1
851 год Эры Седьмого Дракона. Второй Месяц осени. Два года до окончания «Десятилетней Войны». Герцогство Оленя, окрестности села Добли́к, полтора дня пути от города Мэдоуфэ́йр.
Гражданская война вошла в финальную стадию, окончательно утвердив требования сторон и перемолов тысячи людских жизней. Альянсы герцогов рассыпались и собирались вновь, признанный церковью император в лице герцога Оленя был окрещен узурпатором и вынужденно вступил в новую фазу войны. Стало очевидно, что единственным способом покончить с конфликтом и воссоединить Империю под началом единственного монарха, станет полная и безоговорочная победа.
Герцог Грифона — основной оппонент Шеймуса Оленя, собравший под своими знамёнами воинства герцогов Волка и Быка, миновал южный рубеж оленьего герцогства. Битвы затухали и возгорались вновь, победы сменялись поражениями, наступление постепенно увязло в бесконечных штурмах крепостей и вынужденных простоях. Грабежи и массовые изъятия становились обыденным делом, а нехватка ресурсов и продовольствия наносила чудовищный ущерб войскам, особенно с приходом зимних месяцев. Стратегическая ситуация осложнялась с каждым днём, а основным полем боя уже давно стали дипломатические игры, а главное, стойкость подданных и экономический фундамент.
Победитель заберёт себе всё, а проигравший будет низвергнут с высот и заклеймён предательством. Слишком высоки были ставки. Слишком много сторон отныне было замешано в этот конфликт. Представители высших кругов различных фракций пытались удерживать тонкий баланс между прямым вмешательством и помощью тем, кто будет поддерживать соответствующие интересы. Обыкновенные наёмники — полевые командиры и их сподвижники вели ожесточённую войну на полях сражений.
— Волки прорвались через мост! — проревел гневный бас.
Бакрут продолжал молчать, окидывая хмурым взором поле брани. Некогда вождь «Железного Кулака» пришёл во главе пары отрядов в Империю людей, дабы противостоять вторжению демонов. Миссия удалась, однако последовавшая гражданская война открыла перед предприимчивым вождём широкие перспективы. Бакруту было плевать на распри мелкозубых и цели их господ. Орочьего вождя заботило лишь благополучие собственного народа, а так же достойная оплата и военные трофеи. Изначально, войско «Железного Кулака», как и большинство орков, встало под знамёна герцога Грифона, однако годы военных столкновений открывали ряд новых перспектив и новых союзников. Так, Бакруту довелось сражаться с солдатами Гончей на западе, встать под знамёна герцога Быка и даже поучаствовать во взятии в плен юного герцога Волка. Однако сейчас, спустя шесть долгих лет с начала войны, ситуация развернулась в совершенно ином направлении.
Грифон объединился с Волком и Быком, а вчерашний врага в виде войск Гончей, ныне представлял ценного союзника, ибо именно знамя герцога Оленя нёс в битву Бакрут Железный Кулак — вождь клана «Железного Кулака», что окреп и ныне представлял собой могучее войско.
Графы Оленя обещали оркам новый дом и сотрудничество по окончанию войны, а герцог Олень изъявил личную милость по отношению к каждому воину, что стоял на защите его вотчины. Ни единожды вождю доводилось сражаться бок о бок с баронами дома де Гастоп и воителями древнего клана Грегоров. Пусть и скрипя зубами, но его заслуги был вынужден признать и сэр Семеник, и тогдашний генерал Оленя — сэр Уильям Скот Катос, что без всяких раздумий отправлял воинство Бакрута в самые горячие точки, откуда Железный Кулак неизменно возвращался с победой.
Однако в сей час всё было иначе…
2
Использовав тактическое преимущество и превосходство в числе, противник навязал Бакруту бой на собственных условиях. Десятки копейных баталий выдвигались по флангам вперёд под прикрытием стрелковых формирований. Клирики использовали чудеса Эльрата, дабы своевременно восстанавливать потери в рядах бойцов и замедлить продвижение противника, а дрессированные грифоны из раза в раз наносили удар с воздуха по уязвимым воинским частям и обеспечивали разведку местности. На отдельных участках сражения, где враг связывался в битве или отступал, в дело вступала рыцарская конница — самый страшный атакующий механизм в военной машине Империи.
Сражение всё ещё представляло собой разведку боем в попытке нащупать слабость противника и завладеть позиционным преимуществом. Воины «Железного Кулака» пытались реализовать привычную для орочьих войск тактику оборонительной войны с обилием передвижений, ослабляющих нападок и засад. Способствовали успеху операции и отдельные части имперских войск под началом старшего барона де Гастоп, и союзники из числа зверолюдей. Однако ситуация на западном фланге превратилась а настоящий разгром. Враг продавил линии обороны и нивелировал козыри противоборствующей стороны. Единственным фактором, замедляющим продвижение вторжения, становились складки местности — обилие оврагов и холмов.
— Воины гибнут! — глядя на развернувшуюся бойню, прорычал молодой, чуть более двадцати зим от роду орк, что восседал на коне подле Бакрута и Тэликта. Воин был облачён в привычный для своего народа пластинчатый куяк, собранный из стали, костей и кожи. На его лице красовался шрам, некогда оставленный рыцарским бастардом, а вооружение представляло собой увесистый стальной тесак и характерный, сплетённый из жил и костей лук, с колчаном ало-оперённых стрел. — Нужно отрезать наступление! Завяжем волков боем!
— Соберём «кулак» на западе, — спокойным тоном пробурчал вождь «Железного Кулака». — Если отвести пехоту…
— Соберём «кулак»?! — в голосе юного орка прозвучал гнев. — Запад проиграл бой! Когда волки соберут войска, восток окажется в кольце! Нужно уходить!
— Воины выигрывают бой, Рутха́к. Вождь выигрывает сражение. Бакрут знает, как вести бой!
— Хочешь сражаться?! — на лице орка проступил гневный оскал. — Хочешь отдать клан в чужой войне?
Барон де Гастоп и его свита, что ныне находились подле орочьего вождя, обменялись вопросительными взглядами. Барон хотел бы напомнить юному орку о договоре, что заключил вождь «Железного Кулака» и граф Мэдоуфэйр, но предпочёл не вмешиваться в спор.
— Рутха́к — не вождь! — сквозь зубы прорычал Бакрут. Несмотря на закипающий гнев, его голос сохранял сдержанное звучание и тон, но пресловутая железная перчатка — живой символ Бакрута, его реликвия и неизменный спутник, сжалась в кулак. — Рутхак — воин. Рутхак поведёт отряд степняков и растянет волков на западе!
— Слушаюсь… отец, — впервые в голосе юного орка послышалась нотка растерянности, однако его лицо выдало клыкастый оскал. Рутхак вытянул из ножен тесак и поднял алое знамя с чёрным кулаком. — Бава!
Будучи полевым командиром, именуемым среди орков вожаком, спустя минуту Рутхак уже мчался в бой в окружении двух дюжин верховых орков и дюжины степных кентавров — исконных мастеров маневренной стрельбы. Бакрут направил взор на рассеянное сотнями шагов поле брани. Как и сын, он понимал, сколь тяжела тактическая обстановка и то, что отступление было одним из самых верных вариантов. Однако, в отличие от Рутхака, Бакрут знал и то, сколь сложна обстановка в политической и стратегической сферах. Поражение близ села Доблик означало форсирование реки и прорыв восточного фронта. Если подобный стратегический успех не станет переломным моментом в ходе войны, то отрежет войскам Оленя прямой доступ к Лостдейлу и Бринвуду — крупнейшим городам на востоке герцогства.
Едва ли подобный провал придётся по душе верховному командованию. Едва ли генерал Катос упустит возможность предъявить ненавистному орку обвинение в трусости. Нет, Бакрут собирался сделать всё, что было в его силах, дабы одержать победу в сражении. Благо, искушённый тактический ум уже выстраивал соответствующий план, а пространство за спиной позволяло выполнить перестроение, избежав генеральной битвы и частично нивелировать превосходство противника в числе. Вопрос оставался лишь в реализации плана.
3
Очередная баталия форсировала овраг, вытесняя орочью пехоту. Численное превосходство и монолитный строй превращал построения имперских копейщиков в некое подобие передвижных крепостей, где каждая попытка сблизится и прорвать строй, оборачивалась десятками тычков острой калёной стали. Будучи защищёнными пехотным строем, отряды стрелков тот час занимали позиции, осыпая неприятеля градом выстрелов. Десятки орков были загнаны в ловушку, не имея пространства для отступления и возможности нанести контрудар. Баталия латников, что ныне исполняла роль острия атаки, параллельно приводя в бой построения копейщиков, смяла сопротивление орков на западном фланге, заполучив пространство для пересечения очередного оврага.
Будучи профессиональными, замуштрованными военными, облачёнными в прочный доспех, вооружённые щитами и тяжёлыми мечами, имперские латники являлись великолепной пехотой, способной с успехом противостоять даже превосходящему в физической силе, но диковатому противнику. Звук стального шага и эхо голосов в латных шлемах стали единственной симфонией, наряду с предсмертными хрипами орков до той поры, пока воздух не потревожил свист, а на закованных в сталь воителей не обрушился град стрел.
Будучи рождёнными в седле, ранаарские орки-кочевники были искушены в деле верховой езды, однако их тактика значительно разнилась с сокрушительными ударами тяжёлой имперской кавалерии. В отличие от огромных дэстриэ, их скакуны отличались лёгкость и выносливостью, отсутствие должного защитного снаряжения сводило на нет возможность глубоких таранных атак, а поле битвы в степях предполагало собой пространство для бесконечного отступления и возможность вести стрельбу. Да, ландшафт имперской земли значительно разнился с бесконечными степями востока, однако орочья конница находила свою нишу на каждом поле брани, а возможность наносить безнаказанные удары с последующим отступлением, превращала их в настоящий кошмар для пехотных баталий.
— Отходим! — что было мочи, ревел Рутхак, выводя из битвы сородичей. — Назад! К горам!
Солдаты собрали строй, укрепив защиту во фронтальной части, но выпущенные из костяных луков стрелы, без всякого труда разили ткань гамбезонов и находили брешь в стали лат. Стрелки Империи отвечали залпом на залп, но кавалерия тот час смещалась из зоны поражения, продолжая осыпать противника градом стрел. Заполучив пространство, ведомые голосом вожака, рядовые орки принялись отступать и перегруппировываться. На отдельных участках вновь вспыхивали столкновения, но отныне они не имели односторонний характер.
Родившись в степях, Рутхак твёрдо усвоил все уроки, что преподнесла ему эта суровая земля. Будучи сыном вождя и потомственным воином, он никогда не обладал достаточной статью, дабы стать воителем «клинка». Однако острый ум и природная сноровка превратили Рутхака в грозного противника, способного дать бой в любой плоскости противостояния, будь то фехтование на саблях или партия в шахматы. Щелчок! Очередная стела с красным оперением вонзилась в сочленение латного доспеха. Поддоспешник латника выдержал попадание, защитив владельца от ран, но последовавший залп, ориентированный на то самое оперение, превратился в настоящий дождь острой стали. Баталия замедлилась. Рутхак потянул за узды и изменил маршрут лошади, выпрямился в седле и выстрелил вновь. На сей раз в строй незащищённых стрелков.
Взор вожака уловил сородичей, ввязавшихся в проигрышный бой с копейной баталией. Выстрел! Залп! Выстрел! Залп! Место в руках Рутхака занял увесистый тесак с утяжелённым клинком, а взор наполнился искрами. Громилы ворвались в размягчённую баталию, навязав бой и оголив фланги. Именно этого и ожидал Рутхак. Даже лёгкие степные скакуны многократно превосходили в мощи всякого представителя человеческого рода, а потому, не имея возможности встретить приближение неприятеля синхронными ударами копий, имперские солдаты были попросту смяты кавалерийской атакой во фланг. Тесаки обрушились на головы противника градом чудовищных атак. В считанные секунды сокрушительная атака обернулась манёвром и отступлением частей в тыльном направлении. Вместе с воителями отступал и сам Рутхак, ведя воинов под заветным знаменем.
Появление кавалерии изменило ситуацию на западном фланге, дав воинам необходимое пространство. Казалось, враг теряет преимущество, а план отца обретает должные очертания. Мог ли юный вожак знать, что враг сменит тактику, а основной точкой его прорыва внезапно станет восточное направление…
4
Как только Рутхак и его воители миновали заросли и вышли на открытое пространство, их встретили баталии копейщиков, собранные в единое построение с отрядами стрелков. Тут же раздался арбалетный залп, и град стальных болтов осыпался на головы орков. Заревели лошади, посыпались тела. Орки дали ответный хаотичный залп, но прикрытие нивелировало всякие потери в рядах стрелков. Баталии двинулись наперерез, а единственное окно открылось на юго-западе. Именно туда и направлял своего скакуна Рутхак. Именно там и находилась основная ловушка, что готовил для них противник.
Раздался лошадиный топот и скрежет доспехов. Спустя мгновение орки узрели ожившую стену из мышц, стали и непоколебимой решительности. Сжатая в плотную, сапог к сапогу шеренгу, имперская кавалерия ринулась на врага, стремительно сокращая пространство.
Треск наполнил всё окружающее пространство и сменился криками боли. Орочья кавалерия, кентавры и скопище отступающих громил — рыцари ворвались во фланг противника подобно клинку, пронзающему плоть. Первыми под удар попали пехотинцы, что, не имея пик и возможности окопаться, были попросту сметены безжалостными ударами копий и лошадиных копыт. Уже в следующую секунду враг настиг и кочевников. Копья трещали и ломались, врываясь в орочью плоть. Увязнув в гуще схватки, рыцари выхватывали из ножен мечи и устраивали сечу. Баталии стягивались со всех направлений, сжимаясь в тески. С противоположной стороны на поле брани стягивались воины «кулака» и «клинка», что ворвались во вражеский строй под личным предводительством Бакрута. Случилось то, чего всеми силами хотел избежать вождь «Железного Кулака». Началось генеральное сражение.
Вокруг воцарилось безумие — агония полномасштабной войны. Имперская пехота собрала монолитный строй по каждое направление битвы. Защищённые со всех сторон стрелки без всякой опаски осыпали залп за залпом на головы врага. Молитвы и чудеса Эльрата наполнили окружение, а кавалерийские «копья» предприняли тактическое отступление с целью перегруппировки и последующего удара. Первое, что сумел заметить Бакрут, это всяческое отсутствие союзных имперских войск, что отступили прочь, не желая учувствовать в сражении. Отсутствие союзников ещё сильнее усугубило численное превосходство врага, а его нынешнее тактическое преимущество и плотность имперского строя сводило на нет обыкновенную тактику орочьих воевод. Даже могучие багатуры оказались не в силах прорубиться сквозь построение врага и открыть путь к его тылу. Повсюду слышался рёв и агония битвы. Проигранной битвы. Орочья кровь напитала землю, предав ей багряный цвет.
— Хватит! — подобно грому на ясном небе прозвучал голос вождя. Бакрут вырвался на передний фланг, подняв над своей головой знамя переговоров. — Гурда! Люди! Кто ведёт ваши войска?
Битва замедлила ход.
— Значит, ты и есть Бакрут, вождь клана «Железного Кулака»? — послышался голос из ставки вражеского командования. Главнокомандующие верхом на конях держались в глубоком тылу, неся на себе символику герцогства Волка и первые очертания красных крестов. — Честно, я ожидал большего.
— Бой закончен! — прогремел вождь. — Люди… победили.
— Пришёл сюда, просить пощады? — продолжил вещать генерал. Слегка ударив шпоры, рыцарь выступил вперёд, наблюдая за переговорщиком из седла. — Время обозначить позиции…
Бакрут понял без слов. Старый орк спешился и навострил взор на повелителя людских армий. Рыцаря выделяла стать, его голос, казалось, выражал полное безразличие к происходящему вокруг, а искушённый в битвах разум продолжал взвешивать ситуацию на поле брани даже в тот момент, когда битва более не имела смысла, а враг отступал.
— Останови солдат! — продолжил рычать вождь. — Орки сложат оружие, если рыцари позволят уйти.
— Уйти? — генерал усмехнулся. — Вы сражаетесь в чужой войне, под чужими знамёнами. Вам плевать на идеалы рыцарства и наш кодекс. Почему я должен проявить милость? — протяжная минута, казалось, длилась целую вечность и сменилась ленивой невербальной командой. Тут же прозвучал горн — сигнал имперским войскам. Вскоре, сражение стихло. Генерал продолжил вещать: — Интересно другое. Я слышал Бакрут Железный Кулак — умелый воевода. Ты прекрасно видел расстановку сил и, надо думать, понимал, что в ваших интересах избегать открытого сражения. Но вот, из-за одного отряда, ты выводишь всё своё войско в лобовую атаку и предпочитаешь бегству переговоры. Либо слухи о твоих умениях сильно преувеличены, либо, в этом отряде был кто-то очень значимый…
Стороны застыли друг напротив друга. Недобитки израненных орков — те, кто не мог бежать и те, кто предпочёл поражение бегству, около трети от изначального числа, были окружены. Имперский строй начал перестроение. Как бы велико не было преимущество имперских войск в начале столкновения, в сей час, оно стало катастрофическим. Орки были обескровлены и разбиты, а их дальнейшая судьба ныне решалась в ненавистных переговорах.
— Рутхак… — тихо промолвил вождь.
— Стало быть, твой сын, — рыцарь дал короткую команду, позволив подручному вывести вперёд пленных орков — часть тех воителей, что были настигнуты рыцарской конницей, разбиты и захвачены в плен. И среди них Бакрут увидел его — своего сына. Окровавленного молодого орка, что неизменно взирал в глаза отца. Их взгляды встретились, выражая все чувства, что не могли передать слова и генерал уловил это мгновение, сосредоточив взгляд на орочьем вожде. — На колени.
— Отец, нет! — прорычал Рутхак и тот час получил удар ножнами.
Бакрут застыл. В его глазах навернулись слёзы. Да, он был вождём — отцом клана, но так же он был отцом того, кто ныне находился в руках врага. Тяжёлый тесак пал на землю. Все орки навострили взгляды. Каждый из них был готов умереть в сражении, но не принимать позор. Готов был принять смерть и сам Бакрут. Смерть свою, но не своего сына. Вождь пал на колени и склонил голову.
— Бакрут Железный Кулак, ты принимаешь поражение?
— Да, — пробурчал вождь.
— Громче!
— Да!
— Великолепно, — рыцарь окинул взором нынешнее поле брани. Как же великолепен был сей момент — тот самый миг, когда в глазах противника гаснут искры, когда ломается его дух. Это опьяняющее чувство власти, чувство победы. Отныне, генерал мог брать противника голыми руками, и лишь от его решения зависит всё происходящее вокруг.
И рыцарь озвучил свою волю…
5
— Что произошло дальше? — едва слышно промолвила Су’ура.
— Рыцарь приказал убить всех, — выдохнул шаман. — Бакрут был схвачен. Рыцарь опустил позор на голову Бакрута! Заставил Бакрута смотреть на гибель воинов… на гибель сына…
Ещё несколько часов назад отряд под предводительством Железного Кулака вошёл в чертоги людской деревни. Ожидаемо, орки оккупировали конюшню и местный незначительный гарнизон, пригодный лишь для стычек с разбойниками и волками. Был введён запрет на всякие передвижения, взята дань и провиант. Дабы не загонять себя в ловушку, вторженцы предпочли ночевать под чистым небом. Багатуры отправились ко сну. В нынешний час лишь Су’ура, Тэликт и стерегущий покой братьев Аорок, наблюдали за обстановкой и движением по небосводу Её Величества Луны — той, что соединяла мир живых с Миром духов, той, у кого шаманы искали помощи предков.
— Малыш Рутхак даже не дрогнул, — Тэликт покачал головой. На лице орка проступила полная боли улыбка. — Рутхак не боялся смерти. Но в тот момент, когда Бакрут встал на колени… — голос шамана дрогнул. — Даже Тэликт ощутил их боль.
— Тот человек? Рыцарь? Тот, на кого мы охотимся?
— Да. Абрахам Аетиус Антарес, генерал герцогства Волка тогда. Теперь магистр ордена «Кровавого Креста». Его и преследует Бакрут. И Бакрут отдаст всё, чтобы достать голову рыцаря!
Девушка опустила взор. Костерок потрескивал поленьями, а Нара, даже находясь в сонном состоянии, подёргивала ухом в направлении лесной чащи. Су’ура подняла полный вопросов взор. Тэликт ответил:
— От клана «Железного Кулака» остались лишь недобитки. Бакрута бросили за решётку, а вчерашние союзники изгнали орков. Катос назвал войско «Железного Кулака» предателями, — взгляд шамана потонул в воспоминаниях и образе звёздного неба. — Люди всегда несли за собой ложь, прикрываясь фразами о свете и чести. Бакрут провёл за решёткой два года, пока не появился Леофрик.
— Мак’Старк?
— Да. Мак’Старк был частью ордена. Он сказал, что поможет Бакруту, даст силу и власть, но вместе с тем, Бакрут будет выполнять волю Леофрика. Так и вышло. Мак’Старк дал «Железному Кулаку» ресурсы, указывал на маршруты имперских караванов и места содержания орков, помог собрать кланы. Когда Леофрик указал на форт Карадан, «Железный Кулак» пошёл в атаку.
— Значит, всё это время… мы служили человеку? А поход на юг?
— И да, и нет, — шаман покачал головой. — Бакрут помогал Леофрику, пока интересы Бакрута и Леофрика совпадали. На юге, клан сможет перетерпеть зиму, но Бакрут больше не хочет работать с человеком. Клан «Железного Кулака» продолжит свой путь, но Бакрут поклялся, что отыщет Анатреса и отомстит за смерть сына.
— Даже если Бакруту придётся погибнуть?
— Бакрут не страшится смерти, дитя. Бакрут страшится жизни в позоре.
— Но… клан нуждается в вожде. Бакрут вёл орков, и только благодаря Бакруту оркам удалось выжить. Су’ура, Трэкан… клан «Дикого Уха» — все мы обязаны Бакруту. Вождь должен думать о судьбе клана.
— Су’ура очень похожа на Рутхака, — на лице шамана расцвела добрая улыбка. Его взор коснулся лица молодой орчихи. — Всегда думаете о клане, о будущем орков. Поверь, Бакрут это ценит. «Железный Кулак» не пропадёт. Барав — хороший вождь. Барав знает о Мак’Старке и договоре, но Бакрут устал. Духи требуют мести и Бакрут отомстит. Во что бы то ни стало.