«Занятие у меня получше, чем у многих. А с рабо
той... Неужели ты веришь в то, что я в состоянии
где либо работать?»
— Я бы на твоем месте не оставляла такую боль
шую компанию без присмотра дольше, чем на два
дня...
— Ты слишком серьезно к себе относишься.
Москва, я не люблю тебя
75
— Причем тут я? Мой папа всегда говорит — это
город жуликов и бездельников.
— Это от жары, — говорю я, — или оттого, что му
зыка плохая играет... или...
— Как это связано с музыкой?
— В смысле, твой папа прав. Как и всегда, впро
чем. — Я заставляю себя подняться и поменять на
доевший диск в проигрывателе. Рассматриваю свое
отражение в затемненной поверхности музыкально
го центра. Определенно, пора делать тонировку во
лос. «Тш ш ш» — медленно выезжает компакт диск, лишая мое отражение глаз и переносицы. — Точно.
И морщины вокруг глаз надо бы убрать.
— Ой! — взвизгивает та, что сидит на диване, за
ставив меня резко обернуться.
— Я лак пролила. — Она застыла с растерянной
улыбкой на лице, кисточкой от лака в левой руке и
незажженной сигаретой в правой. — Блин... какая
я неуклюжая!
— Да брось ты! — Я делаю попытку улыбнуть
ся, внутренне радуясь тому, что кто то еще, кроме
меня, переживает из за пятна красного лака, кото
рое совершенно не идет кипенно белой поверхно
сти дивана Armani Casa за двадцать тысяч евро. Бо
лее того, пятно его окончательно и бесповоротно
уродует.
— Черт! — Она обводит глазами свои ноги. —
Еще четыре ногтя осталось. Как же я теперь... Надо
было в салон идти...
— Может, ацетоном попробовать? — без особого
энтузиазма роняю я, глядя на пятно.
76
Сергей Минаев
— Кого? Ногти, которые я уже намазала? — Она
задумчиво смотрит на сигарету. — А потом в салон
спуститься? Вариант. А то я еще час буду ходить с
распорками между пальцев, как Хепберн в «Завтра
ке у Тиффани», правда?
— Правда. — Я грустно киваю и подношу ей за
жигалку.
«Пора ее гнать отсюда к чертовой матери. Год —