Вавилон. Пламя - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 9

Глава 8

Лилит потушила бессчетную крученку и оправила платье. Остатки размазанного макияжа пришлось смыть, сведя на нет все усилия несчастной аньянгки. Металлическая рука, державшаяся на небольшом ремешке, сидела плотно, но пока выполняла исключительно декоративную функцию. Чтобы не привлекать к ней лишнего внимания, поверх Лилит надела длинную белую перчатку.

Варац, совсем недавно удалившийся для переодевания, вернулся, одетый в свободное платье светло-серых тонов. Лилит удивленно вскинула бровь: иные повседневные наряды чародея были приметнее, чем этот, вроде как праздничный.

— Я думал о парных нарядах, — сказал он со смехом. — Такая жуткая вульгарщина, как раз в моем духе. Но что белый, что фиолетовый — совершенно не мои цвета, представь мое сожаление.

— Представляю, — ответила Лилит с усталой улыбкой. Она еще не до конца пришла в себя; взгляд ее был рассеянным, а в движениях сквозила легкая растерянность.

Чародей протянул ей открытую бутылку вина. Она глотнула. Легче не стало. Но это придало ей достаточно решимости, чтобы взять Вараца под выставленный локоть. Внизу их уже ждал ручной экипаж, и Лилит попыталась собрать себя в кучу, пока они покидали студию и спускались вниз по лестнице.

На улице уже стемнело, и праздник, гудевший из каждого горшка, набирал обороты. Отовсюду слышалось пение свирелей и народных струнных инструментов. Мимо пробежали двое детей в шляпах причудливой формы, сделанных из дешевого пергамента. Их лица были густо раскрашены, а в руках они сжимали большую, разноцветную бумажную поделку. Даже до трущоб доносился запах еды из центра города. Лилит остановилась, ненадолго растворяясь в этом ощущении. Она смотрела на покачивающиеся на ветру разноцветные фонарики. Варац, на руке которого висела накидка, тоже остановился.

— Помнишь Мегалимеру? — спросила Лилит негромко, глядя то ли на гирлянды фонарей, то ли в небо.

Чародей посмотрел на нее удивленно.

— Ты о том подобии Мегалимеры, что еще отмечают на Севере? Нет, — он тоже поднял голову вверх. — И как оно было?

— Красиво. Тепло. Таинственно.

Лилит со вздохом опустила голову, а потом обратила взор на чародея.

— Не хочу проводить весь праздник в аристократической душильне.

— Безусловно, — кивнул Варац. — Тоже не горю таким желанием. И напоминаю, что адельфос еще до конца ночи торговать истуканчиками. А нам — хорошо проводить время.

Они продолжили движение вдоль улицы, ища свой экипаж. Вскоре таковой обнаружился: шесть аньянгцев-извозчиков сгрудились вокруг небольшой коробки на невысоких колесах, выкрашенной в черный цвет. Варац сморщился с неприязнью.

— Какое варварство.

— Зато лошади целы, — ответила Лилит насмешливо и поздоровалась с извозчиками. Те жестами попросили возможности докурить, и она кивнула, после чего обратилась к Варацу. — Ты знаешь наместницу? Что у нее за бзик на лошадей?

— Понятия не имею. Наверняка что-то связанное с налогами. Когда речь о глупых запретах, это, как правило, имеет отношение к налогам.

— Какое мудрое замечание. То, что все в деньги упирается, тебе и ребенок скажет.

— Если этого ребенка растили бандиты, то возможно. Это легко мог бы быть вопрос веры. Или просто придурь. Знаешь, сколько среди архонов, наместников и шейхов просто кошмарных самодуров?

— А их везде полно. Просто у этих еще и власть в руках. Так что, не знаешь?

— Могу спросить. Но не обещаю, что она ответит.

— Вообще, я тоже лошадей ненавижу. Долгая история.

— Так вот сама и спроси, — видя, что извозчики докурили и постепенно принялись занимать свои места в упряжи, чародей приоткрыл дверцу, обнажая обтянутый красным бархатом интерьер экипажа. — Обсудите, какие лошади кошмарные создания, и как запрягать людей, каким-то образом, гуманнее.

— Обсужу, обсужу, — Лилит согнулась в три погибели, и залезла внутрь. — И какая ты скотина, тоже обсужу.

— Ты даже не представляешь, сколько прекрасных союзов выросло из разговоров о том, какая я скотина, — заметил Варац весело, залезая следом за ней и захлопывая дверцу.

— Ах, да. Ты же у нас высокого полета птица, все время забываю, — умилилась Лилит, ощущая, как экипаж трогается. — Гений всех родов и мастей, властитель судеб человеческих. Разбиватель сердец и объект вожделения разнообразных дорогуш.

— Поручу тебе прочесть представительный тост, — кивнул Варац. — Что-нибудь там еще вбрось про непонятую творческую душу, они такое обожают.

— Непризнанный гений всех родов, мастей, чародейских сил, железяк и тряпок. Обладатель ордена за самый выдающийся клюв Севера и окрестных земель. В прошлом рабовладелец, а ныне просто шут и баламут.

— Прекрасно, прекрасно. Ты не думала в глашатаи податься? Сдается мне, там твоя карьера сложится сама собой, без дополнительных усилий, — Варац откинул голову на мягкое сидение. — Как себя чувствуешь?

— А, — Лилит махнула рукой. — Какая разница. Мы же празднуем, верно? Как там было… “Зародится мир с утра и сгинет вечером, прогорев без остатка за светлый день”.

— За полный день, — поправил Варац. — Что за кошмарный перевод. Что любопытно, кстати — день первородного пламени отмечает как начало мира, так и его конец. Как-то болезненно, не думаешь?

— У них вся культура этой обреченностью пропитана. И ничего болезненного в этом нет. Это трудно принять, монахи жизни на это тратят. Но если примешь, то ты полноправный young-wonhan. Не умрешь, потому что не рождался. Тебя нет и ты не существуешь, и поэтому мир проходит сквозь тебя, не замечая твоего присутствия.

— И что ты об этом думаешь?

— Я думаю что это чушь собачья. Как и любая религиозная дребедень. Не хочешь существовать — разбегись и прыгни со скалы.

— Такого ответа я ожидал. Не ожидал, что тебе хватит духа произнести его вслух, — он посмотрел на нее внимательно. — Это нам, земным созданиям, позволено подобное невежество. Но тебя-то как раз учил такой вот young-wonhan. Последний живой кхин, к тому же.

Лилит посмотрела в небольшое окошко, за которым мелькал водоворот красок и цветов. Они проезжали центр города, где в разгар праздника начнется карнавал.

— Если путь к их пресловутому просветлению лежит через то, через что я прошла в последние несколько лун, то нахер такое просветление. Даром не сдалось.

— А твое вот это вот… — он слегка закатил глаза. — Боевое искусство, оно разве не на этом основано?

— Отчасти. Но, во-первых, на айдзу кагэ-рю свет клином не сошелся. А во-вторых, им все равно невозможно овладеть в совершенстве. В этом сама суть. Если ты овладел айдзу кагэ-рю, подлинно овладел, то тебя уже нет, ты воздух. А воздух, представь себе, не может держать оружие.

— Любопытно. И что же, монахи идиоты, храм выстроен на иллюзиях, а настоящее счастье в земных удовольствиях?

— Не знаю, в чем счастье, — Лилит поправила перчатку. — Но не в том, чтобы сидеть на горе несколько тысяч лет. Не для меня. Это такая же тюрьма, как церковные казематы, лагерь или приют. Только добровольная, а это гораздо хуже.

— И вот мы совершили полный круг, и вернулись в начало, где бесстрашная наемница знает свое место в этом мире, а все, кто задают вопросы, просто тратят ее драгоценное время, — Варац звучал несколько насмешливо. — Какой накал страстей.

— Есть разница, — Лилит повернула к нему голову. — Раньше на этом этапе диалога я бы тебе уже врезала.

Чародей забвенно рассмеялся.

— Рад, что ты выработала толерантность к моей нестерпимой персоне. Это позитивный сдвиг, или нам ждать ужасающего урока об опасности подобных привязанностей?

— Понятия не имею, — Лилит подняла на него глаза. — Но однажды надеюсь это выяснить.

Особняк наместницы располагался на нескольких ику фамильной земли, въезд на которую был обнесен крутым забором. Лилит мало видела через мутное окошко экипажа, но время, которое они провели в дороге от ворот до входа, было немалым.

— С тем же успехом могли пешком дойти, — недовольно проворчал Варац, спрыгивая на подъездную дорожку и подавая Лилит руку. Извозчики посмотрели на него недобрыми взглядами.

— Чрезвычайно ценим ваш труд, аджосси, — улыбнулась им Лилит. — И сердечно благодарим за прекрасную работу.

Подкрепив благодарность довольно щедрыми чаевыми, она обратилась к Варацу:

— И это я мысли выражать не умею? Стыдитесь, уважаемый чародей.

— Согласен, неудачно сформулировал, — он степенно поклонился извозчикам, которые забыли обиду, стоило им услышать звон монет. Они подхватили облегченный экипаж и повезли его в сторону, к прочим.

Лилит окинула взглядом массивный, плоский особняк в один этаж. Архитектура была не аньянгская, и скорее напоминала руины старого мира. Белый мрамор, массивные колонны, изощренные барельефы… Лилит видела немного руин — их в целом сохранилось довольно мало — но узнала этот стиль безошибочно. Окна особняка горели, изнутри доносилась ненавязчивая струнная музыка. Лилит подошла и задумчиво коснулась резной колонны. Оглядывая окружающее ее великолепие — резные статуи, высокий свод крыльца и подсвечивающие его магические фонари — Лилит издала вздох.

— Я в юности мечтала однажды ворваться на прием в ратушу, вопя что-нибудь нецензурное, — она погладила холодный мрамор колонны. — Я была уверена, что все тут же переполошатся, начнуть падать в обморок и хвататься за сердце. А когда я действительно попала на свой первый прием, то лишь вежливо улыбалась и старалась почаще произносить свое имя вслух, чтобы его запомнило как можно больше верхнегородских и архонов, — Лилит сделала небольшую паузу. — Взрослея, человек неизбежно предает прежнего себя.

Варац издал смешок.

— Ты о том, что ты не стремишься воплощать свои детские наивности?

— Я о том, что они вообще кажутся наивностями. Ничто не останавливает меня от того, чтобы воплотить свою мечту хоть сейчас, — Лилит коротко кивнула на большую двустворчатую дверь, за которой тихо шуршали звуки светского приема. — Но мы оба понимаем, что никто и глазом не моргнет. Каждый второй прием заканчивается тем, что кто-то перебарщивает с вином и устраивает истерику. Это раз. А во-вторых, зачем мне портить себе имя ради какой-то взбалмошной чуши малолетней бандитки, которая была так бездарна, что хвост не могла стряхнуть без вывихнутого плеча?

Варац оперся о колонну. В отдалении тихо пели птицы.

— Мое предательство разумно, но это все еще предательство, — Лилит жестом попросила у Вараца крученку. — Я не стала той, кем хотела стать эта малолетняя бандитка. Кем-то, кто может войти в поместье и с порога обматерить наместницу.

— Во-первых, ты можешь, — Варац протянул ей открытый портсигар. — А во-вторых, я бы не назвал это предательством. Позволь себе расти и меняться, дорогуша. Ты слишком сильно цепляешься за прошлое.

— Сколько еще раз мы будем вести этот разговор? — вздохнула Лилит, делая затяжку. — Мое прошлое это и есть я.

— Но тебя определяет не оно. Будешь с этим спорить?

— Смысл с тобой спорить, — фыркнула Лилит. — Ты никак не возьмешь в толк, что мы с тобой фундаментально разные. Тебя сформировали твои прихоти, желание расти, развиваться, выбирать собственный путь. Куда поехать, куда пойти учиться, что лучше подойдет твоей сложной натуре и твоим нуждам. Тогда как единственное, что сформировало меня — это необходимость выживать и не свихнуться. У меня не было роскоши выбирать свои взгляды. Я придерживаюсь тех, которые делают мою жизнь приемлемой и позволяют мне не ненавидеть собственное отражение. Ты вроде бы достаточно умен, чтобы это понимать. Но почему-то ты продолжаешь со мной спорить. Объясни мне, почему тебе так важно доказать мою неправоту. Почему тебе так нравится выбивать почву у меня из-под ног.

Чародей медленно выдохнул дым, и стряхнул пепел.

— Я спорю, потому что ты способна поддерживать спор, дорогуша. Если тот факт, что я задаю уточняющие вопросы и излагаю другую точку зрения, выбивает почву у тебя из-под ног, значит ты изначально не крепко на ней стояла.

Лилит раздраженно стряхнула пепел.

— Ты и твои отговорки. Просто признай, что тебе нравится чужая боль, пусть и не физическая.

Варац опустил голову, разглядывая неровные черные пятна на шлифованном мраморе под своими ногами.

— Нравится, — согласился он. — Но не твоя, дорогуша. Ты не думала, что я просто желал тебя отвлечь от демонической хери? Или что мне приятно с тобой говорить? Это куда более простой и логичный ответ, но ты почему-то опять решила, что все вокруг тебя подсиживают.

Лилит коротко втянула носом воздух, и потушила крученку о белые перила, оставив на них темный пепельный след.

— Думала, — ответила она негромко, не глядя на чародея.

Варац послал ей красноречивый взгляд.

— Но решила не спрашивать.

— Почему же. Я спросила.

— В обвинительной форме!

Лилит легко улыбнулась, и пожала плечами.

— Зато получила ответ. Не смотри на меня так, уважаемый чародей. Это не моя вина, что ты способен на искренность только под манипуляцией.

Варац долго смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, сжимая дымящуюся крученку между пальцев. Потом рассмеялся.

— Ты совершенно кошмарна, — он качнул головой, и сощурился с хитрой улыбкой. — Я за это отыграюсь.

— Жду не дождусь, — Лилит развернулась лицом к двери.

Варац протянул ей выставленный локоть, и взялся за увесистое дверное кольцо. Он открыл дверь и жестом пригласил ее внутрь.

Ступив в поместье, Лилит почувствовала, словно провалилась в дыру в центре вселенной. Дыру, которая засасывала в себя всю роскошь, все богатство, всю изысканность. Будто вся существующая в мире статусность, от изукрашенного мозаикой огромного потолка до тканевых салфеток с инициалами каждого гостя, была собрана, сконцентрирована здесь какой-то высшей силой, неподвластной простым смертным.

Их проглотило существо из другого мира. Внутренности существа были цветасты, повсюду мелькали платья, слышался синтетический смех. По мере того, как они удалялись от глотки существа и проходили глубже в пищевой тракт, глаза Лилит привыкали к происходящему и она заметила скульптуры, расставленные то тут то там по огромному, бездонному желудку. Они были чуждыми этому пространству, они были не отсюда. И желудочный сок существа облеплял их вниманием гостей, грозясь переварить и растворить в себе. Уничтожить всю их самобытность, уничтожить то, что они говорили о своем создателе. И она была там, такая же, как эти скульптуры. Инородная, чужая. Ее уже проглотили. Ее неизбежно переварят. Она станет частью этого существа.

Лилит втянула воздух подрагивающими ноздрями. Он густо пах разнообразным парфюмом и легкими ароматическими травами. Это была старая следопытская привычка: оказавшись в новой местности, принюхайся, чтобы опознать среду. Среда была опознана Лилит как куда более серьезное мероприятие, чем она предполагала изначально. Варац не шутил: здесь была не только знать с доброй половины Чинджу, но и иностранные дипломаты, кажется, несколько архонов и шаманов островных племен. Глаза Лилит забегали по цветастому калейдоскопеу ярко освещенного зала, выискивая знакомые лица. Ее инстинкты решительно вступили в свою вотчину, выбив из головы недавние сомнения, и цепкое внимание наемницы принялось искать потенциальную выгоду.

Поворачивались головы. Они смотрели на Вараца, который легко улыбался и неспешно шел вперед. Кто-то степенно кивал ему, и тогда чародей кивал в ответ. Они остановились в некотором в отдалении от основной части гостей, и к ним тут же подошел гладко причесанный безликий слуга с подносом в руках, услужливо предлагая напитки.

— Сакэ? — сморщился Варац. — Отвратительно. Вы подаете вино?

— Сий момент, аджосси, — поклонился слуга и растворился в воздухе, спеша удовлетворить запрос нравного гостя.

Лилит сделала небольшой глоток, продолжая осматривать зал поверх стакана. Ее рыскающий взгляд остановился на высоком молодом человеке с широкой улыбкой и сухой кожей лица. В особенности ее внимание привлек крупный перстень на его среднем пальце.

— Неужто архон Гиллбе? — сказала она вполголоса.

Варац улыбнулся.

— Что за архон?

— Гиллбе, — Лилит аккуратно указала пальцем на юношу. — Самый молодой наследник на Севере. Недавно вступил во владения. Перстень видишь? На него все воры Синепалка уже который год слюни пускают. Самая узнаваемая побрякушка.

— Антиквариат?

— Реликвия. Из старого мира.

Их разговор прервала подошедшая сзади немолодая сульянка в тугом корсете, от одного вида которого Лилит спирало дыхание. Женщина степенно кивнула вначале ей, а затем обратила свое внимание на чародея.

— Маэстро. Счастлива видеть вас в добром здравии. Вы ничуть не изменились с нашей последней встречи.

— Анса Аюн? — Варац прозвучал несколько удивленно. — Отнюдь, зато вас годы не пощадили.

Сульянка тепло улыбнулась, ломая выражение аристократической небрежности на своем густо напудренном лице.

— Рада, что ты не утратил чувство юмора. Издалека мне показалось, что ты совершенно опростолюдинился. Что это за кошмарное тряпье? — она кивком указала на простое платье чародея.

— Дорогуша, у меня аналогичный вопрос. Немедленно вздерните своего личного портного, это же просто никуда не годится! — он окинул ее наряд колким, критичным взглядом.

— Будет уже шестой. Тебя заменить не смог никто, — снова улыбнулась сульянка. — Достаточно расшаркиваний. Признавайся, что ты задумал? С чего вдруг выставка, да еще в этой дыре?

Даже любопытство в ее голосе было какое-то бледное, будто дежурное. Сульянка была рада видеть Вараца, но в глазах ее так прочно засела вековая скука, что Лилит казалась, будто она отравляет воздух вокруг себя тоской и усталостью.

— Я вывожу свою избранницу в свет, не более того.

Сульянка какое-то время смотрела на Лилит молча.

— Не верю, — сказала она наконец. — Ладно, не рассказывай. Но сделай одолжение, по старой дружбе. Если это одно из этих твоих представлений, можешь заодно моего муженька невзначай прикончить?

— Анса, ну что за глупости. С этим ты и сама прекрасно справишься. Я всегда в тебя верил.

— Однажды, Варац, однажды… — вздохнула она и оглянулась, выпрямляя спину и возвращая себе маску светской вежливости. — До встречи. Приятного вечера.

— Мое удовольствие, анса, — Варац слегка поклонился, провожая ее взглядом. Потом обратился к Лилит. — Ну все, вечер можно завершать. Больше достойных людей мы здесь не встретим.

— Любопытно, — Лилит проследила взглядом направление, в котором удалилась Аюн. — Давай пройдемся.

Едва они двинулись в центр зала, перед ними вновь возник знакомый слуга с бутылкой вина в руке.

— Наместница велела подать вам из своих личных запасов, аджосси, — поклонился он, ловко откупоривая бутылку.

— Помнит, негодница, — покачал головой чародей, понюхав пробку. — Передайте наместнице мой глубочайший поклон. Я непременно найду ее чуть позже.

Заметив заинтересованные взгляды двух молодых аньянгок, прикованные к Варацу, Лилит усмехнулась:

— По-моему, тебя тут заживо съедят.

— Они могут, — кивнул Варац. — Мы пришли на сборище людоедов.

— Да я не о том. Там вон девушки шепчутся.

— А, — он слегка поморщился. — Я упоминал, какая у меня репутация в этих кругах, нет? Неважно, ты и сама, вероятно, догадываешься.

— Догадываюсь. И что слухов там больше чем правды, тоже.

— Все так, — кивнул Варац. — Но слухи не совсем беспочвенны. Сказалась репутация, как ты любишь выражаться.

Лилит кивнула. Нестареющий художник, скрывающийся от публики, с громким, кровавым прошлым. Который вытворял бог знает что, а с тех пор почти не появлялся в свете. Понятно, почему их провожают взглядами полными интриги, желания, кокетства и даже ревности. Здесь репутация значила столько же, сколько и в любой из нор подземного мира, то есть чуть больше, чем все.

Лилит ободряюще коснулась мизинца Вараца своим. Это был простой жест из детства, которым мирились крестьянские дети. Не смотря на нее, чародей легонько сжал ее руку, и тут же отпустил ее.

Архон Гиллбе Гилленхол, сдержанно улыбнувшись своему собеседнику, повел взглядом вдоль зала и остановил его на Лилит. Глаза его были серыми и необычайно светлыми. Стоило ему сделать пару шагов в их направлении, как его лицо озарила широкая улыбка большого рта. Он подошел, и учтиво поклонился.

— Кирья, — заговорил он. — Что за отрада.

— Киринье, — Лилит склонила голову на аньянгский манер. Настроений для северных полу-реверансов у нее не было.

Архон мягко поцеловал ее левое запястье, не сводя глаз с ее лица. Плечо Лилит слегка дернулось, и ей стоило определенных усилий не вырвать руку. Варац прислонил руку ко рту, явно сдерживая смех.

— Прелестно, — улыбка его была вежливой, в отличие от взгляда. Архон даже не отвел, а скорее оторвал его от Лилит и обратился уже к Варацу: — Маэстро, полагаю? Архон Гиллбе, по роду Гилленхол. Почтен.

— А я-то как почтен, уважаемый архон, — ответил Варац со смешком. — Как вам мои уродцы?

— Что? А, вы о скульптурах, — голос Гиллбе приобрел скучающий тон. — Интересны, интересны…

Он снова повернулся к Лилит.

— А вы протеже Варгула, если мне не изменяет память? — он чуть склонил голову, бегая по ней жадным взглядом. Лилит встретила его твердым, но вежливым тоном:

— Не протеже, не любовница и не тайная дочь. Я наемница, киринье. А мэтро — мой постоянный клиент.

Гиллбе вскинул брови. Мимика у него была яркая, гротескная и выразительная. Наблюдать за тем, как его лицо меняло выражение, было довольно завораживающе.

— Надо же. А по вам и не скажешь. А что же вы забыли здесь, в этом рыбацком городишке?

— Работаю, киринье. А сегодня вечером — отдыхаю в дружеской компании.

— Прелестно, — Гиллбе обаятельно улыбнулся, продолжая раздевать Лилит глазами. — Что за чудо. Что ж, не буду мешать. Долгой жизни, маэстро. Кирья.

Коротко поклонившись, он ушел, и Лилит буквально спиной ощутила, как он обернулся на нее. Она сделала большой глоток сакэ.

— Кого еще съедят заживо, — посмеиваясь, сказал Варац.

— Твою мать… — Лилит слегка передернуло. — Мне надо подышать.

— Извини, никак не могу, — мотнул головой чародей. — График плотный. Нужно найти наместницу, поблагодарить за организацию этого балагана. У стола с мидиями пусто, можешь там подождать.

— Ищи меня возле бухла.

— Не бухла, а бевереджей. Веди себя прилично, — подмигнул ей Варац и спешно направился куда-то решительным шагом.

На ходу отряхиваясь от неприятного ощущения, к которому у нее попросту не было возможности привыкнуть, Лилит подошла к столу с мидиями. Она вернула взгляд в гущу публики; выискивая среди нее смуглые сульянские лица. Их там было существенно больше, чем ей бы того хотелось, и все носили похожие белоснежные одежды. Лилит раскрыла раковину с громким щелчком, размышляя, как ей поступить. Жуя жесткую мидию, она торопливо стряпала в голове легенду, с которой планировала пойти по гостям.

— Я думала, никого без этой идиотской раскраски не встречу сегодня, — услышала Лилит гулкий женский голос рядом с собой. Повернув голову, она увидела невысокую девушку лет пятнадцати с длинными, собранными сзади темно-русыми волосами. Лицо девушки рассекал крупный шрам с рваными краями, проходивший через глаз-бельмо. Девушка носила традиционное оренхайское меховое платье. Лилит сразу же узнала ее.

— Такая традиция, ваше высочество.

Железная Дева посмотрела на нее ничего не выражающим взглядом.

— Можно просто Ръеталина.

— Лилит.

— Северянка, значит, — дочь конунга скрестила руки на груди, возвращая взгляд в толпу. — Смелое имечко. Пришла с Варацем, но не эскортница. Подруга, значит. Забавно. Хорошо смотритесь вместе. Интригующе.

Она говорила бесстрастным тоном, странно расставляя акценты в предложении. Видимо, Железная Дева была из тех, кто выносит смертный приговор и произносит поздравления на свадьбе одним и тем же тоном. Глубоко безразличным и будто усталым. “А ведь она даже еще не на троне”, — невольно подумала Лилит.

— Вараца всегда привлекали северянки, — продолжала Ръеталина, не дожидаясь ее ответа. — Вся эта чушь про притягивающиеся противоположности была написана дураками для дурных баллад. Ты находишь кого-то, от кого тебя не тошнит и это лучшее долго и счастливо, на которое ты можешь рассчитывать, — она устало вздохнула. — Жаль только, что не всем из нас дано выбирать. Так что же ты, Лилит? Какая у тебя история? Простолюдинка, проложившая себе путь по головам? Или по постелям?

— Наемница, ваше высочество.

— Значит и так, и так, — кивнула Ръеталина. — Сложная работа, неблагодарная. Мало кто ее делает хорошо. Наши придворные идиоты жутко некомпетентны, лично бы всех заколола. У отца совершенно нет нюха на кадры, подбирает всех кто сделает жалобные глазки.

Ръеталина, снова сделав глоток, взглянула на открытые руки Лилит.

— Интригующе. Судя по маркам, у тебя много интересных историй. Ты мне нравишься, Лилит. Приезжай как-нибудь в Йеггерберг. Гостьей.

Лилит медленно кивнула нравной принцессе с вежливой улыбкой на лице.

— Что ж, — Ръеталина поставила пустой кубок на стол и энергично повела плечами. — Было приятно, Лилит. До встречи.

— Долгой жизни, Ръеталина.

Девушка с седой прядью решительным шагом удалилась в сторону оренхайских воинов — видимо, ее сегодняшнего эскорта. Лилит почему-то не испытывала большой радости от столь многообещающего знакомства. Ей было почти жаль молодую наследницу престола.

— Докатилась, — фыркнула она сама себе. — Нашла кого жалеть.

Подумав, что весь вечер только и делает, что пытается отряхнуться от неприятных ощущений, Лилит решила воспользоваться возможностью обогатиться духовно. Она направилась к ближайшей из скульптур, на ходу взяв с подноса еще один стакан сакэ. Ей не столько хотелось пить, сколько чем-то занять пустующую руку.

Скульптура представляла собой нечто абстрактное, напоминавшее несколько разбивающихся друг о друга волн. В отличие от гладких, обтекаемых форм Ежа, она была рваной и хаотичной: полосы металла имели неровные, нешлифованные края, и вихрились в разные стороны. Лилит понятия не имела, сколько в приличном обществе положено смотреть на скульптуру. Но была уверена, что и на этот счет существует свой особый регламент, негласный, но всем хорошо известный.

Если Варац желал, чтобы Лилит приковывала к себе ненужное внимание, то с платьем он определенно не прогадал. Ее пространные размышления прервало ощущение чьего-то присутствия справа от себя. Запахло можжевельником и солью.

— Странная вещь, — заметил тихий женский голос. — Вы знакомы с художником?

— Довелось, — ответила Лилит, не смотря на свою собеседницу. — А вы?

— Нет, что вы. Я далека от искусства.

— Уверяю вас, я от него еще дальше, — Лилит плавно скользила взглядом по волнам скульптуры. — Вы издалека? У вас центральный акцент.

— Так заметно? — улыбнулась женщина. — Да, я из окрестностей Хангемы. Провинция Чонь. У вас хороший аньянгский.

— Спасибо. У вас тоже.

Девушка — или женщина, сказать по голосу было трудно — тихо рассмеялась шутке.

— Интересно, что сейчас творится в городе. Я бы посмотрела карнавал.

— Не говорите, — кивнула Лилит. — Жутко обидно, что приходится тут торчать. Но до карнавала еще полно времени, успеете.

— Так ведь прием продлится до утра.

Лилит тонко улыбнулась:

— Я бы на это не рассчитывала. Но это только вам, по секрету.

— Хорошо, — ее собеседница рассмеялась тихо и искренне. — Было приятно с вами поговорить, аджумма. Хотела бы я чаще произносить эту фразу, но увы. Что есть, то есть. Хорошего вам вечера.

Аньянгка отошла, а Лилит медленно направилась к следующей скульптуре, которая формой напоминала асимметричную, вытянутую башню. Она простояла так какое-то время, прежде чем услышала сзади приближающийся голос Вараца, который с кем-то беседовал.

— …не оставил мне совершенно никакого выбора, — донесся до нее обрывок фразы. — О чем с ними вообще говорить? Пьют все, что горит, никакого класса в них нет.

Повернувшись, Лилит увидела чародея в компании аньянгки средних лет, одетой в темно-зеленое классическое платье. Лицо ее украшали изящные полосы в цвет, образовывавшие сложный узор.

— Лилит, познакомься с седой Ки из династии Геум, — заговорил Варац, когда они приблизились. — Седа, это Лилит, моя близкая подруга и исключительного мастерства наемница.

Лилит глубоко поклонилась:

— Это честь, аджумма.

— Вы привели преступницу в мой дом? — спросила наместница у чародея почти обиженно.

— Помилуйте, седа, какая же она преступница? Она совершает преступления исключительно во имя власть имущих. Уж не хотите ли вы сказать, что каким-то образом люди вдруг стали равны перед законом? — насмешливо ответил Варац.

— Перед законом равны все, аджосси.

— В таком случае, — заговорила Лилит. — Было бы уместно меня арестовать, разве нет?

— Было бы, — сухо ответила Ки. — Но я не желаю портить вечер. Гости прибыли издалека, а день первородного пламени это священный праздник.

— Разумеется, — улыбнулся Варац.

— Можете объявить меня в розыск, — предложила Лилит. — Я даже могу попозировать для розыскных плакатов, чтобы художник не рисовал по памяти.

— Не нахожу эту шутку смешной, а вас — хоть сколь-нибудь приятной или стоящей собеседницей, — ответила Ки холодно. — Мне нужно уделить время другим гостям. Приятного вечера, маэстро.

— А я нахожу, — заметил Варац, когда наместница отошла достаточно далеко. — Неплохо, кирья, неплохо. Оцени лицемерие. Ненавижу высший свет.

Лилит фыркнула с легкой улыбкой. Она склонилась к Варацу и указала на двух похожих по виду гостей в одинаковых силку, которые общались о чем-то в углу залы.

— Вон тех двоих видишь? Ее личная охрана. И мои коллеги по цеху, по совместительству.

— А ты своих везде опознать можешь? — заинтересовался Варац, глядя на двух молодых людей.

— Обычно на наместников работают семьи, — пояснила Лилит. — Но они подлинно элитные. И стоят соответствующе. А это — такие же наемники, как ваша покорная слуга. Просто другого сорта. Но головы отрезают с такой же готовностью, поверь мне на слово. Эх, жаль про лошадей не спросила…

— Зато я нашел твоего купца, — Варац ткнул пальцем в толпу. — Ансан Корр, ты говорила? Слышал, как он представлялся кому-то.

— Волшебно, — хмыкнула Лилит. — Надо подойти, поздороваться.

— Охотно. А что это за фрукт, расскажешь?

— Контрабандист высшего эшелона, — они медленно двинулись к центру залы. — Возит рабов на Север. Их корабль, набитый людьми и боевыми гидрами, стоит в порту уже битую луну.

Варац изумленно вскинул брови.

— Чрезвычайно любопытно. Ты как это выяснила?

— Погрела уши в нужный момент и поговорила с кем надо, — отмахнулась Лилит. — Гидры отозвались на свист. Рабов я не видела и не слышала, но бьюсь об заклад, что они там.

— А если ты ошибаешься?

— Не ошибаюсь.

— И все-таки.

— В таком случае, — Лилит допила сакэ и вернула пустой стакан одному из ближайших слуг. — Я со спокойной душой сложу оружие и отправлюсь работать на мельнице до старости. С настолько отбитым нюхом в наемниках делать нечего.

— Любопытно, — хмыкнул чародей. — Ну что ж, с удовольствием оценю представление. Ведите, кирья.

Нужным им человеком оказался мужчина с офицерской выправкой, одетый в белоснежный дублет с высоким воротом. Его виски и борода поблескивали сединой, он держался строго и с достоинством. В нем напрочь отсутствовало приторное притворство, которым был буквально пропитан сегодняшний вечер. Взгляд его был прямым и оценивающим; лн смотрел на своих собеседников, но видел не людей, а ассеты. Вложения, возможности, выгоду. Он видел перед собой товар. Лилит медленно подошла, держа Вараца под руку.

— Ансан Корр? — окликнула она, и улыбнулась мимолетно, когда он повернул к ней голову.

— С кем имею честь? — Корр обежал быстрым взглядом их обоих.

— Маэстро Варац, — Лилит указала рукой на своего спутника. — Скульптор и автор множества прекрасных произведений.

— Как же, наслышан, — Корр протянул ему руку для рукопожатия. — Мой шурин имеет небольшую коллекцию ваших работ. Хорошее вложение средств.

— Разумеется, — усмехнулся чародей, пожимая его ладонь. — Затем и творю, ансан. Чтобы шейхам было в чем хранить дхахабы. Познакомьтесь с Лилит, моей сегодняшней спутницей.

— Ahlan, — Лилит протянула ему руку. По сульянскому этикету здороваться с женщинами за руку было не принято, но Лилит меньше всего было нужно, чтобы в ней сейчас видели женщину.

— Ahlan, ansa, — Корр пожал ей руку после совсем недолгого замешательства. Ладонь его была теплой и шершавой, как наждак, а рукопожатие коротким и решительным. — Ансан Корр, бессменный глава сульянской купеческой гильдии.

— Позвольте сразу к делу, ансан, — Лилит отпустила Вараца и сложила обе руки за спиной, желая продемонстрировать свою собранность. Она смотрела на своего собеседника прямо, решительно и холодно. — Вы, вероятно, слышали о сульянских годах маэстро. От некоторых привычек тяжело отказаться, даже спустя столько лет.

Она невзначай повернула запястье Вараца, демонстрируя наколку. Корр коротко кивнул, показывая, что понимает о чем речь.

— Маэстро поручил мне деликатную задачу, думаю вы догадываетесь какую именно. Как вы понимаете, у меня свои информационные источники. И они привели меня к вам, ансан.

Корр какое-то время смотрел на нее изучающим взглядом. Потом безразлично отпил из своего стакана.

— Не знаю, что у вас за источники, уважаемая Лилит, но я бы на вашем месте инвестировал в более надежных информаторов. Я бы не посмел оскорбить гостеприимство седы, нарушая закон на ее земле.

— Разумеется, — кивнула Лилит. — К тому же, этого несложно добиться. Нужно всего-то зайти в порт, имея на борту пару лошадей, — она слегка повела ртом. — Или гидр.

Улыбка медленно сошла с лица Корра, и он вперился в Лилит взглядом темно-карих глаз. Он пытался понять, как много ей известно и каковы ее намерения. Она смотрела на него твердо, и ее взгляд отвечал: мне известно все.

— Даже если весь груз уже имеет покупателя, — продолжала Лилит легким тоном. — Было бы неплохо убедиться в качестве товара, пока есть такая возможность. У Сульянского экспорта прекрасная репутация, но столь крупные вложения — дело такое, сами понимаете.

Корр слегка разжал тиски своего взгляда.

— Понимаю. Скажу так, анса: у меня есть для вас небольшой контракт, после чего мы могли бы обсудить дела. Если вас это устроит.

— Безусловно.

— Хочу добавить от себя, ансан, — легко улыбнулся Варац. — Что кирья исключительно хороша в своей работе. И посвящает меня во все ее детали. Без исключений.

Корр едва заметно, недовольно дернул бровью.

— Я это учту. Что ж, буду ждать вас завтра в порту до полудня. Приятного вечера.

Он попрощался одним быстрым, четким кивком и быстро покинул сцену, оставив Лилит и Вараца наедине.

— Я же верно понял его кошмарные намеки? — негромко спросил чародей, провожая его наполненным неприязнью взглядом.

— Верно. Не убивать меня ты его не убедил, но попытка была хорошая, — Лилит слегка сощурилась вслед Корру. — За это не волнуйся. Я знаю, чем его пронять.

— Пока я не в восторге, что ты использовала меня для своей легенды, вынужден признать, что вышло изящно.

— Посмотрим, вышло ли. С ними никогда наверняка не скажешь, — Лилит тихо фыркнула. — Гребаные ящерицы, нигде от них спасу нет.

— Скажи же, да? — Варац задумчиво посмотрел в свой бокал. — Только меня в этой истории не гидры беспокоят.

Он сделал глоток и встряхнул головой.

— Пошли отыщем Къола. Пора готовиться к большому финалу.

Къола они встретили недалеко от лестницы. В полумраке плохоосвещенного угла островитянин, одетый в цветастую накидку, полусидел возле водруженных на постамент полос металла.

— Как оно, адельфос? — Варац оглянулся, оценивая состояние приема. — Гости начинают скучать. Самое время.

— Последняя проверка, — Къол подковырнул краску на одной из полос. Приглядевшись, Лилит увидела, что краска маскирует уже знакомые ей начертания демонических печатей.

— Вы оба спятили, да? — спросила она со смехом. — Нет, я догадывалась к чему все идет, но почему-то до последнего верила, что мне это чудится.

Варац лукаво сверкнул глазами.

— Риторический вопрос, дорогуша. Ради меньшего я бы ни за что не согласился на весь этот фарс, — он кивнул в сторону банкета за своей спиной.

— Потрясающе, — Лилит усмехнулась. — А, какая разница. Любопытно будет взглянуть.

— Прекрасный настрой, — подмигнул ей чародей. — Адельфос, мы готовы?

— Похоже на то, — островитянин распрямился. — Ну, тряхнем стариной…

Варац выдохнул, и они проделали несложное секретное рукопожатие. Повернувшись к Лилит, чародей указал рукой в сторону толпы:

— Прошу, кирья. Вам полагается место в первом ряду.

Под условную сцену определился центр залы, свободный от столов и прочей мебели. Слуги подтащили постамент, на котором красовалось нечто, напоминавшее основание металлического каркаса. Лилит ждала вместе с остальными гостями, и, как и все, повернула голову на стук деревянных палочек о серебряный кубок, которым Варац привлек внимание публики. Чародей легко улыбался, стоя рядом с постаментом. Толпа постепенно утихла и встала вокруг ровным полукругом, приготовившись внимать словам маэстро.

— Дорогие, ослепительные мои гости, — заговорил он хорошо поставленным голосом, обводя взглядом присутствующих. — Безмерно благодарю каждого из вас за присутствие. День первородного пламени — совершенно особенный праздник, наполненный красками и впечатлениями.

Музыканты ненавязчиво заиграли на струнных, аккомпанируя его речи. Свет в зале стал постепенно приглушаться. Лилит не смогла сдержать улыбки, глядя на то, как сгущаются тучи.

— Мне же сегодня выпала честь дать вам эти самые впечатления и развлечь прекрасную публику, — он элегантно поклонился и бросил на Лилит быстрый взгляд. — И речами я этого явно не добьюсь, верно? Поэтому прошу, отойдите на несколько шагов, и мы начнем.

Толпа послушно попятилась, пока Варац занимал позицию за каркасом. Музыка заиграла громче. Свет потух почти полностью, едва позволяя различить силуэт чародея в центре залы.

Лилит увидела характерное свечение рун, и услышала тонкий звон, с которым творятся чары. Движения Вараца были легкими, игривыми и небрежными, а на лице плясала ухмылка, которую, кажется, видела только Лилит. Она завороженно наблюдала за тем, как из каркаса, дрожа и позванивая, материализуется нечто. В полумраке можно было различить ползущие вверх и причудливо переплетающиеся полосы металла, но угадать форму будущего произведения было невозможно. Изделие формировалось вместе с музыкой: послышалось тревожное крещендо и темп увеличился. Воздух накалился и дрожал, и Лилит оценила, с каким знанием и какой точностью работает чародей. Каждое движение его пальцев, ладоней и рук мягко перетекало в другое и завершалось незаметно для глаза. Толпа за спиной Лилит восторженно перешептывалась.

Заиграла виолончель, и зала окрасилась синим светом, ярко вспыхнувшем под потолком. Огромная абстрактная скульптура, которая все продолжала появляться из-под чар Вараца, выглядела чрезвычайно сложной и детальной. Полос было много, и они органично переплетались друг с другом в каком-то своем, неведомом танце. Послышались аплодисменты. Глаза Вараца были закрыты, а руки продолжали творить чары. Лилит смотрела, не отрываясь.

Огромное волнообразное создание из металла цвета олова вновь замкнулось у своего основания, и Варац встряхнул руками, рассеивая следы от рун. Зал зааплодировал, и чародей скромно поклонился, делая несколько шагов назад. Послышался громкий скрежет, воздух завибрировал. Скульптура медленно пришла в движение. Лилит видела, как металл, поначалу отказывающийся гнуться, постепенно обретает гибкость. Кто-то тихо ахнул.

Скрежет сменился характерным звуком, с которым оглаживается шелковая лента. Скульптура пошла волнами, полосы расправились и взвились к потолку спиралями. Лилит увидела, как отошедший назад Варац коротко взмахнул запястьем. Свет тут же потух, и музыка оборвалась. По толпе прошел взволнованный ропот, кто-то подался назад, инстинктивно отдаляясь от живого металла. Шорох, с которым скульптура обретала в темноте новую форму, был громок, и заглушал реплики толпы, которая волновалась все больше. Лилит, стоявшая в первом ряду, почувствовала, что осталась одна — гости вокруг нее отползли вглубь залы. Она вглядывалась в темноту, ожидая откровения.

И оно наступило. И что это было за откровение.

В резко вспыхнувшем красном свете перед ней возник колосс, сотканный из рваных полос металла. Колосс имел рога, копыта и узнаваемую козлиную морду. На его копытах светились начертания, он двигался так же естественно и плавно, как живая плоть. Колосс топнул ногой, ломая один из столов, и с громким скрежетом принялся громить зал. Аристократы запаниковали в полную силу: послышались множественные крики ужаса и топот. Обезумевшие от страха гости ломились в заранее запертые двери, послышался звон стекла, с которым выбивались окна. Лилит восхищенно водила взглядом по плавным переплетениям полос металла, которые деформировались в движении вместе с тем, как скульптура била руками колонны, пинала столы или вертела головой. Он казался настоящим, живым.

Она услышала заливистый смех чародея где-то справа от себя. Варац что-то выкрикивал, но его голос тонул в хоре воплей аристократов, скрежете металла и грохоте ломаемой мебели. Колосс с размаху врезался в одну из колонн, и пол дрогнул под ногами Лилит. Опомнившись, она громко свистнула двумя пальцами, привлекая внимание чародея, и побежала к нему.

— Нас тут заживо похоронит, идиот! — крикнула она, цепко хватая его за запястье. — Валим!

Они побежали к широкой лестнице. Лилит наступила на собственный подол и тот с треском оторвался. Они прыжками преодолели около полусотни ступеней, и пролетели пару комнат, после чего очутились на одном из балконов. Лилит перемахнула через перила и совершила приземление в куст, и почти сразу же Варац свалился прямо на нее, едва не свернув шею и себе, и ей.

— Скотина! — Лилит спихнула с себя хохочущего чародея. Тот перекатился на земле и вскочил на ноги с ликующим хлопком в ладоши. — Что за кретин!

Лилит поднялась на ноги, и пихнула Вараца в грудь.

— О таком предупреждать, сука, надо!

— И лишиться вот этого? — Варац указал на нее, поведя в воздухе ладонью. — Как можно!

Лилит замахнулась для прямого удара прямо по носу, но чья-то большая рука поймала ее запястье.

— Спокойно! — пробасил Къол.

Лилит задохнулась, и резко вырвала руку. Грохот в поместье стих; видимо, скульптура отжила свое. Гнев схлынул, и Лилит взяла себя в руки. Она провела по лицу ладонями.

— Какие же вы конченные!

Варац и Къол переглянулись в повисшей тишине. А потом взорвались дружным хохотом. Лилит прожгла их негодующим взглядом, но, глядя на их искреннее веселье, тоже прониклась чувством гротескного идиотизма произошедшего. Ее медленно разобрал смех.

— Как пошел! — вскрикнул Варац, возбужденно ударяя себя по коленям.

— Нам бы тоже пойти, — Къол кивнул в сторону голосов с той стороны дома, которые становились все громче по мере приближения.

Они спешно нырнули в плотные кустарники, и продрались через задний двор к спуску с холма. Сбежав вниз, они нырнули в молодой подлесок, и пошли шагом, взяв курс на Чинджу. Переведя дух, Лилит обернулась, проверяя, не следуют ли за ними.

— Какой вечер! — со смехом выдохнул чародей, и полез в карман за портсигаром.

— Я с балкона смотрел, так улепетывали, красота! — рассмеялся Къол.

— Вечно тебе лучшие места на шоу достаются, — Варац закурил на ходу. — Тоже не жалуюсь, впрочем: лицо наместницы, когда наше чудо принялось ломать колонну, я запомню надолго. Долгой жизни, святая женщина!

Лилит, которую окончательно отпустили злость и возмущение, посмотрела на Къола.

— Это поразительно. Как он шел, как двигался, — она перебрала в воздухе пальцами. — Что ты в него вселил?

— Демона, — широко улыбнулся Къол.

— Каждое движение, — Варац развернулся и пошел спиной вперед, чтобы сохранять визуальный контакт со своими собеседниками. — Каждый поворот головы — в его начертаниях. Понимаешь теперь, почему гений?

— В начертаниях? — вскинула брови Лилит. — Он серьезно?

Къол кивнул.

— Это несколько сотен формул, которые четко и слаженно сработали вместе, координируя его движения, — увлекшийся Варац запнулся о корень, и Лилит поймала его за руку, спасая от падения на спину. Чародей продолжил свою тираду, не обратив на инцидент никакого внимания: — Моей работы там почти не было; я создал сплав с определенными свойствами, но на этом и все.

— Смеешься? — не согласился Къол. — Твой сплав это огромная работа!

Варац отмахнулся от него.

— Ерунда.

— И эти несколько сотен формул, все вот это, — Лилит помахала рукой в воздухе, указывая на оставшееся позади них поместье. — За несколько дней?

— У нас были старые наработки, — улыбнулся Къол. — В больших количествах. Я просто адаптировал начертания к его габаритам, формам и размеру залы.

— Просто! — возмущенно гаркнул Варац. — Ты когда-нибудь начнешь при…

Он снова споткнулся. Лилит решительно положила ладони на плечи чародея, и развернула его.

— Иди лицом вперед!

Варац повернул голову, смотря на свое правое плечо.

— Дорогуша…

Лилит уставилась на свою правую руку опешившим взглядом. Она и сама только что заметила.

Они остановились. Лилит медленно стянула с протеза перчатку, обнажая его металлическую поверхность, исписанную мелким орнаментом. С замиранием сердца она плавно повела пальцами, которые издали едва слышимый, почти мелодичный скрежет. Она ошарашенно смотрела на собственную руку, которая ощущалась совершенно родной. Словно она и не лишалась ее.

Варац и Къол моментально пришли в неописуемый восторг. Они вступили в разгоряченный диалог.

— А я тебе что говорил! — затараторил Варац. — Что я тебе говорил, твою мать?!

— Был неправ, — легко признался Къол. — Вот что поразительно!

Лилит медленно сжала и разжала кулак. Из ее уст вырвалось тихое:

— Поверить не могу…

— А ты йеру в четвертую ступень вписать хотел, а теперь где она, твоя йера? — продолжал Варац.

— Да все все поняли уже, успокойся! Работает, и прекрасно!

— Хер там я успокоюсь! — Варац наставил на него палец. — Ты мне всю кровь этой йерой выпил, я тебе до конца жизни припоминать буду!

Лилит осела на землю, и обхватила пальцами собственную голову. Къол первым обратил на нее внимание:

— Ты в порядке? — негромко спросил он, опускаясь на корточки. Лилит посмотрела на него несколько осоловело.

— Поверить не могу, — повторила она. — Это…

Она вновь оглядела собственную руку. Потом залезла рукой под белье, и достала монетку с дыркой в середине. Она немного подержала ее на ладони, потом подбросила, и щелкнула ею. Монетка послушно закрутилась в воздухе, и приземлилась ребром на подушечку указательного пальца. Лилит неуловимым движением прогнала ее от большого пальца к мизинцу, и обратно. Щелкнув ей еще раз, она поймала ее в кулак, и застыла.

Она не потеряла в мелкой моторике ни на пехий. Это был металл, такой же подвижный, как ее собственная плоть. Столь же податливый и послушный, как мышечная ткань. Лилит подняла глаза на Къола.

— Объясни.

— Я почти ничего не менял. Печать перестала работать после вашего контакта, — для демонстрации он коснулся протеза пальцем. — По крайней мере так, как работала раньше. Я не знаю, по какой причине.

— Рука будет работать у тебя? — быстро спросила Лилит, поднимаясь на ноги. Къол тоже распрямился, одновременно качая головой.

— Составляя печати, я могу лишь задать характер движения. Проложить маршрут, упаковать нужные действия в формулы и вписать их в начертания, — негромко ответил он. — Мне не под силу контролировать предмет разумом.

— Не предмет, а демона внутри предмета, — вклинился Варац. — Это твоя дикая магия, дорогуша. Просто какая-то новая ее грань. Демоническая.

Лилит медленно моргнула.

— Но это же невозможно, — сказала она почти с досадой, и продемонстрировала им открытую ладонь. — Это не должно быть возможно!

— Добро пожаловать в мир дикой магии и аномалий, — Варац приподнял невидимый бокал. — С почином.

Лилит сделала несколько шагов назад, и провела по лицу руками. Она коснулась протеза, и погладила выпуклую вязь его узоров. Потом посмотрела на Къола и Вараца.

— Знаете что? Идите-ка вы оба в жопу с вашими аномалиями, — она раздраженно встряхнула рукой. — Я из-за ваших розыгрышей уморительных вынуждена по подлескам без штанов прыгать, а вы все о своих аномалиях сраных!

— А это, — Варац повернулся к Къолу и кивком головы указал в сторону Лилит. — Благодарность в ее исполнении. Привыкай, адельфос.

— Варь, — сказал Къол неодобрительно.

— Нет, разумеется, — пожал плечами чародей. — Зачем говорить спасибо, если можно обложить чужую заботу и чужой труд? Это, во-первых, куда проще, а во-вторых оберегает от уязвимости. Ты удивлен? Я — совершенно нет.

Лилит коснулась своей щеки, чувствуя на ней приятный холод металла.

— Я все еще не верю, — сказала она, смотря на чародея. — Ты можешь меня винить?

Варац медленно выдохнул, и качнул головой, успокаивая собственное раздражение.

— Пожалуй, что не могу, — неохотно ответил он. Они возобновили неспешный шаг.

— Это тот же сплав? — спросила Лилит, идя плечом к плечу с чародеем.

Варац кивнул.

— Я не могу сказать, как долго он прослужит, прежде чем придет в негодность. При постоянном движении, трении, перепадах температур это просто невозможно рассчитать.

— Начертания придают ему пластичность и гибкость, — добавил Къол. — Это должно продлить ему жизнь.

Лилит продолжала щупать протез и шевелить им, обвыкаясь с новыми ощущениями.

— Я соврала, — негромко призналась она, не глядя на Къола и Вараца. — Я помню, что произошло во время контакта. Не буду описывать ощущения, но я была… не в себе, скажем так. Я сказала кое-что, вслух, не знаю откуда в голове взялась эта фраза. Сначала решила, что просто набор звуков. Но потом я побывала в воспоминаниях Минг, и услышала похожую фразу. Она использовала ее при перемещении из тела в тело, — Лилит нервно сжала свое запястье, глубоко вздохнула, и повернула голову на Вараца. — Я думаю, что ваше сообщество ошибается. Демоны разумны. И у них есть свой язык.

Они переглянулись.

— Это… — мягко начал Къол.

— Бред? — перебил его Варац. — Абсолютный, адельфос. Но мы будем идиотами, если не признаемся, что ее наитие работает. Это ровно тот момент, когда нужно выкинуть в помойку все свои знания, потому что они делают нас предвзятыми.

— Возможно… — задумчиво протянул Къол, и посмотрел на Лилит. — Ты знаешь, что значила эта фраза?

Лилит покачала головой.

— А как она звучала?

— Socurro de ei.

— Не древнесеверный и не древнеоренхайский, — убежденно сказал Варац. — Корни мне тоже незнакомы. А что говорила Минг в воспоминании?

— Мастер сказала “ei de toi”, Минг ответила “toi de ei”. После чего сущность кицунэ перешла ей.

Варац поднял глаза к небу.

— Три фразы, два повторяющихся слова, когда ты очнулась, ты сказала “приказала себе служить”. Из чего логично предположить, что “ei” переводится, как “я” или “мне”, — протараторил он вполголоса.

— Не беги впереди повозки. Ты не лингвист, — заметил Къол.

— И впервые в жизни жалею об этом, — со вздохом кивнул Варац. — А у Минг ты спрашивала?

— Она не знает, — качнула головой Лилит. — Только эту фразу и только ее звучание, даже не ее смысл.

Варац ничего не ответил. Лилит знала, что он тут же подумал о памяти прошлых инкарнаций кицунэ. Она тоже об этом подумала. Но лишь одно воспоминание о чувстве множества разных сознаний, множества прожитых жизней, спрятанных где-то в разуме Минг, вызвало у нее невольную дрожь. В них была тяжесть, которой не вынесут ее плечи, и которая, вероятно, сведет Минг с ума, или вовсе прикончит ее. Интуиция, которой Лилит вверяла свое выживание чаще, чем могла сосчитать, кричала не переступать эту черту. И Лилит могла ослушаться только если ее заставит что-то, чего она испугается сильнее. Только если она обнаружит на теле новые черные пятна.

— Что ж, — весело сказал чародей, выныривая из пучины своих размышлений. — Будет что изучить помимо дикой магии. Чрезвычайно любопытно. Дорогуша, — он остановился, и окинул Лилит насмешливым взглядом. — Ты всерьез планируешь войти в город без штанов?

— Ты правда хочешь, чтобы я просила вслух? — недовольно буркнула Лилит.

— Особенно после твоих выступлений, — кивнул чародей, и скрестил руки на груди. — Я жду.

Лилит слегка поджала губы.

— Только потому что я действительно была неправа, — сказала она после длинной паузы. — Я прошу прощения у вас обоих. И забираю назад свои слова о бесполезности чародеев в целом и твоей, Варац, в частности, — Лилит ненадолго замолчала, и добавила чуть тише: — Мне трудно принимать чужую заботу. Но это моя проблема, а не ваша. Спасибо за протез. Варац, можно попросить тебя начаровать мне штаны?

— Что, разве было сложно? И нет, нельзя, — Варац ехидно улыбнулся. — Я же упоминал, что отыграюсь?

Он рассмеялся. Лилит сощурилась на него.

— Я тебе это припомню, — процедила она.

Чародей звонко хлопнул в ладоши.

— Нескончаемый цикл издевательств и бессмысленного насилия! — радостно крикнул он.

— Кончай голосить, дурында, — Къол шутливо пихнул его по голове. — И не заставляй человека идти через весь город в нижнем белье. Не хочешь чаровать, дай ей хоть накидку.

— Что убьет весь смысл этого важного урока! — возмутился Варац, и тут же замахал руками. — Ладно, уговорил!

Он снял с себя длинную накидку, и перебросил ее Лилит.

— Но имей в виду, что ты не заслужила такой доброты, — назидательно сказал он.

Лилит недовольно дернула бровью. Посмеиваясь, Варац возобновил шаг, направляясь к видневшимся вдали пригородным минкам. Лилит шепотом поблагодарила Къола, и улыбнулась уголком рта, подумав, что ощущает некую интригу от игры, о правилах которой они с Варацем не договаривались и о начале которой не объявляли вслух. И ей было интересно, куда эта игра их заведет, и кому из них наскучит первой.

Когда они добрались до Чинджу, праздник был в самом разгаре. Поющая толпа в разноцветных костюмах, сшитых из лоскутов ткани, пронесла мимо огромного бумажного дракона, растянутого на палках. Лилит проводила их радостной улыбкой, ощущая внутри прилив сил от внезпно охватившего ее авантюризма праздника.

Первым делом они направились к трущобам, чтобы забрать из студии статуэтки Къола. Варац пребывал в возбужденном настроении, то и дело что-то выкрикивая прохожим. Те тоже были настроены дружелюбно — яркий свет фонариков и праздничный настрой охватил город и объединил незнакомцев под игидой одной-единственной, самой праздничной ночи в году. В высушенном фонтане на площади горел магический огонь, в который дети то и дело подкидывали красящий порошок, и пламя меняло цвет, смешивалось и плясало на мраморных постаментах. Лилит ненадолго остановилась, слушая стук бамбуковых палочек, сопровождаемый чьим-то пением. Проходившая мимо девочка протянула ей цветок из корзинки.

— Рассвет! — она помахала ручкой.

— Закат, — улыбнулась в ответ Лилит, вертя в руках оранжевый бутон. Девочка пошла дальше, на ходу разбрасывая лепестки.

Они задержались возле труппы иллюзионистов, от чар которых звенел и дрожал воздух. Они воплощали легенду о зарождении мира, и Лилит видела дымчатый силуэт белого дракона, выдыхающего пламя прямо на зрителей. Представление сопровождалось повествованием, которое живо вела одна из артисток. Лилит ненадолго остановилась, наблюдая за тем, как чешуйчатая иллюзия вышагивает по новорожденной земле, и из ее следов образовываются озера, горы и реки.

В студии Лилит с порога направилась к шкафу, где уже давно висело несколько сделанных для нее Варацем нарядов. С пару лун назад в одно утро чародей молча снял с нее мерки и удалился для работы, а вернулся уже с костюмом в руках. Позже он осыпал нелестными эпитетами ее и тот факт, что она владеет всего двумя комплектами одинаковой одежды. С тех пор периодически он разражался чем-то еще, и всегда критично оглядывал свою работу, когда Лилит примеряла его поделки. Ей было странно и неуютно от этого факта, но она не возражала. У нее никогда не было вкуса на вещи, а идеи Вараца смотрелись на ней хорошо.

Когда Лилит переоделась, они подхватили каждый по довольно увесистому ящику, и направились вниз, а после — к центру города. Карнавал они услышали издалека; на главной, самой широкой улице, которая тянулась от центрального рынка до площади, музыка всегда играла громче всего. По ней вышагивали группы людей в тематических костюмах, снова мимо пронесли длинного бумажного дракона, прошли фокусники, дышащие огнем. Где-то взорвали хлопушку, обильно осыпав публику разноцветными кусками пергамента. Кто-то шел по публике, раздавая еду в крохотных мисках — так лавочники рекламировали свои заведения. Глядя на всеобщее веселье, Лилит забвенно улыбалась, охваченная обреченным чувством отсутствующего завтра.

В общей колонне прошла женщина, переодетая под наместницу. Она гнала впереди себя еще кого-то в сплошном тканевом костюме лошади, потешно прикрикивая, семеня вокруг и лупя по костюму розгами. Народ был в восторге от этого действа и потешался во весь голос.

— Какая проникновенная точность, — заметил Варац, с любопытством глядя на то, как кобыла взбрыкивает и протяжно ржет на человеческий манер. — Потрясающе!

Посмеиваясь, они дошли до рынка. Слева и справа торговцы срывали глотки, стремясь перекричать друг друга, звенели юны, на пол сыпались порванные в толпе бусы… Лилит шла первой, пробивая путь Варацу и Къолу и следя, чтобы их не обобрали карманники.

— Дружище, — услышала она голос Къола сзади. — Это мое место.

Она остановилась, и развернулась. Аньянгец, на выставленном прилавке которого лежали простенькие украшения, начал возмущаться. Поняв, что нужно спасать ситуацию с языковым барьером, Варац вклинился в его тираду, с трудом пробившись к лавочнику:

— Аджосси, что за наглость?

Лавочник отвернулся, игнорируя его, и начал диалог с оглядывающими его ассортимент покупателями.

— Какое хамство! — возмутился чародей. — Я к кому обращаюсь?

Лилит обошла прилавок, попутно оттолкнув плечом мужчину, с которым лавочник вел беседу.

— Эй, — она шумно уронила увесистый ящик на поверхность прилавка. — С тобой говорят!

— Пихаться-то зачем? — возмутился покупатель.

Лилит хлопнула в ладоши перед самым лицом лавочника, заставив того вздрогнуть от неожиданности.

— Оглох, торгаш? Место наше, пошел вон кому сказано!

— Стража! — завопил он.

— Я тебе щас устрою стражу, — Лилит впилась обеими руками в прилавок, буравя лавочника взглядом. В глазах того появилась осоловелость и смятение, после чего он вжал голову в плечи, тупо уставившись перед собой. Варац толкнул Къола локтем, и они оба с интересом наблюдали за развитием событий.

Лавочник резко пришел в движение, издав петушиный вопль, и, хлопая локтями и высоко подбрасывая колени, побежал через толпу, которая спокойно проглотила еще одного лунатика, каких сегодня на улице было множество. Лилит встряхнула хвостом и прокашлялась, после чего перемахнула через прилавок и обратилась к опешившим покупателям:

— Все! Лавочка закрыта. Или я могу заинтересовать вас островными статуэтками, а, аджосси?

Она с улыбкой смотрела на то, как они стремительно ретируются под аккомпанемент хохота Вараца.

— Как-то чересчур, нет? — спросил островитянин неуверенно, водружая свой ящик на прилавок.

— Не мой стиль, но раз уж праздник… — Лилит принялась сгребать то, что не распродал бедолага лавочник. — Тут либо бить, либо так. Торгаши иначе не понимают.

— Не принимай на свой счет, адельфос, — Варац подцепил одно из колец с прилавка и внимательно осмотрел его, после чего фыркнул и небрежно выбросил в толпу за своим плечом. — Дешевка.

Къол не без труда открыл забитый ящик, и Лилит с любопытством заглянула внутрь. Статуэтки действительно были искусными, сделанными по большей части из разноцветного камня. Они изображали людей в статике и движении, в самых разных позах, были выточены детально и со знанием дела. Глядя на их многообразие, Лилит невольно вспомнила слова Вараца о проклятых людях старого мира. У статуэток не было лиц, но в остальном действительно казалось, будто они окаменели прямо в движении.

Разгрузив ящики на освобожденный от побрякушек прилавок, Къол огляделся:

— Гирлянду бы сюда. Подсветить.

— О чем разговор, адельфос? — оживился Варац. — Сейчас вернемся.

Отведя Лилит к центру площади, Варац осмотрелся.

— Тебе в банде доводилось воровать?

— Было дело, — кивнула Лилит. — Но это не мой конек, скажу честно.

— Это потому что у тебя подельника не было, — чародей рассмеялся. — Ты на меня кошмарно влияешь, кирья.

— Я на тебя кошмарно влияю? — возмутилась Лилит. — Я только и делаю, что закатываю глаза и дорогушами всех называю теперь, это у меня по-твоему от кого, от матушки?

— Не самое дурное, что ты могла от меня подцепить, — хмыкнул чародей, а потом сощурился в толпу. — Вон, видишь аджумму?

— Вижу. Чем она торгует?

— Игрушками. Пошли-пошли, будем тестировать проворность твоего протеза, — он решительным шагом направился к худощавой лавочнице, и Лилит ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Чем ближе они подходили, тем отчетливее она видела, какими именно игрушками уставлен прилавок. Все эти аксессуары были знакомы Лилит по работе в Плети, и она на каком-то уровне даже восхитилась разнообразием товара. Прилавок, за непристойным содержанием, был прикрыт панелями, и рассмотреть изделия можно было только подойдя вплотную.

— Рассвет, аджумма, — поздоровался Варац. — Скучаете?

— Не самый продуктивный день, — кивнула торговка, улыбаясь клиентам. — Что вас интересует?

Варац принялся забалтывать ее и спрашивать о товарах, постепенно обходя прилавок так, чтобы торговка оказалась спиной к Лилит. Он говорил оживленно и задавал вопросы, вынуждая ту направить на диалог все свое внимание. Лилит же сделала вид, что заинтересовалась шипастой ручной плеткой, и вертела ее в одной руке, второй же потихоньку отвязывала конец гирлянды.

— Вам в столицу надо, аджумма, здесь же даже борделей приличных нет! Вот эту веревку покажите, будьте любезны.

— Да кому я там нужна, аджосси? У всех борделей свои поставщики давным-давно, не мой это рынок. Эта довольно грубая, вам может помягче найти?

— Как это, не ваш? Если изделия качественные, то ваш! Стремитесь к звездам, аджумма, и окажетесь дальше чем любой реалист. Эта подойдет. А относительно имитаторов что? Какой материал?

— Обожженная глина.

Промучившись с узлом какое-то время, Лилит потеряла терпение и просто порвала кусок веревки. Она аккуратно сгребла небольшую гирлянду в руку и начала медленное отсупление в толпу. Быстро посмотрев на нее, Варац принялся рассчитываться. Он нагнал Лилит уже на другой стороне площади, смеясь и подбрасывая в руке глиняный фалоимитатор.

— Какая чудная женщина! Я ей заплатил за неудобства, и теперь я беднее церковной мыши. Так что ужин — или завтрак?.. — с тебя.

— Как благородно, — Лилит скрутила в руках веревку, сняв ее с шеи чародея. — Хорошая.

— А я тебе о чем? Обидно видеть, как талант пропадает. Гирлянда цела?

— Вроде как.

— Так и чего мы ждем, кирья? Празднуем! — весело выкрикнул он. Кто-то из толпы откликнулся одобрительным свистом.

Развесив гирлянду над стендом, Лилит помогла Къолу выложить статуэтки на прилавок, и оперлась о него рукой.

— Что дальше?

— Ничего, — пожал плечами Къол, занимая место за прилавком. — Ждем, продаем.

Лилит со скепсисом обвела взглядом толпу.

— Ждем, да? — спросила она чуть насмешливо. — Ну ладно.

Она уселась на прилавок, праздно оглядывая кипевший вокруг праздник.

Варац окинул взглядом гирлянду и поправил один из огоньков, закрутившийся вокруг веревки.

— Лилит, у тебя юнов не завалялось? Меня голод пробрал, — пожаловался он.

Лилит демонстративно вывернула пустые карманы.

— Деньги дома.

Варац перевел взгляд на Къола.

— Адельфос, поделишься выручкой?

— Еще чего! — фыркнул островитянин. — Даже не проси!

— Какое кошмарное жлобство!

— Последние деньги на глиняный причиндал потратил, теперь страдай, — рассмеялся Къол.

— Вот страдать я буду в последнюю очередь! — Варац несильно стукнул его по лбу упомянутым предметом.

Лилит тем временем оглядывала площадь, наблюдая за другими лавочниками. У каждого были свои способы привлечь внимание покупателей, и в таких делах требовалось мыслить открыто и нестандартно. По лицу Лилит медленно поползла улыбка. Она энергично спрыгнула со стойки, и развернулась к препирающимся Къолу и Варацу.

— Кончай кривляться! Ты мне всю клиентуру распугал!

— Их не я распугал, а твоя островная морда! Ты же выглядишь так, будто череп мне сейчас проломишь!

— Ты недалек от истины!

Лилит громко хлопнула в ладоши у них над ушами.

— Тихо! Дети малые! Кто так дела делает?

— Я предлагал ему глашатаев нанять, да разве ж он послушает! — продолжал тараторить Варац.

— Знаю я кого бы ты там нанял! И откуда! Да убери ты фаллос этот, что ты с ним носишься…

— Дай сюда, — Лилит отняла у Вараца игрушку и поочередно наставила ее на Къола и Вараца. — Отвечать четко и по делу! Заработать хотим?

— Да уж хотелось бы! — взмахнул руками Къол.

— Тогда слушать меня и работать в команде! — разошедшаяся Лилит стукнула имитатором по прилавку. — Продавайте, пока не вернусь! Варац — ори! Къол — прекрати так жутко улыбаться!

— Даже протестовать не буду, — смеясь, Варац занял место подле Къола. — А ты куда?

— Шерстить и договариватся, — подмигнула ему Лилит. — Вот это — мой конек, дорогуша.

— Восхищен твоим безосновательным оптимизмом! — Варац хлопнул в ладоши и обратил свое внимание на проходящую мимо пару: — Аджосси, аджумма! Вы когда-нибудь задумывались, что произойдет, если людей заточить в камень?

Лилит вернулась к труппе иллюзионистов, и довольно быстро нашла с ними общий язык. Все деятели вольного искусства, будь то барды, чтецы или бродячие цирковые чародеи, прекрасно понимали язык авторитета и денег. Большинство из них работало на городские банды; именно их защита и влияние обеспечивало артистам самые проходные и денежные места, а также гарантию, что они не потеряют всю выручку за день в какой-нибудь темной подворотне. Лилит в банде не состояла, зато знала нужные имена, и умела красиво подсветить плюсы выгодной сделки.

Она хотела найти пару лавок со схожим или перекликающимся ассортиментом, и договориться с лавочниками о взаимовыгодных рекомендациях, но ее внимание привлек тонкий запах можжевельника и соли, который она уже чувствовала этим вечером. Лилит повернула голову, ища его источник.

Им оказалась низкая, взрослая аньянгка. При одном взгляде на ее руки Лилит определила, что она бывалый, тренированный воин; об этом говорил не только характер движений и множество шрамов, старых и новых, но и крепкие мышцы, видневшиеся под грубоватой смуглой кожей. Она тоже узнала Лилит, и улыбнулась ей:

— И вы здесь. А вы были правы. Прием действительно не продлился до утра.

Лилит окинула ее быстрым взглядом. Аньянгка была одета в свободный черный костюм, на ее лице не было макияжа.

— Все остались живы, надеюсь? — вежливо спросила Лилит.

— Обошлось, — кивнула женщина. — Отделались потрясением. Но в ремонт бедной седе придется вложиться изрядно, пол залы совершенно уничтожен.

— Не испытываю по этому поводу горечи, признаюсь честно, — Лилит подумала, что в данной ситуации лучшее, что она может сделать — это быть честной и посмотреть, что выйдет. Что-то подсказывало ей, что играться с этой женщиной — лишь попусту тратить время. — Не сочтите за грубость, аджумма, но вы одеты неподобающе светскому приему. Что вас туда привело?

Аньянгка почему-то улыбнулась.

— Семья всегда посылает свое представительство на подобные мероприятия, — она мягко качнулась на стопах. — Нам важно сохранять видимость.

Лилит слегка удивленно вскинула брови.

— Простите, не признала, — она поклонилась. — Питаю огромное уважение к вашей работе.

— Благодарю, — аньянгка степенно склонила голову набок. — Вы сами одиночка?

Лилит кивнула.

— Как вы поняли?

— Походка, взгляд, — пожала плечами женщина. — Шрамы, — она бегло оглядела открытые руки Лилит. — Уличные драки, шрамы от открытых переломов, следы как тупых бандитских кинжалов, так и острых дуэльных мечей. Я бы сказала, что вы разъездная наемница широкого профиля с бандитским или разбойничьим прошлым. И привыкли много работать с людьми, это видно по вашей манере держаться.

Лилит стало даже немного досадно, что ее так легко прочесть, пусть и опытному глазу. Аньянгка послала ей теплую улыбку с добродушным прищуром.

— Ниндзюцу учит таким вещам, — сказала она. — Не принимайте на свой счет.

— И не думала. Была очень рада поговорить, аджумма, но меня ждут дела. Хорошего вам праздника.

— И вам, — женщина вежливо поклонилась ей. Лилит вернула любезность и заторопилась назад на площадь.

Она медленно продвигалась по набитой улице, когда ее окликнул знакомый детский голос. Повернув голову, Лилит увидела Сакусэ, которая радостно махала ей с другой стороны улицы. Лилит сменила маршрут и пошла перпендикулярно движению толпы, толкаясь локтями.

— Лилит! — девочка набросилась на нее с радостными объятиями. С руганью оторвав от себя ее цепкие детские ручки, Лилит склонилась к ней:

— Ты одна? Где Минг?

— Смотри, что мне мальчик дал!

Сакусэ протянула Лилит бумажную поделку, изображавшую лебедя.

— Изумительно, — вздохнула Лилит. — На вопрос ответь?

— Минг отошла, чтобы взять себе и ребенку по паровой булочке, — насмешливо раздалось у нее за спиной. — А что?

Лилит выпрямилась, и оглянулась. Минг протянула Сакусэ свежую булочку, и девочка с восторгом впилась в нее зубами. Кицунэ посмотрела на Лилит.

— Искала меня?

Лилит задумалась.

— Нет, — сказала она, глядя куда-то в небо. — Но хорошо, что ты мне попалась. Прогуляемся до площади?

Минг кивнула. Они медленно двинулись вдоль улицы, держась ее края, где было не так людно.

— Не ожидала тебя найти в самой гуще, — Лилит кивнула на толпу, из которой то и дело слышались инструменты, запевания и звон колокольчиков и бубенцов. — Думала, ты терпеть людей не можешь.

— Это другое, — пожала плечами Минг, и аккуратно откусила от белой булочки. — К тому же Сакусэ бы мне не простила.

Лилит оглядела праздник, который проглотил всех участвующих в нем отдельных людей со своими мыслями, чувствами и жизнями, и сделал частью одного большого, цельного воплощения радости и единодушия.

— Да, — согласилась Лилит. — И правда другое. Ты же раньше жила в городах. Не скучаешь по этому?

Минг уклончиво качнула головой.

— Скучаю по музыке, — призналась она. — Иногда.

Лилит улыбнулась уголком рта.

— И по хлебу, — добавила кицунэ совсем тихо, и укусила булочку еще раз.

— Ну, этого добра на Севере полно. Риса там нет, но пшеницы хоть обделайся. Ты там бывала?

Кицунэ качнула головой.

— Как там?

Лилит задумалась.

— Холодно, ветрено. Много деревень и сел, куча скотины. Народ хороший, но запуганный, и поэтому сволочной.

Минг легко улыбнулась.

— Что там пьют?

— Сливовую настойку, самая ходовая вещь. Кислое и дрянное пойло, которое отшибает мозги. Чем-то похоже на соджу. Еще пиво, мед и эль. И самогон из чего ни попадя.

— А едят?

— Где как, — пожала плечами Лилит. — Берут чего много и запекают в пироги, как правило. Яблоки, вишня, слива, дикие ягоды. Говорю же, куча пшеницы. По хлебу точно скучать не будешь, его со всем подряд едят.

Они вышли на площадь. Лилит нашла взглядом иллюзионистов, которые уже развернули представление рядом с лавочкой Къола. Варац за прилавком активно размахивал руками, что-то возбужденно объясняя покупателям. Лилит и Минг остановились поодаль, глядя на них. Сакусэ восторженно взвизгнула, и куда-то унеслась. Кицунэ не обратила на это никакого внимания. Она посмотрела на туманные иллюзии бродячих артистов, и тихо фыркнула.

— Люди, — сказала она негромко.

Лилит повернулась к ней.

— На тебя ведь охотились, верно? — догадалась она.

Минг ничего не ответила, и не кивнула головой. Но короткий взгляд, который она послала Лилит, говорил сам за себя. Та выдохнула несколько раздраженно.

— Даже сказать нечего. Идиоты.

Минг легко и загадочно улыбнулась. Лилит наблюдала за Варацем, которому-таки удалось всучить статуэтку покупателю, пока Къол говорил с кем-то на другой стороне прилавка.

— С другой стороны… Разве они виноваты, что их мучает любознательность? — Лилит склонила голову набок. — Может, удовлетворили бы уже их любопытство, чтобы они вас оставили в покое?

Минг посмеялась ее словам.

— Что? Я серьезно.

— Чем больше они о нас знают, тем лучше будут на нас охотиться, — веско ответила Минг. — Эльфы пытались с ними жить, и чем это закончилось? Им пришлось уйти до того, как они полностью разделят судьбу кхин, вот чем.

Лилит не нашлась, что ответить. Они немного постояли в тишине.

— Думаешь, в старом мире было иначе? — негромко спросила Лилит.

Минг кивнула после недолгой паузы. Она обвела взглядом площадь.

— Раз уж ты хочешь продавать с помощью иллюзий, — она кивком указала на труппу чародеев. — То хоть делай это качественно.

Кицунэ отступила назад, в тень одного из домов. Лилит отошла следом за ней, затаив дыхание от предвкушения надвигающейся катастрофы. Она встала рядом с Минг, легонько касаясь ее плеча своим. Кицунэ едва заметно сощурила желтые глаза.

— Как думаешь, адельфос, — Варац облокотился на прилавок, явно скучая. — Будет в нашей жизни что-то веселее, чем это?

— Ты то же самое в прошлый раз спрашивал, — усмехнулся Къол, заворачивая статуэтку в хрустящий пергамент и протягивая ее покупательнице. — Haedoji. Долгая жизнь дурно на тебя влияет.

— Думаешь, я не знаю? — огрызнулся чародей. — Боже мой, какая скучища.

Он повернул голову направо, где иллюзионисты отрабатывали обещанный им гонорар, и вздохнул с тоской.

Послышались отдельные обеспокоенные восклицания. Чародей тут же выпрямился и вытянул шею, выглядывая, что в толпе вызвало переполох. Вскоре он увидел.

По земле медленно ползли живые лианы. Постепенно они обвили настил площади, фонтан в ее центре, поползли к домам, и устремились вверх по их стенам.

— Что за твою мать?.. — пораженно вымолвил Къол.

Варац рассмеялся.

— Расслабься, адельфос, — он с улыбкой оперся о стойку. — Расслабься и получай удовольствие. Кирья, может, и нестабильная магическая аномалия, но свое дело знает. Доверься процессу.

Площадь окрасилась в рыжие цвета; вокруг возникли неведомые кусты и деревья, из земли вырастали камни, даже небо преобразилось и переливалось красками, как водянистая акварель. Толпа восхищенно озиралась и трогала руками деревья и траву, которые ощущались почти настоящими. Птицы пели в кронах и то и дело слетали вниз, кружа над горожанами и садясь им на руки.

Потянулся народ с карнавала, привлеченный видимыми с любого края Чинджу верхушками деревьев. В воздухе пахло чем-то свежим и горьковатым, подул легкий ветерок. По площади прошел голос, доносившийся сразу отовсюду. Он был женским, теплым, с приятной для слуха хрипотцой.

— Когда-то мир был совсем другим. Юным, диким и переменчивым, — сказал голос тоном сказочницы. Народ заозирался, ища его источник, но источника не существовало. Голос был такой же иллюзией, как и окружающие их пейзажи старого мира. — Воздух в нем был живым.

Лилит увидела, как пространство сгущается и обретает цвета. Перемигивается, летает и кружится, будто в нем играются множество живых существ. Дети принялись восторженно гоняться за огоньками, пока родители молча, завороженно смотрели.

— Мы называем его “старый мир”. В нем жили люди, эльфы и кхин.

Следуя за повествованием, из воздуха соткались несколько высоких, рогатых существ с пепельной кожей, одетых в белые одежды. На другой стороне площади появились эльфы; рослые, худые и изящные, с глубочайшего цвета синими глазами, длинными ушами и движениями, исполненными воздушного изящества. Народ, который уже немного пообвыкся с идеей этого спектакля, облепил их, держась на расстоянии и не трогая их руками, лишь разглядывая и продолжая слушать голос.

Толпа все плотнела и начинала вылезать за пределы площади. Дальние ряды не видели эльфов и кхин, и забирались повыше, на козырьки прилавков и уступы крыш, чтобы получше рассмотреть их.

— Дикая магия была повсюду. Она была в воздухе, в каждом жесте, в каждом взгляде, и все вокруг менялось и подчинялось ей. Пока…

Лилит прекратила дышать. Красочное небо потемнело, исчез иллюзорный солнечный свет, ветер задул сильнее. Зрители отступили от центра площади, попятившись назад. Голос продолжал:

— Пока в мир не пришла смерть. Мертвые ветра вихрем пронеслись по землям и водам, уничтожая живой воздух.

Деревья натужно, тревожно заскрипели. Их разноцветные листья выцвели, приобретя знакомый синий цвет.

— Катаклизм заставил мир измениться. Он сделал его жестоким, гиблым и запустелым. Разрастались пустыни, голодали все живые существа.

— Минг, — тихо шепнула Лилит на ухо кицунэ. — Не увлекайся.

Кицунэ послала ей быстрый взгляд, и едва слышно вздохнула.

— Но люди смогли выжить, — продолжал голос. Воздух вновь осветился, и теперь площадь усеивала уже не неведомая глазу фауна старого мира, а привычные дубы, клены и ели. — Отстроиться, приспособиться. Они заселили новый мир, постепенно покорив непроходимые джунгли, бескрайние пустыни и вечную мерзлоту. Постепенно природа восполнила то, что потеряла, и леса и моря вновь наполнились жизнью. Наступил и расцвел новый мир, который мы знаем сегодня. Мир людей.

Толпа зааплодировала. Лилит одобрительно подмигнула Минг.

— А теперь… — она склонилась к ее уху, и что-то зашептала.

— Старый мир оставил нам мало напоминаний о себе, — вновь зазвучал голос. — Но его частица сохранилась глубоко под землей, в руинах, куда спускаются отважные археологи, чтобы отыскать в них крупицы прошлого.

Варац толкнул Къола локтем. Заслушавшийся островитянин опомнился и замахал руками, подзывая народ. Голос утих, а иллюзии медленно растаяли в воздухе. Толпа начала медленно рассасываться по площади. К прилавку Къола подошло несколько заинтересованных покупателей с детьми, которые с восхищением касались статуэток под впечатлением от увиденного представления. Варац, верно поймав настроение, живо и детально описывал островные археологические экспедиции, в которых и были получены эти статуэтки, и указывал на сколы и шероховатости, продавая старину.

Видя, что работы у Къола и Вараца теперь непочатый край, Лилит удовлетворенно улыбнулась и кивком указала на площадь, приглашая Минг пройтись. Они в молчании дошли до неработающего фонтана, и уселись на его край. Лилит показалось, что глаза кицунэ приняли несколько печальное выражение. Она догадывалась, что чувство утраченного дома, которое преследовало Минг, скорее всего принадлежало ее демонической части, той, которая хранила в себе память о старом мире. И, вероятно, до сих пор, даже спустя много тысяч лет, тосковала по нему.

— Как бы ты закончила историю, если бы я не вмешалась? — спросила Лилит, водя взглядом по людной площади.

Минг подняла опущенную было голову, и запрокинула ее к небу.

— Разрастались пустыни, — повторила она. — Голодали все живые существа. В мир пришла смертность, и мир напитался страхом. Страх побудил людей истребить и подчинить себе все, что слишком сильно отличалось от них. За счет этого они выжили, и расплодились на мертвой земле как падальщики, которые доели останки старого мира. Они не убивали новый мир. Он уже был мертворожденным.

Кицунэ опустила глаза. Лилит усмехнулась.

— Что ж. Хорошо, что вмешалась, — сказала она. — Шучу, лисица. Один очень уважаемый чародей посоветовал мне не цепляться за прошлое, и я передам его совет тебе. Я могла бы понять твою тоску, — Лилит посмотрела на нее. — По-настоящему понять. Но не буду. Потому что хочу еще пожить в этом мертворожденном мире.

Минг едва заметно кивнула, и спрыгнула с края фонтана. Она скрестила руки на груди, рассеянно обводя взглядом площадь.

— Я пойду. Найду Сакусэ.

— Увидимся, — кивнула ей Лилит, и подобрала под себя ногу, уставившись на прилавок Къола. Она долго смотрела на Вараца, который забвенно тараторил с покупателями. Смотрела, и улыбалась чему-то своему.

Когда почти все статуэтки были распроданы, Къол сложил оставшиеся в ящик, и очистил прилавок. Варац закурил, а Лилит подошла к ним.

— А, вот и она, — весело сказал чародей, и отвесил ей легкий поклон. — Мое почтение, кирья, вышло просто прекрасно.

— Учитесь, пока жива, — Лилит оперлась руками о прилавок, смотря на Къола. — Еще знаешь что можно? Заплатить пяти-шести придуркам, чтоб толпились возле прилавка, разглядывали и спрашивали. Людей привлекает чужой интерес.

— Я запомню, — рассмеялся довольный Къол.

— Как ты Минг уболтала?

— Я не убалтывала, — пожала плечами Лилит. — Она сама. Я только проследила, чтоб она не утопила площадь в детских слезах своей трагичностью.

— Надо ее поблагодарить, — убежденно сказал Къол. — Знаешь, что она любит?

Лилит и Варац переглянулись.

— Человечину и рисовый хлеб, — со смехом ответила Лилит. — Не беспокойся. Я передам ей твою признательность.

Откуда-то сбоку к ним подошла глава труппы иллюзионистов. Лилит повернула к ней голову.

— Аджумма, — кивнула она. — Къол, отсчитай ей сто, будь добр.

Глава труппы посмотрела на нее с возмущением.

— Э-э, нет! — протянула она, упирая руку в бок. — Вы вообще видели, что мои ребята сделали? Последние соки из себя выжали! Осязаемые иллюзии, где вы такое видели!

Лилит медленно расплылась в довольной улыбке, и блаженно зажмурилась.

— Твою мать! — радостно сказала она, резко хлопая рукой по стойке. — Как же я надеялась, что ты это скажешь!

Она выпрямилась, и медленно подошла к женщине, смотря ей в темные глаза. При приближении Лилит та ощутимо занервничала, но не попятилась. Она задрала голову, стойко сохраняя визуальный контакт. Лилит встала к ней вплотную, и вкрадчиво улыбнулась.

— У меня сегодня трудная ночь, аджумма, — тихо сказала она. — Поэтому если не хочешь узнать, во что превратится твое лицо после прямого удара вот этим, — она подняла протез на уровень своей головы и помахала пальцами. — Советую прикусить язык и пойти по своим делам.

Женщина возмущенно поджала губы, явно приготовившись закатить скандал. Лилит тихо свистнула, и быстрым, неуловимым движением положила протез ей на челюсть, взяв ее за лицо.

— Знаешь, что бывает, когда голову сжимают тисками? — Лилит слегка сдавила протез. Женщина дернулась назад, но Лилит держала крепко. — Кости дробятся на осколки, впиваются в мышцы и режут капилляры. Боль невыносимая, ее мало кто переживает, — Лилит перехватила женщину за заднюю часть шеи, и приблизила ее лицо к своему. — Хочешь проверим, переживешь ли ты?

Женщина молча прикусила дрожащую губу, и едва заметно помотала головой. Лилит удовлетворенно улыбнулась, убрала руку и похлопала ее по щеке.

— Так и думала, — она отстранилась, сделала шаг назад и уселась на прилавок. — А теперь вали. Сотню не получишь. В следующий раз подумаешь, кого развести пытаешься.

Женщина тут же последовала ее совету, спешно ретировавшись к замершим в отдалении иллюзионистам, которые встретили ее взволнованными и растерянными взглядами. Смотря на Лилит с задумчивой интригой, Варац протянул ей свою крученку. Къол кашлянул.

— Я мог бы и заплатить, — сказал он вполголоса. — Зачем ты ее так?..

— Захотелось, — ответила Лилит, делая затяжку. — Иначе она бы тут такую сцену закатила, что до утра бы со стражей разбирались.

Къол слегка неодобрительно покачал головой, и отсчитал из ящика с выручкой сто юнов. Он покинул прилавок, и направился к иллюзионистам, сжимая в руке небольшой мешочек. Лилит стряхнула пепел.

— Ну и дурак, — сказала она, возвращая дымящуюся крученку Варацу. — Всепрощение доводит до того, что на тебе все подряд до старости будут ездить.

— А он и не против, — Варац затянулся, и затушил окурок. — И ему совершенно не в тягость. Что, наверное, никогда не перестанет быть для меня удивительным.

Женщина торопливо приняла юны из рук Къола, и погнала труппу, пока он не передумал. Подхватив деньги и свои нехитрые пожитки, они мгновенно растворились в толпе, а островитянин вернулся к прилавку с довольной улыбкой на лице.

— Отмечать? — предложил Варац, и посмотрел на темное небо. — До утра время еще есть.

Лилит с досадой цокнула языком, и рассмеялась.

— Знаешь, что было бы здорово? — она достала из кармана монетку, и принялась резво вертеть ее в металлических пальцах. — Провести по карнавалу Ежа. Вообрази, — она развернулась в пол-оборота, и указала рукой на кипевший вдали карнавал. — Он проходит в колонне вниз по улице, а потом замирает в центре площади. Вот это было бы легендарное завершение ночи.

Варац со смехом покачал головой.

— К сожалению, за пару колоколов мы такое не организуем.

— Может, в следующий раз, — улыбнулся Къол.

— Брось, — махнула рукой Лилит. — Не будет никакого следующего раза.

Повисла недолгая тишина, в которой каждый из них по-своему осознавал смысл этих слов. Къол и Варац делили понимание, что что-то привычное заканчивается, и начинается нечто совсем иное. Это было немного грустное и зловещее чувство, но в нем было и предвкушение, и интерес, и готовность к чему-то новому. В целом, оно идеально подходило дню первородного пламени, который отмечал зарождение и окончание мира.

— Зато все еще есть этот, — Лилит спрыгнула с прилавка. — Пожрем и погуляем, уважаемые? Тоже ничего развлечение.

— Истинно так, — согласился Варац.

— Чур я выбираю место, — Къол наставил на Вараца палец. — И даже не спорь! Хватит с меня твоих приличных заведений!

Чародей покорно вскинул руки в воздух.

— Сдаюсь. Выбирай. Только не в порту, ради всего святого!

— Посмотрим на твое поведение, — Къол подхватил в руки ящик с заработанными юнами и несколькими нераспроданными статуэтками. — Пошли. У меня с вечера еще в животе урчит…

Они поели и прошлись по городу, в котором постепенно утихал праздник, болтая обо всем на свете. Ночь выдалась насыщенной на события, и им всем нужно было немного выдохнуть. Поэтому их разговор был отвлеченным и наполненным приятной, расслабляющей бессмыслицей. Варац и Къол поделились с Лилит несколькими историями из своих студенческих лет, с хохотом припоминая их подробности. Они обсудили политику и международные торговые соглашения, которые Север обновил совсем недавно на более выгодных для себя условиях. Лилит рассказала о неспокойной внутриполитической ситуации Севера, приправив свой рассказ последними слухами о хитросплетениях сложных взаимоотношений высокородных домов. Попутно поболтав о еде и напитках разных народов, рассвет они встретили уже в коттедже, где Къол быстро собрал свои вещи. Затем они отправились в порт, где уже шла посадка на корабль до Островов.

— Все, поехал, — Къол поправил наплечную сумку, и обнял Вараца с теплой улыбкой на лице. — Давай, дорогуша. Напиши, где в итоге осядешь.

— Как только, так сразу, — Варац похлопал его по спине, и отстранился. — До встречи, адельфос.

Къол потрепал его по голове, и Варац возмущенно выругался. Островитянин посмеялся, и повернулся к Лилит.

— Было приятно познакомиться, — она склонила голову. — Хорошо добраться до дома.

— Спасибо, — Къол поклонился в ответ. — Береги себя, Лилит.

Къол взошел на помост, и в последний раз помахал им с борта корабля, после чего скрылся из виду, отправившись располагаться в каюте.

— Будем провожать корабль взглядом, пока он не скроется за горизонтом? — со смешком спросил Варац. — Можем платком помахать. У меня есть.

— Мне работать надо, — Лилит несильно толкнула чародея локтем. — Меня ждет многоуважаемый глава купеческой гильдии.

— И верно. Тогда пойду воевать с бессонницей, — Варац глубоко вдохнул морской воздух.

— Там увидимся, — Лилит развернулась и зашагала прочь с пирса, направившись вдоль порта к трехпалубному кораблю с носовой фигурой в форме лошади.

На помосте ее уже ждали. Плечистый сульянский юноша с военной выправкой представился помощником капитана Корра, и любезно открыл перед Лилит дверь, ведущую на нижние палубы. В нос ударил крепкий запах жженной лаванды, которой контрабандисты маскировали смрад гидр. Коротко улыбнувшись, Лилит прошла вперед и начала спуск вниз по лестнице.

— Как по вашему, ансан, — спросила она, чуть повернув голову. — Капитан сегодня в хорошем настроении?

— Капитан всегда в прекрасном расположении духа, — отвечал ей юноша холодным и вежливым тоном.

— Разумеется, — тихо усмехнулась Лилит. — Разумеется.

Они прошли по узкому коридору и остановились у неприметной двери. Юноша вновь поклонился, кивнув на нее:

— Прошу. Капитан ждет вас внутри.

Лилит улыбнулась, и поцокала языком. Одной рукой она ухватилась за ручку и рванула дверь на себя, а другой втащила юношу внутрь, держа его за шкирку. Он не ожидал подобной резкости: Лилит умела нападать внезапно, ни взглядом, ни полу-движением не выдавая своих намерений. Она ударила его под колени, одновременно подгребая ворот металлической рукой. Падая, юноша потянулся к сабле на поясе, но Лилит поймала его руку каблуком и придавила к полу. Она с неудовольствием отметила, что слегка запыхалась даже от этой небольшой, в целом детской потасовки. Нужно было как можно скорее возвращаться к регулярным тренировкам.

— Спокойно, ансан, — она подтянула ворот, показывая, что контролирует все его телодвижения. Юноша мог кричать, но не кричал. Вместо этого он тяжело дышал, одной рукой оттягивая воротник своей мантии. — Давай обойдемся без драмы.

В полумраке она различила деревянный стеллаж и несколько швабр. Юноша молчал, и Лилит пыталась понять, почему. Довольно быстро она догадалась, что едва ли на сульянском судне легко прощают подобные ошибки, какую допустил помощник капитана.

— Жить хочешь? — наклонилась к нему Лилит.

Помощник не ответил голосом, но чуть погодя едва заметно кивнул.

— Хорошо. Тогда слушай внимательно. Иди к Корру. Наплети что-нибудь. Что что-то украли, что в корабле течь, мне все равно. Главное, выведи его из кабинета.

Юноша задышал реже, спокойнее. Тело его расслабилось. Лилит увидела, как он перебирает пальцами правой руки, надеясь усыпить ее бдительность и выхватить саблю.

— Или я могу просто убить тебя, и бросить голову на стол капитану. Думаю, его и такой исход устроит. Не считаешь?

Юноша сжал кулак.

— Умный. Все понимаешь, — Лилит отпустила его, и он торопливо поднялся на ноги, оглаживая смятую мантию. Одарив Лилит взглядм, полным высокомерия и злобы, он торопливо покинул кладовку и она услышала, как он стучит сапогами вниз по лестнице. Она тихо вышла вслед за ним, оглядываясь.

Прямо за ней располагался люк, который, насколько могла судить Лилит, вел на вторую палубу. Она распахнула его, и запах, резко ударивший ей в ноздри, подтвердил это предположение. Лилит спрыгнула в темноту, часто моргая, чтобы глаза быстрее привыкли к ней. Она осторожно пошла вперед, вытянув перед собой руку. Послышалась легкая, недовольная возня и резкое дыхание побеспокоенных гидр.

Обогнув ближайшую к ней клеть, Лилит взобралась на нее, и уселась сверху. Гидры спокойно спали, лишь слегка потревоженные ее вторжением. Для них явно было привычным хождение людей вверх и вниз по палубам, к тому же Лилит предполагала, что их подпаивают, чтобы те вели себя тише и не так дурели от замкнутого пространства и общества друг друга.

Наверху застучали сапоги.

— Ну и что же ты решил, дружок? — сказала Лилит вполголоса, напрягая слух. Говорили на несколько голосов, отрывисто и громко. Что именно, было не разобрать, но это было и не нужно. — Неправильно решил, значит.

Ведущий на верхнюю палубу люк распахнулся, резко впустив в трюм дневной свет, и внутрь спустился сам капитан, сжимающий в руках факел. Прямо за ним на шел помощник, взмыленный и беспокойный. Корр, чьи глаза еще привыкали к полумраку трюма, принялся медленно обводить его взглядом, и Лилит тихонько свистнула, привлекая к себе внимание. Гидры недовольно зарокотали во сне.

— Доброе утро, ансан, — поздоровалась она, слегка покачивая ногой.

При звуке ее голоса помощник слегка вздрогнул. Член команды, показавшийся вслед за ними, принялся накладывать стрелу на тетиву. Лилит снова свистнула, в этот раз чуть громче и продолжительней, и гидры немедленно отозвались, беспокойно заворочавшись. Одна из них издала недовольный рык. Корр, не оборачиваясь, сделал властный жест рукой, приказывая прекратить любые действия. Матрос послушно замер. Капитан посмотрел в сторону Лилит, слегка щурясь в темноту.

— Давайте поговорим, ансан. Я ведь за этим и пришла. Зачем нам все эти спектакли и шантаж? Мне про ваших гидр — и рабов — было известно еще несколько лун назад. Как и про ваш договор с капитаном местной стражи. Доверять мне было бы только разумно, не считаете?

Корр зафиксировал взгляд на ее лице и подозвал ее к себе лаконичным и сухим жестом. Лилит тихо спрыгнула со своего насеста и медленно вышла из-за клеток, держа руки сцепленными сзади. Лицо капитана было строгим и хмурым, он был до крайности недоволен и разочарован, но вовсе не ее появлением или словами. Лилит посмотрела на помощника.

— Надо было меня слушать, — тихо сказала она.

Корр едва заметно кивнул матросу. Тот резко толкнул помощника капитана в спину, и юноша, не успевший даже потянуться к сабле, напоролся грудью на далл Лилит, который она извлекла из ножен в резком выпаде вперед. Его глаза медленно угасли, но Лилит не смотрела в них. Она смотрела на Корра. Отерев далл, она медленно убрала его в ножны.

— Прибрать мусор?

Корр педантично поправил воротник капитанского камзола, стряхнул с рукава пылинку, и коротко кивнул.

— Как разберетесь, буду ждать вас у себя в каюте, — он развернулся и скупой походкой направился вверх по широкой лестнице.

Тело было расчленено и скормлено гидрам, которым явно не впервой было лакомиться человечиной. Лилит, отмытая от крови и порядком утомленная, хотя полдень еще даже не наступил, сидела напротив Корра в мягком кресле изысканных интерьеров большой капитанской каюты. Сульянец налил ей выпить.

— Итак? — спросил он, кладя локти на стол. Он ждал пояснений.

— У меня не безупречная репутация, ансан, — Лилит глотнула прозрачный сладкий напиток, который обжег ей горло. — Но один пункт в ней постоянен и безукоризнен: я всегда выполняю данный мне заказ. Мой нынешний требовал моего присутствия на вашем корабле, невзирая на ваши угрозы. И вот я здесь.

— Похвально, — кивнул Корр. — И крайне мудро с вашей стороны, протягивать руку для сотрудничества. Даже в такой щекотливой ситуации.

Он медленно встал и продолжил уже более холодным и деловым тоном:

— Хоть ваше присутствие и стоило мне моего помощника, я предвидел подобный исход. Пока вы не давали повода себе не доверять, но я совершенно не верю, что на приеме вы говорили правду. Ваша порода не отличается честностью.

— Вы о том, что маэстро желает приобрести рабов? — улыбнулась Лилит. — Извольте, ансан. Вы же прекрасно знали kalb со змеиными глазами, которая шла с вами на этом самом корабле.

Корр впился в нее взглядом.

— И ехала наверху, в каюте, — Лилит снова глотнула, сохраняя расслабленную позу. — Хотя ей было самое место на нижней палубе, — Корр молчал и не двигался, и Лилит продолжала: — Что ж, вероятно, вам любопытно будет узнать, что kalb — которой она была рождена, и которой осталась до самой смерти — теперь кормит крыс в сточных каналах, поскольку имела наглость покуситься на жизнь маэстро. Он был ее бывшим хозяином, и она, видимо, затаила на него обиду.

Корр распрямился.

— Маэстро за этим вас нанял? Защищать его от вшивой kalb? — спросил он, не скрывая своего презрения.

— Маэстро нанял меня ровно за тем, с чем я подошла к вам на приеме. Сразу после покушения. Вид крови kalb разбудил в нем… — Лилит задумчиво распустила пальцы веером. — Ностальгию, если позволите.

Корр степенно кивнул.

— Вот что бывает, если снимать с шавок ошейники, — он качнул головой. — Кто-то считает, что их можно перевоспитать, но жизнь раз за разом доказывает обратное. Что ж, в ваших словах есть смысл. Вы доказали свою сообразительность и способность подчиняться приказам.

— Мое удовольствие, ансан.

— Таким образом, я предлагаю вам контракт. Я убежден, что на моем корабле есть слабое звено, которое саботирует работу судна. Пока мы не завершим текущий маршрут, эта проблема остается открытой, а ввиду деликатности груза, несет невероятную угрозу репутации не только купеческой гильдии, но и всей Гордой Нации.

— В чем заключается саботаж?

— Был убит наш интендант, и выкрадены накладные, что существенно задержало наше отправление из порта. Мы должны были покинуть Чинджу около луны назад. Я убежден, что саботаж идет изнутри, поскольку нарушена стабильность работы внутренних чар. Груз шевелится и периодически просыпается.

— На корабле есть чародеи?

Корр покачал головой.

— Мы используем печати. Я мог бы прибегнуть к прямым допросам, но мне не нужен бунт на корабле. Капитан должен быть заодно с командой, надеюсь вы это понимаете.

— Прекрасно понимаю, — кивнула Лилит. — Задача мне ясна, ансан. Выявить зачинщика, выяснить его намерения, при этом не вызвав переполох среди команды. И о сроках доставки груза забывать не стоит, верно? К сожалению, работать аккуратно и работать быстро в данном случае вещи взаимоисключающие. Поэтому мое предложение таково: продолжайте движение по маршруту со мной на борту. Команде мы можем сказать, что я была нанята в охрану вместо мертвой kalb. Ручаюсь, что к следующему входу в порт смутьян будет у вас в руках.

Корр задумался. В его глазах и позе прослеживалось сомнение.

— А что маэстро?

— А у маэстро появится прекрасная возможность оценить будущий товар. А затем сделать заказ напрямую, без посредников.

Капитан скрестил руки на груди. Лилит долго ждала, пока он задаст следующий вопрос. Но не ожидала, что он будет звучать так:

— Скажите мне как та, кто хорошо разбирается в людях. И будьте честны. Наличие маэстро на борту угрожает сохранности груза?

— Маэстро обладает тонким вкусом, ансан. Он не животное, чтобы убивать не принадлежащих ему kalb. Превыше всего он ценит право собственности.

— Я о его вчерашней выходке на приеме. Подобное ребячество вызывает истинное недоверие. Маэстро нестабилен, и брать его на борт видится мне, как потенциальная угроза дисциплине на моем корабле.

Лилит улыбнулась:

— Вы преувеличиваете. Да, маэстро позволяет себе некоторые вольности, но он вполне может держать себя в руках, если того требует случай. Зачем ему портить отношения с тем, с кем ему предстоит вести дела в будущем? — Лилит сделала паузу, после чего добавила: — К тому же, уверена, он будет рад подарить вам одну из своих скульптур в качестве жеста доброй воли.

Корр перевел на нее задумчивый взгляд. Затем распрямился, сведя руки за спиной и демонстрируя свою безупречную осанку.

— Договорились, анса, — он протянул ей ладонь. — Раз причин задерживаться в этой дыре у нас более нет, выйдем из порта завтра же утром. Команда будет ожидать вашего с маэстро прибытия на рассвете.

Лилит встала и крепко пожала ему руку.

Варац задумчиво повернул голову, разглядывая след на полу. Дверь коротко скрипнула, и на пороге возникла до крайности довольная Лилит.

— Кирья, — кивнул ей Варац. — Как прошло?

— Есть что-то лучше, чем “изумительно”? Вот примерно так, — она крепко ударила ладонью по двери, выражая восторг. — Ты чего на пятно пялишься?

— Это не пятно, — качнул головой Варац. — Я нашел паттерн. Вот здесь незаконченная геба, — чародей поднял на нее задумчивый взгляд. — И круговое начертание напоминает часть печати.

— Или это просто закорючка, — пожала плечами Лилит. — Я к такому выводу в итоге и пришла.

Варац ничего не ответил, продолжив разглядывать кровавый след. Лилит бросила взгляд на Ежа.

— Может, хоть на улицу его вынесем перед отъездом?

— Он не пройдет в дверь, — Варац склонил голову набок.

— Ну что за сволочь, — разочарованно вздохнула Лилит. — И это — судьба чего-то древнего и хтонического? Пылиться внутри мертвой студии?

— Скорее, пугать нового съемщика, — Варац посмотрел на Лилит со смешинкой во взгляде. — Держу пари, у него впереди свое путешествие. Может, даже поинтереснее нашего.

— Хорошо, если так, — Лилит прошла в студию. — Он достоин лучшей жизни, уважаемой чародей.

— Что ж, — хмыкнул Варац. — Рад, что мои наркотические изыскания хоть кому-то принесли пользу, — он протер лицо ладонями и скрестил руки на груди: — Ну? Ты говорила, у тебя новости?

— И какие! — оживилась Лилит. — Завтра выходим из Чинджу. На корабле гильдии.

— Чего? — расхохотался Варац. — Ты же говорила, он тебя убить хочет?

— Хотел да перехотел, — Лилит рухнула на кровать. — Я ему в уши столько меда залила, чуть не подавился, бедняга. Поручил мне расследовать мои же преступления, вообрази. Возьмет нас на корабль до Синепалка.

— Где и сидит заказчик, надо полагать?

— Мэтро, — кивнула Лилит. — Не знаю, правда, что он с ним будет делать. Это Гильдия, их арестовывать все равно что Сульяну войну объявить. Ну да не мое дело, договорятся, чай не дети…

— А ты получишь оплату и гордо отправишься дальше в путь?

— Истинно так, — кивнула Лилит, и добавила с озорством: — Если все пойдет по плану, конечно.

— А что может пойти не по плану?

— Все! — весело ответила она, и с наслаждением потянулась. — Подозреваю, что с ансаном все не так просто. Он не из тех, кто чуть что сразу бежит за сторонней помощью. Он душнее запертого подвала, но даже послужной список не попросил. Крайне подозрительно!

— Но ты все равно сядешь к нему на корабль?

— Глупейший вопрос, дорогуша, — фыркнула Лилит. — Игра требует рисков.

— Какая изумительная чушь, — рассмеялся чародей. — Получается, возвращаемся на родной Север…

— Похоже на то. Ты счастлив?

— Чрезвычайно, — ехидно ответил Варац. — Мечтаю снова услышать звон колоколов и посмотреть полсотни публичных казней еще до завтрака.

— Тогда останешься доволен. Уважаемый чародей, — она подняла голову. — А рука моя где?

Варац задумался, а потом округлил глаза.

— Твою мать, — коротко сказал он, и выскочил на балкон, после чего оттуда донесся его возмущенный вопль. Он просунул голову назад в комнату, и на лице его было написано неподдельное негодование. — Ее нет!

Лилит издала короткий смешок, а потом расхохоталась в голос.

— Чайки, что ли, утащили? — недовольно хмурясь, Варац выругался. — Что за идиот…

Лилит перевернулась на бок, продолжая заливаться смехом.

— Вот он! — простонала Лилит. — Вот он, ваш хваленый научный подход!

Ее скрутило еще одним спазмом. Чародей с улыбкой закатил глаза, и махнул рукой.

— Вот из-за таких вещей я и был отвратительным студентом, — он вздохнул. — Прекрати потешаться над моими страданиями. Где теперь образец для исследования тканей брать, скажи пожалуйста?

— В смысле, где? — Лилит шмыгнула носом, и длинно выдохнула. — У Юки. Тело Афаа все еще у нее, если помнишь.

— И верно, — буркнул Варац. — Лучше ты сходи. Вряд ли она меня будет рада видеть после последнего визита.

— Та-та-та! — Лилит вскинула в воздух руку. — Я после твоих истерик у нее еще оплату за зелья выбивала, между прочим, ты мне и так за глаза должен. Вместе пойдем. Опустишь глазки, извинишься, попросишь вежливо. Тоже мне, большая драма.

Варац фыркнул.

— Только потому что мне нужно закупиться в дорогу, — проворчал он.

Лилит ненадолго закрыла глаза, вдыхая, впуская в себя пространство. Удивительно, сколько всего успело впитать в себя это место за несколько коротких лун. Ее боль, ее сомнения, ее обреченность. Гордыню, уверенность, решительность. Отчаяние и смелость. Потерянность, запутанность, слабость, уязвимость. Интерес. Понимание. Принятие. Тьму.

— Варац?

— Кирья?

Лилит открыла глаза одновременно с длинным выдохом.

— Пошли к Юки.

Из приемной вышла уже знакомая Лилит тучная аньянгка. Лицо ее было опухшим и заплаканным. Глаза были опущены. Юки ободряюще приобнимала ее за плечо. Мальчика с ними не было. Лилит вернула взгляд в окно.

Проводив свою пациентку, Юки обратилась к ним с недовольством и раздражением:

— Пришли еще мне нахамить? Или одной банки мало было, все расколотить хотите?

— Юки, я прошу прощения за свое поведение, — сказал Варац, не отрывая взгляда от окна. — Это было грубо и неуместно.

— Да, было, — с нажимом сказала Юки. — Может, я всего лишь знахарка, но я не позволю вытирать ноги о свой труд. Особенно северянину, особенно в таком тоне.

— “Особенно северянину”? — вскинул бровь Варац. — Да что ты…

— Мы очень извиняемся за все неудобства, — перебила его Лилит. — И я лично хочу поблагодарить вас за помощь. За ампутацию, за шов и за ваше время. Юки, — Лилит отстегнула протез, и протянула ей культю. — Я не выздоровела. Это магическая хворь, которая, как ты и сказала, рано или поздно вновь даст о себе знать. Завтра утром мы покидаем Чинджу с надеждой найти решение в кругах чародеев, — она вернула протез на место, сжала и разжала пальцы. — Позволь нам взять с собой небольшой образец из тела Афаа. Это может спасти жизнь, даже несколько. Кто знает.

Юки недовольно нахмурила брови, но почти сразу же вскинула их с растерянным сочуствием, словно забыла, из-за чего сердилась.

— У вас были еще симптомы? — спросила она.

— Я после всей этой истории один большой симптом, Юки, — Лилит улыбнулась несколько грустно. — Не спрашивай, откуда я знаю. Просто знаю.

Знахарка озабоченно кивнула.

— Хорошо, — согласилась она, и бросила на Вараца хмурый взгляд. — Тебя я в свою приемную больше не пущу. Ждите здесь.

Юки ушла, и Варац пробормотал что-то нелестное вполголоса. Лилит негромко шикнула на него, и несильно толкнула ногой. Чародей шикнул на нее в ответ, явно недовольный тем, что ему не дали высказаться, после чего они оба уставились в окно. Юки принесла баночку с черной пылью, напоминавшей стертый древесный уголь. Варац принял ее, и недоверчиво заглянул внутрь.

— Это все, что осталось? — спросил он.

Юки утвердительно кивнула. Чародей разочарованно поджал губы, и закрыл банку.

— Спасибо за все, — он неглубоко поклонился, и направился к выходу. Лилит задержалась, чтобы еще раз поблагодарить Юки.

— Надеюсь, вам повезет, аджумма, — негромко сказала ей знахарка. — Не теряйте веру. Только она одна иной раз показывает чудеса исцеления.

Лилит хотела вежливо улыбнуться, но вместо этого издала невеселый смешок, а ее рот исказился в скептичной усмешке.

— Да? Мальчишке, которого я тут видела, помогла ваша вера? — вырвалось у нее. На душе стало гадко, и она махнула рукой. — Неважно. Спасибо за добрые слова, аджумма. Удачи вам во всем.

Лилит покинула приемную. Варац курил снаружи, сжимая банку одной рукой. Лилит встала рядом.

— Едва ли от этого будет толк, — чародей потряс банкой в воздухе. — Но лучше у нас ничего нет.

— Могло и этого не быть, — Лилит усилием воли выдавила из себя заунывную тоску, и встряхнула головой. — Последняя ночь в самом обаятельном городишке Аньянга. Чем хочешь заняться, уважаемый чародей?

— Любой чушью, которая придет тебе в голову, — Варац охотно подхватил смену тона на более беспечный. — Честно, я порядком устал от Чинджу, и едва ли буду по нему скучать. Но тебе ведь наверняка захочется в последний раз пройтись по знакомым местам, подышать предвкушением ностальгии? — спросил он с лукавой полуулыбкой.

— Знаешь, если Минг однажды решит тебя сожрать, я ей мешать не буду. Просто к сведению.

— Изрядный способ умереть, — кивнул Варац. — Даже почти заманчивый. Только пусть печень не ест, она безнадежно отравлена долгими годами моего вопиющего гедонизма.

— Я передам, — хмуро пообещала Лилит, пряча улыбку под показным недовольством.

Ночь перед отплытием прошла спокойно. Лилит и Варац прогулялись по Чинджу, который проводил их воплями пьяных бродяг, не трезвевших со дня первородного пламени. Духом ушедшего праздника по городу были разбросаны обрывки разноцветной бумаги, риса и полуувядших цветов. Они ненадолго заглянули в нору, которая еще не открылась, но уже перешла к новой владелице, и сейчас была под нехитрыми работами. Анэкуа, руководившая ремонтом лично, выглядела крайне довольной и даже почти приветливой. Оказывается, при перекладке пола она обнаружила еще несколько заначек Дори, и теперь пересчитывала денежки и думала, как бы их поудачнее инвестировать.

— Главный в одном ошибался, — сказала она Лилит, сгребая со стойки очередную груду юн. — Пока деньги лежат в подполе, они не работают.

Лилит согласно кивнула. Она тоже считала патологическую тягу Дори к заначкам скорее вредной, чем полезной. В качестве последнего жеста доброй воли она протянула Анэкуа серебряную флягу, которую нашла ранее за фальшпанелью.

— Гладко отстроиться, — пожелала она. — Надеюсь, в следующий раз тут будет что-то, кроме соджу.

Анэкуа приняла флягу, обежала ее опытным взглядом оценщика и коротко кивнула, убирая подальше.

— Бухло это дрянь, — сказала она убежденно. — И заезжих обслуживать не будем.

— А что будете?

— Работать, — аньянгка кивнула Лилит и улыбнулась уголками губ, всего на мгновение. Лилит не нужно было намекать дважды. Уважительно попрощавшись с новой главой подземного мира Чинджу, она покинула нору. Ей было бы любопытно взглянуть, чего добьется Анэкуа через несколько сезонов, какие наладит связи и какие отношения выстроит. Управление бандой было единственным, что Лилит, вероятно, не потянула бы, так ей казалось. Она встречала самых разнообразных главарей, и мало кто из них преуспел в этом нелегком деле. А те, кто преуспел, всю жизнь жили с мишенью на спине, привязанные к одному месту. Невозможность сбежать — главная причина, по которой Лилит никогда не взялась бы руководить бандой.

Вернувшись домой, они с Варацем болтали до рассвета. В основном о политике. Варац убеждал Лилит, что наследование титулов, земель и статуса это чушь. Лилит не соглашалась, утверждая, что только благодаря высокородным домам Север пока не превратился в бесправные болота. Они спорили о территориальных притязаниях архонов и том, насколько ограничена должна быть власть наместника. Диспут был долгим и жарким, и прогорел до самого рассвета, рассыпавшись пеплом с первыми лучами солнца. Когда повеяло утренним холодом и влагой, говорить уже не хотелось. И они просто сидели на полу, размышляя каждый о своем, пока громко не пробил портовый колокол.

Сборы не отняли много времени. Варац взял с собой несколько книг из своей коллекции, и минимум одежды, оставив платяной шкаф набитым нарядами и тканями. Лилит поправила лямку рюкзака, и замерла на пути к выходу, задержавшись возле скульпуры. Она присела напротив Ежа и погладила рукой очертания его морды, ощущая кожей прохладу листьев металла.

— Дай нам немного времени, — попросила она. — Я сейчас спущусь.

Варац с ухмылкой дернул бровью, но ничего не сказал. Он вышел, не до конца закрыв дверь, и Лилит услышала, как он спускается по лестнице. Она неглубоко вздохнула, поглаживая Ежа, прикрыла глаза и коснулась его лбом.

— Однажды мудрый кхин сказал мне, что ничто никогда не кончается по-настоящему. Хочешь знать, что я думаю?

Еж красноречиво молчал в ответ.

— Я думаю, что это утешение для детей. Все рано или поздно кончается.

Лилит дотронулась до холки скульптуры.

— “Жизненный путь имеет свойство совершать полный круг…” — она подняла голову к потолку. — Конечно, мастер. Только сверху спираль выглядит иначе, чем снизу. И ничто никогда не бывает, как раньше.

Она распрямилась и еще раз окинула взглядом Ежа, стараясь запомнить его таким, каким увидела впервые, когда зашла в студию, под завязку накачанная веществами.

— Прежним ты уже не будешь. Но будешь чем-то еще, — она вздохнула и шепнула: — Долгой жизни.

Лилит развернулась, и покинула студию, ни разу не оглянувшись. Еж так и остался стоять на месте, смотря ей вслед своими безжизненными, рубиновыми глазами.

Лилит и Варац добрались до порта по полупустому, еще не проснувшемуся городу, и ступили на причал. Лилит кивнула на корабль, на палубе которого перекрикивалась готовившаяся к отплытию команда. По волнам простилался кроваво-красный след водяных бликов, отбрасываемый показавшимся из-за горизонта солнцем.

— Ahlan, ansa, — крикнул с борта один из матросов, подтягивающий катушки вантов. — Прошу на борт.

— Благодарю, — Лилит поднялась по мостику. — Капитан не просил зайти?

— Сказал, чтобы вы заняли гостевую каюту, — плечистый матрос резко потянул веревку на себя. — И не шастали по палубе, пока в море не выйдем.

— Так и сказал? — Лилит вскинула бровь чуть насмешливо. — Или это ваш экспромт, ансан?

— А, — пожал плечами матрос. — Будто есть разница?

Он покосился на Лилит со сдерживаемым смехом. Лилит и Варац прошли дальше, к двери на среднюю палубу. Они спустились вниз, поскрипывая досками и преодолевая полумрак плохо освещенных коридоров. Стойкий запах лаванды щекотал ноздри, и Варац недовольно чихнул.

Гостевая каюта была маленькой, меньше чем на пассажирских суднах. Здесь едва можно было развернуться. Вещей Афаа видно не было — видимо, Корр велел здесь прибраться. Лилит аккуратно прислонила рюкзак к стене, и уселась на койку.

— Ну, все, — она окинула взглядом тесное пространство каюты. — Наш дом на ближайшие две луны. Кажется, скоро я возненавижу корабли сильнее лошадей.

— Не могу тебя винить, — Варац провел пальцем по пыльной поверхности пустого сундука. Он сделал пару шагов вдоль каюты, и замер, скрестив руки на груди. — Какой план, кирья?

— Для начала осмотрюсь. Пойму, где они держат рабов и бумаги. Там посмотрим, — Лилит подобрала под себя ногу. — А от тебя я прошу не вызывать у ансана Корра поводов в чем-то нас подозревать. Веди себя спокойно и вежливо, если сможешь. А, еще я пообещала ему твою скульптуру. Ничего?

Варац непонимающе нахмурил брови, и помотал головой.

— То есть, ты хочешь, чтобы я не только расшаркивался с работорговцами, но и осыпал их дарами, я верно услышал?

Лилит сдержанно выдохнула ноздрями.

— Варац, он вообще не хотел брать тебя на корабль. Мне пришлось чем-то его подмазать, а ты как думал?

— Думал, что ты проявишь достаточно уважения, чтобы не обещать что-то от моего имени, — взмахнул рукой Варац. — Я разочарован.

— Боже ты мой, — Лилит провела руками по лицу. — Он будет рад любой херне, которая выйдет из-под твоих рук, просто кинь в него чем-нибудь на откуп, и все. Это так трудно сделать?

— Ты правда не понимаешь? — Варац слегка склонил голову на бок. — Правда не понимаешь, почему я не хочу смотреть на Корра, говорить с ним, тем более вежливо, почему не хочу и пальцем шевелить, чтобы оказать ему какую угодно услугу? Или делаешь вид, что не понимаешь, потому что тогда тебе придется признать, как вопиюще ты на меня наступила?

Лилит резко поднялась на ноги.

— Хочу напомнить тебе, что не брала на себя заботу о твоем хрупком внутреннем мире, — отчеканила она. — Я заключила сделку, чтобы ты мог оказаться здесь. Если эта сделка тебя не устраивает — корабль все еще стоит у причала.

На палубе дважды ударил колокол. Варац красноречиво посмотрел на Лилит.

— Уже нет, — коротко сказал он. — Спасибо, что не оставила мне выбора.

— Всегда пожалуйста, — Лилит вернула ему рассерженный взгляд.

Корабль медленно пришел в движение. Фонарь над дверью качнулся с едва слышимым скрипом. Варац отвел от Лилит взгляд, подвинул ее тыльной стороной ладони, и молча покинул каюту. Простояв в тишине несколько ударов сердца, Лилит злобно пнула койку, и выругалась.

— Вот поэтому, твою мать, я и работаю одна, — она принялась расстилать постель раздраженными, резкими движениями.

Немного успокоившись и приведя мысли в порядок, Лилит силой заглушила эмоции и переживания, которые мешали ей мыслить ясно. Она направилась в каюту Корра, которая располагалась здесь же, на средней палубе.

Капитан кивнул ей, стоило Лилит показаться на пороге, словно он уже ждал ее.

— Давайте к делу, — поторопил он, кладя локти на стол. — Расскажите, что вы планируете делать.

— Я действую по обстоятельствам, ансан, — Лилит степенно опустилась в кресло напротив. — Пока просто осмотрюсь. Познакомлюсь с командой.

Корр слегка вскинул бровь — как показалось Лилит, недовольно.

— Что ж, вы здесь профессионал. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Я буду сообщать вам обо всем, что мне удастся узнать. На время действия контракта я ваши уши, глаза и прочие органы чувств, — Лилит поклонилась одной головой. — Но мне нужен доступ на все палубы, капитан.

— Исключено, — твердо ответил Корр.

— При всем уважении, — настойчиво продолжала Лилит. — Если мне удастся понять, как именно нарушена работа печати, это может дать мне информацию о саботере. И помочь понять его мотивацию.

— При всем уважении, — в тон ей ответил Корр. — Вы не академический чародей. Над чарами работали лучшие сульянские демонологи, и что бы ни нарушало их работу, это не в ваших силах и не в ваших компетенциях. Ваша задача — найти зачинщика. А для этого доступ на нижнюю палубу вам не нужен.

Лилит слегка дернула краешком брови.

— Как будет угодно, ансан, — покорно согласилась она. — Мне говорили, что сульянская Купеческая Гильдия — представительство лучших из лучших. Это так?

— Разумеется, — нахмурился Корр. — На наших кораблях работают только отборные, опытнейшие матросы.

— И вы наверняка проводите какую-то разведывательную работу, прежде чем допустить их на работорговое судно, верно? — Лилит слегка погладила кожаную обивку подлокотника. — У вас наверняка есть какие-то досье, или хотя бы список примечательных фактов. Этим вы согласны со мной поделиться?

Корр какое-то время молчал. Потом кивнул.

— Почему нет. Можете изучить их, если считаете это необходимым. Мой помощник передаст вам бумаги.

Лилит вежливо улыбнулась, слегка стискивая зубы.

— Благодарю. У вас будут какие-то прямые поручения?

— Пока нет. Но сделайте так, чтобы мне не приходилось вас разыскивать.

— Постараюсь быть на виду. Разрешите приступить к работе.

Корр кивнул, возвращая на нос пенсне и вновь беря бумаги в руки. Лилит поднялась с места, поклонилась, и вышла. Она успела заметить по меньшей мере четыре места, где могли храниться интересующие ее документы. И не сомневалась, что на деле их гораздо больше. А тот факт, что Корр отказался давать ей досье на месте, лишь подтверждал ее предположение о том, что она имеет дело с параноиком и перестраховщиком. Это слегка раззадорило ее, кровь побежала быстрее. Улыбаясь своему азарту и предвкушению, Лилит вышла на палубу подышать и понаблюдать за командой.

Она уселась на борт возле капитанского мостика, откуда хорошо просматривалась вся палуба. Команда непрерывно корректировала паруса, подстраиваясь под переменчивый ветер. Наблюдая за тем, как они координируются и перекрикиваются, совсем скоро Лилит поняла, что Корр и близко не исполняет функции капитана корабля. Выход из порта и взятие курса были интенсивным и важным моментом, в котором капитан попросту не мог отсиживаться в каюте, зарытый в бумаги. Нет, Корр был таким же пассажиром, как и сама Лилит. А держать курс, стоять у руля и командовать огромным экипажем он доверил другому человеку. Тому матросу, который встретил ее и Вараца на мостике ранее этим утром. Он не был одет иначе, и не носил никаких опознавательных знаков, указывающих на его звание, но команда безропотно выполняла все его приказы, отданные громким и властным голосом. Лилит наблюдала за ними до самой темноты, не двигаясь с места. Спустя некоторое время после заката, когда постепенно наступившую на палубе тьму освещали лишь соляные фонари, дважды ударил колокол. Послышались негромкие, дружные хлопки. Паруса были подтянуты и скорректированы, руль прочно закреплен замком. Они вышли в открытое море, и взяли курс на Синепалк.

Началась неспешная пересменка; часть команды отправилась ужинать, часть — отсыпаться. Лилит слезла со своего насеста, разминая затекшие ноги. Она пошла к двери наперерез помощнику капитана, с которого не сводила глаз весь день. Они неловко столкнулись у входа. Лилит отступила назад с вежливой улыбкой, жестом пропуская его вперед. Он посмотрел на нее почти оскорбленно, открыл для нее дверь, и придержал ее.

— Замерзли-таки, анса? — спросил он светлым голосом, проходя за ней внутрь. — Весь день сидите, простудитесь же.

— Проголодалась, ансан, — ответила Лилит, чуть поворачивая голову, чтобы он лучше слышал ее. — Сами-то не замерзли? Вы тоже весь день под ветром.

— Такая служба, анса, — весело ответил матрос. — Рыбу любите, надеюсь? Море ничем особо больше не балует.

— Я не привередлива, — кивнула Лилит. — Команда не будет возражать, если я присоеденюсь к ужину?

— Ребятам нет дела, анса, до северянки особенно. На всеобщем у нас почти никто не говорит, и не потому что в Сульяне плохое образование, — с улыбкой сказал помощник. Хоть его слова и звучали грубо, он их таковыми явно не считал. Лилит с пониманием улыбнулась.

— И хорошо. Потому что я по-сульянски тоже ни слова не знаю, — сказала она, останавливаясь у своей каюты. — И вовсе не потому что мне трудно даются иностранные языки.

Она испытала легкий укол удовольствия от того, как рот ее собеседника исказился в едва заметной, слегка презрительной гримасе. Галантно поклонившись, она зашла к свою каюту, и закрыла дверь.

Варац был внутри. Он лежал на койке, закинув руку за голову. В воздухе густо пахло ромом, на столе стояла початая бутылка. Соляной фонарик тускло освещал его задумчивое лицо и подсвечивал слегка затуманенный взгляд. Лилит сдержала усталый вздох.

— Ты где был весь день? — спросила она, облокачиваясь на дверной косяк.

— Проводил инвентаризацию, — Варац перевел на нее взгляд, не поворачивая головы. — Так мы в академии называли нажиралово в кладовке.

Он поднес бутылку к губам, и отпил. Лилит подумала, что среди множества раз, когда она видела Вараца с алкоголем в руках, этот был первым когда он показывал очевидные признаки опьянения. Вероятно, дело было в роме. Лилит постучала носком ботинка по полу.

— Ты все еще дуешься? — спросила она.

Варац тихо фыркнул.

— Обиды это скучно. Я сам виноват. Мне стоило лучше отдавать себе отчет в том, что я связался с бандиткой, чья социализация ограничивается социопатическими манипуляциями и рабочими отношениями без намека на эмпатию, — он медленно присел, приняв вертикальное положение. — Не уверен даже, что тебе знакомо это слово.

— Куда мне, действительно, — Лилит посмотрела на него насмешливо. — Хочешь помочь, или будешь и дальше упиваться жалостью к себе?

Глаза Вараца сверкнули попранной гордостью. Он резко опустил ноги на пол.

— Ну-ка не сметь! Я тебе и так многое позволяю, дорогуша!

— Я тронута, — ехидно улыбнулась Лилит. — Пошли поужинаем. И заодно погреем уши. Мне нужен переводчик.

Варац поднялся на ноги, слегка покачнувшись в процессе.

— Какая честь, что твой выбор пал на меня, — сказал он въедливым тоном. — На твое счастье, это кошмарное пойло разбудило во мне голод.

— Спасибо, — Лилит открыла перед ним дверь. — Я ценю.

Чародей негромко фыркнул, выходя наружу. Они направились к корабельной кухне, где ужин уже был в самом разгаре. Густо пахло соленой рыбой, зажаренной на дровяной печи. К ней подавали водоросли и немного хлеба — роскошь, которую моряки могли себе позволить только в первые несколько дней после выхода из порта. На сравнительно небольшой кухне стоял лишь один длинный стол, умещавший за собой около десяти человек. Видимо, матросы принимали пищу по очереди.

Они шумно переговаривались и смеялись. Лилит и Варац взяли по глиняной тарелке и положили себе по куску жареной скумбрии и немного водорослей из большого общего котла. За столом стоял лишь один свободный стул, и один из матросов услужливо поднялся, уступая Лилит свое место. Она благодарно улыбнулась. Матрос подхватил свою тарелку и отошел, продолжая участвовать в разговоре. Лилит не спеша принялась за еду, прислушиваясь к тону их голосов. Пока было похоже, что они просто болтают о чем-то отвлеченном.

— Что-то интересное? — тихо спросила она, смотря в свою тарелку.

— Жалуются на жен, — ответил Варац, жуя водоросли. — Это интересно в твоей системе ценностей?

— Не особо.

В разговоре участвовал весь стол. Сульянцы, соседствующие с Лилит и Варацем, не обращали на них никакого внимания, смотря исключительно на говорящего. Лилит медленно ела, украдкой поглядывая на матросов. Варац слушал их, глядя в потолок со скучающим выражением лица.

— Последние местные слухи, — сказал он. — Что-то о терках шейхов, я потерял нить.

Лилит медленно прожевала и проглотила рыбу. Варац лениво качнул рукой, запрокинутой за спинку стула.

— Жалованье, — он сдержал зевок. — Капитан.

— Давай, — тихо сказала Лилит.

Варац немного помолчал, слушая разговор, который слегка убавил в тоне, когда речь зашла о Корре.

— Говорят, что он с захода в Чинджу сам не свой. И совсем ополоумел, раз нанял в охрану северянку. Радуются, что хоть рабыня больше не шастает по кораблю, будто ей все дозволено. Говорят… — Варац вернул запрокинутую голову в исходное положение. Лилит увидела, как его глаза блеснули любопытством.

— Что?

Чародей едва заметно улыбнулся, и вернулся к водорослям. Лилит увидела, как некоторые из матросов украдкой косятся на нее.

— Ничего. Обсуждают твои внешние данные, — Варац положил в рот ворох водорослей, и посмотрел на Лилит с насмешкой. — Переводить?

— Перебьюсь, — она укусила рыбу.

— Какая халатность, — возмутился чародей с набитым ртом. — А вдруг это важно для дела? Вот молодой человек например заметил, что у тебя костлявая задница. Второй возразил, что пока спина исправно гнется, это совершеннейшая мелочь.

Лилит продолжила сосредоточенно жевать рыбу. Стол засмеялся.

— Какая жуткая похабщина, — умилился Варац, на глазах приобретая интерес к диалогу сульянских моряков. — Они обсуждают предполагаемую глубину твоего горла, можешь вообразить? Не думал, что у моряков есть такой живой интерес к человеческой анатомии.

— Оборжаться, уважаемый чародей, — Лилит запила рыбу водой из деревянной кружки.

— Очень серьезный вопрос, кирья, — ответил Варац. — Животрепещущий, я бы сказал. Вот прямо сейчас было вынесено предположение, что ты из тех, кто любит, чтобы их хватали за волосы. А с другой стороны возразили, что северянки в постели никакущие. Было спрошено, откуда уважаемому моряку это известно, на что тот ответил, что лучшая проститутка в северном борделе и рядом не стоит с обычной сульянской давалкой. Я постарался сохранить исходную терминологию.

Заговорил помощник капитана. В его голосе чувствовалась властность, которая привлекла внимание Лилит. Он говорил с паузами, а стол притих, и слушал. Лилит не могла этого знать, но он говорил примерно следующее:

— Ты с северными трахаешься как с людьми, потому они тебе и кажутся никакущими. Их надо брать как берешь рабынь, вот от этого они текут. И неудивительно, раз тоже на коленях выросли, — помощник капитана незаметно стрельнул глазами в сторону Лилит. — Эта? Гордая и деловая, пока не придушишь, потом еще умолять будет ей вставить. Все северянки такие.

— Странно, — сказал Варац по-сульянски, отпивая воды из кружки. Стол разом замолчал. — Все северянки, которых знал я, уже начистили бы тебе рожу за подобные риторические вольности. И были бы правы.

Моряки переглянулись несколько смущенно, поняв, что все это время их подслушивали. Лишь помощник капитана и бровью не повел:

— Это не наша вина, ансан, что северяне девок своих удовлетворить не могут.

Варац улыбнулся, и слегка сощурился.

— Сульянцы живут в какой-то поразительной иллюзии, что весь мир пускает на них слюни, тогда как в действительности все считают вас дутыми пустышками. В вашей нации нет ничего гордого, ансан. Горделивое, максимум. А девушки, о которых вы так пренебрежительно отзываетесь, потешаются над вами в гримерных, потому что в процессе вы не в состоянии оторвать глаз от зеркала, — Варац поднялся из-за стола, сопровождаемый дюжиной недовольных взглядов. Он подошел к помощнику капитана, и сочувственно хлопнул его по плечу. — Не отчаивайтесь, ансан. Размер в этом деле не главное.

Послышался одиночный смешок, но остальному столу шутка не пришлась по душе. Чародей вышел из кухни. Лилит, которая поняла лишь, что Варац и здесь умудрился оказаться в своем репертуаре и вывести из себя второго человека на корабле, спешно последовала за ним.

Она нашла чародея на палубе, где тот курил на капитанском мостике. Лилит молча подошла к нему. Она скрестила на груди руки и уставилась в темную воду, рассекаемую килем корабля.

— Валяй, — вздохнул Варац. — Отчитай меня за недальновидность и скажи, что я мог бы еще полторы луны подслушивать их кошмарные сплетни, что было бы гораздо полезнее.

Лилит протянула вперед руку, и забрала крученку из его пальцев.

— Что бы ты ему ни сказал, наверняка было приятно, — она затянулась. — Так?

— Не то слово, — усмехнулся чародей. — Крайне противный тип.

Лилит улыбнулась, и вернула ему крученку.

— Тогда хер с ним. Жить стоит ради удовольствий, в том числе удовольствий ставить на место разнообразных сволочей. А я придумаю что-нибудь другое, не впервой.

Варац вскинул бровь.

— Какое неожиданно здравое суждение. Ты не простыла?

— Хуже, — пожаловалась Лилит. — Мне не все равно, и пока что это мой худший недуг, включая некромикаре, — она сдержанно вздохнула, и снова уставилась в воду. — Мне не стоило обещать от твоего имени. И да, я понимаю, почему ты презираешь работорговцев. По крайней мере думаю, что понимаю.

Она провела рукой по борту корабля, чувствуя кожей мелкие сколы и неровности лакированного дерева.

— Я не привыкла принимать в расчет даже свой комфорт, Варац. Для меня нет слишком высокой цены за достижение цели. И я все еще привыкаю к тому, что для тебя это не так.

Повисла недолгая пауза.

— Ничего, кирья, — сказал чародей, выдыхая дым. — Обычно мы оба бы уже сбежали.

Лилит согласно кивнула, покусывая внутреннюю сторону щеки. Что бы она отдала, чтобы сбежать от всего, что ей пришлось пережить и взять на себя за последний сезон. Но обстоятельства все глубже хоронили ее под собственным весом, мешая пошевелиться. И она не была уверена, как бы чувствовала себя, столкнись она с ними в одиночку. Может лучше, может хуже, может настолько иначе, что сравнение вообще было бы неуместно. Она знала одно: спекулировать и рассуждать на эту тему ей совершенно не хотелось. Ей хотелось стоять на палубе рядом с Варацем и слушать, как парус хлопает на холодном морском ветру. К счастью, присутствие чародея всегда неплохо отвлекало ее от непрошеных самокопаний. И за одно это Лилит была ему невероятно благодарна.

• «
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• »