Боль заполняла собой все сознание Андрея. Ноющая, тупая, обжигающая. Он и не знал, что можно ощущать их все одновременно. Ему уже стало казаться что он скоро сойдет с ума — от невозможности пошевелиться, открыть глаза и прервать эти мучения, когда он стал слышать ее голос. Саманта. Она постоянно разговаривала с ним, просила вернуться. И боль стала медленно отступать. Но это не принесло облегчения.
На ее место пришли сомнения и вопросы. Что произошло с Миной? Мог ли он предотвратить эту ситуацию? Должен ли он был убить того странного парня? В любом случае, он ощущал вину. Он не оценил ситуацию, он не действовал в команде, он полез на рожон и за это пострадал не только он сам, но и другие.
Когда глаза наконец-то открылись, он обнаружил себя в той же палате, где очнулся после переливания крови. Веки казались свинцовыми, а остальное тело он практически не ощущал. Словно ощутив его пробуждение, в комнату вошел старейшина. Сосредоточившись, Андрей смог заставить язык и губы шевелиться и прохрипел:
— Что… Что случилось?
— Артуру пришлось вызывать помощь. И волочить вас двоих на себе. Тебе здорово досталось, сильное повреждение плеча, сотрясение мозга, пара треснувших ребер. Но жить будешь. А если повезет, рука восстановит полную функциональность.
Андрей попытался поднять руку, но ничего не почувствовал. Тогда он попытался вытянуть шею, чтобы увидеть, может ли он хотя бы пошевелить пальцами. Увиденное заставило его обессилено упасть головой обратно на подушку.
— Да, когда ты потерял сознание во время боя, твоя рука попала в разлитую кислоту… Как я уже сказал, функциональность вероятно восстановится, а вот внешний вид — с ним уже ничего не поделаешь, шрамы от таких ожогов не заживают.
Андрей молчал. Увиденное до сих пор крутилось перед глазами. От тыльной стороны ладони и практически до самого плеча вся кожа его левой руки была покрыта сплошным химическим ожогом. Он с завистью посмотрел на гладкие руки старейшины. Теперь он всю жизнь будет вынужден носить одежду с длинным рукавом, чтобы не пугать окружающих.
Мысль возникла так резко что он чуть не подпрыгнул, как бы болезненно это ни было. Андрей понял, что должен спросить о самом главном. С трудом сглотнув, он вновь заставил себя заговорить:
— Мина?
— Жива. Стабильна. Но такой удар не прошел без последствий. Она в коме. И пока что нет никаких признаков повышения мозговой активности. Никто не знает, очнется она или нет.
— Нет… — Андрей застонал от бессилия. Это была его вина.
— Хватит!
— А?
— Прекрати себя жалеть. Ты не сделаешь этим лучше ни себе, ни ей. Другие могут тебя винить, то ты не имеешь на это права.
— На что же я имею право?
— Жить дальше. И сделать выводы. Не допускать чтобы кто-то еще пострадал по твоей вине.
Андрей попытался повернуться на другой бок, подальше от старейшины и его нравоучений. Но остаться наедине с самим собой не получилось: с другой стороны, к кровати было приставлено кресло. В нем спала Сэм.
— Она не отходила от тебя с момента как тебя привезли.
— Давно это было?
— Около недели назад.
Андрей и не предполагал, что прошло так много времени. И все это время она была рядом, разговаривала с ним. Эмоции нахлынули на него еще сильнее, чем недавно это делала боль. Но голос старейшины вернул его к реальности:
— Ты любишь ее?
— Я… Что?
— Я же вижу, как ты смотришь. Скажи ей о том, что чувствуешь. Поверь мне, как человеку, который через многое прошел. Рассказывай о своих чувствах людям, которые для тебя важны, не давай им забыть… пока они еще рядом.
— А если это не взаимно? Как решиться сделать первый шаг? Вдруг она перестанет со мной общаться?
— Неужели это будет хуже, чем недосказанность? Да и поверь мне, не сидела бы она все это время с тобой, не будь эти чувства взаимны.
Старейшина повернулся, чтобы уйти, но Андрей остановил его последним вопросом, вертевшимся на языке:
— Что с ситуацией в куполе?
— Активность приостановилась, вероятно, тот кого вы устранили был единственным химиком, способным на синтез взрывчатки. Но мы не нашли его сообщников, вряд ли он делал это один.
— Мы успели немного поговорить перед боем.
— Да? И что же он сказал?
— Что собирается нас освободить. И что вскоре мы снова поднимемся на поверхность — Андрей замер увидев, как побледнел старейшина — что с вами? Вы знаете о чем он?
— У нас мало времени. Набирайся сил, ты скоро мне понадобишься.
С этими словами старейшина повернулся и вышел, как всегда, оставив Андрея с еще большим количеством вопросов чем до разговора.
Он вновь повернулся к Сэм, но она спала сном праведников. Он снова решил поднять руку и на этот раз получилось. Что ж, красавчиком его больше не назовут, но… Мина живет с худшим. Бросив руку обратно на постель — разглядывать ожоги всегда было неприятным занятием для него — он решил последовать совету и набираться сил. Сон поглотил его прежде, чем он успел задуматься, как ему лучше заснуть.
На этот раз дрема была пустой, без мыслей и сновидений — как раз то, что ему было нужно для исцеления. Он проснулся от щекотки — длинные волосы Саманты коснулись его щеки, когда она наклонилась над ним.
— Прости, я не хотела тебя разбудить — сказала она.
— Ничего, я и так заспался. Старейшина сказал, ты сидела со мной все это время.
— Он заходил? Не понимаю, как ему удается все время обходить меня стороной… Как ты себя чувствуешь?
— Как идиот, который подставил команду под удар и сжег руку в кислоте. Ты была права насчет братства. Они действительно готовы пойти на что угодно. А я… я не могу. Я не способен метнуть в человека нож. Просто… просто не могу.
— Тише, успокойся.
— Нет, дослушай. Ты была права. А я не хотел этого признавать, и потому сбежал, даже не предупредив тебя. Но я больше не пойду на это. Я скажу старейшине что больше не буду участвовать в его вылазках. Больше никто не пострадает из-за меня.
— Ты же сам знаешь, что все не так просто… Люди могут страдать не только из-за наших действий, но и от нашего бездействия. Я ценю что ты пытаешься признать свои ошибки, но прошу, не давай обещаний, которые ты не сможешь сдержать.
Она стала обходить его кровать, и он испугался, что она собирается выйти из комнаты, но вместо этого она подошла к его обожженной руке и мягко приподняла ее. Чувствительность все еще была снижена: он почти не ощущал прикосновения.
— Выглядит не так уж плохо.
— Ну хватит. Просишь меня не давать обещаний которые не смогу сдержать, а сама нагло врешь чтобы меня подбодрить.
Она отпустила его руку и засмеялась. Их взгляды встретились и внезапно его горло пересохло.
— Сэм, я хочу сказать…
— Да?
— Я не знаю, как это сформулировать, но…
— О чем ты?
Он бросил попытки сформулировать свою мысль и ухватил ее за руку. Она интуитивно подалась навстречу, все еще не понимая, что происходит. Андрей и сам не отдавал себе отчета в том, что решился. Он просто медленно тянул ее на себя, а затем приподнялся с кровати ей навстречу. На лице Сэм промелькнуло удивление, затем сомнение, и ее рука напряглась. Но когда он решил, что сейчас она вырвется и уйдет, она резко подалась ему навстречу, и их губы соединились в поцелуе.
Словно во сне, он потерял счет времени. Секунды, минуты — все это потеряло смысл, во всем мире существовали только он, она и их поцелуй.
Но все рано или поздно заканчивается. Он откинулся на кровать и открыл рот, чтобы наконец-то закончить то, что собирался сказать, но она прервала его:
— Молчи. Я хочу, чтобы ты сказал мне это, стоя на своих двоих.
— Но…
— Никаких «но»! А то будешь потом говорить, что я ответила тебе взаимностью только из жалости. Приходи в себя. Я проведаю тебя чуть позже, и принесу поесть.
Она вышла из комнаты сердце стучало у Андрея в горле. Любит ли она его? Он решил, что вряд ли мог бы получить от нее что-либо более похожее на да и пора перестать об этом переживать. Тем не менее он еще несколько минут продолжал снова и снова прокручивать в голове все произошедшее, а затем ощутил слабость и вновь провалился в сон.