Пыль и сталь - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5

Глава 4

Утро нового дня озарило мягким светом восточное крыло Академии, где на вершине башни с видом на море в небольшой комнатушке мирно посапывал декан факультета огня Маркус Аронтил, развалившись на мягкой кровати. Солнечные лучи, осветившие комнату через мутное окно, упали прямо на его худое лицо, отчего маг проворчал что-то неразборчивое и, поморщив длинный нос, повернулся на другой бок. Но сохранить сон при этом ему не удалось: какая-то муха, видимо тоже разбуженная утренним светом, начала биться в окно, неистово жужжа при этом. Маркус, повернулся к окну и открыл глаза. Увидев надоедливое насекомое, он поднял руку, и промямлил что-то под нос. В этот момент из его указательного пальца вырвалась тонкая струйка огня и обожгла стекло возле мухи. Покружив немного, она начала биться с удвоенной силой.

Маг сонно ругнулся и повторил действие. На этот раз пламя испепелило муху на месте, оставив на оконном стекле лишь закопченный силуэт. Маг расплылся в глупой улыбке и снова отвернулся к стене с надеждой поспать еще, но в этот самый момент, как назло, раздался громкий стук в дверь. Маркус сначала мысленно послал визитёра куда подальше, но стук становился всё громче и настойчивей, так что маг, хрипло проговорив «сейчас, минуту», встал с постели, едва не наступил на рыжего кота, сладко спящего на тапочках у кровати, накинул халат и открыл дверь. Заспанными глазами он оглядел нарушителя сладкого сна.

За дверью оказался плотного телосложения человек, в льняной серой накидке, которая выглядела простецки даже в сравнении с халатом Маркуса, протёртых синих штанах и стоптанных коричневых туфлях. Его полное раскрасневшееся лицо с мясистым носом выражало волнение, а под довольно большими покрасневшими глазами красовались мешки. Он тяжело дышал, очевидно, быстро поднимался по лестнице.

– Эберт… Что случилось? – зевая, спросил Маркус, узнав своего камердинера.

– Господин, Архимаг Вингевельд… Вызывает… Срочно… – задыхаясь ответил тот.

– А он не объяснил в чём дело?

– Нет… Только сказал: «Вызови ко мне Маркуса Аронтила, срочно!» Грозно так…

– Едва рассвело… Что ж, сейчас явлюсь, – со вздохом сказал маг и прибавил: – И ещё, Эберт, я даю тебе выходной. Нет, даже два. Отдохни, а то на тебя смотреть больно: растрёпан, глаза ввалились, лицо осунулось…

– Спасибо, господин, вы очень добры! Я сообщу Архимагу, что вы скоро прибудете.

– В этом нет нужды, Эберт. Ему не придётся долго меня ждать. Лучше ступай домой и отоспись хорошенько.

Попрощавшись с Маркусом, радостный камердинер понёсся прочь, то и дело запинаясь о полы накидки. Маг улыбнулся. «Эх, кто бы мне такой выходной устроил!» – подумал он и ощутил, как что-то пушистое и тёплое трётся о его ноги.

– Что, Огонёк, тебя тоже разбудили? – усмехнулся маг.

Кот поднял голову и жалобно мяукнул. Правый его глаз был обычного для кошек жёлто-зелёного цвета, но вот левый, лазурно-голубой, напоминал о безоблачном утреннем небе.

– Конечно, я обязательно тебя покормлю, когда вернусь. Дело хоть и срочное, но не думаю, что займёт меня надолго.

Вызов к Вингевельду был случаем особым, а потому требовал особой одежды. Маркус вынул из шкафа красную парадную мантию с золотой вышивкой в виде языков пламени. Он надевал её нечасто и заметил, что вся она покрыта янтарно-рыжей кошачьей шерстью.

– И как она туда только попадает… – проворчал Маркус, обернувшись на кота. Тот поглядел на хозяина круглыми глазами и принялся вылизывать себе лапку. Маг улыбнулся и вздохнул: – Нет, на тебя совершенно невозможно злиться.

Он безуспешно попытался стряхнуть волоски с мантии, но, в конце концов, просто надел её, понадеявшись, что рыжие волосы будут не слишком заметны на красной бархатной ткани.

После этого Маркус принялся искать расчёску, но, не обнаружив в комнате ничего похожего на неё, решил взглянуть в настенное зеркало. Быть может, с волосами и не придётся ничего делать.

Его собственное отражение глядело на него, устало опустив брови. Круги под зелёными глазами, казалось, становились больше с каждым годом. Хоть маг был уже далеко не молод, он гордился своей ещё не тронутой сединой светло-русой шевелюрой до плеч, которую обычно зачёсывал назад. Но сейчас внимательный взгляд преподавателя заметил что-то непривычное. Маг пригляделся и ужаснулся. Из макушки торчал седой волос. Маркус выдернул его резким движением и брезгливо испепелил между пальцами. Тщательно осмотрев голову, он не обнаружил других подобных сюрпризов и со вздохом пригладил причёску рукой. «Уже четвёртый с начала месяца», с грустью подумал маг, пошевелив пальцами коротко стриженую заострённую бородку. «Радует, что хоть в бороде их ещё нет».

Наконец, надев свои старые парадные сапоги, он покинул комнату, спустился по длинной винтовой лестнице и направился к центральной башне Академии. Там в просторном и светлом кабинете его ждал Архимаг Вингевельд, руководивший этим местом вот уже почти двадцать пять лет. Вингевельд был фигурой таинственной, вызывающей уважение у всех жителей Вальморы, так или иначе связанных с Академией. Архимаг прослыл одним из самых могущественных волшебников, поскольку, досконально изучив магию воды и элементы стихии воздуха, сумел обуздать могучую и опасную стихию льда. Маги высоко ценили уникальность, а потому Вингевельд был непререкаемым авторитетом как в Академии, так и за её пределами.

Идя по длинному коридору, Маркус размышлял над причиной его вызова. «Быть может, он решил вознаградить меня за годы работы с этими оболтусами и предоставить более просторное жильё, а то в этой комнатушке и развернуться то негде. Ещё шкаф бы новый мне не помешал. И сапоги! Да, неплохо бы». Маг пустился в пространные размышления о том, чего ему не хватает для полного счастья. Список необходимых вещей начинался с сапог, лучше всего любимого Маркусом красного цвета, а заканчивался отдельным домом в городе с чердаком и подвалом. У некоторых преподавателей были такие. Так чем же он хуже?

«А ещё неплохо бы получить отпуск хотя бы на месяц. Может, хоть высплюсь чуток…» – зевая, подумал Маркус, когда проходил мимо настенной картины, изображавшей архимага Элиморуса, талантливого алхимика, погибшего от собственного изобретения, эликсира сна. Постоянно мучимый бессонницей маг создал сильное снотворное, но, выпив его, уснул навеки.

«Только бы не очередной разнос», – пронеслось в голове мага, когда он увидел портрет Йоруса Дикого, что глядел с холста выпученными глазами. Архимаг Йорус был известен вспыльчивым нравом и тем, что к концу жизни его возненавидела добрая половина Академии.

По пути Маркус то и дело встречал сонных студентов, учтиво склонявших голову, когда маг проходил рядом. Кроме них мимо проносились вечно спешащие академические служащие и книжники. Хоть эти люди и не владели магией, но без них быт Академии представить было невозможно. Маги занимались обучением студентов и магическими экспериментами, и сама мысль о том, чтобы кто-то из них самостоятельно мыл полы, готовил еду и копался в архивах, выискивая нужную книгу среди сотен пыльных фолиантов, казалась возмутительной. К тому же, кому, как не книжникам, учить читать и писать вчерашних уличных мальчишек и девчонок.

Да, помимо тех, кого состоятельные родители сами отправляли в Академию, в будущие волшебники нередко набирали сирот и беспризорников, оставшихся на улице или попавших в монастырский приют. Магический дар управления стихией мог проявить себя в любой момент, пока ребёнку не исполнялось двенадцать. Как только это случалось, следовало отправить письмо в Академию, чтобы специальный человек, вербовщик, приехал и увёз ребёнка туда, где из него сделают настоящего волшебника. Если, разумеется, студент не погибнет из-за несчастного случая или не добьётся того, что его отчислят и отправят прочь.

Конечно, было бы неразумно отпускать мага-недоучку на все четыре стороны, поэтому такого студента попросту лишали сил. Для этого нужно было пройти через ритуал, в котором от ребёнка требовалось всего лишь постоять в особой каменной арке, пока обученные маги проделают всё остальное. После такой нехитрой процедуры бывший студент был волен идти, куда вздумается, а арка продолжала стоять в большом холле Академии как напоминание о том, что ждёт слишком несносного сорванца. Бывали случаи, когда неспособный совладать с бурлящей в нём силой студент сам просил лишить его магии, чтобы служить Академии в ином качестве. Такие обычно становились служащими или книжниками и, в общем-то, были вполне довольны такой жизнью. Могли они и уехать в Хельмар, чтобы продолжить обучение в крепости-университете Хельмгард и посвятить свою жизнь искусству врачевания, алхимии или другим естественным наукам, не требующим владением магии.

Когда-то, столь давно, что это стало легендой, могущественный волшебник Хельм по прозвищу Буревестник вернулся из долгого путешествия в таинственные земли востока. Кроме секретов изготовления бумаги и создания компаса, он узнал секреты боевой магии, а главное, как ей обучать тех, в ком просыпается магический дар. Он решил поделить магическое учение на четыре части – по одной на каждую из стихий, как это было принято в дальних восточных землях, и основал магическую школу на островке в устье могучей реки Атер неподалёку от Ветряного пика, замка его друга, лорда Хораса Свальдера. В этой школе обучали не только волшебников, но и не наделённых магическим даром людей, потому как Хельм Буревестник, хоть и ценил магию превыше других искусств, но понимал необходимость накопления и передачи бесценных знаний.

«Невежда хуже негодяя» – так гласят первые строки книги «Наставляя наставников», которую великий Хельм написал для всех, кто в будущем будет передавать знания ушедших веков в стенах его школы. Обучение велось во многом на аэтийском, который Хельм полагал языком учёности, привезя из странствий множество естественнонаучных книг на этом языке. Юноша, и обычно это был именно юноша, девочек в Хельмгард принимали лишь с магическим даром, мог попасть в стены школы после того, как ему исполнится тринадцать, после чего становился школяром. И только после того, как сумеет сдать семь экзаменов, он получал звание магистра. Причём, в зависимости от способностей, он мог как стать магистром в сравнительно молодом возрасте, так и до седин проходить в школярах.

Со временем школа разрослась, превратилась в университет и обзавелась собственной крепостью со всеми необходимыми помещениями, а вокруг Ветряного пика вырос портовый город, который после смерти великого мага назвали Хельмар. Управление университетом взял на себя первый ученик Хельма, приняв титул архимагистра, который спустя одиннадцать лет передал другому достойному магистру.

Так продолжалось до рокового года, который назвали Годом чёрных костей. В тот год талантливый магистр Мортимер объединил магическое искусство с самыми разнообразными знаниями, подчерпнутыми им за годы, проведённые в Хельмгарде, и открыл для себя некромантию. Конечно, схожие искусства были в ходу в том же Анмоде, где аш’медаи, говорящие с мёртвыми, могли устроить родственникам умершего разговор с ним, но именно Мортимер, сменивший вскоре имя на Моршад, первым в Энгате научился делать из мертвецов безропотных слуг. Он воскрешал мёртвых и выпивал жизнь из живых, намереваясь добиться бессмертия и захватить Энгату со своим ужасным войском.

Первый некромант успел навести ужас на весь Золотой берег, пока в жестокой и кровопролитной битве его не разбила объединённая армия Скайнов и Морбетов близ Эбенфорта, на опушке Чёрного леса. И, хоть тело Моршада было сожжено вместе со всеми его записями, которые удалось найти, а прах развеян по ветру у берегов Закатного моря, Энгату охватил страх перед магами. И страх этот, как и любой другой, быстро перерос в ненависть. Некоторые лорды даже прогнали своих придворных чародеев прочь. Священники твердили, что занятия магией – преступление перед богами. Они равняли с некромантами не только алхимиков и стихийных магов, но даже врачевателей, натуралистов и переписчиков книг. Над Хельмгардом сгущались тучи, и даже лорд Отис Свальдер, потерявший в войне с некромантом двоих сыновей, был готов присоединиться к врагам университета.

Решение предложил архимагистр Геллерт, сменивший убитого Моршадом Вольмера Красного: разделить университет, оставив в Хельмгарде лишь тех, кто обучал и обучался наукам, а всех магов отправить на остров Морант, лежащий к западу от Хельмара. На это предложение великие лорды Энгаты согласились, но недоверие к магам осталось в стране на долгие века. Так архимагистр Геллерт стал первым архимагом, а бывшие магистры магии – просто магами. Вокруг места ссылки магов, которое они назвали Академией, со временем вырос городок Вальмора. Титул архимага стал передаваться также, как и в Хельмгарде, а название «Академия» настолько прижилось, что никто и не думал называть это место иначе.

Многие обладатели волшебного дара, в основном деревенские, никогда в жизни не были на Моранте. Они обращались со своей силой по наитию, становясь знахарями, а кто-то мог посвятить себя служению мрачному искусству демонологии, запрещённому, как и некромантия. Тем не менее, на службу к лордам принимались только обученные Академией стихийные маги, которые в своё время вполне могли быть беспризорными мальчишками, за что лорды между собой презирали волшебников за низкое происхождение. Маркус вспомнил, как и сам некоторое время был вербовщиком и ездил на материк за такими детьми, напуганными открывшейся в них силой. Но это было давно. С тех пор он больше не покидал остров, да и за стены Академии выходил не слишком часто.

Наконец, пройдя длинный коридор, Маркус остановился перед дверью, на которой красовалась золотая табличка с выгравированной надписью: «Глава Академии Вальморы, архимаг Вингевельд». Декан огня не раз и не два вот так стоял перед этой дверью, глядя на золотую гравировку. Так уж вышло, что маг-приверженец определённой стихии обычно имел черты характера, связанные с ней. Так огненные маги всегда были самыми неспокойными и активными, если не сказать больше. А потому именно студенты огня часто становились головной болью Академии в целом и декана огня в частности. Отвечать за их «шалости», вроде пожаров и магических дуэлей в коридорах Академии, приходилось, разумеется, Маркусу. Вот и теперь, находясь перед злополучной дверью, Аронтил слышал биение своего сердца и вытирал вспотевшие ладони о мантию. Наконец, минуту простояв в нерешительности, маг трижды постучался. Ответа не последовало. Тогда Маркус приоткрыл дверь и, просунув голову в проём, окинул взглядом помещение.

На стенах просторной светлой комнаты висели всё те же знакомые ему старинные картины и портреты великих архимагов прошлого, а через большое окно в помещение проникал яркий утренний свет. В центре стоял красивый письменный стол на украшенных затейливым орнаментом ножках. На нём покоилась аккуратная стопка бумаги и чернильница с лежащим рядом пером. Место архимага за столом, кресло с высокой спинкой, украшенной затейливым орнаментом, пустовало.

В комнате не было ни души, и, недолго подумав, Маркус решил дождаться Вингевельда в его кабинете. Архимаг делал так не в первый раз: охранные чары не пропустили бы никого другого, кроме деканов. Маркус занял гостевое кресло у окна, но уже через минуту сидения на одном месте декан Огня заскучал и стал разглядывать шкаф слева от двери. За стеклянными дверцами лежали книги: старинные фолианты, бестиарии, рецепты… Авторов многих из них уже давно нет в живых, но их знания до сих пор хранятся на ветхих страницах.

Маркус завидовал им. Он тоже хотел когда-нибудь написать книгу. Ему было не особо важно содержание, количество страниц или качество бумаги: главным для него было то, что после его ухода о нём будут помнить. Взять хотя бы эти картины – Маркус охватил взглядом портреты на стенах – половина студентов даже не знают, кто изображён на них, ведь им лень прочитать надпись под рамкой. А книга – дело другое. Если её кто решит прочитать, а маг надеялся, что таких будет немало, то обязательно посмотрит, кто автор и помянет добрым словом. Или недобрым. Главное – помянет! Маркус ярко представил себе переплёт книги «Распространённые ошибки при использовании огненной магии» или «Маркус Аронтил. Собрание сочинений».

Маг снова погрузился было в мечтания, как вдруг услышал негромкие и неспешные шаги в коридоре. Маркус напрягся всем телом и стал ждать. Шаги медленно, но верно приближались, и для мага они были сродни поступи рока. Странно, что Вингевельд не спешит.

Наконец, дверь распахнулась, и в кабинет вошел седовласый человек в серебристой мантии до пола. Прикрыв за собой дверь, он сел за письменный стол, словно бы не заметив Маркуса. Наконец, старик глубоко вздохнул и перевёл взгляд на недоумевающего декана Огня.

– Прошу меня простить, Маркус, – негромко и спокойно произнёс архимаг. – Срочные дела требовали моего вмешательства. Можешь предположить, зачем ты здесь?

– Вероятно потому, что вы послали за мной? – неуверенно ответил Маркус.

– Это следствие, а не причина. Быть может, попробуешь догадаться? – хитро прищурившись, архимаг скривил краешек губы.

Глава Академии был человеком незаурядной внешности: на вид ему было лет семьдесят, но его точного возраста Маркус не знал. Продолговатое худое лицо, единственное, прямой и узкий нос, глубокие морщины на лбу. Серебряно-седые волосы, которые он обычно собирал в хвост. Борода доходила до середины груди и, как всегда, была аккуратно стрижена и причёсана. Под ней виднелся серебряный амулет с аквамарином на тонкой цепочке.

Маркус раньше не замечал, чтобы Вингевельд, носил украшения. Должно быть, чей-то подарок. Камень в форме ромба, казалось, светился изнутри и был почти того же цвета, что глаза старика. Их декан огня всегда считал самой удивительной чертой архимага. Бледно-голубые и внимательные, они будто источали свет и вместе с тем были холодны и беспристрастны. Эти глаза придавали лицу архимага невозмутимость, которая, казалось, не исчезла бы даже при встрече с драконом. Маркус очень не любил смотреть в эти бездонные колодцы, полные ледяной воды. Они глядели в самые потаённые уголки души, и солгать им было невозможно.

– Это как-то связано с моими студентами? – осторожно предположил Маркус, пытаясь понять, что могло произойти. – Кто на этот раз? Эрнхольц? Сарион?

– Ни тот и ни другой, Маркус, – взгляд архимага по-прежнему был спокоен. – Но дело действительно связано с одним из студентов, а также с тобой. Но сначала скажи, готов ли ты поменять обстановку или, скажем, отправиться в путешествие?

Вопрос поставил Маркуса в тупик. Он поменялся в лице и побледнел, не зная, как правильно истолковать эти слова, и нет ли в них подвоха. «Неужели архимаг в кои-то веки оценил меня по достоинству и решил вознаградить заслуженным отдыхом!» просветлел маг, но настроение тут же сменилось мрачным, стоило ему подумать дальше. А может быть это вежливое предложение навсегда покинуть Академию? От волнения мысли мешались и путались.

– Да, я бы с радостью, в интересах Академии… – вымолвил маг и приготовился к худшему.

– Отлично, – продолжал архимаг. – Теперь я могу объяснить тебе причину почему я послал за тобой. Один из твоих студентов совершил кражу.

– Почему-то я не слишком удивлён, – печально вздохнул Маркус. – От этих оболтусов всего можно ожидать…

– Не суди их строго, Маркус. Они дети, и от них можно ждать лишь того, на что способны дети. К тому же сила огня накладывает определённые… следы на их разум. Но на сей раз была украдена ценная вещь. Такая, до которой студент не мог добраться без посторонней помощи.

Маркус съёжился в кресле. От пронзительного взгляда Вингевельда невозможно было что-то утаить, но невозможно скрыть то, о чём не знаешь сам. Маркус понимал, что архимаг имеет в виду его, но не мог понять, каким образом он, декан огня, мог помочь кому-то в краже.

– Я не понимаю… Чтобы я помог студенту преступить закон Академии… Уму непостижимо, – дрожащим голосом проговорил Маркус и после короткого молчания добавил: – Да и потом, ещё не родился студент, ради которого я пошел бы на такое!

– Неужели? – Вингевельд приподнял бровь. – Не думал, что ты так скоро забудешь того, кто был тебе почти сыном. Сколько лет прошло? Кажется, пять? Нет, ты не мог забыть самого, насколько мне известно, близкого тебе человека в столь короткий срок. Сомневаюсь, что кот, которого ты завёл пару лет спустя, сумел вытеснить мальчишку из твоего сердца.

Маркус стал бледнее прежнего. Воспоминания, которые почти стёрлись из памяти, вспыхнули ярким пламенем. Как он встретил нищего мальчика-сироту со способностями к магии в городе Дракенталь. Как увёз его в Академию, приютил, стал ему наставником и другом. И, наконец, как провожал его на корабль, когда он покидал остров.

Да, его исключили после семи лет обучения, лишив магических сил. «За учинение беспорядков и отсутствие дисциплины» – именно так гласил приказ об отчислении, подписанный архимагом. Но Маркус знал: у мальчика огромный потенциал: спустя один единственный год обучения, едва умея читать и писать, он владел магией огня на уровне среднего курса. К сожалению, это было единственное, что он мог делать по-настоящему хорошо. Прочие дисциплины давались ему с трудом – он еле осилил азы алхимии и не проявлял ни малейшего интереса к теории магии. Мальчик настолько был пропитан силой огня, что испытывал особую, словно физическую, неприязнь к магии воды.

– Я… я помню, – с горечью сказал маг. – Я понял, о ком вы говорите, но мне не ясно, причём здесь он? Это было так давно. И он… – Маркус запнулся. – Он не мог ничего украсть! Возможно, был проказником, но вором – никогда.

– Проказником?! – прогрохотал архимаг, резко вскинув брови. – То, что он творил, было слишком даже для студентов огня! После его последней «проказы» Академия лишилась бесценных гобеленов, а гостевую комнату ремонтировали два месяца! Я уже не говорю о многочисленных ожогах, полученных студентами, которым «посчастливилось» стать свидетелями его выходки! Все те годы ты оправдывал его, но мальчишка был неуправляем. Он был опасен для Академии. Для нас всех. Иного решения я принять не мог.

– Я верил, что он научится управлять эмоциями. Он научился бы… Если бы его не вышвырнули, как паршивого щенка… Быть может, вы считаете, что, живя в одиночестве во внешнем мире, у него получится лучше справляться с собой? Или, что он станет менее опасен для окружающих? – голос Маркуса стал твёрже и уверенней.

– Во всяком случае, Академии он больше не навредит. Да и после отчисления единственный огонь, что доступен ему – тот, который он разведёт сам. Как все обычные люди.

– Простой люд и так не жалует магов, даже бывших, а он порой бывал слишком резок в словах и действиях… Его могли посадить или даже убить!

– Это уже не наше дело, Маркус. Я глава Академии, и меня заботит только судьба Академии. Если он попал в беду, то винить ему стоит, прежде всего, себя. К тому же, если он не болтал языком попусту, никто и не догадался, что он маг. Вернёмся к делу, Маркус. Я не зря завёл речь об этом мальчишке. Раз тебя так волнует его судьба – разыщи его.

– Я не понимаю. Сначала вы говорили о его опасности для Академии, а теперь желаете вернуть его?

– Не его, – архимаг снова заговорил своим ледяным тоном. – Я желаю получить ту вещь, которую он имел неосторожность прихватить с собой.

– И что же это за вещь? – с недоверием спросил Аронтил.

– Посох. Но не обыкновенный. «Бушующее пламя», реликвия архимага Серхиана. Ценный предмет, владеть которым достоин далеко не каждый, а тем более неуравновешенный недоучка, который может сломать его об колено в порыве злости или обменять на мешок репы. Хоть эта вещь и не имеет магической силы, но это собственность Академии, часть её истории, которая должна храниться в архиве и нигде больше. Его необходимо вернуть. И сделаешь это ты, Маркус. Ты знаешь, почему я принял такое решение, не так ли? – архимаг прищурил глаза и пронзительно посмотрел на декана Огня.

– Да… Я знаю. Поймите… Я не мог отпустить мальчика во внешний мир без ничего, когда его и так лишили силы. Хотел, чтобы у него было хоть что-то, что напоминало бы ему об этих стенах, – Маркус печально опустил взгляд. – Он зачитывался историями об архимаге Серхиане. И всё же как…

– Как я узнал? – архимаг скривил губы в улыбке и взгляд его несколько смягчился. – Пропажу обнаружили во время недавней ревизии архива. И так как мне известно, что к этому причастен ты, я принял решение отправить на поиски именно тебя. А насчёт твоего дорогого ученика… Я понимаю. Но тебе, наверное, самому ясно, какую ошибку ты совершил? Можешь считать это своим справедливым наказанием, а заодно шансом искупить вину. Найди мальчишку или то, что от него осталось, и верни посох в Академию. Как ты это сделаешь – не важно, важен лишь результат.

– Но как же мой факультет? Мои студенты?

– На время твоего отсутствия должность декана Огня займёт подходящий преподаватель. К слову, завтра же он переселяется в твои покои, так что поспеши собрать вещи и найти корабль. Академия выделит тебе денежное довольствие, двести оггенов. Для твоего удобства они переведены в две тысячи четыреста маренов. Этого хватит с лихвой, если тратить размеренно и не роскошествовать. Также постарайся не распространяться о том, кто ты и откуда – сам говорил, народ не жалует магов. Не стоит лишний раз нарываться на неприятности и тратить время: твоя цель – посох. Он, скорее всего всё еще у этого твоего ученика, если, конечно, тот его не продал или не потерял, чему я бы нисколько не удивился… – Вингевельд глубоко вздохнул и продолжил: – У тебя есть целый день, чтобы уладить свои дела, прежде чем отправишься. Не рассчитывай на быструю поездку. У нас нет сведений о местонахождении посоха или твоего ученика, так что выведать всё это тебе придётся самому. Впрочем, учитывая его темперамент, вычислить его будет несложно. Просто узнай, где в последнее время происходили пожары и разрушения, уверен он будет там! Полагаю, чтобы такое устроить, ему и магической силы не нужно.

Последние слова архимаг произнёс с лёгкой издёвкой, и в душе Маркуса вспыхнули обида и негодование.

– А если мне не удастся отыскать посох? – мрачно спросил декан, понимая, каков будет ответ.

– Тогда врата Академии закроются для тебя навсегда, – ледяным тоном ответил архимаг. – Либо ты исправишь свою ошибку, либо навсегда потеряешь шанс совершить новую. Ты всё понял?

– Да, господин архимаг, – коротко сказал Маркус и резко встал с кресла. – Я могу идти?

– Не смею больше тебя задерживать, – холодно произнёс Вингевельд, глядя на декана в упор. – И прошу, почисти мантию. Кошачья шерсть тебе не к лицу.