1
— Как успехи? — спросил Егерь, проходясь по раздавленной голове ходока.
— Бесполезно, — ответил Веркес. — Помехи, нихрена не разобрать.
Дорога была устлана трупами ходаков, леших и волков, прибежавших из леса на запах крови. Ветер свистел, морозя спины, пускал в глаза снег, замыливая взгляды.
— Что с остальными?
Веркес пожал плечами. Ничего. О группах Корсара, Граля, Булата или Крастера не было известно ровным счетом ничего. Все будто утопли в снегу.
Егерь вздохнул, присел на крыльцо дома, закурил. Взвились серые облачка дыма, быстро растворившиеся в пурге.
— Итак, что мы имеем: ни с командованием, ни с остальными группами мы связаться не можем, хрен пойми из-за чего. Потерь у нет, но патронов растеряли знатно, так что не факт, отобьём ли следующую партию ублюдков или нет. Вьюга такая сильная, что дальше десяти метров нихрена не видно. Верно, Веркес?
Сталкер переменулся с ноги на ногу, потер разодранный на плече рукав куртки, откуда ещё немного сочилась кровь, и, нехотя, кивнул.
Егерь сплюнул и затянулся никотином снова.
— А значит, у нас вариантов немного. Либо идти сквозь пургу и отыскивать другие группы, рискуя собственной шкурой, либо сидеть и ждать у моря погоды. Что думаешь по этому поводу?
— Понятия не имею, Егерь, — честно признался сталкер, отряхивая густую бороду от снега. — Возвращаться без остальных — точно не вариант.
Перевозчик недовольно хмыкнул.
Вдруг из-за угла выскочил чёрный силуэт, скалясь белыми зубами. Веркес рефлекторно схватился за автомат, но существо уже шмыгнуло мимо него и оказалось возле кавказца. Это был Зевс. В зубах держал голову, содранную с очередного ходака. Довольно мерзкую: впалые щеки, побледневшая, рассеченная морщинами кожа, пустые и безразличные поблёкшие глаза. По зубам полуволка медленно стекала кровь поверженного противника.
— Зевс, фу, — спокойно сказал Егерь, легонько треснув питомцу по голове. — Сказал же, не таскать всякую срань.
— А зря, — раздался знакомый голос. — Кто ж знал, что эта собачонка такая умная!
Егерь тут же поднялся, насторожился. Веркес тоже.
— Ой-ой-ой! Боюсь-боюсь!
Из-за плотной снежной стены вынырнул Корсар, ехидно оскалившись зубами. Через напяленную шапку пробивались локоны тонких волос, а густая щетина порядком покрылась инеем. Щека пестрила ручейками запекшейся на холоде крови. На плече сталкер держал массивный пулемет Калашникова.
— Твою ж дивизию! — гаркнул Веркес. — Мы тебя уже похоронили!
Корсар фальшиво рассмеялся, воткнул пулемет в снег.
— Ну-ну! Не дождётесь.
— Сколько потеряли? — спросил Егерь. — Удалось связаться с остальными группами? Твари ещё есть?
Сталкер не торопясь подошел к крыльцу, положил пулемет рядом. Съёжился, чувствуя, как холод пробирается под шубу. Ухмылка медленно сползла с его лица.
— У нас минус два — Чибис и Руппер. За Граля с остальными не знаю, сами еле до вас добрались. Твари… Лешие, ходаки, даже волки, чтоб их, — сталкер пнул в морду лежащее животное, со вскрытым черепом. — Еле отбились.
— Где остальные?
— Где и ваши. Сидят за углом, от жизни охреневают, — Корсар закурил, посмотрел вокруг.
— Веркес, шагай к остальным, — приказал Егерь, — продолжай попытки связаться со штабом. Понял?
— Так точно, — сухо ответил сталкер и понуро зашагал прочь.
В небе каркало воронье. Небольшими стайками они пробивались сквозь пургу, летя куда-то к северной части Пустовья.
— Дурной знак, — сказал перевозчик, смотря на особо здорового ворона, который горделиво взирал вдаль. — Очень дурной.
— Что делать будем? — Корсар теребил полуволка за ухом, дожидаясь пока тому это надоест и он недовольно зарычит. Почему-то сталкеру нравилось выводить пса. Но пока Зевс только довольно ёрзал по снегу.
— Ждать. По крайней мере, пока метель не спадет. Но предчувствие у меня поганое, Корс. Очень поганое.
Егерь отряхнул навалившийся на шубу снег, поправил АКСУ на плече. Полуволк выскочил из-под рук Корсара, хвостом примкнул к хозяину.
— Да и у меня не лучше, — после недолгого молчания ответил сталкер, поглаживая рассеченную щеку. — Дерьмовая идея была сюда идти. Послушал этого придурка Граля, чтоб ему пусто было! Теперь нас Беркут всех повесит…
— Не похоже на тебя, Корсар, — отметил Егерь, глядя на хмурое лицо сталкера, — где прошлый азарт?
— Зато ты подозрительно спокоен, — парировал сталкер, — Будто всё идет по плану, как в той песне.
Егерь вздохнул, почувствовал как быстро бьётся сердце. Как на лбу проступает пот. Как руки слегка подрагивают.
— Сейчас бесполезно нервничать, сам знаешь. Пойдем к остальным, надо подготовиться, до того как метель утихнет. Я твою группу на своем горбу не потащу.
Корсар выкинул окурок прочь, сплюнул. Секунду помедлил, засмотревшись на то, как красиво кружат снежинки, танцуя в бешеном ритме зимней пурги. Затем встал, отряхнулся, взял пулемет.
— Ненавижу ждать…
2
Он видел. Как ворота, словно картон, гнутся и сминаются в гармошку. Как ставни вылетают за ними. Как они рушатся, хлопком падая на землю. Как человеческие тела трещат под их весом, словно хворост. Слышал хруст. Противный хруст десятка человеческих костей. Видел, как кровь небольшими сгустками вылетает из их тел. Видел стекленеющие глаза, раскрытые от ужаса рты, испуганные лица. Видел, как раздавило Сашу, Лёню, Жгута. Как Репе — небольшому мужичку с детским лицом, раздавило ногу одной из балок. Она вонзилась прямо в кость острым обломком. Тот даже не пискнул.
Он с ужасом смотрел, как огромное существо с интересом разглядывало букашек внутри.
Оно было покрыто белой, длинной, вьющейся шерстью. Длинное, одутловатое тело, обезображенное тысячами шрамов, ссадинами и волдырями лицо, которые глубоко проникали в бледную кожу, а пестрящие кислотно-оранжевым цветом глаза смотрели прямо в душу. Существо потирало огромную, ниспадающую до пуза белую, как снег, бороду, здоровой, толстой лапой. На этих бревнах, по ошибке названных руками, красовались желтые, крючковатые когти. В одной из рук существо держало вырванную под корень сосну, ветки которой обломало после удара. Монстр был усыпан снегом с ног до головы. Он зыркал туда-сюда, явно подумывая над следующим ходом.
— Эй, — шепнул Миша, глядя на умирающего Сашу, что плевался кровью. — Что… Это?
Существо чуть сгорбилось, вытянуло голову, заглянув внутрь.
— Хе-а! — взревело оно и ударило по остаткам ворот.
Они хрустнули, после ещё раз. Затем ещё. Бедолаги под ними превратились в кашу.
— Назад! — рявкнул что есть мо́чи Крастер. — Назад!
Крик сталкера вырвал всех из оцепенения, оставшиеся забежали вглубь гаража. Во тьму.
Йети же, вдоволь настучав своей дубиной по разрушенным воротам, криво оскалился, зарычал.
— Твою мать, твою мать, Жека! — лепетал Ильин, глядя как бедный Репа застыл в ужасе. Он испуганно приоткрыл рот, что-то шептал себе под нос, глядя на монстра впереди.
Йети вытянул огромную лапу, нащупал тело сталкера. Тот дико взвизгнул, словно мышь, пойманная котом. Монстр ловким движением когтистых пухлых пальцев вытащил Репу из-под завала, легонько сжал в ладони. Тот как раз в неё умещался.
— Э…Эй! Хватит, не надо! Пожалуйста! Нет! Отпусти, молю! — визжал сталкер. — Господи, господи, спаси!
Вдруг сталкер закряхтел, заплевал кровью. Тварь изобразила подобие хищной улыбки. Сжала кулак сильней. Сталкер задергался в предсмертной конвульсии.
— Эу… Кх! А…
Через миг тело несчастного оказалось в пасти чудовища. Йети отодрал половину тела Репы, быстро прожевал, сверкая желтыми зубами.
— Нет! — зарокотал автомат Ильина. — Ублюдок!
— Идиот! — одернул товарища Крюк. — И так патронов нет, куда ты, мать твою стреляешь?
— Но… Жека…
— Отставить нытье! — гаркнул Булат. — Выжившим не стрелять! Может уйдет…
Бугай, не веря в собственные слова, вскинул пулемет. Тварь, будто чувствуя человеческий страх, выкинула остатки сталкера на снег, размахнулась и ударила сосновым стволом прямо в стену гаража. Здание заметно тряхнуло, кирпичи со свистом вылетели внутрь, едва не задев сталкеров.
— Нет, чтоб вас! — взревел Ильин. — Не уйдет!
— Что ты как баба! — осадил его Крюк, нервно дергая бороду. — Успокойся!
Тварь ударила ещё раз, обломав последние кирпичи.
Булат вдохнул. Набрал побольше воздуха. Посмотрел на Крюка, Крастера, остальных.
— Быстро разбиться по разным сторонам! Отвлекаем ублюдка!
Остатки сталкеров разбежались по гаражу, попутно постреливая в монстра.
Йети, после очередного удара, наконец, смог войти. Сгорбившись, но смог. Коротышки разбежались по сторонам и застреляли из своих игрушек. Пули проходили в шерсть монстра, и оседали в ней, а он, чувствуя лишь слабую щекотку, наглел ещё больше — лупил по стенам, разворачивал остатки крыши, пытался попасть по жалким букашкам, шныряющими под ногами.
— Нихера! — орал с другой стороны Крастер, решетя ублюдка из пулемета. — Он даже не чувствует!
Тварь отвлеклась, увидела перебегающего через горы хлама Крюка, кинула в него обильную охапку кирпичей.
— Крюк!
Россыпь камней разнеслась по гаражу, утопая во тьме.
— Жив я! — раздалось недовольное мычание. — Эк, саданул, сучара!
Булат сплюнул, принялся отвлекать на свою сторону. Даня тоже старался помогать, но патронов в калаше критически не хватало, а подбираться к Йети ближе — самоубийство. Поэтому он неуверенно пускал по несколько патронов, стараясь попасть в глаз. Сердце норовило выскочить из груди, пот бил всё сильнее.
«Вот каково, — думал он, — вот каково доохнуть в таком дерьме…»
— Ты что удумал? — крикнул Ожог, уклоняясь от града кирпичей. — Крюк!
Экающий и матерящийся себе под нос сталкер смог добраться до старого трактора, скалящегося паллетными вилами.
— Мать вашу, отвлекайте этого урода! — орал Крюк, нервно дергая тракторную дверь. — Дайте мне несколько минут!
— Что он… — Булат осекся, видя как монстр почти выбил одну из стен. — Ладно! Действуй!
Йети сдирал кирпичи, словно они были детским конструктором, метал их туда-сюда, яростно выл.
— Миша! Миша! — гаркнул Ожог, видя, как сосновый ствол падает на мальца. Он быстрым движением оттолкнул паренька в сторону. Бам! В полу образовалась здоровенная вмятина, а в ней — раздавленный сталкер.
Миша поднялся, огляделся, тут же дал деру.
— В рожу, садани ему! — ворчал Булат. — Крастер, в морду!
— Стараюсь! — слышалось на другой стороне, — Он, сучара, плечом прикрывается!
Затараторил пулемет. Йети прикрылся плечом, забыв про нападающего с другой стороны.
— Получи, выродок!
Щёлк. Щёлк.
Вышли патроны. Булат выматерился.
— В глаза стреляйте! — взвыл бугай от безнадежности. — В глаза!
Десяток автоматов зарокотал. Сталкеры стреляли, дрожащими руками целились в морду. Большинство не попало, но несколько вонзились прямо в цель.
Йети взвыл и саданул сосной по полу. Крастер не успел уйти. Пулеметный рокот стих.
— Ах ты, чертова тварь! — крикнул Шувер, пустив остатки патронов по монстру.
Бам! Бам!
— Идиот, — прошипел Булат, не успев остановить сталкера.
Йети скорчился, отшатнулся назад, разбив головой проем ворот. Бетонное перекрытие с грохотом обрушилось на землю.
— Уделали? — спросил Ильин, с надеждой глядя, как тварь заваливается под собственным весом.
Йети выл, царапал лицо, колотил руками по снегу.
— Добиваем! — выпуская остатки страха крикнул Булат. — Давай!
Автоматная трель стихла. Выжившие недоуменно смотрели на ружья, глухо прожимали курки.
— Мы все пустые, — сокрушался Ильин, демонстративно бросив калаш на пол. — Совсем…
Булат огляделся. Изодранные, будто из бумаги, стены. Пыль, раздражающая легкие. Раздавленные, превращенные в фарш трупы товарищей. Его широкая челюсть слегка задрожала, он зло заскрипел зубами. На высоком лбу вспучились вены. От бессилия вскинул пулемет. Прицелился. Прожал курок. Ничего.
Вдруг бугай увидел, как к упавшему телу монстра мчится силуэт. Быстро, умело минуя разбросанные препятствия. На свету блестели волосы. Цвета пепла.
— Салага, — гаркнул сталкер, — ты что творишь?!
Но Даня был далеко. Он держал в руках дробовик. Ловко перепрыгивая через кирпичи, куски от ворот, он неминуемо приближался к монстру. Сердце бешено стучалось, к лицу прилила кровь, пот шел ручьями. Не получалось держать дыхание.
«Осталось чуть-чуть, — думал он. — Всего пара разрядов в глаза. И тогда конец».
Наконец, достиг ревущей от боли твари. Йети дрыгался, расцарапывал морду.
— Глаза терять больно, — фальшиво хихикнул сорванным голосом пепельноволосый. — Знаю.
Он быстро прицелился, навелся.
Йети оскалился желтыми зубами. Из пробитого глаза обильно текла кровь. Вблизи, морда выродка казалось еще отвратней. Обрюзгшая, испещренная морщинами и гнойными волдырями кожа, о носе напоминали две глубокие дыры в центре мерзкого лица.
Выстрел!
Даже лишенный зрения, йети ловко схватил Даню в кулак, слегка приподнявшись. Дробовик выскочил из рук.
— Ему надо помочь! Булат! У тебя же остались патроны? Остались ведь?!
— Нет, Миш, — вздохнул амбал, — я пустой.
По белой шерсти ползли обильные ручейки крови. Тварь зло хрипела.
Даня чувствовал холод. Не тот, что пускал под шубу ветер. Это костлявая старуха бродила где-то рядом.
Даня почувствовал как его тело сжимают огромные, холодные пальцы. Почувствовал, как ноги отрываются от земли. Увидел, как челюсть монстра медленно раскрывается, выпячивая наружу усеянным язвами язык. Увидел остатки сталкерской куртки на огромных коренных зубах…
И услышал рёв мотора.
Трактор на полной скорости влетел в тварь, пробив ему брюхо паллетными вилами.
— Эк, ублюдище! — матерился Крюк. — Получи, скотина!
Монстр слегка сжал кулак. Даня поперхнулся, почувствовал как хрустят кости. Из носа тонкой струйкой брызнула кровь. Хватка твари стала слабеть, пальцы разгибаться. Йети что-то прорычал, затем нелепо отшатнулся назад. Бух! Раздался мощный грохот, слегка сотрясший землю.
— Это что еще было? — Миша сорвался с места, не желая ждать остальных, выбежал наружу. Осмотрелся. На снегу распласталась огромная туша великана, из брюха которого торчали палетные вилы того самого Беларуса, что таился в углу гаража. Его колеса, подгоняемые мотором, всё ещё крутились. По белой шерсти монстра растекалась кровь.
Невдалеке стоял Крюк, пытающийся вытащить из сугроба обмякшее тело Дани.
— Эк, не посмей мне тут помереть, — ворчал сталкер, поднимая тело салаги, — я что, просто так эту сракотань так долго заводил?
Булат не стал медлить. Приказал быстро пересчитать потери, поменять оружие.
Потеряли многих. Слишком многих. Саша, Лёня, Хлеборез, Ожог, Крастер. Вынимать тела из-под многочисленных завалов кирпичей не позволяло время.
— Булат, у тебя сердце есть? — вопрошал Ильин, смотря на то, как бугай цинично и холодно отбирает снаряжение у ещё недавно живых товарищей.
— А у тебя мозги есть? — зло ответил Булат. — Времени на слезы нет. Повторяю: мы их не похороним. Забираем снарягу и валим отсюда.
— Ублюдок, — прошипел Ильин, — бес…
— Заткнись. Забирай калаши. Хабба, подсоби. Косой, Ваня, Колян, быстро разберите оружие из-под ворот.
Нехотя, сталкеры забрали остатки огнестрела. Мёртвым всё равно ни к чему. Но, несмотря на обновленное снаряжение, патронов все равно не хватало, как и людей. Из двадцати человек, осталось всего девять. Жутко напуганных, измотанных и раненных.
Пурга чуть утихла. Впереди виднелись очертания домов.
— Ну, как, жив? — спросил Миша, дергая Даню за плечо. — Эй!
Голова пепельноволосого гудела. Словно её взяли в тиски и медленно сдавливали. Жутко болел живот, от каждого движения бросало в судорогу. Взгляд замыленный, туманный.
— Крюк, — крикнул Булат, — уходим!
Сталкер утвердительно кивнул, помог Дане подняться.
— Ну и… здоровенная сука, — ухватившись за живот, кряхтел пепельноволосый, — он точно сдох?
— Точно-точно, — Крюк взял его под руки, дробовик свесил на спину. — Его насквозь вилами от тракторишки пробило, а ты его ещё ослепил перед этим.
Даня, тяжело наступая на ноги, посмотрел на тушу великана. Монстр лежал неподвижно, только ветер раздувал клочья белой шерсти на его теле. Хотя, казалось, что тварь вот-вот встанет и довершит начатое.
— Действуем по-старому! — огласил Булат, когда остатки группы столпились вокруг поверженного великана. — Идём в начало деревни, не задерживаемся.
Он тяжело вздохнул, посмотрев на развороченные ворота гаража.
— Простите, мужики. Не сможем вас даже похоронить по-человечески…
Снег неприятно щекотал лицо, обжигая щеки. Где-то впереди, виднелись косые силуэты домиков.
3
— Сколько?! — переспросил Корсар, потирая рассечённую щеку. — Девять?!
— Да, — буркнул Булат, — девять. Большинство прибил йети, остальных сожрали ходаки да лешие.
Корсар сплюнул, уселся на развалившуюся лестницу домика. Лицо его не выражало ничего, кроме печали. Закурил.
— Да каким образом ты допустил такие потери? — сказал он после долгого молчания. — Семь здоровых лбов легло! Я уж не говорю о сопляках, которые при виде вспоротой тушки волка бегут блевать дальше, чем видят, не учитываю безрассудство Крастера, который решил подохнуть смертью героя-защитника, бросив остальных.
Булат слушал, не перебивал. Он до сих пор не мог восстановить дыхание. Глотку рвало от морозного воздуха, ползущего внутрь.
— Ты там не был, Корс, — вступился Крюк, что сидел рядом с бугаем, — так что не смей отчитывать нас, как детей.
Корсар треснул кулаком по доске лестницы, да так, что та треснула и провалилась внутрь порога.
— Беркуту также скажешь, умник? — прошипел он. — Четверть общей группы полегла, увязнув в какой-то сраной деревеньке. Прекрасный рейд, чтоб его! А ведь мы рассчитывали выйти сухими из воды.
— А не твоя ли это была идейка, а? — Булат зашёлся кашлем. — Ты нас всех потащил в это дерьмо, да ещё как пел складно!
Корсар нахмурился, сплюнул. Выкинул сигарету, не докурив.
— Так на меня всех собак спустить хочешь? Если уж играть в крысиные бега, то идейку мне подкинул Граль, который сейчас носится хрен знает где. Но не веди себя как девка, Булат. И я, и ты, и Крюк, все, мать вашу, согласились на эту авантюру. И дерьма за шиворот все получим.
— Верно, — Крюк сплел пальцы, уставил руки на колени, приняв задумчивый вид, — получим все. Но сейчас нужно хотя бы отсюда живыми выбраться.
— Что по группе Граля?
— Понятия не имею, — фыркнул Корсар, — этот ублюдок с группой ушел ближе к озеру и после заварушки связаться толком не выходит. Дерьмовое у меня предчувствие.
Никто не ответил. Повисла затяжная тишина, изредка разгоняемая слабым ветром.
В доме, на крыльце которого сидел Корсар, на большой, пожранной молью постели, отлеживался Даня. Рядом, на старенькой кресле-качалке сидел Егерь и, медленно раскачиваясь туда-сюда, курил.
— Домовой, говоришь? — перевозчик посмотрел на своего протеже. Тот скрючился от боли, боялся сделать хоть одно неверное движение, пусть раны и не были особо серьезными.
— Ага, — прокряхтел он, — знаешь, в жизни эти ублюдки гораздо страшней, чем на словах. В какой-то момент я даже поверил в безобидного дедка, который живет в избушке и зовет на чай.
Егерь вздохнул. Затарабанил пальцами по ручкам кресла.
— Оно всегда так, Дань. Одно дело слушать интересные, захватывающие рассказы старых ветеранов, думая, что уж ты-то, наверняка не будешь таким простодушным олухом и не попадешься на такие дешевые манипуляции, — Егерь качнулся на кресле, заставив его протяжно заскрипеть. — И совсем другое — быть в водовороте дерьма и не знать, доживешь ты до следующего рассвета или нет. Опыт, Дань, зарабатывается только по́том и кровью, причём не так важно: твоей или товарищей, что были рядом.
— Что-то ты больно разговорчив сегодня, — отметил пепельноволосый, чуть поворачиваясь на кровати, попутно обхватив живот руками.
— Знаешь, чем старше становится, тем больше развязывается язык, — перевозчик оглядел огрубевшие от тягости жизни, пальцы.
— Не так уж ты и стар, — саркастично отметил Даня. — Одной рукой бошки монстрам рвать, другой — бандитам глотки резать.
Егерь качнулся на кресле, затянулся никотином.
— Булат сказал, ты хорошо сражался, — перевёл тему ветеран. — Какие ощущения после боевого крещения?
Даня фыркнул.
— Паршивые. Мало того, что бо́льшую часть группы растеряли, так ещё и этих идиотов… — парень тяжело вздохнул, унимая дрожь в голосе. — Прикончили.
Снова молчание. Слышно только тихий скрип стула.
— Думаешь, сможешь протянуть так всю жизнь?
— Что?
Перевозчик выбросил окурок. Переспросил:
— Сможешь всю жизнь, каждый день убивать, чтобы не быть убитым? Одной рукой резать глотки, другой — умерщвлять тварей, бегая от смерти?
Даня не ответил. Не знал, что сказать.
— Пойми, Дань, никто из нас не вечен, — серьезно сказал Егерь. — И в любой день, например, как в сегодняшний, костлявая старуха может придти за тобой. И не сомневайся, она придет, рано или поздно.
— Это ты к чему? — спросил Даня, недоверчиво смотря на перевозчика. — Помирать собрался?
— Просто хотел сказать, что на месте Саши или Никиты когда-то окажусь я. Корсар. Ты.
— Ага, люди не бессмертны и всё в таком духе, — Даня, наконец подобрав удачную позу, когда ребра не сводило от жуткой боли, вздохнул. — Я знаю. Даже слишком хорошо.
«Нет, — подумал Егерь, — не знаешь. Не придаешь этому значения. Думаешь, что особенный, раз тогда и сейчас смог выжить. Ты ещё мальчишка…»
Размышления прервал крик. Кричал Корсар.
— Егерь! Ёп твою мать, быстрее сюда! Тут это… Скала! Оживает!
Пурга на улице утихла. Сталкеры (все три группы) столпились у косых ворот ограды домика и смотрели вдаль деревенской улицы, где на гладкой опушке разлилось озеро. На берегу бегали люди, что-то приглушенно кричали, убегая от огромной, неестественно вросшей в озеро, скалы. Лёд на озере трещал, земля подрагивала, будто от небольшого землетрясения. Зевс, сидящий рядом с Егерем, зло зарычал.
— Это не про эту херобору ты мне рассказывал? — спросил Корсар, наблюдая за тем как сплошной кусок камня раскалывается, обретая гуманоидные черты. — По-моему очень даже похож.
— Граль, прием! — Булат пытался связаться с последней группой. — Что у вас там происходит?!
— …живое! Оно живое! … не берет! Стреляй!
Маленькие силуэты людей исчезали под ударами существа, а землю ощутимо потряхивало.
— Оно, — подтвердил перевозчик, — точно оно.
— Ну так что встали?! — Корсар дал рядом стоящему сталкеру по лбу, отчего тот сразу отрезвел. — Валим!
Сталкер схватился за голову, выматерился.
— Но… — замялся он. — А Граль?
— Хочешь им помочь? Ну так вперед! Вы как знаете, но я — сматываюсь.
— Может оно нас не заметит? — дрожащим голосом спросил Миша, видя как нечто с легкостью рвет стволы деревьев вокруг, впечатывая оставшихся страдальцев в землю.
Вдруг существо замерло, медленно повернуло огромной, выложенной из камня, головой. И медленно, оглашая каждый свой шаг лёгкой дрожью земли, направилось прямо в сторону сталкеров.
Благородных не осталось. Все быстро сорвались к машинам, обогнав даже Корсара. Егерь быстро разбудил Даню, который только-только уснул и нехотя поднимался, терпя боль в ребрах. Зевс плелся рядом и не переставал зло рычать, скалясь на чудовище, мерно бредущее к сталкерам.
— Скала? — спросил Даня, быстро оглянувшись в пути. — Вон та что ли?
— Да, — Егерь открыл дверь КРАЗа, помог пацану взобраться и сам через несколько мгновений уже заводил машину. — Камень.
— А третья гру…
— Забудь, — отрезал перевозчик, повторно прокручивая ключ, — нет больше их. Да заводись, чтоб тебя!
Машина загудела, задрожала и взревела. Егерь быстро вжал гашетку акселератора в пол. Снег из-под колес разлетелся в разные стороны.
4
В кабине ЯМАЛа было уютно. Радисты весело трепали анекдоты, пересчитывали прибыль, которую группа выручит с этого рейда, сплетничали о делах в Совете и, что скоро там намечаются значительные изменения. Аппаратура молчала.
— Ох, пиво было бы куда лучше, — хохотнул тонкий, худущий, будто солома парень, оглядывая кружку с чаем.
— Ты еще повыпендривайся, — сидящий рядом усатый пухлый коротышка сделал два глотка из стального, помятого термоса, — и так живем не впроголодь.
— Сколько можно болтать? — возмутилась Рысь, которая упорно пыталась сосредоточиться на отчетах. — То о бабах, то о тачках, то о внутриполитических изменениях в структуре города, то о пиве… Языки пересохнут!
— Хо, — коротышка облизнулся, смотря на аппетитные, выпирающие из-под сиденья бедра сталкерши, — не пересохнут!
Второй радист тихо дал товарищу по голове, чтобы тот не пререкался. Как-никак, рядом, меланхолично глядя в окно, стоял Беркут. Молчал он долго, ровно столько, сколько два радиста болтали, размениваясь дешевыми сплетнями и кислыми шутками.
Вдруг аппараты, представляющие из себя квадратные коробки, усеянные разными кнопками и разноцветными огоньками, запищали. Щуплый паренек, не отвлекаясь от чая, ловко переключил пару из них, поднес кривой, старенький микрофон ближе, приложил наушник к уху.
— База слушает.
В приемнике раздались отборные маты, крики. После нескольких секунд глаза радиста стали по пять копеек и медленно поползли ко лбу.
— Дмитрий Степанович… — зашептал радист, — тут… Это…
— Что?
— Полгруппы… Перебили. И… За ними гонится какая-то огромная скала.
Беркут резко обернулся, зашагал к радисту. Второй коротышка нахмурил брови, сглотнул слюну.
Беркут быстро забрал наушник у щуплеца.
— Это Беркут. Что такое?
— Мать его, бегите! — кричали в рации. — У нас куча трупов и огромная каменюка идёт по пятам!
— Какая каменюка? — переспросил Дмитрий Степанович, сжав край стола.
— Живая! Заводите ЯМАЛ и уматывайте оттуда сейчас же! Она мнёт дома, как картон!
Беркут отбросил наушник, ударил по столу кулаком. Нервно задышал.
— Чингис, — рявкнул командир, — заводись! Живо!
Храпевший в водительском кресле сталкер подскочил и, не разобрав причины, почему окружающие такие бледные, принялся заводить болотоход.
Рысь быстро отложила бумаги, схватилась за пистолет, лежащий рядом.
— Не поможет, — буркнул Беркут, — нам теперь ничерта не поможет…