1
14 декабря.
Почти сразу после попойки в баре, мы двинулись за город. Он впечатлил меня своими размерами. Тогда, по приезду, мы ехали сюда в потемках и я толком ничего не разглядел, но… На самом рассвете, это место играет совсем другими красками. Несмотря на пятиутровую рань, по улицам слонялось много людей, причем, людей совсем обычных, таких как беженцы в моем пункте, и, казалось, ни разу не державшие в руках оружие. Они шныряли туда-сюда и каждый был занят каким-то мелким делом: кто-то в стельку пьяный плелся из бара, еле держась на ногах, кто-то, только проснувшийся, шел, видимо, на работу. Как я вызнал у Корсара, большинство населения здесь «слишком криворукое, чтобы держать оружие», поэтому оно занималось сельских хозяйством. Собирало посеянный урожай, на еще сохранившей плодородность почве, выращивало “чистых” животных, которые потом шли в пищу и на продажу. Кто-то занимался созданием кустарных патронов для оружия, ввиду их дефицита, ремонтировал и модифицировал убитые временем пушки, кто-то воскрешал старые, доисторических времён машины, кто-то под патронажем Совета чеканил монеты, которые до этого я видел лишь вскользь. Были даже те, кто, смешивая разные травы и остатки медицинских преппаратов, экспериментируя с концентрацией того или иного компонента, создавали самые настоящие лекарства, которые вполне могли заменить производственные. Думаю, тот подозрительный барыга, что всучивал мне чудо-смесь «Буйвол» был одним из таких «травокуров», по определению того же Корсара. Кстати говоря, человеком он оказался не таким и страшным, как мне казалось сначала. На мое удивление, я и Егерь быстро с ним поладили, а Корсар каждый день все глубже и глубже погружал нас в реалии этого места. Оказалось, что город сталкеров живет только потому, что «каждая шестеренка этого механизма, строго выполняет свою цель». Охотники на вылазках добывают пищу и особей, которых можно разводить, охраняют город от монстров, а мирные жители, взамен, ведут сельскохозяйственную деятельность, выращивая будущую пищу. И так, вместе, они продлевают городу жизнь. На удивление, не было единого человека, который взял бы под свой контроль управление над этой системой. Корсар сказал, что всем здесь заправляет некий совет «старых пердунов», на собраниях которого принимаются почти все серьезные решения. Кажется, только ему позволено так называть глав города. Большим влиянием в Совете обладает Беркут, как оказалось, старый знакомый Егеря. Вообще, что-то слишком много знакомых, и темных пятен в его прошлом, которое он так тщательно скрывает… Как бы то ни было, приехали на базу охотников мы довольно быстро. Не успел я оглядеться, как Егерь почти за шкирку потащил меня к боевому полигону, украшенному полосой препятствий, мишенями и другими интересностями. Всю ту массу оружия, что мы вытащили у Рома на базе, Егерь быстро распродал ещё до нашего отъезда. И вот, мне стало ясно, куда он дел, вырученные за снаряжение деньги. Скоро в моем распоряжении оказались почти все виды огнестрела, из которых мне предстояло научиться стрелять. Автоматы, дробовики, снайперские винтовки, пистолеты… Работу с этим оружием я должен был изучить хотя бы на базовом уровне, иначе на рейде меня сомнут в гармошку. Но перед этим, Егерь начал изнурять меня тренировками. Отжимания, пресс, подтягивания — в разной комбинации, разной длительности и в разной форме… Бег. Сначала один, затем два, три, четыре километра, пока я едва не выплевывал свои легкие. Потом он учил меня рукопашному бою, основам и тактике движения. Изредка надо мной издевался Корсар, в два движения утаптывая моё уставшее тело в землю. Меня это не на шутку злило и бывало, я даже материл его. Но его моя реакция ни пугала, не обижала, а только веселила. Мне приходилось ой как несладко. Временами, я проклинал все это всей душой и надеялся, что ни в какой рейд мы не выйдем… Но, несмотря на это я шел вперед. Однажды, когда я весь выдохся и совсем не соображал, когда единственной мыслью было сдаться, я, вдруг, будто получил озарение. Понял простую, но верную мысль. Я ведь не могу просто так сдаться и бросить всё. Неужели этому дядя учил меня, с тех пор как вернулся? Неужели таким он хотел меня видеть? Слабым, безглазым и больным инвалидом? Я вдруг почувствовал, что если останусь таким жалким, то разочарую его. Он всегда учил меня тому, что уж лучше жрать землю, чес опустить руки и сетовать на жизнь. Я все хотел найти в этом дерьме крайнего и, наконец, понял, кто это… Я сам. Я сам допустил смерть всех друзей и родного человека, я не смог защитить их. И позволил обратить себя в нечто странное… Когда вспоминаю о той ночи, то очень боюсь. Каждый шорох, вой в ночи, сводит меня с ума, заставляет трястись, как подбитую шавку. Но… Но эти монстры должны поплатиться за содеянное…. За то, что сделали со мной… Я убью каждую тварь. Каждая должна будет сдохнуть в диких муках. Может Егерь и кровожаден, жесток и суров, но именно он смог открыть мне глаза на этот мир. И я не хочу, чтобы дядя думал, что потеряв его, я стал сопляком, который только и делает что ноет и прячется в угол.
Сейчас, я пишу это, за несколько часов до рейда, пока никого нет. Прошло уже два месяца, ударили морозы и выпал довольно глубокий, декабрьский снег. Теперь, благодаря сотням тренировок, я больше не тот сопляк каким был раньше. Я убью каждую суку, что встанет у меня на пути, выпотрошу их, в ответ за ту ночь. Осталось совсем немного…
2
Горизонт смыкал вихрь взбесившегося снега. Тусклый солнечный шарик тихо спускался, гася слабый, холодный свет, проникший во мрачные лесные чащобы. Они пестрели, сбросившими с себя листву березами, вечнозелеными елями, что укрылись своими иглами, будто щитом, обугленными, омертвевшими стволами, укрытые белыми, большими хлопьями, только выпавшего снега.
Кружили вороны, чёрными стрелами изредко решетя небо и своим карканьем разрывая могильную тишину сибирской тайги. Лес спал холодным, зимним сном.
— А, чертова скукота, — бросил Корсар, лениво посматривая на бесконечные, однотипные пейзажи хозяйки-зимы. — И сижки почти вышли… Что ты там чиркаешь, салага?
Даня встрепенулся, резко закрыл крохотную книжечку, сунул ее за пазуху зимней шубы.
— Да так… — замялся он, — заметки…
Корсар не ответил и сухо усмехнулся.
— Н-да… А ты что, песель? Ой, морда! А!
Зевс, обвившийся вокруг ног, будто змея, вывернул брюхо кверху, давая простым смертным возможность его почесать.
— Удивительно, что он к тебе так быстро привык, — отметил Егерь, дернув коробку передач. — Живика вот сразу невзлюбил…
КРАЗ чуть подался вперед.
Корсар откинул черные, будто смоль, отросшие по глаза тонкие локоны жестких волос, убрав их за уши.
— Ну, Живик-то мужик ушлый, пусть и добрый, почти как все его профессии. А я человек военный, простой, вот и пригляделся… Да, собакен?
Зевс задергал ногами, что-то просопев себе под нос и корчась от удовольствия.
Корсар, улыбнувшись, почесал свою бороду. За прошедшее время он почти не брился и как результат — обзавелся неплохой бородкой, которая, впрочем, не шла в сравнение с егерьской.
— Черт, хотел же побриться! А, чтоб его… Чешется, скотина! Как ты такое можешь терпеть, а? — обращался он к перевозчику, который лишь едва усмехнулся.
— Годы тренировок, годы…
Сталкер, впрочем, особо не поверил в слова кавказца и снова бросил взгляд на унылые красоты тайги. Вьюга медленно, но верно усиливалась, слышался протяжный гул ветра, что хотел пробраться в теплую кабину. Хлопья снега уже хорошенько закрывали обзор.
Даня вздохнул.
— А много тварей в лесах шарахается? — спросил он, чуть развернувшись к Корсару.
— Честно, — начал он, — в северные районы мы давно не заезжали. По правде говоря, это первый наш настолько крупный рейд в эти места. Обычно-то мы на восток ездим. За своё время я видел всякое: волки, огромные крысы, с неплохую собаку размером, рысей, как ты мог заметить… — Корсар зашарил по карманам мухортовой дубленки, повсюду истыканной косо пришитыми карманами. — О, нашел! Нашел, чтоб тебя! Ты гляди, еще и самокрут… — Корсар вдруг нахмурился. — Когда это я успел?
Пожав плечами он закурил. По кабине расползся, на удивление, не очень приятный, но и не очень противный запах жжёного табака. Даня всё же, локтя от носа не отставил.
— Да, — Корсар выпустил дрожащее колечко дыма, — каких-то особых тварей я не видел. Но, знаешь, народ всякое говорит. Слышал я, что после того как по нам хорошенько долбанули ядеркой, то взрывы эти разбудили созданий древних, которые таились глубоко под землей, прятались высоко в горах или шныряли где-то под толщей океанских вод…
— Разве такие бывают?
— Тебе ли не знать, мой одноглазый друг, что в этом мире полно всякого необъяснимого дерьма. Ну, к примеру, слышал я истории, что на Байкале видели рыбаки, огромную сволочь, несколько километров в длину, что даже рыбой язык назвать не повернется.
Даня удивленно захлопал глазами, а вернее единственно оставшимся и недоверчиво посмотрел на рассказчика.
— Не смотри на меня так. Я сам охренел, когда услышал этот бред, но мой собутыльник рассказывал так убедительно, что я с пьяных глаз и поверил. А, кхэ! Черт, что-то я перестарался с этой папироской…
Сталкер еще покашлял, поглядел на свое творение, но курить не бросил.
— И что же за чудо такое?
— Хрен его знает, что-то типо огромной змеюги, как-то они даже обозвали эту мразь… Тьфу! Не помню уж совсем. Но создание такое огромное, что Байкал ему по колено! А на голове у этой бикарасины рога, да еще и пасть размером с добрую баржу. Говорят, траулер рыболовный под воду утянул, к себе в замок подводный…
— Замок!? — выпалил Даня. — Под водой!?
— Ну, я там небыл — не знаю, но слушки ходят, да. Кто-то встретил эту гадину пока рыбку ловил и с божьим чудом улепетал оттуда, пока жопу вазелином не смазали, — рассмеялся Корсар. Потом посерьезнел, — А потом вздернулся.
Повисла гнетущая тишина.
— Да, паники ты навести можешь, — холодно сказал Егерь, поглядев на удивлённого Даню. — Давно я такого бреда не слышал.
— То же мне — эксперт, кто ж знает, что там, глубоко в водах творится?
— Ну, если бы какая каракатица там и жила, то давно бы вылезла и нас всех растоптала, — парировал Егерь, — и дело с концом.
— Ну ты и зануда! Даже байки травить не даешь!
— Не спорю, — согласился перевозчик, ухмыльнувшись.
— Может тогда сам чего расскажешь? — съехидничал Корсар. — Ты ведь у нас тут шкуры с кого только можно сдирал да по таким местам лазил, где даже волки срать боятся.
Даня с Зевсом немного обиженно переглянулись, а Егерь кротко хмыкнул и озадаченно почесал бороду.
— Что мне, ёп твою мать, уговаривать тебя? — возмутился сталкер, нахмурившись, — Дяденька Егерь, а расскажи про монстров за периметром! Так что ли?
Егерь рассмеялся, сверкнув белыми зубами. Даня вдруг понял, что раньше никогда не видел, как перевозчик смеется.
— Черт с вами, — наконец кивнул он.
— Другой базар, совсем другой! — обрадовался Корсар, потягивая самокрут. — Валяй, старик.
— Быстро ты меня в старики записал. Но да ладно. Тварей я много перерезал за свою жизнь, но расскажу про ту, что сам только издали видел и ближе подходить не стал…
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Корсар, ткнув под бок Даню.
— Ночевал я тогда в лесу. Вьюга была ужасная, до костей пробирала. Вот я почти заснул в машине, как вдруг слышу топот. Громкий, снег с валежником на пол леса хрустят, а дрожь по земле от каждого шага такая шла, будто танк упал. Выхожу из машины, наперевес с калашом. Оглядываюсь — никого. После, слышу очень низкое хрипение, где-то дальше, за деревьями. Тихо, на цытлах, нырнул за берёзу, выглядываю и вижу… В двадцати метрах от меня, прямо по лесной опушке, ползет здоровенный камень. Метра эдак четыре высоту и вдвое больше по ширине, я…
— А ну стоять! — выпалил Корсар. — Стопэ. Какой нахрен камень?
— Натуральная глыба, — спокойно ответил перевозчик, глядя на недоумевающего теперь Корсара. — Ползла на запад. Очень медленно. Я сначала думал, что почудилось. Это существо выглядело, словно оживший горный скол. Тело, если можно так назвать, было укрыто плотно уставленными друг к другу наростами, текстуры как раз таки камня. Больше в темноте я нихера разглядеть не сумел.
Даня сидел, сжав от напряжения кулаки. Атмосфера, сгущающейся темноты и жутко завывающей за окном вьюги очень усиливала эффект рассказа.
— За ним тянулась протяженная полоса стёртого снега и отвердевшей земли. Да и оно само было вдоль и поперек в снегу. Словно проснулось от долгого сна. Ползло существо, опираясь на гигантские рукоподобные каменные конечности, тоесть опиралось на одну и подтягивало остальное тело. Туловище, кстати, вместе с ногами, волочилось позади. Короткие по сравнению с телом ноги, если их так можно назвать, были усеяны трещинами и сколами, а на одной и вовсе красовалась, пестрящая тёмной кровью дыра. Будто из РПГ разряд пустили. Я долго не решался, что буду делать. С одной стороны, стрелять было бессмысленно — эти наросты с легкостью бы пулю остановили. С другой — шуметь тоже нельзя, заметит и раздавит.
Оставалось только бесшумно уйти, надеясь, что это нечто меня не тронет. Едва я стал уходить, как вдруг оно обернулось.
— Мать твою, вот это новости, — ругался себе под нос Корсар, все интенсивнее затягивая почти изошедшую самокрутку.
— Ни рта, ни ушей я у этого существа не заметил. Хотя почему-то лицо очень мне напоминало человеческое… На месте глаз сверкали только два красных огонька, прикрытыми будто кирпичами. Я было полез за гранатой, но тварь только что-то невнятно пробубнила, занесла огромную, плоскую лапу и вдарило по земле, да так, что я едва с ног не рухнул. Ощущение было как в две тысячи девятом, когда нам технику ИЛами доставляли, с парашютами скидывая. У одного БТР-а тогда парашют оторвался и тот с огромной высоты посреди поля вмазался. Вот и здесь звук похожий, — Егерь сделал длинную паузу и закурил сигарету.
— Ну, не томи мля, чё дальше то было? Ушёл?
— Как видишь, — не без иронии ответил перевозчик. — Только вот на следующий день я решил проехать по шлейфу, который оставило это существо.
— И что там? — спросил Даня, немного съёжившись.
— Десяток человеческих трупов. По видимому — бандиты. Осели в каком-то лесном домике, от которого, после этого монстра осталось одно название. Оно смяло их, как насекомых, смотреть страшно… Вот только откуда у этих несчастных оказался гранатомет — загадка по сей день.
Корсар выругался.
— Брешешь, чтоб тебя! Не может таких чудовищ земля носить…
— Ну, можешь не верить. Мне врать ни к чему, — спокойно ответил кавказец, поглядев в окно.
Вьюга нарастала.
— И то верно, и то… О таком в баре пьяницы не рассказывают. Что ж ты раньше молчал?
— А к чему воду мутить? — буркнул Егерь. — Видел я его всего раз и, по всей видимости, никто кроме меня с этим не встречался. Кто поверит?
— Ха! Правду говоришь, если я сам едва в это вразумил.
— И что, совсем ни разу больше не повстречался тебе этот… Гигант?
— Нет, Дань, не встречался. Я только слышал, что некоторые местные шлейфы замечали после да ямы большие, полосой далеко тянущиеся. Но там уже за достоверность не отвечаю.
— М-да, теперь и поссать в лес нормально не сходить! А то ведь и хлопнут, как муху…
Все снова замолчали, погрузившись в свои думы. Которые, впрочем, были быстро прерваны писком рации.
— Внимание всем звеньям, движущимся в цепи костяка! Впереди обнаружено крупное оленье стадо. Ведущая группа замкнула их и гонит на нас. Приказ: разбиться полукольцом и нейтрализовать стадо. Повторяю: разбиться полукольцом и нейтрализовать стадо! Работаем пневматикой с транквилизаторами. Расстояние между машинами минимизировать, о каждой нейтрализованной особи докладывать немедленно! Приблизительное число голов — пятьдесят. Время сближения — десять минут. Приказ выполнять немедленно!
— З-12. Приказ принял…
— О, Беркут снова за свое. — осклабился Корсар. — Вечер обещает быть интересным!
По рации последовали уточнения о координатах стада гонимого сюда. Машины образовали плотное полукольцо. Снегоходы получили координаты западни и погнали стадо ровно в ловушку.
— Расчетное время зрительного контакта три минуты, всем приготовиться. — раздался из рации голос Беркута.
А Корсар уже настроился подстрелить больше особей чем остальные.
— Та-а — а-к-с, где там моя винтовочка? — радостно приговаривал он, готовясь поразвлечься.
3
Двадцать машин стояли полукольцом. Стояли настолько близко, что почти смыкались бамперами. На крышах машин, словно статуи, совсем не двигаясь, лежали сталкеры. Метель все нарастала и впереди, кроме вьющегося одеяла вихря, было сложно хоть что-то разглядеть. Все было залито, будто молоком.
— Расчетное время зрительного контакта — одна минута — приготовиться.
Егерь вместе с Даней и Зевсом стояли около КРАЗа, наблюдая за происходящим. Полуволк принюхивался и активно вилял хвостом, почти полностью утонув в сугробе.
— Фу, нельзя, — приказал Егерь, гладя питомца по голове. — Нельзя.
Даня посильней натянул старенький, советских времен, разукрашенный в красно-зеленые тона, шарфик.
Парень поднял взгляд на крышу машины, где распластался Корсар. Он был сосредоточен и только что-то бесшумно бубнил себе под нос. В руках красовалась длинное дуло, оснащенное средненьким оптическим прицелом (уже порядком истрепанным), покрывшимся кучей царапин на корпусе. Оружие было оснащено внушительных размеров баллоном с газом и манометром. Само по себе оружие выглядело довольно бедно: куча сколов, тысячи мелких царапин, обмотанный изолентой старенький приклад цвета дерева, вместе с потертым от времени дулом. Впрочем, Корсар всегда хвалил эту пневматическую систему.
— Идут!
Впереди, из-под одеяла вихря и снега, показалось несколько десятков красавцев-оленей, разбившихся по периметру. Они даже не представляли, что улепетывая от снегоходов, бегут прямо в западню.
— Сначала задний ряд! — противно гаркнула рация.
Раздались тихие, похожие на свист выстрелы.
Сзади показался еще десяток оленьих голов.
Корсар выдохнул и начал стрелять.
Двое (те, что держались правой стороны оленя), вдруг чуть дернулись, пробежали ещё несколько метров и, запутавшись в ногах, рухнули на землю. Ещё двое возникли на сетке прицела чуть левее.
— Пиф! Паф!
Животные дернулись и скоро омертвели, уйдя мордой в снег.
Вдруг сталкер заприметил здорового, намного больше остальных оленя, бегущего впереди всех, с огромными, будто ветвями дуба, рогами. И Корсар едва удержался, от того, чтобы не прожать курок.
«Живи. Пока что» — пронеслось у него в голове, прежде чем еще пара бегущих в задних рядах животных поникли.
— Паф! Ха-ха!
Сухие, тихие выстрелы, словно шелест листьев, проносились по лесу, прорываясь сквозь вой метели.
— З-12, минус шесть, — быстро доложил Егерь, который вдруг оказался рядом с Корсаром.
— Минус се… — осекся Корсар, сжав зубы. Кто-то обогнал его, усыпив пару оленей по центру. Буквально в считанные секунды огромное оленье стадо, занимающее почти четыре плотных ряда, поредело вдвое, даже на половину не сблизившись с защитным кольцом.
«Нет, не просру! — подумал Корсар, быстро переводя прицел. — Даже не подумаю»
Ещё не усыплённые животные метали бешеный, испуганный взгляд на своих павших собратьев и от того пугались ещё больше. Некоторые скакали так сильно, что, спотыкаясь о ветки, схороненные глубоко в снегу, падали, ломая тонкие ноги.
Зевс скалился, рычал, прищурившись, но не смел ослушаться приказа хозяина.
Даня, стоя рядом, буквально чувствовал кипящую злость полуволка, исходящую откуда-то извне.
— Ладно тебе, — бросил юноша. — Корсар же обещал, что нажрешься вдоволь.
Зевс недовольно зарычал, взглянув поблекшими глазами на Даню.
Ряды почти изошли и остался лишь прохудившийся авангард оленьего стада, во главе с вожаком, трясущим своими массивными рогами, словно пытаясь отбиться от тонких и быстрых пяти сантиметровых дротиков с ярким оперением. Рядом с ним, держась почти наравне, бежала совсем лысая самка, пытавшаяся прижаться ближе. Едва она нагнала вожака, как вдруг испуганный взгляд притупился, постепенно остекленел и тело, наполняясь чем-то тяжелым, устало рухнуло в снег. Вожак чуть обернулся, фыркнул и, не успев опомниться, увидел десятки машин, сомкнувшихся в круг. Пелена метели рассеялась и вдруг он понял, что бежать некуда. Последние из стада сваливались с ног, оставив его наедине с охотниками. Он еще пару мгновений стоял, нервно озираясь, щурясь от света фар.
Корсар улыбнулся и повременил всего пару мгновений, чтобы рассмотреть главную жертву — самый жирный приз. Глухой щелчок курка. Свист.
— Что?
Олень рухнул, едва дротик коснулся его пятнистой шеи.
Корсар быстро оторвал взгляд от прицела. Слева от него, в самом центре, задорно кричал какой-то здоровый мужик, обернутый вдоль и поперек в волчьи шкуры. Корсар сжал кулак, блеснув перстнями. В голосе он узнал Булата.
— Сраный…
Корсар выругался. Обильно и жёстко.
— Эк, молодец! — похлопал бугая по плечу маленький мужичок, с длинной рыжей бородой.
— Крюк, подсевало рыжее, чтоб тебя в задницу лешие трахнули! — зверел на глазах Корсар, сжимая пневматику все крепче и крепче.
— Ха! Обогнали тебя, — хохотнул Егерь.
— И без тебя вижу, — прошипел Корсар, приподнимаясь с машины. — Капитан очевидность…
Хмурое лицо сталкера, раскалённое сибирским морозом, казалось, закипало заново.
Он зло сплюнул и, ещё пару раз презрительно обернувшись к своим собутыльникам, спрыгнул вниз.
4
— Молодцы, парни! — громко и звонко крикнул Беркут, оглядывая место бойни. — Отличный улов!
Шёл он спокойно, твёрдо, несмотря на глубокие сугробы, уходящие почти на полметра вниз. Подошёл он аккурат к егерьскому КРАЗу.
— Здравия желаю, товарищ генерал!
— Привет, Егерь! Как улов у нашего стрелка? — тихо, но вместе с этим очень четко спросил Беркут.
Был он едва ниже Егеря. Широкий в плечах, облачённый в лисьи и заячьи шкуры, с шапкой-ушанкой на голове, что горела красной советской звездой. Глаза — яркие и блестящие водной гладью, иссечённое морщинами лицо. Сразу можно понять, что человек в возрасте. Простые солдатские берцы, тёплые штаны, словом, если бы кто-то взглянул на него со стороны, то наверняка подумал, что это обычный старик.
— Отлично отстрелял. Тринадцать штук усыпил, — ответил Егерь, вынимая сигарету из зубов.
— Превосходно. Эй, Корсар! — крикнул Беркут сталкеру, что стоял, угрюмо сложив руки у машины. Услышав знакомый, мягкий, но в то же время отдающий металлом голос, сталкер обернулся.
— Да вроде и настрелялся, а совсем кислый.
Егерь усмехнулся, глухо щелкнув зажигалкой.
— Наверно кому-то проспорил, — ответил Беркут, утирая шикарные и пышные седые усы, аккуратно смыкающиеся в тонкую линию. — А он такого не любит.
Егерь еще пару раз щелкнул зажигалкой, посмотрел на отметину газа в ней и вздохнул.
— Прикурить? — спросил Беркут, протягивая перевозчику зажигалку.
Егерь взял ее в руки и осмотрел.
— Нихрена себе раритет, — приподнял брови кавказец, откидывая массивную крышку черной коробочки, испещренной серебряными волнами. — Zippo?
Беркут хмыкнул.
— Спасибо.
— О, идет, звезда театра! — раскинул в приветственном жесте руки Беркут. — Что такой кислый?
— Я кислый? — удивился Корсар, пожав руку старику. — Тут просто… Кхм, просто погода дерьмовая вот и всё, настроение мне портит.
Егерь усмехнулся, выпустив сизое облачко дыма.
— А, понимаю. — улыбнулся Беркут. — Ну ты отлично потрудился. Это тебе лишняя монетка в копилку.
— Рад служить, а ещё больше — если платят вдвойне.
Беркут усмехнулся.
— Ладно, мужики, пообщаемся ещё как лагерь поставим.
— Так точно, — процедил Корсар, видя, как к командиру приближается Булат с улыбкой до ушей, радостно сообщить о своём подвиге.
Сталкер сплюнул и рефлекторно потянулся за сигаретой.
— Отряд! Грузить животных и быстро! — громко и жёстко гаркнул Беркут, таким голосом, что все в округе тут же встрепенулись и засуетились. Как-никак все усыпленные туши оленей нужно было загрузить в огромный, стоящий позади плотно сплетенного кольца, болотохода «Ямал».
Назвать машиной или грузовиком эту бандуру не поворачивался язык. Двадцатиметровый змей, оснащённый мощными гусеницами, грызущими под собой всё, что попадется, широкая и просторная двенадцатиметровая платформа, усеянная клетками, уставленными по всей площади. Кабина, длинной и шириной, которая выходила в добрые два КАМАЗа, внутри которой расположились связисты и всё верхнее командование, включая Беркута. Снаряженная масса этого монстра была в сотню тонн, если не больше.
По сравнению с Ямалом, КРАЗы, КАМАЗы, УАЗы и ЗИЛы, казались чем-то вроде муравьев, копошившихся рядом с настоящим колоссом. Позади кабины были воткнуты несколько поездных вагонов, служащих пристанищем местным охотникам.
Даня присвистнул, приблизившись к Егерю. Он вглядывался в технику, не отрывая глаз.
— Это что за штука такая?
— Это, Дань, венец советского творения вкупе с канадскими мастерами, — говорил перевозчик, указывая на борт кабины чудо-техники, где пестрел кленовый лист, укрытый серпом и молотом. — Болотоход СВГ-701 ЯМАЛ.
— А что ж я его раньше не видел? Столько ведь на базе были, а это ни разу не видел…
— Потому что в ангаре был, тоже готовился к рейду, — ответил Егерь, сбивая с сигареты горку пепла. — А уехали мы раньше, чем его выпустили.
— Охренеть можно… — удивлялся юноша, всё больше рассматривая болотоход, к которому, словно насекомые сбегались люди, волоча по снегу усыпленных оленей. Среди них пацан увидел и Корсара, который, заметив Булата, что тащил вожака стада, тут же подошел к сталкеру и начал показывать руками неприличные жесты. Булат съежился, что сделало его вид совсем неуклюжим, а потом, когда Корсар закончил выпад, покрутил пальцем у виска.
Даже с приличного расстояния Даня услышал шквал отборных русских словечек.
Из-за ЯМАЛа не спеша выкатились два КАМАЗа, оснащённые небольшими пяти-шести метровыми кранами и, пристроившись к машине, начали выгружать клетки, разогнав букашек, столпившихся внизу.
— Вы-ы-ы-гружай! — бодро протянул Беркут, махнув машинам. Из-за массивного борта болотохода вынырнуло ещё пару человек, которые принялись быстро цеплять приличного размера клетки к кранам. Как только первые конструкции рухнули в снег, почти сразу там оказалась пара спящих оленей и, закрытые в стальной клетке защелкнувшимся навесным замком, они ждали своего подъема. Так этот цикл повторялся, пока животных совсем не осталось.
— Эк! — хлопнул по ржавой клетке Крюк, поправляя шапку-ушанку. — Последние! Вира!
— Ага! — послышалось сверху.
Клетка мягко дернулось и плавно поплыла наверх.
— Так что, Корс? Проспорил ты нам с Булатом! — ехидно улыбнулся Крюк, почесывая рыжую бородку. — С тебя два ящика пивка!
— А может это ты мне должен? — съязвил Корсар, который стоял у погрузочного КАМАЗа. — Вы сколько положили?
— Девять! — гордо сказал Крюк. — Ровно девять!
— А я — тринадцать, — жестко ответил сталкер, приблизившись к Крюку. — И кто кого уделал?
Глаза его горели раскаленными от гнева углями.
— Но…
— Хер тебе, а не но! То, что вы стыбзили моего вожака, не добавляет вам к счетчику, больше, чем на один, усек?
— Ха! Неужто обиделся, что Булат оказался быстрее тебя?
— Я смотрю ты дохера смелый…
— Ладно тебе, — разрядил обстановку Даня, что возник рядом совсем неожиданно. — Сдался тебе этот олень?
— И правда, — буркнул Корсар, зло посмотрев на Крюка. — Сдался мне он… Но ни одной бутылки я вам не должен, понял?
— Парнишка прав, но спор есть спор, — согласился Крюк. — Ты победил. А энто что за зверь?
Зевс, что был рядом с Даней, оскалился.
— Это егерьский песик, — ответил за Даню Корсар, присев на корточки. — Тот только свистнет и это собачонка тебе мигом яйца отгрызет!
Зевс вдруг резко изменился в морде и снова растянулся своим черным, как ночь массивным телом на снегу, вывалив красный язык.
— Слепой, как погляжу. Он хоть охотится-то может? — усмехнулся бородач, неодобрительно взглянув на животное.
— Увидишь.
— Р-р-р… — почти как кот мурчал полуволк, дергая лапами.
— Всем группам! — запищала рация. — Всем группам: особи укомплектованы, занять исходные позиции, костяку встать в строй! Снегоходы уже выехали!
— Так точно.
— Зевс, — свистнул Даня, — пошли. Пошли я тебе говорю, хорош валяться!
Полуволк лениво поднялся, нехотя отрываясь от любимого занятия и поплелся за пацаном.
Скоро Даня вместе с Корсаром скрылись в метели, оставив после себя лишь глубокие провалы в сугробах. Уже успело хорошенько стемнеть, хоть на часах и было всего пять часов. А метель все усиливалась и усиливалась, вороша снежные хлопья по лесу. Голубое небо занесли темные, пушистые тучки, мерно плывущее по небесной глади. Заревели моторы, пугая тихую округу. Машины двинулись в путь. После всех, очень тихо, но верно, пополз ЯМАЛ, сминая под собой снежный ковер, жутко грохоча и плюясь черным дымом. Через полчаса все совсем стихло и в чаще снова можно было услышать противное, кряхтящее карканье ворон.
5
Просека. Прорубленная ещё давным-давно она позволяла огромному конвою ехать без всякого промедления. Отмеченные маршруты вели к заранее осмотренным головным дозором местам, где можно было бы спокойно отдохнуть. Так вычищался сектор за сектором, а потому с каждым рейдом приходилось ехать всё дальше и дальше, уходя в самую глушь сибирской тайги.
— На связи З-19, докладываю, у нас поломка, масло течет. Видимо, где-то цепанулись поддоном о камень или корягу. Проедем километров двадцать от силы, что прикажете? Приём.
— На связи Беркут. Снижайте скорость, ретируйтесь в конец костяка, ждите приказа. В случае чего возьмем на буксир. Главное мотор не угробьте.
— З-19, принял.
— Всем машинам внимание! У З-19 поломка, двигаемся до шестнадцатой метки, затем выходим на поляну.
— Что там, опять? — спросил Корсар, потягивая спину.
— Слышал же, поломка. Едем до метки.
— Хм, — Корсар полез в бардачок, отщелкнул его и вынул старенькую, потрепанную карту, исчерченную красным карандашом, — так-с… Шестнадцатая — это старая опора ЛЭП, её тяжело не заметить.
Егерь хмыкнул.
Через несколько минут КРАЗ нагнал еле катившийся ГАЗ–66 и перегруппировался. Корсар, прищурившись, высматривал в сгустившийся темноте такую же темную метку. К счастью, свет фар впереди идущего УАЗа, освещал округу да и по его развороту можно было быстро сориентироваться.
Даня тоже пытался помочь делу, но отсутствие глаза, заметно сокращало радиус осмотра.
— О! — трепыхнулся Корсар. — Готовься сворачивать через два километра.
— Вижу-вижу.
КРАЗ плавно сбавил скорость, через пару минут слегка притормозил и плавно вошел в поворот, прямо в лесную чащу, аккурат сгоревшей башни ЛЭП.
Машину начало потряхивать от многочисленных кочек и ухабов, так, что Корсар пару раз стукнулся головой об салон.
— Сука, — шипел он, — можно поаккуратней?..
Егерь не ответил, лишь едва улыбнулся. Даня тихо хихикнул.
Тьма в этом месте сгущалась ещё больше, словно слипаясь вокруг тусклых лучей фар. Дальше двух-трех белесых берёзок за колеей было сложно что-то рассмотреть. Снег сыпал без продыху. УАЗ впереди плавно испарился за одеялом мрака, а поэтому приходилось ехать вдвое аккуратней. Даня выглянул в окно. Что-то быстро мелькнуло за деревьями. Может показалось?
— Где там эта поляна? — спросил Даня, оторвавшись от теней.
— Так, ну… Ещё минут пять-шесть, — ответил Корсар, водя пальцем по тонкой красной линии.
— Приём, всем группам. По прибытии на место образовать плотное кольцо, со входом для З-19.
— Принято.
Когда ухабистая дорога, богатая резкими поворотами и глубокими ямами кончилась, машина, наконец, вышла на просторную поляну. Ощущение было, что здесь рухнул метеорит, и в радиусе трех километров выжег всё живое. Деревья стояли так, что образовывали почти идеальный круг. Как и приказал Беркут, машины выстраивались в плотное кольцо. Егерь дернул коробку передач, вклинился к КАМАЗу рядом. Через десять минут все машины стояли как по линеечке, ровно и четко образовывая круг. Остался лишь небольшой проем в полтора КРАЗа размером.
Послышался рёв чего-то огромного, после — хруст веток и стволов. Сперва из тьмы выползла Шишига и, совсем медленно и неуверенно поползла в круг, а за ней, круша все живое на своем пути — ЯМАЛ. Круг тут же был замкнут ожидающей машиной рядом и теперь можно было расслабиться.
Зашипела рация.
— Всем отдыхать. Оставить по одному дежурному за машиной и устраиваться на привал. Егерь, подойди к З-19, помоги разобраться с поломкой.
Перевозчик щелкнул плечами, взял в зубы сигарету, схватил из-за сидений ящик с инструментами, вышел и был таков. Зевс быстро соскочил с нагретого места, потоптался Дане по коленям и вынырнул прямо перед захлопывающимся дверьми.
— Вот засранец, я ж придавлю тебя когда-нибудь! — послышалось снаружи.
Даня обернулся к Корсару. Тот сидел и, нахмурившись, завивал пальцами волосы.
— Что тебе, одноглазый? — спросил он, усевшись поудобней и закинул ногу на ногу.
— Да так. Кто сторожить будет?
Корсар матюкнулся и указал Дане на выход. Тот через пару мгновений захлопнул кабину.
Повисла тишина. Молчаливая, гнетущая тишина, постепенно сдавливающая черепную коробку. Корсар вынул из дубленки маленькую стеклянную баночку с каким-то белым порошком внутри. Вынул пробку с характерным звуком. Немного помедлив, сталкер опрокинул склянку и проглотил порошок. По гландам разнеслось сильное жжение, заставившее Корсара сморщиться и хорошенько прокашляться. Глаза заслезились.
— М-м-м… з-з-зараза…
Через несколько секунд боль вдруг резко утихла. Сталкер откинулся на спинку сиденья, да так резко, что волосы убранные за уши оказались подле носа. Несколько минут он пролежал в таком состоянии, как труп. После лениво замахал головой и, глубоко вдохнув, поднял голову.
«И почему же выжил только я, засранцы? — обращался он, глядя на четыре серебряных кольца. Мелким шрифтом на каждом из них было выбито имя и дата. Месяцы разные, но год везде один — две тысячи десятый.
— Почему ты, Слав, бросился прикрывать меня от снайпера? Почему Жеку эти суки расстреляли, как чертов воздушный шарик? Почему Сашка, когда нас застали врасплох бросил под себя гранату и нас отвел от смерти? Почему… Почему я тогда испугался?.. Мог же, ведь мог же прикрыть и Серёгу и ту мамку с дочкой. Но отсиделся, как крыса в укрытии. Приказ ведь есть приказ! Сука, да чтоб провалиться и мне и этому мудаку Пострелову и всему батальону трусов! А, вот же черт, опять я за свое…»
Он обхватил лицо руками, сжав волосы в кулаке. И очень тихо засмеялся, опуская голову всё ниже и ниже.
«Какая же я мразь… А… Чтоб меня… Пошел к черту и Крюк и Булат, их все равно либо пристрелят, либо мутанты порвут. И эти двое, нахрена я к ним в дела полез?»
Сталкер вдруг болезненно простонал, свалившись телом к окну. Из покрасневших глаз пошли слезы, то ли от горечи, то ли от порошка. Он взглянул на правую руку, где было лишь одно серебряное кольцо. Без даты, но с именем — Руслан.
— Скоро и мое время придет, парни, и мое тоже, — шептал он, взирая то на кольцо, то на пожирающий округу мрак.
6
— М, поломка не из легких, — заключил Булат, осмотрев поддон, — но не так проблематично. Разве три здоровых лба не справятся?
— Вот и я о том же, — подхватил Крюк, подкидывая в руке гаечный ключ. — Ты как, Егерь, в машинах-то разбираешься?
Кавказец молча посмотрел на Крюка и в его взгляде было что-то нехорошее.
— А, ну да. Извиняюсь. Чтобы ты и не знал, кхе…
— Так, ну проблема как и думали в поддоне, царапина тут здоровая, сквозная.
— Да! — поддержал Крюк. — Я сразу догадался. Но вот только у нас с собой нет запасного поддона, да и сварочник с собой тут вряд ли кто-то брал.
Булат хмыкнул и почесал бороду.
— Ничего, — спокойно сказал Егерь, посмотрев на морду шестьдесят шестого, — знакомая проблема. Тащи посудину, чтоб масло слить.
— Что я тебе тут найду?
— Да хоть сральник кошачий. Канистру пластиковую обрежь и возьми у Беркута дизельную тепловую пушку. Щас масло сольем и заделаем вашу дыру.
Оба сталкера недоверительно переглянулись, но ничего не сказали.
Пока эти двое искали куда слить масло, Егерь достал из чемодана мелкую наждачку, растворитель и автомобильную шпатлевку с отвердителем.
Масло слили в канистру 20-ку с обрезанной бочиной. Затем, Егерь снял поддон, зачистил место пробоя наждачкой и обезжирил растворителем. После, облокотив поддон на пень, стоящий рядом, направил пушку, уже работающую от генератора подогнанного УАЗИКа.
Булат с Крюком смотрели на действия Егеря, как на чудо Господне. А перевозчик, отогрев металл, замешал порцию шпатлевки с доброй долей отвердителя и нанес на пробу, толстым слоем зацепив по пять сантиметров во все стороны от пробоя.
— И чего это? — спросил Булат.
— Шпатлевка. Минут через семь её уже от металла будет не отодрать. Не сварка, конечно, но полгода покататься можно точно.
Как и сказал Егерь, после застывания шпакля намертво вцепилась в металл. Поддон без особых проблем поставили на место, предварительно согрев все место пушкой и смазав прокладку герметиком. Недостающее масло стрельнули на ЯМАЛе, залили в мотор и завели.
— Охренеть! — глядя снизу на поддон, удивился Крюк, дернув рыжую бороду, будто старик Хоттабыч. — Работает!
Шишига зло заревела.
— Откуда ж такие знания, брат? — спросил Булат, хлопнув в ладоши.
— Да, давняя история, — отмахнулся перевозчик, вытаскивая изо рта сигарету.
— Раз заикнулся рассказывай, — поддержал Крюк, спрыгивая из кабины, — а то уж больно интересно.
Даня, который все это молча наблюдал, вдруг дёрнулся. Егерь заметил это и, вздохнув, сел на ближайший срезанный пень. Зевс, оторвавшись от Дани, шмыгнул к перевозчику под ноги.
— Было это незадолго до встречи со сталкерами местными, мужики, — сказал перевозчик, посмотрев на Булата и Крюка. — После того, как медведь нас поцапал, дня эдак через два. Ехали мы по дуге Новосибирской, по старой федеральной трассе, идущей аккурат возле города. Ехали-ехали, как вдруг сломались, также как тут, на арматурину в темноте напоролись. Только стали ремонтироваться…
— Эу! — послышалось откуда-то сзади. Все быстро обернулись.
— Значит им тут сказки травишь, а мне хрен гороховый? — кричал Корсар, размахивая маленькой фляжечкой. — Так дело не пойдет, давай по новой!
Сталкер подошел, ловким движением открыл дверь отремонтированной машины и, усевшись поудобней в кабине, принялся слушать.
— Ну, мля, продолжай!
Егерь усмехнулся. А после продолжил свой рассказ.