Субмарина медленно двигалась к поверхности. Андрей едва мог усидеть в кресле, его сердце бешено билось в груди. Время было раннее, около шести утра, а ночью он почти не спал, но от прилива адреналина он ощущал себя даже свежее чем обычно.
Прожекторы выхватили в темноте очертания первого купола. Здесь началось его знакомство с братством. Здесь оно и заканчивается. Он ощутил дежавю, когда его субмарина отправилась обратно, к братству, а он проследовал к подводной лодке, которую привел в порядок в прошлый раз.
Забросив внутрь свои вещи, Андрей в нерешительности замер. Какая-то его часть рвалась снова залезть на технический этаж и проверить, не окажется ли там игрушка медведя. Но голос разума пересилил, и Андрей продолжил подъем к поверхности.
Время ползло словно черепаха, но всё же не могло остановиться. И хотя минуты, потребовавшиеся на полное всплытие, показались Андрею часами, миг, которого он так долго ждал, наконец настал.
Перед крышкой люка он вновь замер в нерешительности. Действительно ли он хотел знать, что находится там, по другую сторону? Сейчас он уже не был так в этом уверен.
Слишком долго он ждал этого момента, чтобы быть удовлетворенным хоть каким-либо исходом. Но Рубикон уже был перейден и пути назад не было. Только вперёд. С этой мыслью он открыл крышку люка и вылез на внешний корпус подводной лодки.
Первым, что он увидел было бескрайнее море, простирающееся до самого горизонта. В темноте оно сливалось с черным небом. Лодку покачивало, вокруг неё бушевали сильные волны. Одна из них разбилась о корпус и окатила лицо Андрея чередой брызг. Он автоматически облизал губы — и сразу ощутил знакомый привкус соленой воды. Но было в ней и что-то ещё. Что-то, отдававшее гарью.
Поймав баланс, Андрей медленно повернулся в противоположную сторону. Он увидел едва начинающий светлеть край неба, а под ним — темные очертания суши, до которой оставалось не более сотни метров. Недолго думая, он бросился в море и поплыл к берегу настолько быстро, насколько мог.
Вода была ледяной, но Андрей этого почти не ощущал. Всё что имело значение сейчас — он дышал чистым воздухом, и впервые за долгое время плыл по поверхности воды, периодически отфыркиваясь от солёной воды, попадавшей в рот и нос.
Он понял, что можно прекратить плыть лишь тогда, когда его руки коснулись жёсткого дна. Андрей неловко поднялся на ноги и вышел из воды. Впереди возвышались странные тени высотой в несколько человеческих ростов, но он не мог их разглядеть.
Страшная мысль пронзила его сознание. Андрей опустился на корточки стал внимательно ощупывать поверхность берега. Весь берег оказался одним сплошным камнем с очень гладкой поверхностью. Рано было делать какие-либо выводы, а поскольку вокруг было темно, Андрей медленно побрёл вглубь суши, по направлению к странным теням, торчавшим из земли.
Приблизившись, Андрей убедился в своей правоте: тени эти оказались гигантскими каменными сталагмитами, торчавшими из поверхности вздыбившихся горных пород. И всё же надежда не покидала его и, зацепившись за острые края, Андрей полез на вершину скалы.
Когда он достиг вершины, его ладони были изрезаны до крови. Пришлось оторвать рукава от одежды, чтобы перевязать эти раны и приостановить кровотечение. Наконец, он закончил с этим и смог осмотреться. Небо уже достаточно посветлело, и теперь Андрей мог видеть простирающуюся на сколько хватает глаз каменную пустыню, из которой возвышались пузыри и каменные пики, подобные тому, на котором сидел он сам.
К своему удивлению, Андрей ощутил даже не столько отчаяние, сколько облегчение. Теперь он знал правду. Мир действительно был разрушен.
Он залез за пазуху, и вытащил водонепроницаемый пакет. Вероятно, ему стоило сделать это до купания в океане, но сейчас ему было всё равно.
Андрей вытащил из пакета счётчик Гейгера. Стоило его включить, как тот стал истерично надрываться, предупреждая об опасности. Андрей не стал смотреть на численные показания — он и так понимал, что уже получил свою дозу, и теперь остаток его жизни измеряется днями. Впрочем, если он был прав, радиация не самое страшное что может произойти с ним здесь, на поверхности.
Широко размахнувшись, Андрей отправил счётчик в полёт — в нём больше не было нужды. А вот второй предмет из пакета всё ещё обладал некоторой ценностью. Это было старое, потрепанное радио.
Андрей сомневался, что кто-либо мог выжить здесь, на материке. А даже если кто-то и выжил, им не было бы никакого резона подниматься на поверхность. И всё же, он обещал Мине что попробует найти выживших. Нарушать последнее данное им обещание перед смертью ему не хотелось.
Поэтому следующие полчаса он потратил, перебирая всё доступные частоты. Он говорил на языке куполов, и на других языках, которые он хотя бы немножко знал. Ответом была тишина.
Наконец он решил, что исполнил своё обещание и что дальше возиться с рацией бесполезно. Он уже собирался отправилась её в полёт следом за счётчиком Гейгера, когда рация странно затрещала. Андрей поднес её к уху лишь для того, чтобы вздрогнуть от каркающего смеха.
— Давай сыграем в игру горячо — холодно?
— Что?!
— Ты пытаешься меня найти, а я говорю горячо, если ты приближаешься, холодно, если…
— Я знаю правила.
— Хорошо, значит играем.
Происходящее казалось Андрею чем-то нереальным. Но ему уже нечего было терять, и он покорно последовал указаниям голоса из рации. Долго бродить не пришлось, и под одним из торчащих из земли пиков он нашёл мирно сидящего на земле плюшевого медведя. Андрей выронил рацию и обессиленно опустился на землю камень рядом с ней. Его уже не удивило, когда медведь заговорил:
— Похоже, твоё приключение подходит к концу.
— Что ты такое?
— Это не имеет значения.
— Не имеет значения?! Всё моё время здесь ты преследовал меня, действовал на нервы, подталкивал к чему-то. А сейчас, когда я вот-вот умру, ты появляешься передо мной только для того, чтобы сказать, что кто ты такой не имеет значения?
— Ты думаешь, что ты хочешь ответов. Но на самом деле это не так. Ты ведь сам давно сомневаешься в своей адекватности. А даже если бы ты был уверен, что я реален, где гарантии что я говорю правду?
— Отвечай. На. Вопрос!
— Хорошо. Хочешь знать кто я? Я расскажу тебе кто я, я даже дам тебе не один вариант, а несколько. Вариант первый, всё твоё путешествие тебе только приснилось. О нет, подожди, даже лучше — следом за последним моментом, который ты помнишь из старой жизни, тебя сбила машина, ты лежишь в коме, а весь этот мир построил, чтобы смириться с произошедшим. Я же — голос твоего подсознания, который ведет тебя к выздоровлению. Не нравится? Ладно, пусть будет по-другому. Ты действительно переместился во-времени. Как? Хм, ну представь, что это — случайный эффект экспериментов людей "золотого века" со временем. Спасти себя они не смогли, а тебя вот переместили. А я — альтернативная личность в твоей голове, возникшая в результате стресса, гормонального сбоя от радиационного поражения и ещё кто знает каких последствий твоего перемещения во времени. Ладно, ладно, последний вариант. Я — хранитель времени, который переместил тебя в будущее, чтобы разрешить темпоральный парадокс. И с тех пор я наблюдаю за тобой, чтобы убедиться, что всё идёт по плану.
— Хватит морочить мне голову!
— А с чего ты вообще решил, что я буду отвечать на твои вопросы? Не припомню, чтобы мы с тобой подписали контракт, что по окончании твоего путешествия я хоть что-то обязан тебе объяснить.
— Но это…
— Нечестно? Добро пожаловать в реальный мир. Если тебе интересно моё мнение, то ты совершенно неправильно расставляешь приоритеты. Ты не знаешь, почему переместился во времени, и кто я такой. Но наверняка узнать никогда и не получилось бы. А вот что действительно важно, так это твоя история. То, как всё произошедшее повлияло на тебя и на тех, кто так или иначе стал частью твоей истории. Скажи, ты считаешь, что ты изменился за время, проведённое здесь?
— С чего мне отвечать на твои вопросы, если ты не отвечаешь на мои?
— Ты не обязан. Но всё равно ответишь. Видишь ли, ты скоро умрёшь. Ты и сам это знаешь, ты уже чувствуешь, как болит твой живот и дышать становится всё тяжелее. И ты знаешь, что намного раньше, чем последствия радиации убьют тебя, ты сгоришь под лучами солнца. Что весьма иронично, учитывая, как сильно ты хотел его увидеть.
— Да, я изменился.
— Как?
— Разве это можно описать словами?
— Попытайся.
— Я боролся. Пытался стать лучше. Взял на себя ответственность за других людей. А в конечном счёте я просто сломался. Я соврал Мине. Я не верю, что мы можем пережить это не после того, как я увидел, что мы потеряли целый купол. Безумие, саморазрушение, оно в самой нашей природе.
— Ты считаешь гибель купола такой катастрофой? Сейчас, когда ты видишь, что мир на поверхности разрушен, догадываешься, сколько людей тогда погибло. Важна ли гибель одного человека по сравнению с гибелью всего человечества?
— В масштабах вселенной даже гибель человечества как капля в море. Наверное, важно лишь то, чему мы придаем значение. Так что — зависит от человека. В конечном счёте от нас ничего не останется.
— Ты не прав. Останутся ваши истории.
— Какой от них толк, если их некому будет рассказать?
— Всегда найдётся рассказчик и слушатель. Видишь ли, истории не умирают и не рождаются. Они существуют независимо от нашего мира и ждут своего часа. Часа, когда они смогут проявиться, быть рассказанными и услышанными.
— Если я в коме, а ты голос моего подсознания, то видимо меня крепко головой приложило, раз приходится от себя же такой бред выслушивать.
— Не хочешь верить, не верь, а вот говорить гадости совершенно необязательно. Ещё вопрос: какой идеи перемещений во времени ты придерживаешься?
— То есть?
— Когда кто-то перемещается в прошлое, что происходит? Он способен изменить что-либо, или мир с самого начала существует с учётом временной петли и на него невозможно повлиять? А если всё-таки можно, исчезнет ли старый мир без изменений, или останется существовать в виде параллельной вселенной?
— Какое отношение этот вопрос имеет к предыдущим?
— О, намного большее, чем может показаться на первый взгляд. Так что?
— Я особо об этом не задумывался. Но хочется верить, что у такого человека была бы возможность что-то изменить. И думаю, само перемещение во времени было бы разрушением старого мира и воссозданием его в том виде, в котором он был когда-то. Так что нет, никаких параллельных вселенных.
— Интересно. Последний вопрос. Почему ты не остался с Миной?
— Почему ты делаешь акцент именно на ней?
— Потому что мы оба знаем, что она к тебе неравнодушна. Да, она не говорила этого, но ты почувствовал, когда она тебя обняла, не так ли? Возможно, ты не веришь, что человечество выживет в куполах, но не думаю, что ты верил рассказам безумца Билла, который утверждал, что поверхность цела. И все же ты оставил жизнь, которая могла сделать тебя счастливым, преследуя один шанс на миллион. Что это? То самое человеческое саморазрушение, о котором ты упоминал? Быть может, ты считаешь, что не заслужил любви, как ты говорил об этом Сэм?
— А знаешь что? Я передумал. Иди ты к чёрту, я предпочту провести остаток своего времени на берегу океана, чем отвечая на твои дурацкие вопросы.
— Как пожелаешь. Прощай. Больше мы не встретимся, это я тебе обещаю. Раз, два, три, четыре, пять, время оборачивается вспять.
С этими словами медведь замолк. Андрей встал и медленно поплелся обратно к берегу океана. Уже заметно посветлело и со стороны материка задул горячий ветер.
Андрей добрался до края воды. Только сейчас он заметил, что вода была не синей, а странного темно-зеленого оттенка, который местами и вовсе переходил в бурый. Он попытался покидать камушки в воду, но как он ни старался, они не отскакивали от поверхности больше одного раза. Сейчас он жалел, что не тренировался делать это раньше.
Наконец он прекратил попытки и сел к морю спиной. Его глаза были жадно прикованы к горизонту. Вот он и увидел то, чего так давно ждал: край неба стал ярко алым, а затем из-за него стал медленно подниматься солнечный диск. Воздух стал нестерпимо горячим и обжигал лицо Андрея, но он неотрывно продолжал смотреть на восход. "До чего же красиво" — промелькнуло в голове Андрея. Это была его последняя мысль.