Сердце у Пети упало, когда он увидел, что двое огромных мудан рванулись к его отцу. Ростом каждая из этих лохматых тварей равнялась всаднику, сидящему на лошади, да и весила, наверное, не сильно меньше, чем конь. Но, Еремей Илларионов отразил атаку. Конь старосты на этот раз не подвел Еремея, не испугавшись, а рванувшись навстречу врагам, что позволило и коню, и его седоку избежать смертельных ударов дубинами. Их концы стукнули по пустому месту, когда Чернявый резко прыгнул вперед, врезавшись грудью в одного из нападавших и повалив его в снег, а второму Еремей в этот момент отрубил правую руку.
Сабля в руках воеводы замелькала стремительно, словно крылья ветряной мельницы. Но, справа и слева от него другие всадники не смогли противостоять натиску неприятеля. Да и большинство лошадей, проваливаясь в глубокий снег, не имели возможности маневрировать, а лишь пятились назад, теряя седоков, на которых обрушивались тяжелые и длинные дубины супостатов, ломая кости и вышибая из седел. Кавалеристского наскока не получилось.
Сходу неприятеля деревенским всадникам опрокинуть не удалось. И теперь муданы брали конников в полукольцо. В битве эти лохматые и могучие человекообразные лесные жители, которых поддерживали гнобы с топорами, пока показывали себя умелыми воинами. Они откуда-то имели представление и о боевом построении, и о слаженной атаке, и о давлении по флангам, словно бы какой-то опытный военачальник управлял ими. Но, окружить всадников, застрявших в снегу, твари тьмы все-таки не сумели, потому что в бой вступила пехота. Пехотинцы деревенского ополчения, кинувшиеся на помощь всадникам, ударили слева. А оленеводы рванулись в атаку на правом фланге.
Афанасий Михайлов пустил впереди себя Рыжика. И бойцовый кот прокладывал дорогу для казака по трупам врагов. Здоровенный тигр, обученный бою, ловко уворачивался от неприятельских дубин и топоров. Прыгая на врагов, он вцеплялся в горло, рвал плоть острыми когтями передних лап и выпускал кишки противникам, вспарывая их животы когтями лап задних. При этом он свирепо рычал. Страшен был зверюга, и его деяния на поле боя воодушевили оленеводов, которые ринулись в бой следом за Афанасием и его котом, который больше походил на тигра, чем на кота.
Если правый фланг решительно наступал на врагов, то дела на левом фланге у ополчения не выглядели столь же блестящими. Деревенские жители не могли обеспечить такого же натиска, который организовал Афанасий Михайлов, действуя совместно со своим боевым котярой. Да и командовал крестьянскими пехотинцами толстый и неповоротливый сын мельника Ярослав Куроедов, который когда-то, лет двадцать назад, служил десятником в пограничной страже, но с тех пор ни разу не брал в руки оружие. Оттого, наверное, и командовал он нерешительно, отчего атака на фланге быстро выдохлась, превратившись в ближний бой с неприятелем, напоминающий свалку, не сулящую лихих прорывов.
Впрочем, в рукопашной деревенская пехота выдержала первый натиск. Некоторые погибли под ударами дубин муданов и топоров гнобов, но никто из крестьянских ополченцев не разбежался, ударяя в ответ саблями и топорами, да коля неприятеля копьями и вилами. Высоких муданов поддевали остриями снизу, вонзая наконечники копий и вил им в животы, да подрубая топорами и саблями ноги. А вот с гнобами такая тактика не срабатывала. Наоборот, они применяли ее по отношению к людям, очень точно попадая своими топорами на длинных топорищах по ногам крестьянам. Причем, хорошо наточенные тяжелые гнобские топоры легко прорубали и длинные кольчуги, и кольчужные штаны ополченцев. И вскоре немало деревенских мужчин повалились в окровавленный серый снег обезноженными.
Если на правом фланге оленеводы одерживали верх, тесня неприятеля, то на левом успеха не наблюдалось. Наоборот, деревенские пехотинцы пятились под вражеским натиском к берегу замерзшей речки перед частоколом. Остатки кавалерии в центре выходили из боя. Поняв с опозданием, что снег, выпавший на поле во время последнего снегопада, слишком глубок для атаки кавалерии, воевода Еремей отводил уцелевших коней обратно к воротам засеки, пока оленеводы атаковали.
Несколько лошадей и их всадников остались лежать на окровавленном снегу, но большинство все-таки сумели выбраться из самой свалки. Сам воевода и несколько умелых казаков, примкнувших к нему справа и слева, сдержали неприятеля, не дав развить первоначальный успех, а атака справа отряда оленеводов под предводительством Афанасия Михайлова и его кота принесла успех. Фланг темных рухнул. Убив всех муданов на своем пути, оленеводы прорвались в тыл к неприятелю. И твари, рубившиеся с деревенской пехотой, вскоре оказались в окружении. А, окружив, с оставшимися муданами и гнобами быстро разделались.
Деревенские уже обрадовались победе, начав выносить с поля боя раненых и убитых, когда от леса показалась новая волна атаки. На этот раз тварей наступало в сторону Дружковки чуть ли не вдвое больше. Атакующие снова двигались молча, но неумолимо, словно бы некто невидимый заставлял их повторить атаку на деревню, закончившуюся для передового отряда тьмы погибелью. И все опять повторилось. Снова рвал врагов боевой тигр, снова оленеводы кололи врагов копьями и стреляли в них из луков почти в упор, снова сошлись в рукопашную с тварями тьмы крестьяне, и снова кровь лилась на снег из ран. И потом за этой волной последовала уже третья волна атакующих.
Люди отразили и этот натиск. Но, крестьяне устали. Устали и оленеводы. Многие ополченцы и кочевники, оставшиеся в строю, были ранены. У воеводы Еремея левая рука повисла плетью, у Афанасия Михайлова из-под помятого от вражеского удара шлема по лицу текла кровь, а пехотный командир Ярослав Куроедов пал в бою. Даже бойцовый кот Рыжик весь выглядел израненным и уже не выказывал былой прыти, когда началась четвертая волна вражеской атаки.
Воевода принял решение отходить с поля и биться перед главными деревенскими воротами, где ополченцев поддержат стрелами лучники с частокола. Женщины, стоявшие с луками на частоколе, видя, что ополчение отступает, начали кричать Алевтине, спокойно наблюдавшей за ходом сражения со сторожевой вышки у самых ворот, над которой трепетало на ветру знамя с белой стрелой по центру:
— Ты сестра Возмездия или кто? Почему не помогаешь нашим мужьям сражаться? Почему не применяешь против тьмы свою волошбу?
Она отвечала деревенским женщинам совершенно спокойно:
— Все к сроку. Как только он настанет, то применю все, что смогу, будьте уверены.
— И когда же твой срок настанет? Когда всех наших мужей, братьев и отцов уже перебьют эти твари? Может, ты медлишь, потому что боишься? — кричали крестьянки.
Она ответила с достоинством:
— Я сохраняю себя в состоянии равновесия, потому что выжидаю, когда подойдут те, кто управляет атаками темных, чтобы сразиться с ними. И скоро вы сами все увидите. Обещаю, что смогу, я для вас сделаю. Но, что суждено, то произойдет. Не сомневайтесь во мне. Я, как и любая сестра Возмездия, приносила клятву Господу и готова идти на смерть ради жизни. Своими сомнениями вы только подпитываете тьму.
Если с самого раннего утра погода в окрестностях Дружковки стояла ясная, а в небе сияло зимнее холодное солнце, то чем дольше длилось сражение, тем больше небо заволакивали облака, а затем и ледяной ветер вновь начал налетать порывами. Вскоре солнце полностью скрылось за темными тучами, и на поле брани легла тень. Тут следом за очередной волной атаки темных тварей и показались на фоне леса рогатые мороки. Издалека они фигурами напоминали людей, одетых в серое. Но, людьми не были.
Несмотря на весь страх, который исходил от мороков даже на большом расстоянии, Петя старался внимательно рассмотреть их. Он заметил, что эти одноглазые твари ростом очень высокие, выше не только людей, но и муданов. Больше всего они напоминали огромных летучих мышей с козлиными рогами на головах. А те одеяния, что Петя сначала принял за серые пальто, подобные тем, в которых часто ходили холопы, оказались совсем не одеждой, а собственными крыльями тварей, в которые они и кутались, согреваясь на морозе. Понятно было и почему мороки передвигаются настолько быстро. Полноценно летать они, похоже, не умели, но, пользуясь крыльями, могли совершать почти мгновенные перемещения, вроде очень длинных прыжков без разгона, прямо с места.
Как только мороки появились на краю поля боя, муданы и гнобы снова пошли вперед. И действовали даже быстрее и слаженней, чем при прошлых попытках атак на Дружковку. Похоже, все они этих мороков боялись, хотя никакого оружия у рогатых Петя не заметил. Вот только, когда какой-нибудь из рогатых поворачивал свой желтый глаз в сторону Пети, сердце у него замирало от страха, отчего паренек впадал в оцепенение и не мог пускать стрелы во врагов из своего лука. Взгляд мороков сковывал волю.
Другие тоже боялись. Напуганные женщины голосили, а некоторые их дети подросткового возраста, стоящие плечом к плечу со своими матерями в обороне частокола, даже начинали рыдать, выпуская из рук оружие. От этого поддержка залпами стрел с частокола деревенским мужчинам, которые бились из последних сил, не давая неприятелю прорваться к воротам, уменьшалась, и враги придвигались все ближе. Тут и настал срок для атаки сестер Возмездия. Алевтина и ее боевые медведи вместе с укротительницами вступили в бой.
Когда несколько мудан и пара десятков гнобов прорвались к самым воротам, оттеснив защитников, Алевтина сделала какое-то движение руками, отчего ворота, запертые на засовы из досок и подпертые бревнами, сами распахнулись, и боевые медведи выскочили прямо со двора гостеприимного дома. Стремительно преодолев расстояние в сотню шагов, они ударили на врагов, сбивая их с ног своей массой, ударяя сильными лапами и разрывая когтями и зубами. Причем, укротительницы на своих медведях в этот момент не ехали, а находились шагов на двадцать позади них, делая какие-то движения перед собой руками в воздухе. Укротительниц было четверо, но они управляли всеми восьмью косолапыми, которые в бою показывали свой свирепый нрав. Атаковав врагов, они смели передних муданов и задавили немало гнобов, отчего враги попятились, а потом побежали.
Но, рогатые каким-то образом остановили бегство своего войска на краю поля и вновь развернули его в сторону Дружковки, пополнив резервами, которые за это время подошли из леса. И снова три сотни гнобов и сотня муданов побежали в атаку по трупам подобных же тварей, которыми уже было усеяно все поле перед деревней. И в этот момент Алевтина со своей вышки начала бить вспышками молний прямо в рогатых, отчего они вспыхивали и сгорали в белом огне, тут же превращаясь в пепел. Но, их было много, а с каждой вспышкой молнии Алевтина теряла энергию, отчего каждый следующий ее удар становился слабее предыдущего.
Вот только, крестьяне, конечно, этого не знали и надеялись, что сестра Возмездия сможет перебить всех тварей. Но, этого не происходило. Ей удалось застать врасплох нескольких мороков, но остальные применили магическую защиту. Одноглазые умели отводить людям глаза и перемещаться с места на место почти мгновенно, отчего точно прицелиться у Алевтины не получалось, и она растрачивала многие свои волшебные заряды впустую.
Побоище у главных ворот частокола продолжалось, когда тьма неожиданно ударила с противоположной стороны. Деревенские командиры не учли, что мерзкие твари способны обойти Дружковку по лесу, не попадаясь никому из людей на глаза, и ударить там, где Петя с родителями въезжал с лесной дороги, ведущей от деревни к поселку шахтеров, который назывался Углешахтовск. Перед началом сражения, когда разведчики обследовали окрестности, они не обнаружили никакого движения с той стороны, что и позволило воеводе сосредоточить главные силы на одном единственном направлении главного деревенского въезда.
Вот только за те несколько часов, пока ополчение отбивалось на этом участке, твари проникли с другой стороны. Причем, они прокрались очень тихо. Меткие гнобы застрелили нескольких дозорных из своих небольших арбалетов так ловко, что охранники даже не успели поднять тревогу. С помощью мудан враги раскачали и вытащили из частокола несколько старых бревен и по одному входили внутрь сквозь прореху, начав врываться в дома, убивая топорами женщин, стариков и маленьких детей.
Конечно, новое нападение заметили довольно быстро. Еремей дал команду отходить ополчению к деревенской площади, на которой стояла часовня. Но, было уже поздно. Твари теперь напирали с двух сторон и добились успехов. И Алевтине пришлось брать командование на себя. Применив волшебство, она прокричала так громко, что ее слова услышали все люди в Дружковке, даже те, кто наглухо забаррикадировался внутри своих домов в надежде пережить битву:
— Все, кому жизнь дорога, следуйте за мной! Мы оставляем Дружковку и идем на прорыв в сторону Углешахтовска. Если не поспешим и не приложим усилия прямо сейчас, чтобы прорваться, то погибнем все! Ибо тьма окружает нас!
В этот момент несколько огромных муданов, размахивая дубинами, прорвались в ворота, а один из них нанес удар в сторону Пети, отчего паренек не удержался на мерзлых досках и полетел вниз, ударившись головой при падении и потеряв сознание. Последнее, что он запомнил, это разъяренный мудан, оказавшийся прямо напротив, от которого пахнуло зверем и свежей кровью.
* * *
Волшебник Даркумтан Светлый, перенесший с помощью магического амулета свою душу в тело какого-то юноши из другого мира, очнулся и обнаружил, что вокруг него враги. Впрочем, он не особенно удивился тому, что темное воинство преследовало его даже после перевоплощения. Он знал, что тьма очень коварна. Черный маг по имени Верлабадар Мрачный обладал огромной силой. Он мог отследить перенос и отправить за волшебником погоню даже сквозь миры. Во всяком случае, прямо к Даркумтану рвались огромные существа, похожие на огров, обросшие шерстью и с дубинами в руках. А следом за ними бежали самые настоящие злые гномы в латах и с боевыми топорами. Вокруг шло сражение. Какие-то люди пытались сдержать натиск. Какая-то полноватая женщина лет сорока на вид рыдала, склонившись над ним:
— Петечка, мой хороший, пожалуйста, не умирай!
Возможно, то была мать парня, в теле которого он очутился. Но, волшебник пока точно не знал этого. Да и выяснять было некогда. Огромный огр уже замахнулся длинной и толстой дубиной, чтобы разом добить парня и убить его мать, если это она. Даже плести заклятия времени не оставалось. Усилием воли Даркумтан просто собрал из пространства всю тонкую энергию, до которой смог дотянуться, и ударил ею ближайших врагов расходящейся волной. Отчего они вспыхнули, словно бы изнутри и повалились на землю мертвыми обугленными тушами. Но и сам волшебник, не соизмерив свою мощь с неподготовленным к подобным упражнениям телом паренька, в котором очутился, впал в забытье.
А на его месте оказался я, Олег Парамонов, командир третьей разведывательной роты, лейтенант, окончивший военное училище в прошлом году и уже погибший под Донецком. Там погиб, а тут, неизвестно где, сразу оказался в теле паренька по имени Петя, над которым плакала мать. Впрочем, как только он, то есть уже я, открыл глаза и сел, она перестала плакать, а только причитала:
— Петенька, миленький, жив сыночек!
Я крутил головой, почти ничего не соображая. Причем, голова болела очень сильно, да еще и кружилась, а с разбитого лба на глаза натекала кровь. Было холодно, даже весьма морозно. Вот только поначалу я мало что мог понять из происходящего. Вокруг на сером окровавленном снегу валялись обезображенные трупы, и происходило какое-то средневековое побоище в декорациях старинной деревни, защищенной частоколом с вышками по периметру. Причем, все казалось настолько реалистичным, даже запахи, что съемки какого-то исторического кинофильма или проведение историко-реконструкторского мероприятия я исключил для себя сразу. Только что я участвовал в боевых действиях, потому мог с уверенностью сказать, что вижу не постановку, а самые настоящие кровавые события, какими бы непонятными они мне не казались.
Люди в кольчугах дрались с какими-то карликами, очень похожими на гномов из сказок, да еще и нападали на людей здоровенные чубаки с дубинами. Они напоминали персонажей из «Звездных войн», только у этих шерсть была бурая, как у медведей. Таких у нас, кажется, называли «снежный человек», но их существование никто из ученых так, вроде бы, и не доказал. А тут подобные «снежные люди» свирепствовали вовсю.
Имелись здесь и самые настоящие боевые медведи, которые сражались за своих хозяев с остервенением ротвейлеров. Впрочем, вместо хозяев у них наблюдались хозяйки, симпатичные девушки в коротких шубках, в теплых меховых шапках и в штанах из овчины, да еще и в сапожках-унтах, как у народов севера. Они делали какие-то знаки руками в воздухе перед собой и выкрикивали медведям команды. И эти лесные хищники беспрекословно слушались своих дрессировщиц, не переставая кидаться на врагов, хотя и были уже изранены.
Внезапно я увидел, что ко мне направляется высокая рыжеволосая женщина в белой шубке, но без шапки. Что-то в ней было странное, даже пугающее. Там, где она проходила, гномы и снежные люди, пытавшиеся атаковать ее, падали замертво во всполохах белого пламени. Приблизившись, она остановилась напротив меня и проговорила приятным грудным голосом, обращаясь к женщине, которая причитала рядом со мной, трогая мои окровавленные волосы и все еще рыдая:
— Я видела, как твой сын ударил врагов белым огнем. И теперь я обязана охранять его.