Маркус поправил воротник и быстрым шагом покинул ставший ненавистным кабинет. Его переполняли боль и обида. Они клокотали в сердце, грозя сжечь изнутри. В такие минуты Маркусу хотелось что-нибудь спалить или взорвать, выпустить эмоции наружу, однако вести себя подобным образом на территории Академии он не мог, опасаясь причинить кому-то вред или стать объектом пересудов. Когда-то раньше он уходил на пустынное побережье и там, вдали от чужих глаз, давал волю эмоциям, но с годами решил, что это несолидно.
Теперь единственной отрадой Маркуса остался трактир «Сытый дракон», что находился в порту Вальморы. Там под незамысловатые моряцкие песни можно было отдохнуть от академических забот: поговорить с кем-нибудь, пропустить кружечку другую или просто поразмышлять в ни к чему не обязывающей обстановке. Учитывая полную потрясений работу Маркуса, архимаг и большинство преподавателей закрывали глаза на его маленькую слабость, поэтому в последние годы он посещал трактир каждую неделю.
На этот раз декан огня сделал исключение из своего распорядка и направлялся в «Сытый дракон» спустя всего три дня после последнего визита. Топая по коридору в старых сапогах, с грязными волосами, но в парадной мантии, трясясь от собственного бессилия, он желал только одного: вырваться из этих проклятых стен. Правда перед этим он заглянул на кухню и попросил несколько кусочков бараньей печёнки, излюбленного лакомства Огонька.
Маркус вернулся к себе, скинул мантию и небрежно бросил её на неубранную кровать. Потом извлёк из глубин шкафа простую дорожную накидку, которую держал специально для таких походов. Декан Огня протёр мутное окно рукавом и посмотрел на небо. Солнце скрылось за невесть откуда появившимися серыми тучами, собирался дождь. Маркус не любил дождь. Не любил того уныния, которое он нагоняет; свинцовую хмарь, закрывающую солнце; темноту и мрак, воцаряющуюся, пока тёмное небо изливает потоки воды на землю. В последние недели такая погода была чуть ли не каждый день, но Маркус почему-то удивился тучам, заслонившим полнеба. Как будто в этот день всё должно было быть иначе, и сама природа обманула мага. Огонёк с аппетитом уплетал принесённое угощение, мурча от удовольствия. Маркус погладил кота по рыжей шёрстке и вздохнул.
– Хоть у кого-то сегодня день начался не столь паршиво.
Глубоко вздохнув, маг окинул беспорядок комнаты печальным взглядом и вышел, закрыв за собой дверь.
Маркус спустился вниз по лестнице и попал в холл. Ранним утром здесь не было ни души, лишь антимагическая арка возвышалась на каменном постаменте в самом центре. Грубо сложенная из чёрных, грубо обработанных глыб с редкими прожилками блестящего серебристого вещества, словно текущего меж камней, она выглядела здесь гостем из другого мира. Чтобы уберечь арку от любопытных студентов, её обнесли деревянной оградой, на которую наложили мощные охранные чары. Последний раз, когда кто-то пытался добраться до арки, случился пару лет назад.
Хулиганистый студент, напившись в порту, проник в холл среди ночи и решил взобраться на каменную громаду. К счастью, ему не удалось преодолеть и ограждения, так что дуралей отделался всего лишь сильным обморожением и ампутацией пары пальцев. Обычно таких случаев хватало, чтобы студенты не помышляли о подобном несколько последующих лет. Но рано или поздно любопытство или хулиганство брало верх над очередным лоботрясом, и история повторялась. Арка оставалась невредимой, а студенты усваивали очередной урок.
Говорили, будто бы это сооружение испокон веков стояло на этом месте, и стены Академии возвели уже вокруг неё. Маркус не знал, так ли оно на самом деле, но всякий раз проходя мимо арки, он чувствовал странный холодок где-то глубоко в груди, ноги становились тяжёлыми, а дыхание перехватывало. От всего этого магу становилось не по себе, так что он старался не задерживаться в холле дольше обычного.
Вдруг в памяти возник тот самый день, о котором напомнил архимаг. Мальчишка со связанными руками дрожит на постаменте рядом с аркой, в его глазах слёзы и немая мольба. Маркус цепенеет от отчаяния и ужаса, осознавая, что сейчас случится. Вингевельд толкает мальчишку вперёд, и непроглядно-чёрный камень оживает. Белёсые прожилки начинают сиять и перетекать по поверхности арки, словно жидкое серебро, а несчастный мальчик бледнеет на глазах…
Жуткое воспоминание отступило, и Маркус поспешил покинуть холл. Оказавшись во дворе, он направился туда, где возвышались ворота Академии. Искусный кузнец сплёл стальные прутья в нечто, напоминающее водоворот – символ Академии, который неизменно был на каждой здешней книге, парадной одежде и даже личной печати архимага. Его окружали изображения магов и заклинаний, выполненные столь искусно, насколько это вообще было возможно сделать, ограничиваясь лишь тонкими полосками металла. Врата стояли между двух башен в три человеческих роста каждая, а к этим башням примыкала каменная стена, отделявшая Академию от остального города, и через которую так любили порой перелазить студенты, тайно сбегавшие по ночам в Вальмору, когда старый смотритель ворот, наконец, уставал сопротивляться сну. Шел декан огня быстро, не желая попасть под собирающийся ливень.
Пройдя мимо гранитного изваяния Хельма Буревестника, маг ненадолго остановился. Основателя Академии называли Архимагом всех стихий, а Маркус, конечно, понимая, что это невозможно, каждый раз, проходя мимо, бросал на каменного мага скептический взгляд. Статуя эта вот уже многие века опиралась на посох, в посеребрённый набалдашник которого неизвестный мастер ушедших веков искусно вставил четыре камня: круглый тёмно-зелёный нефрит, символизирующий стихию земли; чистый и прозрачный кристалл горного хрусталя, означающий стихию воздуха; аквамарин в форме капли – знак воды, и, похожий на застывшее пламя, треугольный огненный янтарь. За порчу статуи студенту Академии полагалась порка и неделя в антимагических колодках из серебряной стали, а тех болванов, что попытаются выковырять камни из посоха, ждало немедленное отчисление.
– Тебя-то уж точно не вызывали вот так в кабинет, – в сердцах проговорил Маркус, бросив взгляд на вскинувшего руку каменного волшебника. – Хорошо, наверное, когда над тобой никого нет: некому с самого утра день испортить.
Подойдя к башенке, Маркус остановился. Открывать ему никто даже и не думал.
– Мельгиор? – негромко позвал маг, взглянув вверх. Ответа не последовало.
– Мельгиор? – повторил он чуть громче.
Сверху донеслось тихое ворчание и кашель, но спустя несколько мгновений снова стало тихо. Тогда маг, потеряв терпение, громко крикнул:
– Мельгиооор!
– А? – тут же из окошка башни показалась лысая голова седобородого старичка. – Что ещё? Кто здесь? Маркус? Неужто не спится?
– Архимаг вызывал с утра, вот я и решил в город прогуляться.
– Неважное же ты время выбрал, – проговорил старик, щурясь на горизонт. – Ты ведь уже не мальчик под дождём носиться. Пережди под крышей.
– Там, куда я иду, тоже крыша есть, – неприветливо буркнул маг в ответ. – Открывай.
Мельгиор зевнул, с кряхтением взобрался на окно и, сделав шаг, полетел вниз с башни. За несколько футов до земли старик взмахнул руками и поток ветра мягко опустил его на траву. Когда Маркус оказался по ту сторону, Мельгиор со вздохом покачал головой и запер ворота. Мгновение спустя ветер подхватил его, словно осенний лист, и вернул в башню.
За стенами Маркуса ждал совсем другой мир. В отличие от сонной размеренности Академии, которую лишь иногда нарушали шалости студентов, жизнь в Вальморе кипела днём и ночью. Мощёная дорога огибала жилые районы и вела прямо в порт, всё такой же сырой, пропахший морем и, несмотря на ранний час, многолюдный. Хоть с моря дул холодный ветер, гнавший чёрно-синие тучи в сторону Вальморы, казалось, никому нет до этого дела.
Разодетые торговцы с разных концов света заговаривали покупателям зубы в надежде повыгоднее сбыть свой товар. Жители и гости города направлялись по своим делам, то и дело озираясь по сторонам. Грузчики волокли тюки и катили бочки с приставших кораблей, а моряки, ступившие на долгожданную сушу, спешили в ближайший кабак, чтобы с пользой провести то недолгое время, что отведено им на суше. Среди всего этого портового хаоса многочисленные мошенники и карманники опытным взглядом охотника выискивали очередную жертву, которой обычно оказывался какой-нибудь беспечный чужеземец или молодой студент Академии, отпущенный на выходные.
В конце недели студентам позволялось покидать стены Академии, и этот день становился головной болью для всего города. Юные маги, пусть их было и не так много, дорвавшись до свободы, порой теряли над собой контроль и могли легко затеять драку или, если речь о студентах огня, устроить пожар. В этом случае, ответ нёс не кто иной, как декан огня, и Маркус благодарил богов, что неделя была далека от завершения.
Как и в любом порту, запах смолы и рыбы пронизывал буквально всё, въедаясь в лёгкие с каждым вздохом и вызывая у Маркуса тошноту. Но всё же что-то отличало порт Вальморы от других. Нечто такое, что присуще только городу магов, и речь даже не о том, что местная городская стража носила щиты, обитые тонкими пластинами серебряной стали.
Во всех этих бочках, мешках и сундуках были не только провизия, вино и ткани, но и взрывоопасные порошки, едкие жидкости, изящные колбы и тончайшие стеклянные трубки, которые невозможно сотворить без магии. Покупателями и продавцами этих диковинок, разумеется, были не обычные горожане, а маги и алхимики, работающие в Академии, приехавшие из Хельмгарда магистры или волшебники на службе у лордов с большой земли.
Маркуса порой забавляло, с каким жаром могут торговаться обычно почтенные маги-преподаватели, стремясь урвать желанную диковинку или нужный алхимический инструмент. Ему и самому случалось покупать здесь за свои кровные то, что уничтожали студенты факультета огня.
Несмотря на раннее время суток, порт уже кипел жизнью, и Маркусу пришлось внимательнее смотреть вокруг, чтобы ненароком не сбить кого-нибудь с ног и не быть сбитым самому. А самое главное – следить, чтобы его деньги, зазывно побрякивавшие в кармане штанов, не перекочевали в чужой карман. Пройдя мимо многочисленных палаток и лотков, маг оказался возле двухэтажного здания, окна в котором закрывало множество скреплённых друг с другом стеклянных кругляшей, напоминавших бутылочные донышки.
Открывая давно знакомую дверь, Маркус привычно скользнул взглядом по деревянной табличке. Она была украшена изображением лежащего на спине крылатого ящера, сложившего на раздувшимся животе перепончатые лапы-крылья.
Внутри оказалось пусто, если не считать самого хозяина, со скучающим видом протиравшего кружки за стойкой, и какого-то пьяницы, безмятежно спавшего за столом у окна. Хозяин, коротко стриженный русоволосый эльф в слегка заляпанном фартуке, бросил усталый взгляд на приоткрытую дверь и расплылся в улыбке.
– Кого я вижу! Маркус Аронтил, собственной персоной! А ты что-то, зачастил, не ждал тебя сегодня, особенно в такую рань. Гляди, кое-кто еще не успел убраться, – эльф кивнул в сторону спавшего человека. – Со вчерашнего вечера тут торчит! Пьянствовал с другими такими же оборванцами, они-то ушли, а про него, видимо, забыли. Или решили подождать, пока проспится… Может вернутся за ним вечером. Ну да и чёрт с ними! Тебя-то что сюда привело посреди недели?
– Уж точно не радостные вести, Бэйл, – печально проговорил Маркус, подходя к стойке.
Эльф сочувственно покачал головой.
– Неприятности в Академии?
Маг сел на стул возле стойки, брезгливо подстелив под себя полы накидки, и глубоко вздохнул.
– Понимаешь, есть люди, решения которых от меня не зависят. И иногда эти решения касаются меня самым неприятным образом.
– Архимаг, – понимающе кивнул эльф. – Что же старый сумасброд придумал на этот раз? Неужели снова проверка?
– Если бы. Помнишь мальчишку, что жил со мной в Академии?
– А кто же его не помнит? Отличный парень был, весёлый, находчивый. Правда, однажды чуть пожар здесь не устроил, но это дело прошлое. Уж что что, а веселиться он умел! – в карих глазах эльфа отразилась печаль. – Жаль, конечно, что его отчислили. Помнится, ты возлагал на него большие надежды.
– Да, – негромко сказал Маркус, сглотнув подкативший к горлу ком. – Возлагал. Когда-то. А теперь даже не знаю, что с ним стало, жив ли он. Но, благодаря нашему дорогому господину Вингевельду, похоже, скоро узнаю.
– Каким же это образом? – эльф достал из-под стойки стакан из мутного стекла, дыхнул в него и начал протирать.
– Меня отправляют на большую землю. На поиски, – обречённо вздохнул маг, подперев голову двумя руками.
– Но ведь… – эльф поставил стакан на полку позади себя, не отрывая взгляда от Маркуса. – Это же бессмысленно! Кто знает, где мальчишка сейчас? Подозреваю, годы не щадят даже магов: у старика не всё в порядке с головой.
– Иногда меня тоже посещают такие мысли. Но мне кажется, он просто решил от меня избавиться. Наверняка скоро посадит на моё место какого-нибудь перспективного волшебника. Кого-то помоложе… Но, как бы то ни было, меня не будет здесь довольно долго, а поэтому налей-ка мне, дружище, как обычно!
Бэйл деловито, без лишних слов поставил перед Маркусом деревянную кружку, извлёк откуда-то из-под стойки непрозрачную бутыль и, с лёгким хлопком откупорив её, наполнил кружку почти чёрной пенной жидкостью. Маг поднёс её к сухим губам, втянул терпкий хлебный аромат и уже собрался было пригубить, но, внезапно нахмурившись, с хрустом сжал худые кулаки и поставил её обратно.
– Нет, к чёрту. Только не сегодня, – негромко сказал маг, отодвигая от себя выпивку. – И ты, Бэйл, знаешь это не меньше моего. Я осушу эту кружку, следом за ней другую, третью… А ведь ещё нужно успеть найти судно. И что же будет, когда завтра я взойду на борт с мутной головой и шатающейся походкой. Матросня будет за глаза посмеиваться над опухшим лицом декана огня Академии магии с синяками под глазами? Предлагать старику похмелиться? Нет. Хоть пламя внутри и бушует, грозит сжечь, но довольно мне топить его в кружке. Быть может, архимаг решил спровадить меня именно по этой причине, а поиски – это лишь повод, но я не хочу дать ему лишний раз убедиться в своей правоте! Да и потом, это, быть может, мой последний день в стенах этого города! И, пусть день не самый лучший, но я хочу запомнить его во всех деталях!
Маркус незаметно для себя почти перешел на крик, отчего пьяница у окна недовольно всхрапнул, проворчал что-то сквозь сон и перевернулся на другую щеку.
– Дело твоё, друг мой, – спокойно, в контраст с голосом Маркуса, сказал Бэйл, пожав плечами, – Но чем же ты в таком случае планируешь заниматься весь оставшийся день? И не пытайся уклониться ответом «попробую найти себе занятие». В Вальморе, кроме возни со студентами, тебе заняться нечем, но этот вариант уже не про тебя. Просиживать сутки напролёт в библиотеке или часами собирать травы в заповеднике ты не станешь. Так что единственное место, где ты не умрёшь от скуки – здесь. Кстати говоря, вчера у матросни только и разговоров было, что о надвигающейся непогоде. Капитаны опасаются штормов и ни одно судно не покинет бухты по меньшей мере до конца недели.
Лицо Маркуса приобрело выражение глубочайшей безнадежности. Он даже покосился на кружку с пивом, и эльф не мог этого не заметить.
– Ты, похоже, решил окончательно испортить мне настроение, Бэйл, – уныло проговорил маг. – Мои покои завтра займёт новый декан. Я надеялся отплыть сразу же, а теперь придётся искать ночлежку в городе на время непогоды.
Бэйл обладал редкой способностью возвращать Маркусу веру в лучшее даже в самый паршивый день, и порой ему для этого даже не нужна была выпивка. Но сейчас, похоже, даже он был бессилен.
– Всё лучше, чем разбиться о скалы посреди Закатного моря, – заметил эльф.
– Архимаг будто специально сделал всё так, чтобы мне было как можно хуже! Послушай, я ведь только что был на улице и видел эти тучи. Не похоже это на шторм! Неужто моряки боятся дождя и пасмурной погоды? Всё бы отдал, чтобы поскорее убраться с чёртового острова!
Эльф вздохнул и отвёл глаза.
– Выкладывай, – мрачно проговорил Маркус. – Тебе наверняка что-то известно. Я знаю этот взгляд, он всегда тебя выдавал.
– Ладно, – уклончиво произнёс Бэйл и указал пальцем на пьяницу. – Знаешь, кто это дрыхнет?
– Откуда? Я же его впервые вижу.
– Ну так слушай. Вчера краем уха я услышал его разговор с друзьями, пока он ещё был способен членораздельно говорить. Так вот, оказывается он служит лоцманом на одном из кораблей, стоящих сейчас в порту. Кажется, «Звезда запада».
– И что же с того?
– Вот от них я и узнал, в ближайшую неделю ни один корабль не покинет порт.
– Тогда, видимо, мне ничего не мешает сегодня напиться.
– Ах, Маркус, – добродушно сказал эльф, отодвигая кружку. – Я знаю, маги огня не славятся терпением, но дослушай до конца. Да, из порта действительно не выйдет ни одно судно. Кроме того, на котором служит этот лоцман. Судя по его словам, корабль отплывает завтра в полдень. Он ещё говорил что-то о «чёртовом безумце, который не щадит ни себя, ни нас», видимо о своём капитане, но его слова были полны уважения. Мол, он мастер своего дела и ему не впервой отправляться в «пасть морского дьявола».
Маг задумался. С одной стороны – новость хорошая. Есть корабль, отплытие завтра. Но вдруг опасения моряков не напрасны, и непогода действительно перерастёт в шторм? Маркус никогда не плавал в шторм. Он вообще редко покидал остров и жутко не любил море. Возможно оттого, что он огненный маг, чуждый водной стихии по своей природе, а быть может и оттого, что морская болезнь, мучающая добрую половину путешественников, не обошла стороной и его. Впрочем, желание как можно скорее уплыть подальше от архимага перебороло все страхи.
– Быть может, то тебе удастся уговорить Вингевельда отправить тебя позже, когда море поутихнет, – осторожно предложил эльф.
– Нет! – неожиданно для самого себя рявкнул маг. – Я не собираюсь больше показываться архимагу на глаза и тем более просить его о чём-то. Шторм так шторм, и будь что будет.
На лице Бэйла отразилось неохотное согласие.
– В таком случае лучше бы тебе поторопиться.
– Да. Так я и сделаю! – ответил Маркус, взглянув в окно на портовую суету. – Вечером я зайду к тебе. Поболтаем, если будет время, Бэйл.
С этими словами маг, наскоро попрощавшись с эльфом, быстрым шагом вышел из трактира и направился к пристаням. Первые мелкие капли дождя заставили многих искать крышу, так что спрашивать о корабле приходилось у недовольных грузчиков, которым было некуда деться. Наконец, Маркусу повезло, и ему указали на искомое судно, которое оказалось внушительных размеров кораблём. На его спущенных белых парусах угадывалось изображение сине-голубой звезды, а нос венчала фигура морской девы. Резчик по дереву определённо постарался над её обнажённой грудью, но вод рыбий хвост выглядел будто выточенным наспех.
К счастью, на палубе оказался рослый мужчина с густой чёрной бородой. Облачённый в тяжёлый на вид плащ, он, будто вовсе не замечая дождя, спустился на пристань и молча встал перед магом, заставив того слегка смутиться.
– Я Маркус Аронтил, декан огня из Академии. Могу ли поговорить с капитаном?
– Капитана увидеть нельзя. Я ему ста’рший помощник, – после небольшой паузы ответил тот с тяжёлым иноземным акцентом: ударения падали на последний слог, а звук «р» будто бы застревал у него в горле. – Хотите каюту?
– Да, – облегчённо ответил Маркус. Он уже начал представлять, как придётся всё объяснять иностранцу. – Мне нужна каюта на одного, а ещё место для сундука с вещами.
– Хо’рошо. Сто огген.
Маркус поймал себя на мысли, что даже не знает, много это или мало за корабельную каюту. Впрочем, выбирать ему не приходилось, поэтому он согласился, не раздумывая. Быть может, это его последний шанс.