— Э... фаба... пилав... — Фархад попытался с
набитым ртом высказать свое мнение о данной про
блеме, да так и застыл. Моделей он в своей жизни
не видел, телевизор в его кишлаке был один на де
сять семей, и голых телок по нему не показывали.
А плов он ел последний раз два месяца назад, ког
да его земляки с соседней стройки набили в подо
бие казана стеклянный московский рис, худосочную
курицу и рахитичную морковь — все, что выдала им
в качестве зарплаты за разгрузочные работы толстая
тетка, заведующая овощным магазином, утерев тыль
ные стороны ладоней об уксусного цвета фартук.
Плов тогда получился прогорклый и невкусный, не
то, что дома.
— Ясно все с тобой! — Вася потянулся. — А я бы
ща отодрал кого нибудь. Вчера, прикинь, снилось, что
мы с женой трахаемся. Во как. Прямо так натураль
но, как до свадьбы. Фархад, ты по жене скучаешь?
— Да а а, — протянул Фархад и снова вспомнил
о доме, четверых детях и жене — вечно замызган
ной маленькой женщине с испуганными карими гла
зами и рано отвисшей грудью. Фархад грустно втя
нул в себя воздух и принялся доедать шаурму.
Солнце выскочило над скелетом новостройки и за
лило своим радиоактивным светом поляну с монтаж
62
Сергей Минаев
ными кабинками, катушками проводов и стопками
плит. Вдруг стало нестерпимо жарко. Вася расстегнул
рубашку, почесал грудь и потянулся за сигаретой.
Он любил такие утренние часы, от половины седь
мого до восьми. В это время хорошо было сидеть, покуривать и неспешно валять в голове разные жиз
ненные мысли. Хотя, если разобраться, думать с каж
дым днем оказывалось по большей части не о чем.
Наступал очередной солнечный день никчемной
Васиной жизни. В восемь утра стройка закишит
людьми, затарахтит «камазами» и заскрипит крана
ми. Наполнится требовательными хрипатыми крика
ми прорабов и вечно оправдывающимися голосами
гастарбайтеров. Они с Фархадом пойдут раскидывать
цемент, примерно до обеда, потом уплотнять швы на
девятом этаже, а ближе к вечеру их наверняка пере
бросят на разгрузку стекловаты, или межквартирных
дверей, или еще чего то.
Второй год здесь, в Москве, Васино время делилось
не на часы, а на отрезки — «с утра», «после обеда», «до
вечера». Хотя обеда, как правило, не было никакого —
в смысле пожрать, а «до вечера» могло растянуться
сколь угодно долго. Еще в его жизни присутствовали вы