Направляясь к новому месту работы, Фенг мчался со всех ног, подпрыгивая во время бега. Как оказалось, его тренировки имели побочные эффекты — тело стало тратить больше сил, поэтому есть теперь хотелось намного сильнее. Ну и так как с заданиями он из-за своего проворства стал справляться очень споро, родители тут же придумывали какое-нибудь новое, не менее тяжёлое занятие. Разумеется, имелись и хорошие стороны — Фенг стал быстрее и выносливей, он давно заметил, что те расстояния, после которых раньше валялся на земле мешком, теперь преодолевать — плёвое дело. Без нормального питания он не стал слишком уж сильнее, зато выносливость выросла многократно.
Неожиданной и очень приятной стороной стало то, что крестьяне напрочь забыли про досадный случай с дерьмом, да и о «сыне генерала» вспоминали всё реже и реже. Теперь он получил новую кличку «быстрый Фенг», иногда «дурачок Фенг» — но второе прозвище не только произносилось беззлобно, да ещё и толком не прижилось.
Поводов считать себя дурачком Фенг давал немало. По мере роста выносливости он снова и снова пытался собрать ци, делая это единственным известным ему способом — через оглушительный крик. Каждый раз он рисовал в голове демонический образ учителя и кричал ему, срывая горло, прямо в воображаемое лицо:
— Я стану тобо-о-о-ой!
Как бы он ни ненавидел учителя, как бы ни презирал и не желал иметь с ним ничего общего, но главной и самой важной целью, внутренним демоном Фенга, пожирающим изнутри, являлось опровержение его слов. Требовалось доказать не кому-нибудь, а самому себе, что учитель — глупец, неспособный оценить тот драгоценный камень, которым являлся Хань, и использующий настоящее сокровище, чтобы подпереть им дверь. Ну а потом, конечно, Фенг станет намного сильнее учителя, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, сразиться в эпическом сражении, о котором впоследствии не только создадут кристалл, но и начнут слагать легенды. И Мэй, если она до сих пор жива, будет это видеть, страдать и сожалеть о своей ошибке, причитать, что выбрала учителя, а не Ханя. Но будет уже поздно!
Фраза, которую Фенг придумал для концентрации своей ненависти, не только оказалась очень удачной, но и не вызывала у крестьян никаких подозрений — ведь в ней не было ничего ни про аристократов и генералов, ни про дворцы и учителей. Конечно, орущего такое без устали посчитают дурачком, но дурачком безобидным, а не каким-то сеятелем опасной смуты. Вообще-то фраза являлась только частью цитаты, новой мудрости, придуманной Ханем-Фенгом и достойной занесения в лучший свиток: «Я стану таким как ты, стану тобой, стану лучше тебя». Вот только для выкриков концентрации требовалось что-то короткое, что можно прокричать на единственном выдохе.
Выносливость постепенно росла, и Фенг стал выкраивать время, чтобы начать делать набеги в лес, где с трудом, но научился добывать дополнительное пропитание — от личинок и червяков, до яиц из птичьих гнёзд. На что-то более серьёзное катастрофически не хватало времени, так что требовалось доказать свою полезность как добытчика, многократно превосходящую выгоду от ещё одних рабочих рук. Конечно, если бы об этом прознал сборщик податей, пришлось бы туго. Но одним из преимуществ маленькой деревни являлось то, что, несмотря на внутренние дрязги и мелочные склоки, перед чужаками, которыми считались также и все чиновники, друг друга тут прикрывали крепко.
Так что он бегал и орал, распугивая птиц и мелких животных, до самой осени. А потом во время очередного яростного крика ощутил ту самую тёплую пульсацию, так напоминающую обмоченные штаны. Впрочем, штаны у него в тот момент оказались мокрыми и так — ведь он, стоя посреди реки, решал несколько важных задач одновременно. В стойке дабу тренировал равновесие на скользких мокрых камнях, с помощью самодельной остроги пытался ловить рыбу, а заодно и периодически оглашал округу яростным криком. Полные силы, гнева и отчаяния вопли, вопреки опасениям, рыбу пугали не особо, так что особой помехой ловле такие тренировки не становились.
На этот раз рыбу он ловил, ни от кого не скрываясь. Конечно, обычную работу никто не отменял, но стоило притащить с реки первую крупную рыбину, стоило Зэнзэн её испечь, а потроха добавить для наваристости в привычную пустую рисовую похлёбку, как родители тут же признали, что в занятиях дурачка Фенга всё же имеется хоть что-то полезное. Это значит, что с реки его гнать не нужно, а если и нужно — то не всегда. Фенг не стал разочаровывать и принес ещё несколько рыбин, пусть и заботился в первую очередь о пропитании собственного тела.
Даже не пробудив ци, Фенг обладал твёрдой рукой и верным глазом — чем в деревне не мог похвастаться никто другой. Очевидно, помимо несомненного врождённого таланта, давали о себе знать навыки из прошлой жизни: как прилежные занятия каллиграфией, так многочисленные сражения с негодяем-учителем, во время которых Хань учился не только уворачиваться от ударов, но и точно поражать юркую неуловимую цель. А теперь, когда он, наконец, ощутил свой первый слабый ручеёк внутренней энергии…
Фенг отвёл в сторону острогу. Ею являлась вырубленная острым камнем раздвоенная и обожжённая для крепости длинная палка, на остриях которой Фенг сделал обратные засечки, чтобы рыбья туша не соскальзывала назад в воду. Он погрузился внутрь себя, собирая почти неощутимые потоки ци в маленький шар. Поначалу он пытался их направить привычным образом — в нижний даньтянь, но внезапная мысль едва не заставила потерять концентрацию. Сила и выносливость, безусловно, важны, они необходимы для реализации главного плана. Но что сейчас нужно больше всего — это разум и память, которые позволят получить доступ к бесценным знаниям, сокрытым в голове!
Так что Фенг быстро, чтобы не дать сомнениям и колебаниям изменить решение, направил ци в голову. Энергия текла по меридианам неохотно, словно сопротивляясь, упрашивая его передумать, отпустить её, дать вернуться на привычное место. Но Фенг оставался непреклонным — от боли ему пришлось сжать зубы, но после бесконечности стараний и героических усилий он всё-таки справился. Преодолев сопротивление, словно пробивая невидимую стену, ци собралась в центре лба и наконец обустроилась, закружившись медленным вихрем.
— Вон там! — завопил кто-то из малышни, так падкой на любые зрелища, даже если это был просто деревенский дурачок, не говоря уж о таком захватывающем процессе, как рыбная ловля.
— Фенг, смотри, плывёт!
Фенг не стал отвлекаться, ведь сейчас его занимало самое важное в жизни дело. Он отделил от жиденького вихря в голове маленький тонкий поток энергии и направил его ко крепко зажмуренным глазам. Почувствовав привычную режущую и обжигающую боль, распахнул веки.
Мир расцвёл, превратился в мириады красок и оттенков, где всё будто бы двигалось с привычной скоростью, но при этом одновременно очень медленно и плавно — так плавно, что ему удавалось рассмотреть даже взмахи крылышек летающей мошкары. Сквозь толщу бурлящей воды он запросто заметил не только рыбину, на которую тыкали дети, но и вторую, чуть меньше первой.
— Ха! — выкрикнул он, ударяя дважды, после чего вскинул в воздух свою заостренную палку с бьющейся на ней парой серебристых рыбёшек.
Даже когда он разделывал острой щепой рыбу, Фенг не отпускал зрение ци. И не потому, что ему это было нужно, и даже не из-за всех этих глупых поучений о каких-то «взглядах цилиня» и прочей ерунде от учителя. Используя зрение ци, он, несмотря на резкую головную боль и резь в глазах, чувствовал себя снова сильным. Чувствовал, что стал ближе к цели, сделав хоть и небольшой, но очень весомый и важный шаг. А боль… Она служила превосходным напоминанием о значимости подобного свершения — ранами усталого воина, вернувшегося из битвы гордым победителем, или вечным спутником героя, которому подвластно всё на свете.
К сожалению, вскоре ощущение стихло, мир вернулся к привычным темпу и цветам. Смерч в голове затих и распался — но осталась память о моменте триумфа и гордости, а также чувство, что теперь он сможет всё повторить.
Разделка рыбы, при которой Фенг отрабатывал владение ножом (пусть в качестве этого ножа служила жалкая деревяшка), напоминала о походах в лес с негодяем-учителем. Но на этот раз воспоминания не причиняли боль, наоборот, приносили удовлетворение. Пусть и ненамного, но он стал ближе к цели. Почти что стал таким, как он, подлец, которого Фенг когда-нибудь обязательно превзойдёт!
— Вот так! — крикнул он. — Кто молодец? Я молодец!
— Настоящий рыбный генерал! — крикнул Сопливый Бокин.
Раздался хохот, громкие выкрики, но на этот раз восхищённые, а не оскорбительные. И теперь упоминание «генерала» не вызывало ни малейшей обиды.
— А вот явится настоящий лыбный генелал, — пролепетал мелкий Ксуо, — и утащит тебя взамен лыбы!
— А ну цыц, мелюзга! — Бокин отвесил ему подзатыльник. — Накличешь!
Все мгновенно затихли и зашептались. Кто-то даже сотворил знаки, отгоняющие злых духов, другие забормотали обращения к богам леса и духам реки. Фенг только нахмурился и под тревожное молчание снова полез в реку. Он еще раз ударил копьецом, но промахнулся, так как его не оставляли тяжелые мысли о речном демоне. Существует ли он на самом деле, или это глупые предрассудки дремучих крестьян? Можно ли его использовать к своей пользе? Например, объявить на всю деревню, что он не боится хозяина реки, что нырнет прямо к нему в логово и победит. А пока вся округа смеётся над его глупостью и безрассудством, нырять, развивая тело и особенно умение задерживать дыхание. Возможно, даже попутно наловить на дне реки рыбы, но никому об этом не рассказывать, а съесть ее всю самому! И что делать, если хозяин реки действительно существует, да к тому же не прочь полакомиться семилетним ребёнком?
— И вообще! Никто тут никакой не генерал, мы просто ловим рыбу, — добавил Бокин рассудительно.
— Да! Точно! — закивали остальные, и Фенг тоже кивнул.
Последние остатки ци внутри шевельнулись и исчезли, одарив его напоследок неприятным ощущением слабости и опустошённости.
Но это уже не имело никакого значения. Фенг ощутил ци, а это означало, что он на верном пути!
☯☯☯
Ци. Такая мягкая и тёплая, одновременно жёсткая и колючая. Дающая ощущение жизни, но одновременно причиняющая боль. Фенг оказался прав — вызвать её во второй раз оказалось гораздо легче, но слишком малое количество не позволяло свершить что-то героическое. Он мог сделать не больше, чем доступно обычному человеку, не идущему по его пути. Фенг запросто смог усилить зрение, но усиление тела давалось с большим трудом. Для подобных дел ци следовало сосредоточить в животе — и сделать это в будущем Фенг тоже намеревался. Но когда-нибудь потом, когда он станет достаточно сильным, чтобы позволить себе циркулировать ци сразу в двух точках даньтянь. Иногда он даже сожалел, что начал пробуждение с головы, ведь попытки вызвать старые воспоминания венчались успехом лишь ненадолго — перед глазами возникал очень яркий отчётливый образ, после чего просто-напросто заканчивалась ци и Фенг долго валялся на земле — обессиленный и опустошённый. И он бы даже махнул на эту затею рукой, признав циркуляцию в голове неудачной идеей, перевёл бы ци в нижний даньтянь, чтобы таким образом мгновенно стать самым сильным парнем в деревне. Вот только это стало бы хорошим решением лишь в ближней перспективе, а в дальней могло превратиться препятствие, сильно тормозящее выполнение главного плана. Поэтому днём он использовал ци на зрение, а ночью, перед самым сном, предавался воспоминаниям — изнурённое от недостатка ци тело засыпало мгновенно, игнорируя все неудобства типа колючей соломы и жёсткого чурбака под головой.
Очень быстро выяснилось, что истощение ци — пусть и крайне болезненное и неприятное состояние, но приносит заметную пользу. Тело, словно пытаясь компенсировать недостаток, создаёт с каждым разом на чуть-чуть, на самую капельку, но больше и больше ци. Которую можно использовать множеством способов! Например…
— Ой, у меня уже в ушах шумит!
— Как вы смешно все вверх ногами ходите!
— Не ходите, а стоите!
— Падай уже!
— Сам падай!
— Давай упадем и уроним Фенга!
— Ты что?!
Фенг внутренне вздохнул, не позволяя себе потерять концентрацию. Благодаря тому, что в жизни каждого крестьянина существовало золотое время — когда он как ребёнок ещё слишком мал, чтобы его заставляли тяжело работать, но уже достаточно велик, чтобы выбираться из дому, Фенга часто сопровождала совсем уж сопливая малышня. И что-что делать, но тихо и молча наблюдать они не умели. А уж упустить такое зрелище — когда деревенский дурачок стоит на голове — они точно не могли. Разумеется, можно объяснить, что это не просто какая-то придурь, а стойка тиан гуан, «небесный венец», предназначенная для развития восприятия, но этого делать Фенг и вовсе не собирался. Во-первых, это никак бы не помогло, его посчитали бы даже ещё более чокнутым, а во-вторых, знать о таких вещах деревенскому приёмышу точно неоткуда.
Крики, возгласы, шум и гам стали его постоянными спутниками. Дети постоянно и упорно следовали по пятам, наблюдали и обсуждали, залезали на все деревья и камни, падали, плакали и снова куда-то лезли. Поначалу Фенг злился, но потом внезапно понял, что выносить детей — тоже своеобразная тренировка. Ведь легко сохранять концентрацию, когда ты, как герой кристалла, медитируешь возле лесного водопада или сидишь на горной вершине. А попробуй это сделать, когда рядом галдят и дерутся несколько соплежуев!
Его руки крепче сжали древко копья. Остриё задрожало. Пусть он окреп, но выросли также количество и тяжесть упражнений, да и работы не становилось меньше. Взвалив на себя дополнительные нагрузки, Фенг каждый день безумно уставал. Но видимый и прекрасно ощутимый на практике результат помогал видеть перспективы, от которых просто кружилась голова и непроизвольно начинала выделяться слюна. Разумеется, слюна-то выделялась исключительно от единственного аспекта этих перспектив — возможности добыть еду, причём, наедаться всегда до отвала, да не просто каких-то нехитрых крестьянских харчей, а мяса, рыбы и разных деликатесов. К тому же хорошая еда — необходимый компонент, чтобы стать сильнее физически. Ведь благодаря тому, что Фенг решил развивать верхний даньтянь, укрепление тела и усиление мышц с помощью ци стали выходить очень плохо, намного хуже, чем в прошлой жизни.
Нет, это тоже можно было сделать, но очень слабо и, признаться, разочаровывающе. Фенг не расстраивался — ведь на текущем этапе сверхчеловеческая сила у семилетнего сопляка вызвала бы множество вопросов, а восприятие и способность найти кого угодно и что угодно всегда можно было списать на удачу и талант. Но сила всё равно требовалась, а без соответствующего питания мышцы просто-напросто не росли, Фенг становился лишь более сухим и жилистым. Триада духа, разума и тела, то, о чём так любил говорить ненавистный учитель. Если с разумом у него не было никаких проблем, то тело сильно подкачало. И, делая его мощнее, Фенг усиливал свою ци, становясь таким образом ещё ближе к финальной цели. Ну а неприятности и лишения, насланные учителем и хранителями рода Нао, закалили его дух настолько, что чуть сильнее — и можно будет им рубить врагов безо всякой ци.
Пробуждение верхнего даньтяня мало помогало увеличить силу, но давало кое-что другое, намного более важное. Видеть все живое вокруг, а значит, добывать еду в еще больших количествах, бить рыбу без промаха, собирать личинок и обнаруживать ягоды, возможно, даже звериные тайники с запасами на зиму и разорять, да мало ли что ещё может сделать обладающий ци-зрением очень голодный парень, способный видеть и чувствовать саму жизнь вокруг! Во время тренировок и монотонной работы Фенг много думал, стараясь тренировать и развивать разум, не только чтобы не отупеть среди крестьянского быта, но и извлечь из памяти важные и полезные для собственного развития сведения. Пусть и запоздало, но для него всё же дошло, как мерзавец-учитель ухитрялся быть таким особенно мерзавцем. Да он просто видел и ощущал ци, все живое вокруг! В прошлой жизни, когда Фенг использовал нижний даньтянь, видел гораздо меньше, чем сейчас.
— Он нас слышит! — не унималась малышня.
— Видишь, как он тужится, словно в отхожем месте?!
— А вдруг его прорвет?
— Прямо на вас прорвет, — пообещал Фенг. — И заляпает с ног до головы!
«Или зальет слюной! От этих мыслей о еде как бы самому не захлебнуться», — подумал он. Тужился он, конечно, не просто так. Несмотря на неподходящий даньтянь, он пытался не только укрепить при помощи ци тело, желательно, уняв дрожь рук, голову, особенно вихрастую макушку, которая уже болела, но и обострить восприятие, усилив зрение, слух и обоняние, чтобы когда-нибудь достичь этого самого «взора цилиня». И вот в этой области успехи оказались громадными, сулившими просто огромные перспективы. Что до тела… Фенг уже успел неоднократно убедиться, что труднее всего сделать первый шаг.
Встать и начать тренироваться, не откладывая на следующий месяц. Впервые ощутить ци и удержать хотя бы пару секунд. Впервые усилить чувства. В первый раз раздавить в руке камень. В первый раз пробить телом дерево. В первый раз рассечь море и сокрушить гору. И впервые бросить вызов Небесам.
На последнее, конечно, требовалось много времени. Но как путь в тысячу ли начинается с первого шага, так и дорога к победе над мерзавцем-учителем — с непрестанных ежедневных тренировок. Каждая потраченная зря минута — подарок этому негодяю, ещё одно подтверждение его правоты.
— Может нам дать тумаков!
— Это мы ему дадим, когда накинемся все вместе!
— Ты чего, посмотри, каким он стал сильным! Прямо как мастер Йи!
— Да враки, таким как Йи ему не стать никогда!
Фенг понимал, что глупая малышня не имела в виду ничего такого, но эти такие знакомые слова вызвали сильную вспышку злости, сопровождающуюся новой волной решимости.
— Даже не думайте, — скрежетнул он зубами, — я ничего не забыл!
Малышня ничуть не испугалась. Наоборот, восприняла как ещё один повод для развлечения.
— Опять заговаривается.
— Видишь, он встал вверх ногами, и аристократ из пяток потек в голову.
— Из пяток? Разве не из задницы?
— Почему?
— Да отец всегда говорит, что аристократы те еще задницы!
Фенг не удивился, что дети всё поняли по-своему. Главное, что он всё помнил, что хранил в памяти и постоянно перебирал воспоминания обо всех обидах, о всех злых словах и делах. Еды не хватало, но он питался чистой ненавистью, она служила неисчерпаемым источником энергии, дающей силы встать и пробежать ещё сотню шагов, выжать из себя ещё каплю ци, сделать новый взмах копьём или нанести удар камнем. Он станет как учитель! Превратится в учителя, повторив его достижения, все до единого. А затем… Затем он станет гораздо лучше, сильнее и быстрее. Если раньше легенды слагали о Стремительном Клинке Бао Сяо, то теперь весь мир заговорит о… М-да, до получения взрослого имени следовало со столь отдалёнными планами повременить. А пока что есть время, чтобы придумать себе что-то особо звучное и героическое. Ну и что, что именем нарекает жрец, исходя из каких-то своих непонятных жреческих соображений? Жрецы — тоже люди, а у Фенга есть пять лет, чтобы найти к своему правильный подход. Задобрить, умаслить, оказать важную услугу, чтобы потом справедливо рассчитывать на ответную.
Новая внезапная мысль, пришедшая в голову, заставила громко, не сдерживаясь, расхохотаться.
— Похоже, Фенг совсем чокнулся!
— Видать, в голову натекло много аристократа.
— Надо кинуть камень — всё вытечет!
— А потом Хмурый Широнг возьмёт палку, и у нас всё вытечет! Из задницы!
Фенга настолько захватила новая идея, что он не стал обращать внимания на откровенно угрожающую болтовню малышни, пусть по-хорошему им следовало дать тумаков, чтобы совсем уж не зарывались. Имя! Если он решил полностью стать как учитель, то на церемонии наречения возьмёт его взрослое имя! Этот подонок отнял у Ханя его жизнь, семью, будущее и Мэй. А значит, Хань, став Фенгом, тоже отнимет у учителя всё! Ведь если он станет совершать подвиги, то все в Империи, называя имя учителя, будут на самом деле говорить о Фенге! Да, поначалу его посчитают самозванцем, жалким и ничтожным подражателем, пытающимся погреться в лучах славы имперского грандмастера ци. Но по мере совершения новых подвигов все поймут, что настоящий герой — это именно он, а учитель уйдёт в бездну забвения даже раньше, чем Фенг прекратит его ничтожное существование!
Существовало только одно препятствие — имя учителя Фенг прослушал, да и потом не особо потрудился его узнать. Но у него есть ци — и этого достаточно! С помощью ци, сосредоточенной на этот раз в голове, Фенг сможет вернуть любой момент своей жизни! И не только прослушать снова все разговоры и прочитать все свитки, но и даже снова просмотреть любимые кристаллы!
— Значит, Фенга надо уронить в реку!
— Головой вниз, чтобы аристократ испугался и вылетел у него изо рта!
— Да ты что, тогда у нас в реке поселится еще и дурной аристократ! Зачем нам столько проблем?
— Может, его смоет течением?
— Или он отравит нам всю воду!
— Наоборот! Отравит хозяина реки!
— Дурак, нельзя такое говорить! Хозяин услышит!
— Сам дурак! Хозяин слышит только у реки! И Фенг уже дважды нырял!
Фенг довольно улыбнулся. План, который он тогда придумал на ходу, между делом, уже давал обильные плоды. Глупые суеверные крестьяне постоянно толпились на берегу, ожидая, пока Фенга не сожрёт речной хранитель. А он тем временем плавал под водой, тренировал подводное дыхание, да ещё и ловил и засовывал в заранее притопленную самодельную корзину пойманных под водой рыб, раков, угрей и миног. Ну а ночью, когда все спали, оказалось совсем нетрудно прокрасться к берегу, вытащить корзину и устроить пир!
— Вон он как похвалялся, что никого не боится!
— Два раза не считается! Два раза и я нырял!
— Ты что, тоже аристократ?
— Дурак, я не перед кем не хвалился! А Фенг ещё раз нырнёт! Или не раз!
— И начнет утаскивать молоденьких девушек!
— Зачем?
— Не знаю, но отец говорит, что аристократы охочи до задниц молоденьких девушек.
— Ну да, ведь они такие мягкие, там, наверное, много мяса или жира.
— Эй! Ты что? — раздался звук подзатыльника и вскрик. — По-твоему, они едят их?
— А что, отец говорил…
В этот момент Фенг не выдержал и упал, едва сдерживаясь, чтобы не начать хохотать. Разумеется, деревенские знали всё о размножении, с раннего детства они наблюдали за козами, курами и другими зверями, да и в домах тут никто не располагал сотней комнат, чтобы скрываться от членов семьи. Но все равно, из-за возраста дети как-то не соотносили одно с другим, ведь курица и петух — это что-то привычное, прямо здесь, а аристократы — где-то там далеко-далеко, где все ходят, как Фенг, на головах, хрюкают и пищат вместо разговоров, да и едят не палочками, а огромными черпаками прямо с двух рук и целых три раза в день! Эти глупые, но такие серьёзные рассуждения заставили потерять концентрацию. Но все же в последнее мгновение он ощутил что-то необычное, появилось чувство, словно его взгляд пронзает Небеса и Землю, замечая самую мельчайшую пылинку и любое крохотное биение жизни.
— Арга! — выкрикнул он, подпрыгивая и подхватывая бамбуковое копьецо.
Оно с размаху воткнулось в мягкую землю, проникая в неё почти наполовину. Рукоять в руках Фенга задёргалась, и он налёг на неё всем телом, погружая ещё глубже.
— Чего стоите, дурачьё! — заорал он на детей. — Быстрее!
Дети кинулись вперёд, сгрудившись возле воткнутого копья. В мгновение ока они содрали дёрн и начали разгребать руками песчанистую землю. Через некоторое время копьё дёргаться перестало, но дети уже выкопали достаточно глубокую яму, открывая спину земляного барсука, который по глупости не проигнорировал громкие вопли и неосторожно подобрался слишком близко. И пусть зверь уже едва шевелился, малышня немедленно забыла про все споры. Каждый схватил кто палку, а кто увесистый камень и начал обрушивать на зверя град отчаянных ударов. Раненный барсук снова задёргался, словно набрался новых сил. Он метался, шипел и рычал, кидался, пытаясь укусить, но сбежать уже не смог — слишком крепко пришпиливало его к земле копьё Фенга. Тому даже на минуту стало жалко зверя — не было никакой чести в победе толпы над уже поверженным противником. Но он прекрасно понимал, что стоило бы зверюге вырваться, тот мог бы здорово порвать всех детей, включая и самого Фенга. К тому же барсук оказался крупным, с пушистой полосатой шкурой, за которую у торговца можно выменять что-то полезное, упитанными к приближающейся зиме боками, жир с которых, собранный в горшки, надолго скрасит им стол и поможет выжить зимой, крепкими костями и острыми когтями, из которых можно сделать прекрасное оружие и инструменты, и большим количеством мяса. К тому же можно не заострять внимания на том, что заслуга в убийстве барсука принадлежит не только Фенгу.
— Если вы поможете мне дотащить его к маме, — уверенным, не допускающим пререканий тоном заявил он, — каждый из вас получит миску рисового супа с кусочком мяса!
И лишь оглушительный восторженный вой стал ему ответом.
☯☯☯
— Вот так, получай, и еще! — Хань-Фенг увлеченно колол острой палкой в землю.
Несмотря на то, что ни побеги, ни плоды, ни крупный мясистый клубень жёлтой шерстянки никто, даже самый голодный крестьянин, не стал бы есть и под угрозой голодной смерти, это растение здесь всё же выращивали. Фенг не знал, куда идёт шерстянка — применяется ли в алхимии, используется как лекарство или же является ингредиентом какого-то изысканного блюда. Но это был один из немногих товаров, которые торговец не обменивал на другие вещи, а давал за него пусть и небольшие, но настоящие деньги. Монетки служили тут не только способом выплатить налоги, но ещё и украшением — ведь если продеть через квадратные отверстия шнурок, можно их носить на шее, демонстрируя достаток и богатство.
Увы, шерстянка являлась не только очень прихотливым растением, но и привлекала насекомых, которые охотно пожирали как цветы, так и листья. И единственным способом с ними бороться — собирать тех, что выбирались наружу. Или…
— И ты тоже получай!
Иногда Фенг задавался вопросом, почему у мелкого и жёсткого жука-рогохода такие огромные и жирные личинки? И почему, если сам жук никуда не годится, но его легко поймать, то личинка, которых обычно можно добыть лишь во время вскапывания грядок весной при посадке семян, так хорошо умеет зарываться в землю? Разумеется, подобные раздумья не мешали ему ходить вдоль грядок, вскинув остро заточенную бамбуковую палку.
С каждым новым ударом палка втыкалась в рыхлую землю и непременно находила новую жертву. Насекомые гибли и тут же отправлялись для дальнейшего приготовления в его самостоятельно сплетенную корзинку. Ци помогала видеть гадов даже в толще земли, удары палкой оттачивали точность и сосредоточенность. И стоял Фенг в одной из стоек, выглядевшей в данном случае уместной и не вызывающей подозрений. Да и что может быть странного в том, что во время избавления от насекомых крестьянский мальчик раскорячился над грядками?
Родственники признавали его старания полезными, но всё равно не слишком нужными. И если бы не хоть какая видимая польза, он бы давно был наказан за подобную блажь.
— Сходи лучше рыбы налови, — проворчал Ганг, проходивший мимо с деревянной мотыгой на плече.
— Или дров наруби, — посоветовал Канг.
— Сами бы и нарубили, — огрызнулся Фенг. Несмотря на то, что рубка дров являлась хорошей тренировкой, делать это без железного топора ему никогда не нравилось. Лупить по острому камню деревянной колотушкой, чтобы, потратив целый день, получить жалкую горку не слишком толстых веток и сучьев — не то, что он бы назвал полезно проведенным временем.
— Э, а ну не спорь со старшими!
Фенг уклонился от подзатыльника, подпрыгнул, перекатился и дал деру. Старшие братья пробежали пару шагов и махнули рукой, ведь Фенг мчался легко, при этом подпрыгивал и ловко крутил в руках палку. Сразу заметив отсутствие криков преследования, он нахмурился. Обычно братья проявляли чуток больше настойчивости. Что-то было не так!
Он обернулся и поджал губы, увидав, что Канг и Ганг подобрали забытую корзинку с добычей и теперь манили его пальцем. Фенг развернулся и уныло побрел назад, не сомневаясь, что сейчас ему дадут тумаков за неуважение к старшим. Обычно он умудрялся не попадаться, ведь в присутствии отца братья всегда вели себя прилично, а избить его пытались только оставшись наедине. Поэтому Фенг использовал старших братьев и сестер для развития гибкости, оттачивания реакции и отработки приемов уклонения и бега. Быстрый бег оказывался полезен всегда: хоть в работе, хоть походах в лес и на реку, хоть в улепетывании от опасности или для погони за кем-нибудь слишком много о себе возомнившим.
— О могучие Канг и Ганг, — начал он кланяться еще издалека, — великие и главные столпы опоры нашей Дуоцзя!
Братья заметно расслабились и развесили уши. Они знали — наглеца сейчас всё равно накажут, а пока что можно позволить ему приступить к унизительной мольбе.
— Канг, что напоминает собой свирепого тигра, и Ганг, чей взор пронзает Землю и Небеса, словно он — великий дракон!
Братья заулыбались и переглянулись. Необразованное дурачьё никогда не читало книг и свитков и не видело кристаллов, так что к подобной грубой лести оказалось непривычно.
— Каждый ваш шаг обращает реки вспять! Дыхание испепеляет леса! А когда вы садитесь по-большому…
— …с гор сходят камнепады? — попытался заполнить паузу довольный Ганг.
— …небеса шлют гром? — высказал свои предположения Канг.
Фенг убедился, что они достаточно расслабились, а он сам находится в подходящей позиции для рывка вперед. Несмотря на то, что усиление тела работало плохо, оно всё же работало. Так что Фенг подал ци в ноги, сорвался с места и промчался, выхватывая корзинку.
— То всегда измазываетесь в собственном дерьме! — закончил Фенг и, не обращая внимания на возмущённые крики, умчался вдаль.
Умение быстро бегать в который раз пришло на помощь, а свист ветра в ушах заглушил обидные слова и угрозы. И пусть после принятия важных решений обидные обзывалки задевали Фенга всё слабее и слабее, слушать их не хотелось. Братья не обладали особым воображением, так что ругательства у них были скучными и всё время повторялись. А у него хватало и более важных дел. К примеру, на треть заполненная корзинка с жирными и очень питательными личинками.
— Я побежал! — орал Фенг. — Нарублю дров! Если только не засну после вкусного обеда!
☯☯☯
— Мастер Йи, — обратился Фенг к деревенскому кузнецу. — Вам, наверное, тяжело самому тут справляться на кузнице? Похоже, навалило много работы?
— Привет, Фенг, — добродушно оскалился Йи, откладывая в сторону молот и вытирая пот. Несмотря на постоянное махание молотом, выглядел он не столько мускулистым, сколько жилистым. — Дай догадаюсь! Мне тут так трудно ковать все эти вещи, что я окажусь полным дураком, если не сделаю учеником тебя — такого быстрого, сильного и умелого. И стоит только взять тебя в кузню, как у меня всё тут же станет хорошо, из Подземного Мира придёт дюжина дюжин демонов с богатыми дарами, а с небес спустится феникс и наградит меня горой денег. Верно?
Фенг и не думал городить сказочки про демонов и фениксов, но слова Йи оказались настолько близкими к его заготовленной речи, что он даже растерялся.
— Но ведь сейчас поздняя осень… — сделал он новую попытку.
— И, конечно же, вся деревня займется починкой инструмента, а те, у кого есть что-то железное, придут ко мне. Меня завалят горой заказов выше, чем вершина Кривого Холма, поэтому если я тебя не возьму, то зачахну от такого количества работы.
Фенг разинул рот. Он и не мог подумать, что в Дуоцзя есть скрытый эксперт, такой могучий, что смог запросто скрыть ци и прикинуться обычным кузнецом! Может, Йи следует какому-нибудь дао кузни, тренируясь и усиливая ци во время махания молотом? А то, что в итоге его работы появляются не мечи из Звёздной Стали или там Кровавого Железа, а скверные и плохо сделанные ножи, топоры и серпы — это всё специально, для скрытности.
Культивирует ци он явно в сердечном даньтяне, что позволяет не только дурачить всем головы, но и читать мысли других людей, вот прямо как сделал мгновение назад. Ну а может он — беглый демонический мастер, использующий нечестивые техники. В этом случае Йи выбрал правильную деревню — тут от крестьян идёт постоянный сильный поток боли и страданий, сопровождающих их привычную жизнь, а значит, наполненный тёмной холодной инь.
— Эй, не удивляйся и закрой рот, а то залетит дюжина бродячих демонов! — расхохотался кузнец.
Вот! Ещё одно подтверждение, что он прекрасно знаком с Нижними Царствами! Надо как-то побыстрее заканчивать разговор и бежать, бежать без оглядки куда подальше, чтобы сохранить незатронутыми ци и душу!
Кузнец явно заметил его желание дать дёру, поэтому расхохотался ещё сильнее.
— Не удивляйся. Как думаешь, сколько раз ко мне приходили разные сопляки, желающие не только стать сильными, — Йи согнул руку, демонстрируя не слишком впечатляющий бицепс, — но и научиться кузнечному делу? Чтобы не горбатиться на полях, не возиться со скотиной, а просто стоять и махать молотком в кузне, получая кучу денег, почёт и уважение от всей деревни?
— Наверное… много? — предположил Фенг.
То ли Йи оказался слишком уж скрытым экспертом, подготовившим непробиваемую историю для прикрытия своих тёмных дел, то ли являлся простым деревенским кузнецом, уставшим от толпы детворы, пытающейся набиться ему в подручные.
— Очень много! Твои братья тоже были. Даже одна из сестёр постоянно здесь отиралась. Приходили и сами, и с родителями, иногда заявлялись одни лишь родители с просьбами и дарами — чтобы я взял к себе их таких сильных и здоровых детишек, каждый из которых в прошлой жизни был самим Гонгом Бунтао или по меньшей мере императорским кузнецом. И все постоянно просят, и просят, и просят, сулят подарки, обещают работать задаром и даже платить, лишь бы я их к себе взял.
— А вы что?
— А зачем это мне? Иногда, конечно, пригодились бы дополнительные руки, но я отлично справляюсь и сам. Дуоцзя — маленькая деревня, двум кузнецам делать здесь нечего. Я молод и силён, могу работать очень долго. Для чего создавать соперников самому себе?
Фенг хотел сказать, что уж он-то соперником не будет, так как уйдёт из деревни, но сдержался. Знать о его планах не полагалось никому.
— А если этот кто-то просто захочет научиться ковать железо, но кузнецом становиться не будет? — спросил он. — И не будет забирать у вас заказчиков?
— «Заказчиков» — ишь, какие мудрёные слова ты знаешь, видать, правду говорят по поводу «аристократа». Нет, не выйдет. Тебе вот голову морочить не буду, а сразу скажу: «Нет».
— Но почему? Почему «нет»?
— Ну сам посуди, какая мне от этого выгода? Я и так не особо люблю трепаться с людьми, мне лучше живётся одному. И возиться с шестилетним сопляком — уж точно не моя мечта.
— Мне уже семь! — возмутился Фенг. — И со мной возиться не надо! Я и сам всё могу!
— Да-да, слышал-слышал. Можешь поймать речного духа, обогнать ветер, и, ха-ха-ха, хорошенько постирать одежду!
Фенг надулся от обиды. Он-то считал, что эпизод с бельём давно остался в прошлом.
— Да не обижайся, бывает! А вот речной хозяин — тут ты, парень, прекращай. Сгинешь ведь ни за что ни про что. Дух реки — он не добрый и не злой, но очень не любит, когда его беспокоят назойливые людишки.
Фенг внутренне улыбнулся — с каждым днём, с каждым походом на реку и с каждым нырком на глубину он убеждался, что никакого духа не существует, а есть лишь суеверные крестьянские россказни. Сейчас, когда сильно похолодало, к тренировке дыхания добавилась тренировка устойчивости к холоду. Возможно, пройдёт немного времени, как он откроет второй даньтянь и сможет ловить рыбу даже зимой!
— Если я отступлюсь, — возразил он, — то вся деревня будет считать меня пустозвоном! Хотя если вдруг у меня появится более важное дело…
— …Например, работа в кузне? Хорошая попытка, да не вышло. Не думай, что я так сильно за тебя переживаю. Ты мне никто, и дела мне до тебя нет. Да и станешь ты совсем не первым из тех, кто утонул, слёг от недугов живота либо же сгинул в лесу. Ну и что касается пустозвонства… Вся деревня тебя считает таким и так. Глупое хвастовство, конечно, но хоть какое развлечение. Особенно, если ты всё же найдёшь свою ожидаемую кончину.
«Для такого нелюдимого затворника, каким хочешь казаться, ты слишком любишь поболтать!» — подумал Фенг.
— Я могу вам помогать! И я всё равно продолжу нырять, скоро сгину, а значит, терпеть меня долго не придётся! — сказал он вслух.
— Да знаю я, знаю, что соперником мне ты не станешь… — засмеялся кузнец.
Фенг аж задохнулся от обиды и приступа ненависти. Эти слова настолько напоминали любимую присказку негодяя-учителя, что желание работать в кузне тут же пропало.
— …потому что сразу видно, что эта деревня слишком тебе мала. Если выживешь, если твоя дурная башка не приведёт к погибели, не останешься ты в деревне, а захочешь большего. Ты, говорят, городской? Наверное, захочешь вернуться в город!
— То есть вы меня не хотите брать, потому что я уйду? — с облегчением спросил Фенг. — Но я могу пообещать…
— Нет-нет, то, что ты уйдёшь, меня бы полностью устроило. Но подумай сам, для чего мне рядом семилетний сопляк? Да ещё такой, от которого никакой пользы?
Фенг внутренне ликовал. Дело оказалось лишь в малом возрасте, а это штука быстро проходящая. Нужно придумать, как задобрить кузнеца, как доказать свою полезность, втереться в доверие, а потом уж и стать подручным! С родителями проблем не будет — они и сами рады запихнуть кого-то из своих отпрысков на престижное и богатое место, таким образом не только получая почёт и достаток, но и потом, когда сын вырастет, обретая возможность заказывать ценные металлические вещи бесплатно, лишь за стоимость угля и железа.
— Я вырасту и докажу, что достоин стать кузнецом! — заявил он, вскинув в воздух кулак. — И покажу, что очень полезен! А вы пообещайте мне, то тогда обязательно возьмёте!
— Ну-ну, — хмыкнул Йи. — Ладно. Не знаю, что ты хочешь сделать, но если я увижу, что ты достоин, тогда обещаю подумать!
— «Если ты достоин, то ты достоин, и этого достаточно», — сказал Фенг, вспомнив один из своих словесных шедевров.
— Отлично сказано! — одобрительно кивнул кузнец.
— Тогда до скорого! — выкрикнул Фенг и побежал назад.
Его ждали работа, тренировки, и очень светлое будущее. Непонятно, с чего он вообще посчитал кузнеца такой нелюдимой злюкой? Йи оказался не просто отличным парнем, но ещё и тонким ценителем, способным отдать должное мудрой цитате!