбор. Забираешься на самую вершину и тут же ищешь повод сорваться камнем вниз — и всё потому, что совесть не даёт тебе покоя. Почему ты просто не ушла? Зачем было его допрашивать? Что тебе это принесло?!»

Она знала, что не могла теперь развернуться и уйти. Да и хотела ли? Витя был прав. Он боялся, но всё же понимал, что с таким знанием просто не сможет спокойно жить дальше. Слишком много людей погибло, чтобы Освободитель вернулся. Эмме казалось, что если бросить всё, их кровь будет на её руках.

Она вспомнила Билла и то, что он сделал с ней. Злилась ли она на него сейчас, после всего, что узнала? Или же чувствовала благодарность? Можно сказать, он привёл её сюда, в самый центр мира, где решалась судьба будущего человечества.

А Рэй погиб по её вине. Из-за её ханжества, из-за её дурацкого нежелания пачкать руки. Чего она этим добилась? Только потеряла единственного человека, которого любила. Билл был прав. Не король убил Рэя, даже не его бойцы, а она. Только она была виновна во всём.

Шрамы, что она несла на себе, теперь казались не просто наказанием. Она не могла вылечить их, хоть и пыталась. Они превратились в искупление. Если бы не они, Эмма бы и не поняла сути своего греха. Глубины своей гордыни, которая привела к катастрофе. И всё же, даже ей был дан шанс всё исправить. Она не только сможет воскресить Рэя, но и осчастливит всё человечество.

А будет ли счастлива сама?..

Вздрогнув, Эмма открыла глаза. Тьма накрыла деревню, но в небе россыпью лежали звёзды, дотягивающиеся до людей светом даже через сотни триллионов километров. Такое огромное расстояние — и всё, чтобы сказать: «Даже там есть тепло. Почему ты думаешь, что не найдёшь его рядом с собой?»

— Эмма? — услышала она. Саргий стоял в паре метров от неё, на лице его застыло недоумение. — Что ты здесь делаешь? Я думал, ты у себя в хижине.

— А, это ты, — она не хотела показывать, как рада его видеть. В странном мире, который они вынуждены были делить последние полгода, только он казался хоть каким-то подобием путеводного маяка. Собрав все силы, она поднялась на ноги и, пошатываясь, двинулась иммигранту навстречу. — Задам тебе тот же вопрос.

— Я искал тебя. Ты пойдёшь на проповедь?

«Сегодня же воскресенье», — с досадой подумала Эмма.

— Да, конечно.

Саргий покачал головой, но не стал комментировать её странное поведение. Они двинулись по центральной тропинке деревни, мимо пустых хижин — почти все жители уже были в храме.

Там, в специально выделенном зале, слепой сааксец по имени Басир проповедовал перед паствой о годах, когда полковник только-только ступил на землю Союза. Его рассказы наводили на Эмму тоску, потому она старалась всеми правдами и неправдами их избежать. Саргий же утверждал, что без знаний они будут слепы так же, как проповедник, потому старался посещать собрания даже в насыщенные тренировками дни.

Сегодня, похоже, был один из таких. От иммигранта исходил отчётливый аромат мыла: похоже, он долго не вылезал из душа, чтобы не осталось даже и намёка на запах пота. «Зря, — подумала Эмма. — Я не против была бы им подышать». От этой мысли её тут же накрыла волна стыда.

Из всех мужчин, что она встречала, никто не волновал её так сильно, как Саргий. Даже Рэй, которого она любила больше жизни, ради которого она готова была пожертвовать всем, не внушал ей таких чувств. И всё же, она не могла открыться иммигранту. Хотя бы потому, что в авантюру полковника она ввязалась только чтобы воскресить мужа. Да и стал бы Саргий любить женщину, чьё тело состояло больше из швов, чем из кожи?

Эмма знала: она чудовище. И не потому, что её изуродовали. Как раз шрамы делали ей честь, заставляя думать о грехах, из-за которых она их получила. Нет, она чудовище потому, что своим эгоизмом убила единственного человека, который её любил. И теперь, она вынуждена нести этот крест на себе. До тех пор, пока не искупит свой грех.

Вот только продолжит ли Рэй её любить?

Эмма помотала головой. «Перестань думать о прошлом, сосредоточься на настоящем». Они ещё не дошли до храма, потому она решила поднять вопрос, который её сильно волновал.

— Я тут поговорила с Витей. Выяснила пару интересных вещей…

— Ты о том, что Вера его отдубасила когда-то? — лениво протянул Саргий. Эмма чуть не подпрыгнула от удивления.

— Ты знал?

— Конечно знал. Они же мои дети. У нас нет секретов друг от друга. Во всяком случае, теперь.

— И ты ничего не предпринял?

— Что сделано, то сделано, — Саргий цыкнул, а потом уставился на неё любопытным взглядом. — Эмма, человек не может изменить свою судьбу. Он может попытаться искупить совершённые ошибки, но и только. Шанс, который нам выпал — такого нет ни у одного смертного.

— И значит, надо затащить с собой всех, даже несогласных?

— Вера сделала это ради меня, — Саргий отвернулся, голос его слегка задрожал. — Они все готовы были пойти на смерть ради меня.

Иммигрант остановился и снова посмотрел на Эмму. Положив ей руки на плечи, он произнёс:

— Мой отец как-то сказал мне, что пути Господни неисповедимы. Никогда не знаешь, к чему приведёт та или иная тропа. Подумай над этим. Мы сейчас здесь по Божьей воле.

Прикосновение чуть не свело Эмму с ума, но она всё же нашла в себе силы ответить:

— Мы здесь по воле Виктора Валентайна — и только. Если бы мы не согласились идти, его план пошёл бы прахом.

Судя по гримасе Саргия, слова Эммы его задели.

— Мой отец привёл наш народ в Первый Город, потому что верил в Освободителя. Он погиб ради своей веры. Большую часть жизни я прожил на окраинах не зная, был ли в его поступке смысл. То, что я видел, не походило на жилище Бога. И вот, я нашёл детей.

— И, наконец, обрёл счастье?

— Почти, — Саргий засмеялся. — Я был слеп. Понимаешь, я думал, что должен привить им подобие смысла. Направить их усилия в правильное русло. Да только я ошибался. Они сами лучше меня знали, что им нужно делать. А я сопротивлялся. Возможно, если бы не моё упрямство, всё бы обернулось намного, намного лучше. Я бы не терял их, чтобы снова найти. Но всё обернулось лучшим образом. Блудный отец вернулся к своим детям. Нужно было лишь поверить.

— Валентайн хотел, чтобы твои дети отправились во Вне. И он же взял тебя с собой. Разве ты не видишь? Это не план Господа, это лишь извращённый замысел одного человека. Пусть и выдуманный из лучших побуждений, но всё же. Мы оказались здесь обманом.

— Конечно, — Саргий засиял. — Как раз потому, что всё это время мы сопротивлялись своему предназначению. Если бы мы верили, то и для обмана не было бы нужды, разве ты не видишь? Посмотри на Ли. Он был в экспедиции с самого начала. Его самоволка чуть не обернулась катастрофой. Погибни он, все наши усилия оказались бы напрасны.

— Валентайн хотел, чтобы он сбежал, — парировала Эмма. — Без него мы бы не нашли храм.

— Рано или поздно мы бы всё равно пришли сюда. Просто потому, что другого пути не было. Эмма, как ты не поймёшь. Судьба хотела, чтобы мы все оказались здесь. Чтобы мы вернули Бога и смысл в этот умирающий мир. Чтобы никто больше не был несчастлив. Перестань сопротивляться. Плыви по течению.

Эмма вздрогнула от его слов. Казалось, будто иммигрант прочёл её мысли.

— Быть несчастливым — это выбор, — продолжил Саргий. — Человек всю жизнь может сопротивляться счастью. Тратить силы, угнетать себя, лишь бы не видеть, что проблема в неправильных установках в его голове. Трудно отказаться от мировоззрения, если ты посвятил ему всю свою жизнь. Если решился на собственном примере доказать, что мир жесток, что счастье обрести невозможно. Ты лучше всех знаешь об этом.

— Почему? — взвилась было Эмма, но тут же утихла, понимая, что иммигрант прав.

— Твой муж погиб из-за тебя, так? Потому что ты отказалась идти на сделку с совестью и не захотела подчиниться королю.

Эмма понурила голову.

— Да, это так.

— Знаешь, в чём ирония? Согласись ты, ничего бы не поменялось. Твоим исследованиям понадобилась бы новая кровь.

— Сааксцы? — спросила Эмма. Саргий кивнул.

— Король бы отправил тебя за стены как передового учёного. И ты бы всё равно пришла сюда с Валентайном. Сама подумай.

В этот раз ей нечем было парировать.

— Даже если так, — наконец, заключила она, — то какая разница, плывёшь ли ты по течению или нет? Всё равно окажешься там, где решит судьба. Какой вообще смысл что-то делать?

— Я же уже сказал. Может, ты и не выбираешь пункт назначения, но путь к нему всё ещё можно изменить. Ты можешь быть счастливой, а можешь противиться счастью. Вот и всё.

— А ты? Что выбрал ты?

Саргий посмотрел в сторону храма.

— Как видишь, я решил не сопротивляться. Я счастлив, Эмма. Мои дети снова со мной. Они ведут меня, прокладывают дорогу к светлому будущему. Ты ступаешь рядом с ними, мне же только остаётся идти следом. Это прекрасная картина. Трудно отвести от неё взгляд.

— Так значит, ты на меня засматриваешься? — вырвалось у Эммы. Иммигрант захохотал.

— Да, и ловлю твой ответный взгляд.

У Эммы загорелись щёки. Она опустила глаза, не в силах смотреть на Саргия. Иммигрант протянул руку, коснулся её подбородка и заставил Эмму поднять голову. Лицо его было серьёзно как никогда.

— Знаешь, когда-то у меня было всё, чего хотел любой мужчина: деньги, бизнес, власть. Но меня ничего не радовало, потому что мои дети не желали иметь со мной ничего общего. Так я думал. И ошибался. На деле, они так меня любили, что готовы были погибнуть ради моей мечты. А мне просто нужно было поговорить с ними. Протянуть руку, показать, что я хочу услышать их. Тогда всё сразу обрело смысл. Мне больше не нужно было вообще ничего.

Он усмехнулся. Эмма вдруг поняла, как сильно он смущается. Его прикосновения обжигали кожу, сводя её с ума. Никто, кроме Рэя, так к ней не прикасался. Она даже забыла, что может чувствовать такое вожделение.

— Встретив тебя, я понял, чего мне не хватало. Я ещё никогда не видел такой доброй и умной женщины, как ты. Ты ведь спасла мою жизнь. И теперь ещё помогаешь моим детям принести лучший мир. Может, тебе покажется это наглым, но я хочу быть с тобой. Как ты на это смотришь?

— Это невозможно, — тут же ответила Эмма. Она схватила Саргия за руку, но так и не смогла отвести её в сторону. — Саргий, ты хороший человек. Правда. Но ты совершенно не представляешь, какая я на самом деле.

— Ты про шрамы на теле? — ровным голосом спросил иммигрант. Эмма задрожала.

— Что? Откуда ты знаешь? Ты… ты подглядывал за мной?

— Брось! Ты серьёзно думаешь, что хорошо это скрывала? Да на Древесном Пике каждый рядовой знал, что у тебя всё тело в порезах и швах. Просто все помалкивали из уважения. Не думай, что меня это смущает. Даже если на тебе нет ни одного целого кусочка кожи, я всё равно не отвернусь. Понадобится что-то большее, чтобы меня отпугнуть.

— Я хочу ответить тебе «да», — призналась Эмма. — Но я согласилась на условия полковника, чтобы вернуть Рэя. И я не отступлюсь.

— Ты идёшь на всё это ради мертвеца? — с удивлением спросил Саргий.

— А ты нет? — ввернула Эмма. — Ты до сих пор движим духом отца. Когда он погиб? Тридцать лет назад? А ты ещё пытаешься доказать, что он был прав, когда привёл твой народ в Первый Город. Не тебе меня судить, Саргий.

По лицу иммигранта пробежала гримаса гнева, но тут же исчезла.

— Извини, — сказал он. — Ты права. Просто если ничего не получится, не хочу жалеть, что не попытался.

— Ты не будешь, — заверила его Эмма. — Всё получится. Мы победим.

Саргий кивнул, но по лицу было явно понятно, что он уже не слышал её. Отказ его расстроил, и не надо было быть мастером душ человеческих, чтобы понять это. Эмма остановилась.

— Слушай, иди в храм сам. Я, пожалуй, домой. Уже поздно, спать хочется.

— Ты уверена? — спросил он упавшим тоном. Эмма кивнула.

— Конечно. Ты и сам знаешь, я не любительница слушать байки Басира.

Саргий тяжело кивнул и заковылял дальше по дороге. Видя его согнувшуюся фигуру, Эмма едва поборола в себе желание окликнуть иммигранта и ответить ему согласием. Только когда он скрылся из виду, её немного отпустило. Тихий голосок в голове допытывался: «Почему ты отказала?» Но Эмма знала, что иначе было нельзя.

Она бы не простила себя, если бы обрела счастье.

Эмма направилась к дому. Она столько раз это делала, что могла дойти даже с закрытыми глазами. Темнота не смущала её. В Первом Городе она бы больше боялась выйти на улицу, чем здесь, в деревне полковника. Преступность в этом месте отсутствовала как класс. Тем более, кто бы покусился на божество, лечащее любые раны?

Минуя хижины, она задумалась, чего же хочет на самом деле. Вернуть Рэя? Да, само собой. Его любовь? Однозначно. Но, наверное, она согласилась бы даже остаться одна, при условии, что он простит её. Вполне неплохой расклад. Искупив грехи, она сможет начать новую жизнь, не запятнанную более сомнениями и страхами.

И всё же, она готова была плюнуть на всё это, лишь бы заполучить иммигранта.

«Господи, ну и дура же ты».

Тишину, накрывшую деревню, неожиданно нарушили два хорошо знакомых Эмме голоса. Услышав их, она тут же прижалась к ближайшей стене и притаилась.

— Думаешь, такая прогулка ни у кого не вызовет вопросов? — тон низкий, с хрипотцой, некоторые гласные в словах проглочены — явно говорил Томми. Рулевой последние полгода сидел в камере и практически её не покидал. Что он здесь делал?

— Конечно нет! Все меня здесь знают. Да и потом, тебе полезно размять ноги, — высокий, весёлый голосок с лёгкой картавостью в речи — Эмма ни с кем бы не спутала говор Сары. Через несколько мгновений парочка вышла на дорогу. Казалось, будто бы они блестят в лунном свете. Эмма рассмотрела на лице Паркер улыбку. Уперев руки в бока, рулевая произнесла:

— Я же обещала, что покажу тебе полнолуние.

— Какая красивая, — признался Томми, задрав голову. — Ты не врала. Отсюда и правда совсем другой вид. В камере без окон не на что смотреть, кроме стен.

Почти минуту они стояли молча, затем Марцетти спросил:

— Почему ты столько времени возишься со мной? Ты же прекрасно понимаешь, я не приму сторону полковника, сколько бы ты ни пыталась меня переманить.

— Ты думаешь, я делаю это ради него? — Паркер, казалось, совершенно искренне оскорбилась. Не прошло и секунды, как она захохотала. — А знаешь, скажу честно, у меня были мысли, что неплохо было бы перетянуть тебя к нам.

— Разве ты не понимаешь? Я уже говорил тебе, он разрушил мою жизнь. А теперь хочет, чтобы я ему помогал. Саргий, Эмма, да даже сааксец — не понимаю, почему они перебежали к нему. Всё плохое в их жизни связано с Эймсом. Да что говорить, даже в Союзе теперь хрен найдёшь, кому он не насолил. Так какого чёрта они делают? Что он им пообещал?

— Счастье? — просто спросила Паркер. Марцетти покачал головой.

— Вот просто так, да? Щёлкни пальцами и всё станет лучше.

— Это настолько просто, Томми, — усмехнулась Паркер. — Я потеряла всех своих людей, так же, как и ты. Но я двигаюсь дальше. Нельзя позволять прошлому диктовать твоё будущее, понимаешь?

— Я ведь их убил. Ребята мне доверяли. Катрина так вообще любила меня. И чем я отплатил? Думаешь, таким грехам есть искупление?

— Капитан убил тебя и всю твою команду из другого мира. Разве это тебя не раздражает?

— Да, но своих-то убил я, — упрямился Томми. — Именно поэтому я здесь. Потому, что Эймсу захотелось выдернуть меня сюда.

— Знаешь, почему он это сделал? Потому что ты можешь всех вернуть.

— Что?

Паркер снова рассмеялась, будто бы удивление Марцетти доставляло ей искреннее удовольствие.

— Может быть, без полковника ты бы и не оказался в этой ситуации вообще. Однако именно тебя он выбрал, чтобы всё исправить. Подумай сам. Ты убил людей, которые тебе доверяли. Из всех версий Томми Марцетти, только ты это сделал. Потому-то он и решил дать тебе шанс поучаствовать в этой миссии. Помочь вернуть Освободителя. Воскресить мертвецов. Изменить прошлое.

— Я… — Томми запнулся. — Я никогда не смотрел на это с такого ракурса.

— Правда? — Паркер положила руку на плечо Марцетти и сделала шаг ему навстречу. — Думаю, на меня ты тоже не смотрел вот так.

Они слились в поцелуе. Мгновение Марцетти не знал, куда девать руки, а затем приобнял рулевую и поддался соблазну. Эмма чуть не закричала от несправедливости. У неё перехватило дыхание. Побоявшись, что её услышат, она двинулась вдоль стены и почти что побежала к дому, стараясь не смотреть назад.

«Почему им можно, а мне нельзя?!»

Она не помнила, как оказалась у двери своей хижины. Знала только, что внутри неё вскипает ярость. «Полгода он сидел в камере, перечил полковнику, а теперь просто так встанет на нашу сторону?»

Она знала, что не стоит винить Марцетти. У него были свои причины сопротивляться. Но как же просто он сломался! Неужели всё сводилось к этому? Ей не давала покоя мысль, что Саргий был прав.

Она продолжала противиться своему счастью изо всех сил. И сегодняшний отказ иммигранту был лишь очередным подтверждением. Эмма просто не могла признать, что не права.

«Зачем нужны были все эти страдания?»

За мыслями она и не заметила, что дверь открылась без особых усилий. Осознала это, когда переступила порог. И обнаружила незваного гостя внутри.

Пламя одинокой керосиновой лампы едва освещало Володю, сидевшего на кровати. Хоть сын иммигранта и сидел близко к лампе, из-за брони он казался погружённым во тьму — и только горящие энергией глаза на смуглом лице выделяли его.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Эмма, аккуратно закрывая за собой дверь. Наверное, когда-то, в другой жизни, она испугалась бы такого визита. Но не сегодня. Не сейчас.

Из всех детей Саргия Володя, почему-то, всегда казался ей самым безобидным. Да, он изо всех сил нахальничал, язвил и хамил, но за всем этим Эмма чувствовала некую обиду на мир. Страх, что другие раскроют, какой он на самом деле. Всего лишь испуганный ребёнок, которого оставили одного.

Который один даже среди братьев и сестёр.

Увидев медичку мальчишка вскинул руку в приветственном жесте. Лицо его оставалось непривычно серьёзным.

— Добрый вечер, Эмма. Или уже ночь? Неужели ты так сильно заболталась с моим папаней? Он бывает ужасно обходителен, если того захочет.

Одной фразой он вогнал Эмму в краску, и она порадовалась, что во тьме не видно, как сильно она покраснела.

— Переходи к сути, если у тебя ко мне дело. Или прочь за порог. Я устала и хочу отдохнуть.

Володя поднялся с кровати и подошёл к ней вплотную. От его доспеха пахло озоном и холодом. Хоть мальчишка и возвышался над ней, Эмма не чувствовала себя рядом с ним маленькой. Ей даже показалось, будто бы он съёжился, не в силах выдерживать пристального взгляда.

— Полковник как-то сказал мне, — протянул Володя, — что все реки берут начало в одном и том же месте. Иди вдоль русла любой из них — и ты обязательно придёшь к источнику.

— Что это значит?

— Папаня, небось, рассказывал тебе, что всем нам нужно плыть по течению, не сопротивляться счастью и тому подобное, да? — Эмма никогда не видела мальчишку таким злым. Володя практически выплёвывал слова, не забывая, правда, их немного растягивать. Впервые она заметила, что из всех детей Саргия, только маленький нахал копировал манеру речи отца.

Володя потух так же быстро, как и зажёгся. Он поднял правую руку и снял с неё латную перчатку. Хоть в темноте Эмма и не могла рассмотреть всех деталей, но даже так она рассмотрела, насколько бледной, тонкой и болезненной казалась кисть.

— Я снимаю доспех два раза в день, — сказал Володя. В его голосе не было ни горечи, ни сожаления — он просто констатировал факт. — И даже так я едва успеваю восстанавливаться. А ведь когда-то я его мог таскать неделями.

— Что изменилось?

— Я не знаю, — мальчишка пожал плечами. — Может быть, просто наш срок истёк. Скольких людей мы уже пережили в этой деревне: не счесть. Для них мы юные боги, которые живут в другом временном потоке. Для нас же такая жизнь пытка. Раньше доспехи сохраняли нас, ускоряли время, чтобы мы не сошли с ума. Теперь такое ощущение, что они его замедляют сильнее обычного. Они… они высасывают нас.

— Почему же ты не откажешься? Сними с себя эту дрянь. Живи как обычный человек!

— Не могу, — помотал головой Володя. — Меня подхватит течение времени и унесёт прямиком к смерти.

Сказав это, мальчишка усмехнулся:

— И нет, я не говорю, что умру сразу, как только сниму доспех. Просто я уже не смогу вернуться в обычное время. Я останусь здесь, с жителями деревни, может, женюсь, наклепаю детишек, состарюсь и умру в постели в окружении своей настоящей семьи — а не той, на которую меня обрекла судьба. Я не против умереть. В конце концов, все мы смертны. Вот только люди вокруг меня уже придумали, как я должен сдохнуть.

— Ты сегодня говорил, что придётся принести вас в жертву.

— Именно. А как думаешь, почему нас выбрали? Мы агнцы на заклание и участь свою изменить не можем.

— Просто не подчиняйтесь! Так вы спасётесь.

— Правда что ли? — издевательским тоном переспросил Володя. — А я и не знал! Ты же говорила с Витей. Чёрт возьми, ты и сама движима теми же чувствами. Ты прекрасно понимаешь, почему отказаться мы не можем. Слишком много людей погибло, чтобы мы оказались здесь, чтобы все фигуры на доске сошлись. Все вокруг говорят тебе: «Ты должен умереть, чтобы все остальные обрели счастье!» И что я должен делать, скажи? Что я должен делать?!

— Успокойся, — попросила Эмма. — Я понимаю. Прости. Я сама до сих пор не уверена, почему делаю это. Чувство долга, наверное? Надежда, что сумею воскресить мужа? Я уже ничего не знаю. Просто… у меня есть этот дар, и растратить его понапрасну было бы преступлением вселенского масштаба.

— Тебе нужна наша жизненная энергия, чтобы вернуть Бога, — сказал Володя. — Поэтому-то мы и здесь. Доспехи лишь часть паззла.

— И ты думаешь, что вы все погибнете в процессе воскрешения Освободителя?

— Когда ты сказала, что придётся обменять одну жизнь на другую, я почти поверил, что так и будет. Но знаешь, что я думаю теперь? Мы выживем. У нас хватит сил. Но чёртовы доспехи нас сожрут, если мы попробуем вступить в бой. Потому-то я и пришёл сюда, попросить твоей помощи.

Он надел перчатку и рухнул на кровать, уперев кулаки в подбородок.

— Папа всё же прав, — заметил он. — Все мы несёмся по реке жизни, не в силах поменять пункт назначения — смерть. Но я хочу выбрать, как умереть! Они украли у меня спокойную старость. Гарантировали, что умру я в бою. Что же, раз так, то я всё равно возьму своё. Пусть я умру в схватке, но в той, что выберу сам!

— Подожди, подожди, — Эмма уже начала путаться. — О какой схватке ты говоришь? Мы же только что обсуждали, что ваша энергия нужна для воскрешения.

Володя громко цокнул языком от раздражения.

— Гарпия, которую я вынужден называть сестрой, решила за всех нас, что мы должны исполнить папину волю и вернуть Освободителя. Принудила она нас тумаками и давлением. Папа твердил, что пути Господа неисповедимы. И для неё это всё выродилось в людоедскую идеологию, что все мы инструменты Божьи — и у любого инструмента есть предназначение. Если инструмент сопротивляется своему предназначению, то он несчастлив. Стоит же ему сдаться и поддаться течению, как он обретает спокойствие, достигает мира с самим собой. Поэтому нам не стоит задаваться вопросами, почему это мы должны умереть, нет, она ожидает, что мы просто ринемся в бой, как того пожелал полковник. Ведь всё это часть плана Бога. Вот так Вера заставляет мир иметь смысл. Её убеждения теперь проникли в голову папы, теперь он сам думает, что именно этого и желал с самого начала. Желал, чтобы его отпрыски погибли ни за что.

Володя посмотрел безнадёжным взглядом на потолок.

— Наверное, некоторые дети готовы слишком далеко зайти, чтобы добиться любви родителей.

— Почему же погибли ни за что? Ты же сам сказал, что мы вернём Освободителя.

— Конечно! — Володя раздражённо тряхнул кудрями. — Вот только жертвовать нами необязательно, понимаешь? Я знаю, что Виктор Валентайн автор всего нашего плана. Не Освободитель продиктовал его, а этот бешеный коп с амнезией. Полковник лишь исполнитель. И если он пешка, то кто тогда мы? Вот только загвоздка в том, что капитан больше не на нашей стороне. Полковник предусмотрел это — и уже приготовил Сару в качестве первой жертвы. Она уведёт его подальше от места проведения ритуала, спровоцирует Валентайна на действия, а потом предоставит возможность встать на нашу сторону. Если капитан образумится, то вернётся к полковнику. Если нет, он будет достаточно далеко, чтобы нам помешать. Во всяком случае, в этом идея.

Услышав это, Эмма похолодела.

— А что… а что если он убьёт Сару?

— Ты думаешь, она не готова умереть? — Володя хмыкнул. — Моя дорогая сестра проникла и ей в голову. Бедняжка всю жизнь считала себя бесполезной, просто декорацией на заднем плане. Сколько раз она повторяла, что не сделала в жизни ничего хорошего. Теперь ей предложили красивую смерть: и она ухватилась за эту возможность обеими руками.

Володя побарабанил пальцами по спинке кровати и заметил:

— И всё же, этого недостаточно. Вот к чему я вёл всё это чёртово время. Даже если Паркер отвлечёт Валентайна, всё равно мы не можем рассчитывать только на это. Рано или поздно, он придёт к нам. Лучше, конечно, поздно. Но столкновение неизбежно, даже если мы вернём Освободителя — ты думаешь, капитан остановится? Вера говорит, что мы сможем выстоять против него. Так вот, она ошибается.

Мальчишка нервно сглотнул, прежде чем продолжить.

— Я единственный, кто видел его вблизи, говорил с ним. Да, я нарушил карантин, и что с того? Зато я знаю, этот гад не сдастся. Более того, он совершенно не понимает полковника. Он не примкнёт к нам, ни за что. Убить его мы не можем. Да даже если и прикончим, паразит продолжит разрастаться и всё равно достанет нас. А самое главное вот что: мы сняли с него доспех, а ему лучше не стало. Эмма, без доспеха он слабеет. Эта тварь, что высасывает из нас жизнь — ему она силы придаёт! Как это понимать?!

Эмма прошлась по комнате туда-сюда, пытаясь осознать всё, что проговорил Володя.

— Я не знаю, — наконец, сдалась она. — Скажи, что ты предлагаешь?

— Когда придёт время — а оно придёт обязательно — ты обязана будешь меня прикрыть.

— Как?

— Нужна моя энергия, чтобы поднять Освободителя. Так вот, меня не будет во время ритуала. Папа подменит меня без проблем. Так, наверное, даже будет лучше. Я же уйду один, отправлюсь по следам Сары, чтобы задержать Валентайна.

— Ты собираешься схватиться с ним, без чьей-то помощи?

— Я знаю, что погибну, — с нажимом произнёс Володя. — Знаю. Но лучше погибну я, купив остальным время. Тогда у нас будет хотя бы шанс выиграть. Если же мы пойдём все вместе, то вместе и умрём.

— Нет, я не позволю тебе, — взвилась Эмма. — Так нельзя! Ты же сказал, что не хочешь умирать!

— Я не хочу умирать понапрасну, — Володя сцепил руки перед собой и тяжело вздохнул. — Я всё это рассказываю тебе вот почему: каждая секунда будет важна. Ты должна будешь скоординировать их. Убедись, что всё пройдёт как по маслу. Пусть папа подменит меня. У него хватит сил. Не тратьте времени на поиски, прошу. Это бесполезно. Займитесь делом. Сделайте так, чтобы Освободитель вернулся прежде, чем Валентайн найдёт нас.

На лице мальчишки воцарилась улыбка, но в глазах его стояли слёзы.

— Пусть моя так называемая семья проживёт долгую, счастливую жизнь.

***

— Волосы Джека почернели.

Разорвавшийся в ночном небе фейерверк осветил бледное, невозмутимое лицо Нади. В темноте оно казалось высеченным из белого мрамора. Об её острые грани можно было порезаться — правда, слова девушки ранили намного сильнее.

Если крики празднующей толпы не оглушили Эмму, последовавший за салютом грохот почти добился этой цели. Подавшись вперёд, она прокричала:

— Это не имеет смысла!

— Отыскать отсутствие смысла намного легче, чем его наличие, — парировала в ответ Надя. — Я же оперирую фактами.

Багровые огни пролились на деревню, словно кровавый дождь. Без брони, в простом летнем сарафане дочь иммигранта напомнила Кайлину — одногруппницу Эммы из медицинского университета, которая вылетела на последнем курсе, прямо перед дипломом. Когда до неё дошли новости, на лице девушки застыло выражение, которого Эмма ни разу до этого не видела. Отчисление означало возвращение в Приют. Повторного гранта на такое дорогое обучение ей точно не видать. Все силы, брошенные на обретение счастья, сгорели. Жизнь Кайлины приобрела вкус пепла — и от него никогда больше не избавится.

То же самое выражение отражалось теперь на лице Нади. Она прекрасно понимала, что это конец.

— Нам надо поговорить, — решительно произнесла Эмма и схватила девушку за руку. Пока они прорывались сквозь толпу, она в сотый раз пожалела, что вообще пришла на празднество.

Крестьяне устроили ежегодный фестиваль, на котором отмечали основание деревни и начало новой, лучшей жизни. Эмма так и не осмелилась спросить, какой раз они его проводят — слишком сильно боялась ответа. Зато она точно знала, что с её прихода сюда прошло не меньше восемнадцати месяцев. Казалось, что все сумели двинуться дальше — но только не она.

Даже в лёгком летнем платье, которое сшила для неё на заказ Райхан-апа, Эмма умудрилась вспотеть. Теперь все вокруг видели её шрамы, её уродство. Эмму это совершенно не волновало. Она даже радовалась, что может показать их людям. Шрамы в её душе было не так-то просто обнажить.

Едва вытащив Надю из толпы, она повела её в сторонку, где шум и знакомые крестьяне не помешали бы им провести серьёзный разговор.

Время кончалось, Эмма чувствовала это. Ей нужны были хоть какие-то гарантии, что она ещё может что-то изменить. Только внутренний голос повторял раз за разом: нет, уже слишком поздно.

Она так и не решилась связать свою жизнь с Саргием. И пусть жители деревни не дали ей почувствовать себя одинокой, пусть дети иммигранта доверяли ей намного больше, чем отцу, она всё же чувствовала себя упавшей в реку веткой, которую нёс вперёд беспощадный поток. И всего-то ей хотелось, что зацепиться за берег и добиться хоть какой-то стабильности.

Теперь все её иллюзии рухнули. Обратный отсчёт пошёл даже не на дни, а на часы. Скоро всё это закончится. Сказка о том, что можно добиться счастья, разбилась о жестокую реальность. Ей просто не хватило храбрости. Впрочем, как и всегда.

Не успела она и слова сказать Наде, как рядом с ней будто из-под земли возник Рамиль, кузнец деревни, маленький человек с большим сердцем. Эмме он всегда нравился — кроме того, что кузнец сильно упрощал жизнь крестьян, так он ещё в принципе не знал, что такое тщеславие.

Было бы очень обидно, если бы он умер.

— Госпожа Эмма! — воскликнул он. — А я-то как раз вас и ищу. Доброго вам вечера, надеюсь, праздник вам понравился. С салютами, кстати, мой племянник помогал.

— Да, всё прекрасно, спасибо, — протараторила Эмма. — Мы с Надей тут хотим кое о чём поговорить, вы не против?

— Конечно, конечно, — Рамиль на секунду смешался, а затем вытянул руки и глубоко поклонился. — Это вам.

У него на ладонях лежал искусно сделанный кинжал, на клинке которого было выгравировано «Э. К.».

— Это для меня? — спросила Эмма, потрясённая до глубины души. — Сколько же ты над этим работал?

— Прилично, уж поверьте. Возьмите, не стесняйтесь.

— Я не сторонница насилия. Боюсь, мне это не понадобится.

— Госпожа, пока вы не возьмёте клинок, я не выпрямлюсь, — усмехнулся кузнец.

Эмма всё же поддалась на уговоры. Взявшись за кинжал, она вдруг ощутила, будто прикоснулась к живому существу. Энергии было намного меньше, чем от человека, да и её сигнатура сильно отличалась, но сам факт её присутствия сильно удивил Эмму.

Ей показалось, что лезвие отливает золотом. И кровью.

Выпрямившись, Рамиль произнёс:

— Я буду молиться, чтобы вам не пришлось его использовать.

— Спасибо огромное, — сказала Эмма, чувствуя подступающий к горлу комок. — Для меня это правда очень много значит.

— Не стоит благодарности. В конце концов, это вы вернули меня к жизни, — Рамиль выдавил улыбку, но явно было, что слова душили его. — Только ответьте мне на один вопрос: вы действительно никак не могли помочь Саиду?

«Ну конечно».

— Нет, к сожалению, — Эмма помотала головой, чувствуя нарастающее отвращение к себе. — Все мои силы ушли на то, чтобы тебя вернуть. Прости, пожалуйста.

«Я не хотела, он так решил».

— Конечно, конечно, — кузнец затрясся. В глазах его стояли слёзы. — Ну, и на том спасибо. Я, пожалуй, пойду.

Казалось, он стал ещё меньше, чем раньше. Рамиль развернулся и растворился в толпе. Надя, тем временем, ни на секунду не сводила глаз с лица Эммы.

— Ты ведь знаешь, что воскрешать мертвецов не входило в твои обязанности, — произнесла она ледяным тоном. — И год назад мы прекрасно усвоили, что из этого ничего хорошего не выйдет.

— Знаю, знаю… но Саид этого сам хотел, понимаешь? Я объяснила ему риски. Он надавил. Мне пришлось подчиниться. Да и потом, деревне нужен был кузнец.

Эмма прекрасно понимала, что всё это оправдания. Поняла это, как только энергия перешла от Саида к Рамилю. В тот момент, когда один перестал дышать, а другой обрёл второй шанс на жизнь.

Вот только какой отец согласился бы пожертвовать сыном ради своего блага? Уж точно не Рамиль.

Погрузившись в мысли о судьбе кузнеца, Эмма совсем забыла про Надю. Очередной взрыв фейерверка вернул её в реальность.

— Ты сказала, что его волосы почернели. Как это возможно?

— Ты мне скажи, — хмыкнула девушка. — Ты же медицинский закончила, не я. — Сделав паузу, она добавила, слегка стушевавшись: — И да, спасибо за помощь. Ну, с родами. За всем этим я как-то даже забыла тебя поблагодарить.

— Как ребёнок? С ним всё в порядке? Уже придумали, как назвать?

Первый Город научил женщин не задумываться о проблеме родов, ведь все граждане вызревали в инкубаторах. Смелость Нади впечатлила Эмму. Взять на себя риск и не побояться рожать в нынешних условиях — это многого стоило. Конечно, сааксцы в поступке дочери иммигранта не видели ничего удивительного, им это всё казалось вполне натуральным явлением. Медицинские знания Эммы вообще мало пригодились, потому что нужны были практические навыки акушерства. Впрочем, само участие в процессе очень сильно потешило самолюбие Эммы.

Впервые она принесла на свет жизнь.

— С именем решили повременить. Его взяла на воспитание одна из сестёр Саиды-апы. Сказала, что сделает из него воина, — Надя фыркнула, но озабоченность в голосе ей не удалось скрыть. — Ещё бы, с такой-то наследственностью.

— А что Джек?

— А что он? Сказал, что так будет лучше. Мы ведь не сможем его вырастить. Нас просто здесь не будет.

Надя старалась говорить беззаботно, вот только Эмма уже успела достаточно её изучить, чтобы с лёгкостью прочитать эмоции молодой мамы. Конечно, она хотела бы вернуть ребёнка, воспитать его сама, вот только не нужно было обладать ясновидением, чтобы понять — если до этого будущее ещё разделялось на десятки, а то и сотни разных тропок, то сейчас их ожидала одна дорога.

Дорога боли.

— Ты боишься, что вы не вернётесь? — прямо спросила Эмма, положив руки на плечи Нади. Девушка скривила лицо, явно собираясь в очередной раз выдать язвительный ответ, но в последний момент передумала.

— Я знаю, что мы не вернёмся, — сказала она. — Даже если у нас всё получится, даже если мы выживем, этот мир будет для нас закрыт. Мы обязаны изолировать деревню полностью, на случай, если всё пойдёт наперекосяк. Пусть хоть какая-то часть останется здесь, наслаждаясь спокойствием. Может быть, они даже найдут способ продолжить наше дело, если мы погибнем. Тогда всё это будет не зря. Ведь так?..

Эмма вспомнила деревню Насифа, укрытую от чужих глаз. «Все мы хотим одного — чтобы нас помнили».

— Саида-апа уже сказала, что ребёнок пошёл в Джека, — продолжила Надя. — Ты понимаешь, что это значит?

Эмма кивнула.

— Он тоже может стать сосудом для Бога?

— Я не хочу для него такой судьбы, — чуть ли не крикнула Надя. Похлопав себя по щекам, она продолжила уже на тон ниже: — Извини, гормоны разыгрались. Просто я не желаю ему испытать… все эти страдания. Но если мы погибнем, а он не примет свою роль, считай, всё это было просто так.

— Поверь, так не будет, — ответила Эмма, даже не зная, что именно имеет в виду. «Не будет зря? Или же ребёнок откажется идти по стопам отца?» Она знала, что оба варианта, скорее всего, отрицательны. Она вспомнила план Володи. И прокляла себя за то, что не выгнала его в тот вечер вон.

После всех его слов, она так и не смогла прийти в себя. Если в начале пути у неё была надежда, что дело полковника выгорит, то после разговора с сыном иммигранта она будто бы настроила себя на проигрыш. Сколько она ни старалась, ей так не удалось выкинуть его слова из головы.

Поэтому она так и не смогла заставить себя стать счастливой. Какая разница, если всё придёт к одному и тому же — мучительной смерти? Не легче ли будет отпустить всё, зная, что жизнь ничего не стоила?

Сара, с высоко поднятой головой вызвавшаяся пожертвовать собой, как-то сказала: «Не жалейте, что оно кончается, радуйтесь, что оно было». Легко ей тогда было говорить.

Воспоминания казались Эмме картинками из чужой жизни. Всё это было ещё до того, как они оказались на Нижних Уровнях, в Эдеме, увидели Освободителя, а потом встретили полковника. До того, как выяснилось, что вся их миссия была ложью. Что Вик Валентайн с самого начала вёл их практически на смерть, потому что не помнил, что был автором плана по возвращению Бога. Присоединение к полковнику для него выглядело как неповиновение воле короля. Капитан предпочёл бы просто перебить всех и вернуться в Город, чем согласиться с Эймсом.

Как хорошо, что он не знал, какой силой обладал. Может быть, только это дало им шанс тогда. Может быть, только это даст им шанс и сейчас.

Сценарий возрождения они прогоняли уже дюжину раз. Джек лежал на алтаре, Эмма укладывала на него руки, а дети Саргия с двух сторон держались за её плечи, передавая энергию. Это была всего лишь отработка действий, но Эмма старалась изо всех сил, чтобы передача шла по-настоящему, пусть это и изматывало до предела всех участников — кроме Джека, очевидно. Тот с каждым разом выглядел всё веселее, сильнее и здоровее, впитывая чужие жизненные силы как губка. Вот только после нескольких таких тренировок Эмма начала чувствовать, что что-то внутри него начинает поток энергии отражать, словно зеркало лучи. И, как и в случае с зеркалом, даже отражённый свет мог обжечь.

В конце концов, полковник положил конец этим тренировкам, потому что с Джеком начало происходить что-то не то. После каждого прогона он становился бледнее и тоньше. И дело было не только во внешних изменениях. В его речи появилось подчёркнутое раздражение, злость, даже ненависть. После одной из крупных ссор Надя сказала: «Я не узнаю человека, в которого влюбилась».

«Может, он таким был всегда, — подумала тогда Эмма. — Просто его истинная личность, наконец, выплыла наружу. Никакой больше игры в наивного мальчишку. Слишком мало времени у нас осталось, чтобы продолжать носить маски».

Как-то раз после одной из тренировок Эмма застала Джека сидящим в саду в окружении камней. Сначала она подумала, что он просто медитирует — сааксцы научили его, как это делать, чтобы избавиться от стресса и войти в гармонию с собой. Стоило ей подойти ближе, она поняла, что ошиблась.

Он разговаривал с камнями. Камнями, у которых были лица. Эмма насчитала ровно двенадцать.

— Я понимаю, — кивал Джек невидимым собеседникам. На лице его играла ироничная улыбка. — Нельзя просто так убить его. Но что вы предлагаете? Переговорить по душам? Объяснить, что произошло? Думаете, поможет? Уж вряд ли. Здесь уже ничего не решить. Должен остаться только один. Кто выживет, тот и будет диктовать будущее. Я уже давал ему шанс. И он превратил наши жизни в ад. Нет, больше никаких скидок. Я должен действовать решительно.

— Джек? — позвала Эмма. Мальчишка повернулся. Выглядел он так, будто увидел призрака.

— Эй, — ответил он. — Что ты здесь делаешь? — Оглядевшись, он добавил: — Что я здесь делаю?

— Я думаю, — мягко произнесла Эмма, — что Надя ждёт тебя. Пойдём.

Она взяла его за руку и отвела в хижину, которую он делил со своей новоявленной женой.

После того, как полковник потребовал прекратить тренировки, всё вернулось на круги своя. Джек перестал себя странно вести и стал таким же, каким был прежде.

До сегодняшнего дня.

«Я запустила процесс, который невозможно остановить — только отложить. Время пришло».

В конце концов, они ведь собирались вернуть Бога. Почему тогда они расстраивались первым вестникам его воскрешения?

Эмма почувствовала чьё-то присутствие за спиной. Обернувшись, она даже не удивилась, увидев перед собой Томми с Сарой. Марцетти был тщательно выбрит, пострижен и одет в парадную белую форму, которую ему сшили на заказ умелицы из деревни. Паркер не нужно было менять внешность — слишком сильно она поменялась внутренне. Рулевой придерживал её за талию, будто боясь отпустить. Учитывая грозящую ей смертельную опасность, в такой прилипчивости не было ничего удивительного.

В белизне кителя Марцетти Эмма увидела дурной знак. Казалось, очень скоро его испачкает кровь. Пока она собиралась с мыслями, Томми поклонился и тихо произнёс:

— Пора.

***

Переход в настоящее прошёл намного хуже, чем она ожидала. Её колотил озноб, внутренности будто свернулись в клубок, а еда просилась наружу. Она едва удержалась, чтобы не выблевать всё, что съела на празднике.

— Пойдём, — сказал Томми, подставив своё плечо, хотя сам едва держался на ногах. — У нас мало времени.

Облокотившись на него, Эмма поплелась вперёд, по узким тёмным коридорам — к полковнику.

Ей пришлось прождать несколько часов, прежде чем она последовала за детьми Саргия. Они с полковником и Сарой нырнули в реальный мир самыми первыми, как только дошли новости о незваных гостях. На такой случай действовал специальный протокол со списком действий и приоритетных людей, которые должны были по очереди воспользоваться храмом, чтобы вернуться в обычное течение времени. Вслед за оперативным отрядом Эймса шла целая вереница солдат и жрецов, которых Эмме пришлось пропустить вперёд. Среди них каким-то образом затесался Саргий. Логика была понятна: сначала бойцы, затем уже те, кто не мог себя защитить. Вот только странно было, что Эмме в пару поставили Томми, который одним своим катером мог наделать хорошего шороху.

Какова была вероятность, что именно в тот момент, когда в параллельном мире Джек начнёт свою трансформацию, их выследят? Эмма знала, что это не просто совпадение. Похоже, сущность, что обрела плоть в теле мальчишки, светилась не хуже маяка — и катера Эдема летели на него как мотыльки на огонь.

«Освободитель не хочет их видеть, — подумала она. — Они следуют своим размышлениям о том, чего бы хотел Бог. Они ведь даже не знают, что он давно покинул их».

Она вспомнила, как вся команда попала в ловушку двойника Томми. Тот Освободитель, которого они видели в Эдеме — по словам полковника, он был всего лишь конструктом, слепком личности. Примерной экстраполяцией того, как вёл бы себя настоящий Освободитель в тех или иных ситуациях. Он отправил двенадцать катеров по следам тринадцатого, который возник из ниоткуда в одном из миров. И как только понял, что произошло, отпустил их, фактически дав добро на уничтожение всех преследователей.

Даже это искусственное сознание поняло, что они на тропе по возвращению Бога в наш мир. А рулевые, посвятившие себя Эдему, не смогли принять реальность, в которой их жизни больше не имели смысла. Эмма подумала, что бы делала на их месте. Смогла бы отказаться от своих амбиций и двинуться дальше? Вряд ли. В конце концов, сейчас она делала всё то же самое, что и они — двигалась к цели, плюнув на все препятствия в виде моральных противоречий. А что ей ещё оставалось? Каждый этап пути она спрашивала себя, стоит ли повернуть обратно. Стоит ли всё-таки снова довериться капитану, который всё это время обманывал их? И каждый раз она отвечала себе «нет».

Переход забрал слишком много её сил, поэтому ей пришлось облокотиться на стену, чтобы передохнуть. Томми тоже сделал привал. Коридор почти закончился, ещё десяток шагов — и они очутились бы в огромном зале, в котором шумели солдаты полковника и сааксцы, занимавшиеся перетаскиванием припасов.

Тут среди этого гвалта Эмма сумела разобрать голос Саргия:

— Полковник, прошу вас. Почему мы надеемся, что он перейдёт на нашу сторону? Давайте попробуем его убить.

— Я уже говорил: есть вероятность, что он просто регенерирует. И тогда нам останется только задержать его дракой. Как думаешь, долго мы протянем? Сара уже согласилась. Это наш единственный шанс. Так у нас точно будет время, чтобы принять все меры. Твой сын уже ведёт его сюда. Просто действуй согласно плану. Большего не требуется.

— Проклятье! — Эмма услышала глухой стук — похоже, иммигрант изо всех сил врезал кулаком по стене. — Я должен был убить его ещё тогда, в храме. Я ведь чувствовал, что что-то не так. Знал, что этот ублюдок нас обманывает…

— Володя пришёл, — раздался голос Нади. — Привёл Валентайна.

После короткой паузы снова заговорил Саргий:

— Полковник, вы просто бросаете Сару на убой. Послушайте меня! Послушайте! Она его не остановит.

— Нет, Саргий. Только у неё есть шанс вразумить его. Если уж она не справится, то никому из нас это не под силу. Если хоть где-то там, в глубине души Виктора Валентайна, остался тот человек, которого я знал, она сможет вытащить его наружу.

— Полковник… — начал было Саргий, но Эймс резко оборвал его.

— Нет, мы не будем этого делать.

Эмма схватилась за рукоятку кинжала, который ей подарил Рамиль.

«Если она не сможет, то ни у кого не получится», — слова отдавались в её голове эхом. Она вдруг почувствовала, как силы уходят.

— Эмма! — позвал её Томми, но было уже поздно. Она сползла по стене и провалилась в забытье.

Ослепляющий свет обжёг её кожу. Прикрыв глаза ладонью, она пыталась найти выход из бесконечной белой пустыни, в которой оказалась. Вдалеке замаячила мужская фигура, и Эмма мигом бросилась к ней.

Чем ближе она становилась, тем яснее было, что это Рэй ждёт её. Служит маяком, за которым она должна следовать, чтобы выбраться отсюда. Найти правильный путь.

— Как долго я ждала тебя! — прокричала она, когда до цели оставалось всего несколько метров. — Всё это время! Я знала, что ты вернёшься! Я делала это всё, чтобы ты вернулся!

Мужчина сделал поворот. У него не было лица — лишь кровавое месиво, из которого на Эмму смотрели два холодных голубых глаза.

В месте, где должен был находиться рот, разверзлась яма:

— Я не знаю, кто я такой. Скажи мне, что ты видишь.

Эмма узнала его. Не могла не узнать.

Это был Виктор Валентайн.

— Эмма!

Зов вернул её в реальность. Открыв глаза, она увидела озабоченное лицо Саргия. Похлопав её по щекам, он заметил:

— Не думал, что ты настолько впечатлительная. Переволновалась? Всё в порядке?

— Да, да, — торопливо ответила Эмма, поднимаясь с пола. Оглядевшись, она увидела возле ямы в середине зала Веру, Диму и Витю с Надей. Отодвинув иммигранта, над ней склонился полковник.

— Что ты увидела? — спросил Эймс.

«Откуда он знает?» — подумала Эмма. Будто прочитав её мысли, Эймс кивнул на её руку. Она продолжала крепко сжимать кинжал.

— Это ведь не просто оружие. Оно создано, чтобы бороться с тем, чем пользуется Эдем. Твои способности позволяют почувствовать его энергию, а значит, и его мысли.

Эмма не стала спрашивать, как это возможно. Поздно было чему-то удивляться.

— Это была пустыня. В ней я встретила человека без лица. Это был Валентайн.

— Он что-то сказал тебе? — допытывался полковник. Тон у него был напряжённый.

— Сказал, что не знает, кто он.

Эймс выпрямился. Взгляд его, казалось, уставился в пустоту.

— Именно этого я и боялся. Переманить его не удалось. Поторопимся.

— Почему? Что случилось? — Эмма вытянула руку, и Саргий помог ей подняться. Повернувшись к ней, Эймс заключил:

— Он ничего не вспомнил. А значит, отказался от нашего предложения. Либо же откажется, — он повернулся к солдатам и крикнул: — Боевая готовность! Нам придётся драться как в последний раз. Другой попытки больше не будет!

— Но почему вы так в этом уверены? И почему вы думаете, что это ещё может произойти?

Полковник посмотрел на кинжал.

— Время для оружия не помеха. И оно никогда не врёт. Готовься к переходу. Начинаем ритуал сразу же, как только окажемся на месте.

Он отошёл вместе с Саргием к бойцам дать последние указания, а Эмма вдруг вспомнила, как к ней ворвались штурмовики короля и отняли Рэя. Такую же беспомощность она ощущала и сейчас.

К ней подошла Надя.

— Ну что, ты готова?

— Кажется, — ответила Эмма. — Сколько я была в отключке?

Девушка пожала плечами.

— Около часа. Отец извёлся весь. Я уже подумала, он сейчас всё бросит и побежит лекарей искать.

— А где Володя?

— Отправился вперёд, вслед за Сарой. Сказал, что подготовит для нас плацдарм. Идём, надо торопиться.

— Подожди, а что с Томми? Он же был вместе со мной?

— Ты забыла, что ему ещё нужно собрать катер? Он отправится со следующим отрядом.

Понизив голос почти до шёпота, Надя добавила:

— Хорошо, что его здесь нет. Боже, как жаль Сару.

— Не стоит терять надежду. Возможно, ещё ничего не случилось. А может и не случится.

— Надежда — моё первое имя, — огрызнулась девушка. — Эмма, ты почти вдвое меня старше, а всё в чудеса веришь, как ребёнок.

Они подошли к краю ямы. Внизу их уже ждал Джек. Он ходил кругами, словно загнанное животное, обильно жестикулировал и разговаривал сам с собой. Как Надя и сказала, волосы его действительно почернели. И дело было не только в этом. Изменилась его осанка, взгляд, жесты. Это был совершенной другой человек — но в том же теле.

Он встретился взглядом с Эммой и насмешливо произнёс:

— Как спалось? Какие-нибудь интересные сны были?

Эмма отвечать не стала. Пропустив вперёд иммигранта с детьми, она помедлила, прежде чем спуститься. У них ведь ещё был шанс остановиться.

Тяжёлая латная перчатка легла на её плечо.

— У нас всё получится, — тихо произнёс полковник. — Нас ждёт дивный новый мир. Шагнём же в него без страха.

В этот раз переход прошёл как по маслу — словно сила, что перекидывала Эмму с места на место, привыкла к ней. Правда, ей всё равно понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя. Встав и оглядевшись, она поняла, что их перенесло в центр древней арены, увенчанной куполом. С балок под ним свисали огромные фонари. Кто-то исцарапал весь пол странными знаками. Некоторые из них казались Эмме до боли знакомыми, но она всё не могла понять, где же их видела.

Их уже поджидали жрецы в белых одеждах, держащие в руках зажжённые факелы. Один из них вышел вперёд и торжественно произнёс:

— Добро пожаловать в сердце Караса, путники. Мы очень долго вас ждали.

— Почему вы называете это место сердцем? — спросила Эмма.

— Это первое средоточие силы в нашем городе, — отозвался другой жрец.

— И как же оно появилось? Само по себе?

— Нет, конечно. Пришлось обильно напоить землю кровью, прежде чем она начала давать всходы.

— И это сделал ваш Отец? — с омерзением спросила Эмма. Жрец отчаянно замотал головой.

— Отец был как раз тем, кто остановил кровопролитие. Именно поэтому мы здесь собрались. Чтобы вернуть его.

Эмма повернулась к полковнику. Тот испытующе глядел на неё.

— Я вижу, ты всё ещё сомневаешься, — произнёс он. — К сожалению, у нас нет на это времени. Ты с нами?

— Абсолютно, — ответила Эмма, хотя в искренности своей определённо сомневалась.

— Тогда начинаем.

— Эй, а где Володя? — спросил вдруг Саргий у жрецов. Те переглянулись. Тот, что вышел вперёд, дрожащим голосом произнёс:

— Он отправился в город по делам, сообщив, что ритуал обойдётся без него. Что ему нашли лучшую замену.

— Проклятье! — вскричала Вера. — Я так и знала, что этот трус смотается! Поверить не могу!

Эмма прикусила язык, чтобы удержаться от возмущённых воплей. «Дура! Он пошёл впереди всех, чтобы вас спасти!»

— Нам всем нужно успокоиться, — сказал Дима. Старший сын Саргия выглядел потерянным и разочарованным исчезновением брата. И всё же, даже в этой ситуации пытался держать ситуацию под контролем. Взяв побледневшего ещё больше Витю за руку, он произнёс: — Нас вчетвером должно хватить.

— Саргий, — подала голос Эмма. — Ты должен присоединиться к кругу.

— Я? — переспросил иммигрант. — Но я должен был охранять Джека, пока он не оклемается. Думаешь, у меня хватит сил?

Пока они препирались, жрецы расстелили посреди арены белое полотно и начали поливать его маслами. Воздух пронзили приторные запахи цветов.

— Володя ослабил наш потенциал, — врезался в разговор полковник. — Он решил дать Валентайну бой, в одиночку, не осознавая, что так мы не сможем дать достойный отпор. И никто его не остановил. — Он уставился на Эмму, словно пытаясь сжечь её взглядом.

— Саргий, прошу тебя, — взмолилась она, стараясь не глядеть на Эймса. — У нас ведь нет больше выбора. Посмотри на своих детей. Ты им нужен.

— Ладно, — проворчал иммигрант, протягивая ей руку. — Твоя взяла. А то и охранять-то некого будет.

— Я думал, вы никогда не закончите, — насмешливо произнёс Джек. Расстегнув рубашку и скинув ботинки, он растянулся на полотне и раскинул руки. — Давайте уже, сделайте это, чёрт меня возьми.

Эмма встала у него над головой и начала растирать резко холодеющие ладони. Она подумала, что это от волнения, пока не увидела вырывающиеся изо рта облачка пара. В помещении резко упала температура. Фонари замигали и начали выключаться. Купол превратился в средоточие тьмы. Единственными источниками света остались горящие факела жрецов.

— Скорее! — крикнул один из них. — Великий враг приближается!

— Вик идёт к нам, — произнёс Эймс, насупившись. Эмма поняла, что больше ждать было нельзя.

Она села на колени и положила руки Джеку на грудь. Он вздрогнул и перестал улыбаться. Эмме показалось, что его и без того яркие голубые глаза стали ещё светлее.

— Наконец-то, — прошептал он.

Его энергетика стала совершенно другой. Раньше, когда Эмма дотрагивалась до него, то чувствовала внутри мальчишки неуверенность и волнение с подчёркнутыми нотками отчаяния. Он шёл вперёд, потому что больше ничего ему не оставалось делать. Вся его сознательная жизнь принадлежала церкви и её миссии. Теперь же Эмма ощущала сосредоточенность, обжигающе холодный расчёт и едва сдерживаемую бурлящую ярость. Она могла поклясться, что чувствует вместо стука сердца тиканье механизма. Под кожей Джека зашевелились чёрные корни. Как паразит захватил Вика, так и эта тварь, жившая всё это время у мальчишки в груди, овладела им.

— Прости меня, Ли, — прошептала Эмма. — Я всё же надеялась, что получится тебя спасти.

Джек ощерился.

— Он тебя больше не слышит.

Справа от Эммы собрались Надя, Вера и Саргий. Они сцепились пальцами, и иммигрант взялся за плечо Эммы. С левой стороны остались Дима с Витей. Неожиданно к ним присоединился полковник.

— Ты ведь не забыла, что я тоже часть ритуала? — спросил он. Его тяжёлая латная перчатка коснулась её кожи.

Эмме показалось, будто у неё выросли крылья. Две цепочки, полные энергии, завибрировали и прорвались таким потоком, что она едва успела направить его сквозь руки. Такое количество передачи ошеломляло, лишало её дыхания. Её практически прибило к полу — она не могла оторвать ладоней от тела Джека, который извивался в агонии и истошно кричал от безумной боли.

— Не надо! Пожалуйста, я хочу жить! Эмма! Отпусти меня!

На секунду в его голосе прорвались нотки Ли, и Эмма пожалела, что вообще подписалась на авантюру полковника. Она столько времени закрывала на неудобные моменты глаза и придумывала себе оправдания, что делает всё во имя высшего блага. И теперь она собственными руками убивала мальчишку, выжигая личность из его тела.

Сейчас она передавала энергию даже не Джеку, а тому механизму в виде сердца, который поставил крест на его жизни, превратив в автоматон на службе церкви.

Когда кожа на её руках начала кипеть, Джек перестал дёргаться. Поток энергии прекратился сам по себе. Резкий удар в грудь повалил Эмму на спину, невидимая сила разбросала детей иммигранта в стороны. Только Саргий и полковник сумели удержаться на ногах. Арена затрещала, фонари начали взрываться. Несколько жрецов закричали от боли. Из их глаз брызнула кровь.

Купол разверзся, обнажая светлое небо. Стены расползались, отодвигались и рушились. Пол взлетел на воздух маленькими камнями, которые застыли в полёте и остались так висеть. Эмма, откашлявшись от пыли, попробовала подняться на ноги. Рука её упёрлась в зелёную благоухающую траву. В глаза ей ударили лучи солнца, от которого она тут же попыталась отгородиться.

Кто-то взял её за запястье и помог подняться. Эмма, щурясь, попыталась рассмотреть, кто это был.

Перед ней босиком стоял красивый юноша с блестящими чёрными волосами, одетый в простую рубашку и штаны. Подбородок покрывала короткая щетина, лицо отдалённо напоминало Джека. От его кожи исходило внутреннее сияние. Он тепло улыбался.

— Вы решили меня вернуть, — произнёс он. — И за это я вам благодарен.

— Боже мой, — прошептала Эмма. Она почувствовала подступающий к горлу ком. Из глаз полились слёзы. — У нас получилось. У нас получилось!

Ноги перестали держать её, и она рухнула на колени. Собрав все свои силы, она подняла голову и всё же выдавила:

— Неужели ты и есть… Освободитель?

— Я? — удивился юноша. — Нет, что ты. Я всего лишь его сын. Зовут меня Джек. В армии, правда, мне дали другое имя — Несущий свет.

***

— Мне кажется, — признался Томми, — что я плыву по этой реке уже всю свою жизнь.

Эмма не стала ему ничего отвечать, хотя ощущала то же самое. Все они плыли по течению. Все их переживания, мечты, выборы — всё это было лишь частью предопределённой цепочки событий, которая привела их сюда, в этот момент. Их роли были прописаны с самого начала. Все её сомнения ничего не стоили, потому что не было момента, когда они могли бы сказать «нет» и свернуть с намеченного пути. Само их согласие было предопределено.

Они отыграли свои роли. Все их дальнейшие действия не имели смысла и совершенно не были важны.

Томми старался вести катер ближе к берегу, чтобы сразу заприметить угрозу. Эмма знала, что искать врага бесполезно. Он сам найдёт их. Они поймут, когда это случится.

Всё, что им нужно — это задержать его, насколько это возможно.

— Если ты не Освободитель, почему мы должны тебе помогать? — воскликнула Эмма, когда услышала его предложение.

Сын Бога благожелательно улыбнулся и ответил:

— Потому что Освободитель совсем не тот, кем вы его считаете.

— И кто же он? — поинтересовался Саргий.

— Никакой он не Бог. Это обыкновенный человек. Трус. Шарлатан. Завравшийся настолько, что обманувший сам себя. Никаких мертвецов он не воскресит. Вы видели его Эдем. Мир абсолютного счастья и неведения. Сон разума, чтобы успокоить всех беснующихся в ожидании конца. Вы думаете, он знает, как остановить надвигающуюся тьму? Он ничего не придумал. Всё, что он может — так это насильно заставить всех перестать страдать. Засунуть их в искусственный рай до конца времён. И надеяться, что никто ничего не почувствует, когда мир погибнет.

— Ты предлагаешь что-то лучше? — спросил его полковник. По лицу его сложно было определить, что он испытывает. Эмма предполагала, что старик в бешенстве. Угробить столько сил, посвятить всю свою жизнь и отвернуться от всех, чтобы вернуть Освободителя — и получить насмешливого мальчишку, который, похоже, над ними откровенно издевался.

— Я предлагаю вам правду. О том, как был построен этот мир. Почему он таким получился. Мертвецов мы не воскресим. Но вместо грёз о бесконечном счастье сможем, наконец, дать людям реальность, в которой захочется жить. Для этого мой отец должен уйти со сцены и забрать свой проклятый Эдем. Первый Город должен быть разрушен, чтобы земля могла вздохнуть полной грудью. Его существование только приближает конец сущего. А он нам грозит, это факт. И у нас есть инструменты, чтобы если не предотвратить его, то хотя бы пережить. И мы не будем сидеть сложа руки, как мой отец, ожидая смерти мира.

— Тьма приближается, — прошептал Эймс. — Так почему он не остановил её?

— Почему? — насмешливо переспросил мальчишка. — Да потому что он и есть тьма.

— Я тебе не верю, — сказала Надя. Эмме больно было на неё смотреть — в том числе из-за того, что именно она оборвала жизнь Ли. Пусть это и не было его настоящим именем, оно хотя бы частично связывало мальчишку с хорошими воспоминаниями. Имя «Джек» вызывало в памяти только картины боли и страданий. Не зря пацан изо всех сил подавлял все проявления своей истинной личности. Ничего хорошего она всё равно ему не принесла.

— Я и не прошу вас верить, — Джек пожал плечами. Злорадная усмешка перекосила его лицо. — Я прошу вас послушать. Ты, например, — он указал на Надю, заставив её вздрогнуть. — Ты отправила любимого на верную смерть, отдала его тело мне, прекрасно зная, что он погибнет. А ведь он просил тебя сбежать с ним!

По щекам Нади потекли слёзы.

— Я… я не хотела… — прошептала она. Джек лишь рассмеялся в ответ.

— Конечно. И дитя ты бросать не хотела. Ты ругаешь сестру за то, что её выбор привёл вас сюда. Но что ты сделала, чтобы воспротивиться её воле? Вы, все вы: думаете, Ли хотел этого? Вы могли остановиться в любой момент. И всё же, решили идти до конца. Вы предали и продали всех, чтобы вызвать меня. Может, я и не тот мессия, который был вам нужен. Зато я тот, которого вы заслуживаете.

— Постой-ка… — попробовал вмешаться Саргий, но тут юноша повернулся к нему.

— А вот и ты, наш идеал пассивности. Столько времени ты пудрил детям мозги своими мечтами об идеальном Боге, протащил через весь этот ад — и для чего? Потому что по своей воле отказывался и пальцем пошевелить? Тебе нужен был весомый мотив. Ты его себе создал: ты отправился за семьёй. И ты ведь прекрасно знал, что ничем хорошим их походы в церковь не закончатся. Я ведь помню: тот парень из картеля Алой Розы тебя предупреждал не доверять им!

— Захлопни пасть! — взревел Саргий. Замахнувшись, он попробовал ударить мальчишку, но тот без труда перехватил кулак и оттолкнул иммигранта назад. Саргий с удивлением воззрился на Джека, а тот издевательски пропел:

— И всё просто потому, что ты не смог защитить своего чокнутого папашу!

Саргий остался стоять, разинув рот. Эмма нервно сглотнула, чувствуя, что настал её черед. Посмотрев на неё, Джек перестал улыбаться.

— Ты знаешь, что его не вернуть, — только и сказал он. Эмма затряслась, чувствуя, как всё её нутро сгорает от ненависти к себе.

Почему она думала, что её преступление так легко простят?

— Бедные глупые грешники, — заключил юноша. — Желающие искупить вину, пожертвовав собой ради высшего блага. Ради счастья остальных, даже не спрашивая, нужно ли оно им.

— Ты ошибаешься, — сказал полковник. — Мы просто хотели дать людям шанс. Если наступит тьма, у них даже не будет выбора: быть счастливыми или же смотреть правде в глаза.

Услышав эти слова, Джек вздохнул и ссутулился. Его руки безвольно повисли вдоль тела.

— Вы хотели отсрочить тьму, — произнёс он уставшим голосом. — Вызвав меня, вы её только приблизили. Видите всё это?

Он указал на солнце, траву и клокочущую неподалёку от них реку.

— Это Эдем. Вы направили его сюда, а отсюда он распространится по всему миру, словно опухоль. Каждое место силы станет очагом, поглощающим всё вокруг. Люди повсюду утонут в счастливой нереальности. А потом, когда уже никто не сможет проснуться, годы перестанут иметь значение. Сотни, тысячи, миллионы лет? Когда придёт тьма, некому уже будет её остановить.

Он посмотрел на свои руки.

— Конечно, если я не отменю весь процесс сейчас. Именно для этого мне нужны будете вы. Задержите его. Задержите его, прежде он придёт сюда и всё испортит. У нас ещё есть шанс.

— Я готов, — отозвался кто-то. Эмма повернулась и обомлела. Томми уже ждал их на катере. «Катрина» слегка покачивалась на волнах: такого она себе никогда не позволяла. Теперь белый мундир рулевого не вызывал у Эммы подозрений. Всё самое худшее, что могло случиться, уже случилось.

— Ты слышал наш разговор? — спросил полковник. Марцетти кивнул.

— Мальчишка прав. Мы могли остановиться в любой момент. Хотя, по-моему, не стоило и начинать.

Джек подошёл к реке.

— Катер Эдема, — с лёгким отвращением произнёс он. Похлопав судно по борту, он усмехнулся: — Оружие, направленное против своего создателя. Рулевой! Скажи мне, знаешь ли ты, кто наш враг?

— Человек, убивший мою возлюбленную, — сказал Томми. — Полезайте на борт. Мы должны не подпустить его сюда.

Дети иммигранта переглянулись. Вера посмотрела на Эмму.

— Нам нужна будет твоя помощь, — сказала она. Эмма кивнула. Уж это ей было очевидно.

— Я останусь здесь, — сказал Саргий. — С полковником. Мы попытаемся… попытаемся сделать хоть что-нибудь.

— Я знаю, — ответила Эмма. — Спасибо тебе.

Она взобралась на катер самой последней. Томми завёл двигатель. Они отплыли. Когда мессия, полковник и иммигрант превратились в одну маленькую чёрную точку позади, Эмма вошла в рубку и спросила:

— Ты знаешь, как нам найти его?

— Конечно. Река всегда приведёт тебя куда надо. Главное — следовать за течением.

Чем дальше они шли, тем чаще встречали остатки прошлого мира, поглощаемого Эдемом. Люди, застывшие в разных позах, со ртами, разинутыми от ужаса — все они превратились в напоминания о старом укладе существования, полного страданий. Будущее, полное бесконечного счастья, в котором возвращаются мёртвые любимые, превращало их последние минуты в бесконечный кошмар, от которого нельзя было очнуться.

Эмма посмотрела на команду, её сопровождавшую. Они видели все знаки с самого начала: и всё равно последовали за обещанием о лучшем завтрашнем дне, в котором никому не придётся ничего терять.

Полковник предупреждал её. «Не будет вообще ничего. Точнее, только ничего и будет». Его уверенность, что Освободитель предложит избавление от бесконечной смерти, затмила видения Эдема, который в ответ говорил о бесконечной жизни. Как оказалось, это было одно и то же.

Мертвецов не воскресить. Прошлого не вернуть — пусть Бог своими действиями и пытался убедить в обратном.

— Я до сих пор не могу поверить, что он ушёл, — подал голос Дима, сжимая шлем в руках.

— Володя был лучшим из нас, — убитым голосом произнесла Надя. Вера подошла к ней, внимательно посмотрела ей в глаза и спросила:

— Чем же он был лучше?

— Хотя бы тем, что всегда был готов дать тебе отпор, — со злобой ответила сестра. — Если бы не твои дурацкие бредни про Освободителя, ничего бы этого не случилось!

— Ты за чистую монету приняла всё, что сказал мальчишка? — уточнила Вера. Сложив руки на груди, она заметила: — Мы ведь не слышали версию Валентайна.

— Вера, ты совсем ослепла? — Надя схватила её за плечи. — Ты уже не видишь, что перед тобой?! Оглянись! Ты ради этого собираешься всё бросить?

— Мы с самого начала добивались этой цели! — Вера оттолкнула Надю и воззрилась на братьев. — Искусственный или нет, но Освободитель подарит нам рай. Мы всегда это знали. Ничего не поменялось! Только потому, что какой-то мальчишка, назвавшийся сыном Бога, несёт всякую чушь, мы должны свернуть с нашего пути?

Эмма облокотилась на борт и посмотрела, что на берегу. Там её ожидали перемалываемые голодом Эдема дома и целые семьи, пытающиеся укрыть друг друга от всепоглощающего счастья. Женщина, рухнувшая на землю, толкнула детей вперёд, чтобы у них был шанс сбежать — никто не спасся.

— Никаких переговоров, — жёстко ответил Дима. Он достал меч из ножен, прикреплённых к его поясу. Клинок ярко заблестел, отражая лучи искусственного солнца. — Мы не можем рисковать.

— Уж прости, Дим, — сказала Вера. В руках у неё оказался короткий кинжал. — Решать не тебе. Попробуешь ударить первым: воткну тебе вот этим в бок.

— Ты сможешь пробить им броню? — спросила Эмма. Вера кивнула.

— Кинжал, что тебе сделал Рамиль и мой — они из одного материала. Сааксцы с древних времён создавали оружие, способное разрушать плоть Эдема. Мы думали, что они нам пригодятся, если мы собираемся схватиться с Валентайном и его экзоскелетом.

— Ты пырнёшь меня? — возмутился Дима. — Из-за того, что я запрещаю тебе вести переговоры с капитаном? Он всего лишь королевский убийца! Пусть он встретил Освободителя, пусть он был автором плана по его возвращению — но он всего лишь посыльный! Что он сможет тебе сказать? Что перепутал пару пунктов, поэтому мы вернули сына, а не отца? Да он вообще, судя по всему, память потерял!

— Даже если так, кто лучше него знает, зачем всё это нужно было Освободителю? — парировала Вера. Эмма захихикала, не в силах более выдерживать происходящий абсурд. Стоя к детям иммигранта спиной, она не видела их взглядов, но прекрасно представляла выражения их лиц.

— Что тебе показалось таким смешным? — сказал Дима.

— Да то, что вы отказываетесь признать очевидное, — протянула Эмма. — Мальчишка ведь вам всё сказал, а вы всё ходите вокруг да около. Виктор Валентайн и есть Освободитель.

— Это какой-то бред, — сказала Вера.

— Да нет, как раз его история о том, что он встретил Освободителя в другом мире — полная, дистиллированная чушь. Особенно та часть, в которой Бог поручает ему план, как его вернуть. Или та, в которой он делится регенерирующей кровью, а потом говорит, что ничем не может помочь, ведь все его силы заперли в Эдеме, а сам он стал обычным человеком. Не видите здесь противоречия?

Она повернулась и села на борт, втайне надеясь, что не удержится, упадёт в воду и утонет. Или хотя бы лишится памяти, как в Эдеме.

— Почему ты говоришь все эти вещи? — спросила Вера. Голос её дрожал. — Валентайн не может быть… он не должен быть Богом!

— Мы считали, что он начал нам лгать, когда собрал на миссию по спасению полковника, — промурлыкала Эмма, наслаждаясь каждым словом. Казалось, её тело охватила невероятная лёгкость — будто она избавилась от тайны, которая долго тяготила её душу. — Но он ведь лгал с самого начала. С того момента, когда убедил всех, что пожертвовал собой ради Города. То, что он обманул потом полковника — это так, мелкое хулиганство. Ничто не сравнится с ложью, которую он скормил всем первенцам.

— Но зачем ему это делать? — выступил вперёд Дима. Эмма пожала плечами.

— Как видишь, зачем-то он решил забыть о своей прошлой жизни. Мы можем попробовать это выяснить. А можем умереть от его руки, пытаясь узнать правду. Если хотите поспорить, я ставлю на то, что он убил своего сына.

— Это безумие, — пробормотала Вера.

— Джек рассказывал мне о воспоминаниях, которые выловил из Сети, — сказала Надя. Одно только имя возлюблённого заставило её прослезиться. Взяв себя в руки, она продолжила: — Освободитель и его сын участвовали в войне. В которой воевали с неким Процессом. Освободитель заразился. А потом решил рассказать всем про катер.

На палубу из рубки выступил Томми. Выглядел он мрачнее тучи.

— Он увидел будущее, что всех ждёт. Конец света. Он сказал, что их обманывали. Решил бросить вызов Богу, что заправлял в их мире. У них с сыном начались разногласия. И тот пал от руки отца.

— А потом Освободитель захотел его вернуть, — продолжила Эмма. — И для этого убедил всех, что артефакты, оставленные его сыном, на самом деле принадлежат ему. Чтобы дурачки вроде нас поспешили в Карас вернуть Бога.

— Но зачем ему возвращать сына, при этом запуская повсюду заражение Эдемом? — спросил Дима, махнув в сторону чудовищных картин за бортом. — Чего он этим добивается?

— Может, он думает, что в первый раз они не сумели нормально поговорить, — усмехнулась Эмма. — Теперь же он просто ставит сына перед фактом. Либо он присоединится к нему, либо умрёт. Снова.

— Это всё просто прекрасно, — подала голос Вера, — вот только почему вы с такой уверенностью рассказываете всё это? Это всего лишь ваши догадки, не более.

— Нет, — покачал головой Томми. Он провёл рукой по окну рубки — и стекло слегка задрожало. — После побега из тюрьмы Ли использовал Катрину, чтобы показать свои воспоминания. Теперь, когда мы перенеслись сюда, она почувствовала присутствие Валентайна. Она говорит, что сделана из той же плоти, что и паразит, который капитан несёт на себе. И близость к нему вызывает что-то вроде… синхронизации? Они обмениваются последними данными, обновляют прошивку друг друга, если кто-то отстаёт. Так вот, доспех Валентайна отправил сигнал, что унёсся в развитии далеко вперёд. Катрина к нему подключилась и начала вытягивать себя на его уровень. Конечно, тот быстро спохватился и обрубил сигнал. Вот только это вызвало эффект эха. Видение, которое транслировал Ли, оставило отпечатки в памяти Катрины. И теперь оно ожило. Дополнилось.

Эмме показалось, что бритьё и стрижка омолодили рулевого. Знание истины превратило его в глубокого старика. По лицу его пролегли глубокие морщины, а в волосах стало ощутимо больше седых прядей. Он буквально сгорал на глазах.

«Она тянет из него силы, — пронесло у Эммы в голове. — Так же, как доспех высасывал жизнь из Володи, так и «Катрина» медленно поедает Томми».

— Я видел её, — сказал рулевой. — Видел великую бойню, которая чуть не стёрла всю жизнь с лица мира. Войну в небесах, из-за которых облака десятками лет вспыхивали огнями. Подбитые космические корабли, обрушивавшиеся на города с миллионами жителей. Это была катастрофа. И устроил её Освободитель.

— Как ты можешь знать, что это не было ради правого дела? — спросила Вера.

Томми тряхнул головой, словно её слова были мороком, который требовалось развеять.

— Ни одно дело не стоит таких жертв. Я не видел всех деталей, сестричка. Все эти воспоминания пришли ко мне лишь отрывками. Одно я могу сказать точно: за свои слова я ручаюсь. Освободитель увидел конец света и помешался на идее предотвратить его любыми возможными средствами. Он посчитал что Бог, который управлял их обществом, не способен это сделать. И для этого нужно было его убить. Его — и всех, кто его защищал.

— Если Бог не способен защитить тех, кто ему поклоняется, то грош ему цена, — весомо заметила Вера. — Ты сейчас только подтверждаешь, что Освободитель был прав, подняв восстание.

— И убийство сына? — ввернула Эмма. Дочь иммигранта нахмурилась.

— Если его сын не понимал экстремальности проблемы, то его жертва стоила того, чтобы обеспечить выживание всего человечества.

— Цель оправдывает средства, когда она достигнута, — кисло отозвался Томми. — Освободитель ничего не сумел придумать. Он просто бросился в пекло, а когда всё сгорело, понял, что остался один посреди царства из золы. И не смог найти лучше выхода, как посыпать голову пеплом и отправиться, куда глаза глядят. Вот это твой Бог, Вера? Вот за кем ты предлагаешь следовать?

— Опять же, — маленькая иммигрантка всплеснула руками, — это всего лишь ваши догадки. И слова того мальчишки. Вы не можете сказать точно, что Освободитель ничего не предусмотрел. А может быть Эдем и есть спасение от царства тьмы? Может быть, это единственное убежище, способное сохранить людской род? Как вам такое?

Томми ничего не сказал, лишь молча махнул рукой, уставившись за борт. Видения легли на его плечи тяжёлым грузом — и, похоже, он понимал, что бесполезно спорить с кем-то, их не разделявшим. Вера победоносно усмехнулась.

— Вы можете готовиться к драке, — сказала она. — Но без разговора с Освободителем вам не обойтись. Я настаиваю.

— Хорошо, — Эмма подняла руки. — Будь по-твоему. В лучшем случае, он действительно поделится своими мыслями. В худшем, ты просто встретишься с Виком Валентайном, который уверил себя, что он обычный человек.

— А он и есть обычный человек, — сказал Томми. — Он ведь не солгал, сказав, что его силы остались в Эдеме. Он умирает, точно так же, как и я умирал, когда пускал себе пулю в висок. Но меня обратно возвращала Катрина. А его — паразит, который принял облик экзоскелета.

— Если так, значит, его возможно убить? — спросила Эмма. — Так же, как мы расправились с другими катерами?

Томми сумрачно кивнул.

— Можно попытаться.

— Значит, мы так и сделаем, — решительно сказала Эмма. Стоило ей сказать это, как катер остановился. Она едва успела схватиться за борт, чтобы не повалиться на палубу.

— Река разветвляется, — с удивлением произнёс рулевой. — Как это возможно?

— Пространство ломается, — тихо сказал Витя. Все повернулись и уставились на него, ожидая объяснений. Мальчишка пожал плечами: — Джек борется с Эдемом. Естественно, что начинаются искажения. Нам придётся разделиться.

— Согласна, — вздохнула Вера. — Томми, будь добр, высади нас на берег. Ты пойдёшь по одному рукаву, мы по другому.

— Уверены, что справитесь сами? — спросил Марцетти.

— За кого ты нас принимаешь? — рассмеялась Вера. — В крайнем случае, позовём тебя на помощь. Тебе ведь не составит проблемы примчаться напролом.

Марцетти пожал плечами. Он подвёл катер ближе к земле, и Эмма с детьми иммигранта перепрыгнули борт. Отсалютовав, Томми отчалил.

Впервые за это время Эмма не ощутила прилива уверенности от чувства твёрдой земли под ногами. Скорее, напротив, разнервничалась, что они остались без поддержки катера. Оглядевшись и увидев настороженные лица отпрысков Саргия, она немного успокоилась. Они воспринимали ситуацию предельно серьёзно и готовы были к любым неожиданностям. Саргий учил их, как сражаться с Виком. У них были неплохие шансы выйти из этой битвы победителями.

Во всяком случае, это она себе говорила, чтобы не вспоминать слова Володи.

«Сделайте так, чтобы Освободитель вернулся прежде, чем Валентайн найдёт нас».

Если бы он знал, кого они собираются возрождать, пошёл бы на такую жертву? Отправился бы на верную смерть, чтобы дать своим братьям и сёстрам хоть какую-то фору? Или бы плюнул на всё и просто остался в деревне?

«А ведь Валентайн предлагал никуда не идти, — вдруг пронеслось у неё в голове. — В самом начале, когда пришёл за нами на Древесный Пик. Как он тогда сказал? «Можете гнить здесь до конца войны, а можете пойти со мной, вернуть гражданство и стать героями». Проклятье. Если бы я тогда знала, чем всё обернётся, лучше бы осталась на фронте».

Даже умереть в битве с сааксцами, не зная всей правды, теперь казалось более выгодным исходом. Впрочем, в жизни пожалеть можно о каждом принятом решении. Всё равно те, что ты отказался сделать, будут жалить сильнее.

Они продвигались вдоль русла реки, аккуратно огибая застывшие дома и статуи жителей Караса, поглощённых Эдемом. Нос щекотал запах озона. Солнце начало припекать, из-за чего дети иммигранта, закованные в доспехи, порядком вспотели. Эмму так и подмывало дотронуться до кого-нибудь из сааксцев, попробовать вытащить их из сладкого кошмара. Здравый смысл возобладал, подсказав, что, в лучшем случае, Эдем затянет только её, а в худшем — весь отряд. Кто тогда остановит Валентайна?

— Смотрите! — крикнул Дима и указал на горизонт. Там посреди поля стояла огромная арка с каменными дверьми и гравировками переплетающихся змей.

— Похоже, вот место нашего назначения, — мрачно резюмировала Вера. — Прибавим шагу. Наденьте шлемы и приготовьте оружие. Эмма!

— Да?

— Будь готова задействовать свои силы.

Чем ближе они подходили, тем огромнее становилась конструкция. По прикидкам Эммы, арка была не меньше, чем памятник Освободителю в Центре Старого Города. Циклопическое сооружение закрывало солнце и давило на душу своей невероятной массивностью. Странно было, что из всей саакской архитектуры Эдем не сумел поглотить именно эти ворота.

Может быть, зодчие древности на это и рассчитывали?

Когда до арки оставалось не больше сотни метров, двери начали отворяться. Маленькая фигурка проскользнула между ними — и проход снова закрылся.

— Он здесь, — прошептала Вера. Шлем лишил её голос всякой индивидуальности, превратив в дребезжащий набор звуков. Под масками все они казались одинаковыми — невнятными копиями без оригинала. Просто сгустками черноты, которые должны вернуться в великую темноту.

А она не могла дождаться, когда же это произойдёт.

Эмма заметила, что у ворот были полупрозрачные стены, за которыми оставался обычный, не тронутый Эдемом Карас. Они казались переходом между мирами, последним рубежом, способным сдержать бесконтрольный рост заразы, поглощающей город. Если их сломают, ничего в мире больше не сможет удержать царство Освободителя внутри.

Человек, проникший по эту сторону, медленно шагал к ним. Его образ то мутнел, то становился беспредельно чётким, режущим глаза. Смотреть на него было невозможно, не смотреть — смертельно опасно.

Показалось, что прошло несколько жизней, прежде чем они встали друг напротив друга. Вера и Дима спереди, Витя и Надя по бокам от них, а Эмма сзади. Ладони её вспотели. Пальцы сами тянулись к плечам ребят, будто надеясь выпить немного сил, чтобы зарядиться их уверенностью.

Человек, который построил Эдем, застыл напротив. Чёрная броня, полностью окутавшая его тело, казалось, вздохнула, заставив Эмму вздрогнуть.

«Что бы это ни было, оно живое — или пытается таким притворяться».

Какая-то назойливая мысль всё не давала ей покоя. Она вдруг вспомнила встречу с Катриной.

«Мы хотим переработать весь мир, — сказал катер. — Ради вас мы готовы на всё. Но вы дарите только крупицы своей благосклонности. Город может подарить вам всё что угодно, но Освободитель держит его в узде. Так же как он — нас».

Человек — паразит. Рулевой — катер. Освободитель — и…

— О господи, — вырвалось у Эммы. Она попыталась схватить Веру, но было уже поздно — та сняла шлем и выступила вперёд, разведя руки в стороны.

— Нет нужды в насилии, — произнесла она. — Нам нужно просто поговорить.

Вик Валентайн молча смотрел на иммигрантку. Если в первую их встречу зелоты возвышались над капитаном, то теперь его фигура приобрела монструозные размеры. Нет, он не стал выше, но с каждой секундой казалось, что он заполняет собой всё больше и больше пространства.

— Мы знаем, кто ты такой, — сказала Вера, сделав ещё один шаг вперёд. — И мы хотим узнать, чего ты хочешь добиться.

— Прочь, — донеслось из-под шлема Валентайна. Этот утробный рык чуть не разорвал сознание Эммы, стоило ей его услышать. Казалось, одно только слово вторглось в её разум, попыталось сломить его границы, подавить и уничтожить всякие остатки сопротивления.

Дети иммигранта поморщились и издали тихие стоны. У Веры из носа пошла кровь. Но она продолжала улыбаться.

— Пойми, мы здесь не для того, чтобы мешать. Мы хотим помочь тебе.

— Прочь, — повторило чудовище в чёрном. В этот раз его слова уже не казались такими болезненными — или же Эмма просто привыкла к боли. Сделав шаг вперёд, доспех из тьмы вытянул руку и разжал перчатку. С кончиков пальцев закапала кровь. — Или я раздавлю вас так же, как и его.

Видение пронзило мысли Эммы. Она услышала хруст, вопли, почувствовала запах плоти, сдавливаемой железными ладонями. Её чуть не стошнило от ужаса. Кричать она уже не могла — страх полностью захватил всё её существование. Одно её обрадовало: она удержалась, чтобы не испачкать нижнее бельё.

— Сукин ты сын! — завопил Дима. Замахнувшись мечом, он бросился вперёд.

— Не смей! — заорала Вера, повернувшись к Валентайну спиной.

Дальше всё происходило будто в замедленной съёмке.

Тень метнулась к Вере. За мгновение рука девушки, сжимавшая кинжал, отделилась от её тела. Ещё через удар сердца, эта же оторванная рука снесла ей голову.

Меч Димы столкнулся с коротким клинком, принадлежавшим его сестре. Юноша визжал от ярости и отчаяния, нанося удар за ударом, пока труп, выплёвывающий струи крови, падал на землю. С бешеными криками вперёд бросился Витя, обнажив парные кинжалы. Атаковав с двух сторон, братья начали теснить Освободителя к воротам.

Эмма упала на колени и положила руки на то, что осталось от Веры, чувствуя, как тёплая багровая жидкость заливает её с головы до ног. Рядом валялась оторванная голова, на лице девушки застыла страдальческая гримаса. Губы её ещё шевелились. Свет в глазах затухал.

— Ты сможешь её вернуть?

Эмма повернулась. Надя стояла, баюкая в руках палицу, которую подготовила, чтобы ударить ей Валентайна. Казалось, что девушка находится не здесь, а где-то далеко. Голос её был совершенно спокоен, но тело колотило, словно от озноба.

— Я… — заикнулась было Эмма, но Надя помотала головой.

— Не говори ничего. Просто верни её. Прошу тебя. Она моя единственная сестра. Кроме неё у меня никого нет. У меня никого не осталось. Ни отца, ни любимого. Пожалуйста, Эмма. Просто верни её. Забери мою жизнь. Хочешь?

Она сорвала с руки латную перчатку. Ладонь под ней уже начала сохнуть. Протянув её вперёд, Надя дёрнула головой, будто ожидая, что Эмма кивнёт в ответ.

До них донёсся истошный визг. Валентайн вонзил клинок в плечо Димы и ударом кулака отправил его в полёт. Юноша словно тряпичная кукла приземлился рядом с ними. Он всё ещё дышал.

— Уходите, — только и сумел прошептать он, прежде чем обмер.

«Стоп, — сказала себе Эмма. — Обрубить все эмоции, действовать, как холодный автомат».

Поднявшись на ноги, она схватила Надю за руку, подвела её к Диме и прикоснулась к мальчишке.

Процесс пошёл. В сыне Саргия ещё теплилась жизнь. Вырвав кинжал из его плеча, Эмма отдала ему силы Нади, чувствуя, как потоки энергии проходят сквозь неё. Встряхнувшись, Дима вскочил на ноги с резвостью человека, боящегося проспать и услышавшего будильник.

Тем временем Витя, продолжая дико кричать, тыкал в Валентайна кинжалами, пробивая его броню то тут, то там. Эмма и подумать не могла, что тихоня может быть способен на такую ярость. Казалось, вся обида, что он таил на Веру, вылилась в этот поток ударов, которые Валентайн даже не был в состоянии отразить.

И всё же, мальчишка любил сестру, как никто другой.

— Умри! — вопил он. — Умри, умри, умри!!!

Подняв меч, Дима встряхнул Надю и крикнул:

— Идём! У нас ещё есть шанс! Эмма, помоги нам! Попробуй коснуться его! Забери его силу!

Эмма кивнула. Сжав кулаки, она последовала за детьми иммигранта.

Удар мечом раскроил наплечник Валентайна, а палица Нади чуть не снесла ему голову. Он ухнул, отступая назад. Удары кинжалов Вити оставили в его доспехе множество ран, через которые сочилась кровь. Он начал выдыхаться. Казалось, его движения замедлились. Остриё клинка Димы попало в нагрудник, заставив Валентайна потерять равновесие. Ещё один удар палицей от Нади отправил его в нокаут.

— Держите его! — заорал Витя, весь вес направив на одну из рук противника. Надя облокотилась на другую, а Дима наступил Вику на грудь.

— Эмма, сейчас!

Она не заставила себя ждать. Юркнув между детьми Саргия, она стащила с головы Валентайна шлем, обнажив его окровавленное лицо. Коснувшись его щёк, Эмма сказала:

— Теперь ты мой.

Она почувствовала тепло предыдущих прикосновений к капитану. Она ведь знала, что всё это время могла лишить его сил. Даже пыталась это сделать на расстоянии, но думала, что слишком слаба, потому ничего не получалось.

Теперь же она поняла, в чём дело.

Она почувствовала тёмную воронку, из которой невозможно было ничего вернуть. Огромную чёрную дыру, высасывавшую всю энергию из пространства и лишающую её надежд на жизнь.

Она не могла сопротивляться. Силы покинули её, напитав Валентайна. Его раны зажили, лицо приобрело тёплые оттенки. Освободитель улыбнулся.

— Благодарю, — отчеканил он. — Без тебя я не смог бы этого сделать.

Казалось, без малейшего труда он разбросал всех в стороны. Эмма покатилась кубарем, гадая, как ей удалось не сломать шею. Валентайн снова превратился в тень, двигавшуюся слишком быстро, чтобы глаз мог уследить.

Меч разрезал Диму от плеча до бока, а Витя закричал, когда оба кинжала вонзились в его глазницы. Надя лежала на спине, так и не успев подняться. Когда тень нависла над ней, она залепетала:

— Пожалуйста, не делай этого, пожалуйста, я хочу жить, я хочу жить, я хочу жи…

Освободитель ударом ноги проломил ей грудную клетку, заставив захлебнуться в собственной крови. Доспехи детей иммигранта превращались в дым и, казалось, броня Валентайна впитывала его.

Человек — паразит. Рулевой — катер. Освободитель — и…

— Город, — произнесла Эмма, когда клинок меча опустился на её голову.