Во всех фэнтезийно-приключенческих романах, что Рите довелось прочесть, главный герой (или героиня) попадает в другой мир непредсказуемо, неожиданно и не по своей воле. Чаще всего — по нелепой случайности: открыв не ту дверь, упав не в тот колодец либо сев не в тот автобус. Иногда — насильно (ныряй, а не то зарежу!) и, конечно, в самый неподходящий момент. Почти всегда при этом горемыка страшно возмущён и раздосадован, почти всегда мечтает лишь об одном — поскорее очутиться дома. Однако вскорости, как правило, герой успевает проникнуться "дивным новым миром", вкусить пресловутый запретный плод, и жгучее желание вернуться в родные пенаты незаметно сходит на нет. При том, что сама возможность возвращения была и остаётся совершенно неосуществимой.
А вот чтобы шастать из мира в мир как на работу…
Они стояли на набережной, у моста. Рита встревоженно смотрела на Неву — вернее, на её местный аналог. Река в этом месте разливалась широко, почти на километр; на противоположном берегу за пышными кронами деревьев просматривалось величественное здание с куполами. Исакий? Вероятно.
— Не стой столбом, — Тео возник рядом. — Ходу!
— Куда? — Рита не шевельнулась.
— В безопасное место.
Она всё ещё медлила.
— Чёрт побери, ты будешь мне доверять? — рассердился Тео. — Я вообще-то тебе помочь пытаюсь!
— Прости, — Рита ощутила укол совести. — Я понимаю.
— Тогда не спи и не зевай, — Тео два раза щёлкнул пальцами, и из-под моста вынырнула деревянная плоскодонка. На носу лодки стоял бравый дедок в подбитом лохматым мехом полушубке и шапке-ушанке. Седовласый, с окладистой бородой мужичок напоминал Деда Мороза в отставке.
— К Академии Художеств, — Тео бросил ему пару монет — Рита заметила золотистый проблеск. Лодочник ловко поймал червонцы, подождал, пока пассажиры заберутся на борт, и оттолкнулся веслом от гранитных ступеней.
— Представишь мне свою очаровательную спутницу, голубчик? — лукаво ухмыльнулся он.
— А как же, — откликнулся Тео. — Это наш новый курьер. Прошу любить и жаловать.
Рита возмущённо надулась. "Что?!"
— Она ещё не получила ключей, а следовательно, и имени, — продолжал Тео, старательно не замечая её яростного взгляда. — Эй, ты! Как хочешь зваться?
— Вообще-то у меня уже есть имя, меня оно полностью устраивает, и менять его я не собираюсь, — сердито начала Рита, но Тео ощутимо пихнул её в бок.
— Таков порядок, — внезапно подал голос лодочник. — Вместе с лицензией и документами курьер получает новое имя. Как тебя величали там, — он покосился на лиловое небо, — отныне не имеет никакого значения.
— Вот оно что, — протянула Рита. — Не знала, что ж поделать.
— А своё настоящее имя, голубушка, спрячь и береги как как зеницу ока, — наставительно продолжал дед. — Да не выбалтывай его кому попало, — он заговорщицки подмигнул. — Даже тем, кому можно доверять. Таким, как я.
— Сядь, — шепнул Тео, потянув её за рукав. — Не раскачивай лодку.
Рита неохотно послушалась. Некоторое время они двигались в абсолютной тишине — только волны мерно ударялись о борт. Лодочник едва шевелил своим веслом: лодка шла сама, подгоняемая неведомой силой. В этом мире иные законы физики, вспомнила Рита. Может быть, у плоскодонки имелся бесшумный двигатель, работающий на энергии вакуума и субатомных частиц. А может, лодку гнала вперёд незримая сила, именуемая в простонародье волшебством.
Тео напряжённо вглядывался в тёмный горизонт.
— Кажется, оторвались, — с нескрываемым облегчением прошептал он.
Лодочник понимающе хмыкнул.
Стараясь особо не выказывать удивления, Рита не могла удержаться от того, чтобы не глазеть по сторонам. Сложно было сказать, который сейчас час. Лилово-сиреневое небо было светлым и тёмным одновременно. Рябь на воде дробила отражения фонарей на тысячи огненных клочков, превращая цельную картинку в отдельные фрагменты, в кусочки пазла, путая, перетасовывая и вновь собирая. По ближайшему мосту с грохотом проехал старомодный открытый экипаж, запряженный четвёркой длинношеих тварей, похожих на ископаемых чудищ, и картинка на поверхности воды пришла в смятение, закружившись в безумном танце.
— Ты нас не видел и тем более не перевозил на другой берег, — негромко сказал Тео, когда она причаливали к каменному пирсу.
— Обижаешь, — с достоинством ответил дед.
— И в мыслях не было, — возразил Тео. — Но времена сейчас, сам знаешь, непростые. Подстраховка не повредит.
— Согласен, времена нынче суровые, — похоже, лодочник был не прочь поболтать, но при этом прекрасно понимал: его пассажиры не особо располагают временем. — Слышал, фортучент сильно не в духе. Видать, случилось что.
— В мире всегда что-нибудь случается, — дипломатично ответил Тео, подавая Рите руку. — И за любыми сплетнями, как правило, стоят реальные события — но они настолько обрастают шелухой домыслов и лжи, что истину разглядеть бывает очень и очень непросто. Потому-то и нужно учиться читать между строк.
— Это ты верно подметил, — задумчиво кивнул дед, почесывая затылок, отчего его ушанка сползла вперёд, надвинувшись на брови. — Истина всегда прячется в тени. И открывается лишь тем, кто не поддался стадному инстинкту и не повёлся на фальшь.
— Извини, дружище, но мы действительно спешим, — Тео хлопнул его по плечу. — В другое время мы бы обязательно продолжили разговор, но сейчас, увы, никак.
— Сам знаю, — буркнул лодочник, впрочем, в его бороде мелькнула тонкая улыбка. — Береги девчонку. Чую, из неё выйдет толк.
— Всенепременно, — усмехнулся Тео. — Ну, бывай, старик! Держись фарватера!
Лодка уже давно была на середине реки, а Рите ещё долго мерещился суховатый старческий смех.
— Давай живее, — Тео и не думал сбавлять скорости, вероятно, до сих пор опасаясь погони. — Видишь то здание с колоннадой? Мы почти пришли.
Рите хотелось честно признаться, что устала и ей требуется передышка, но гордость гнала её вперед, заставляя приноравливаться к широкому шагу Тео, а страх подстёгивал словно калёным железным прутом, вынуждая забыть о слабости. К счастью, до финиша этого безумного марш-броска сил с грехом пополам, но хватило. Обогнув помпезный фасад здания, они зашли с торца и прошмыгнули в неприметную арку во двор. Лишь когда толстые каменные стены надёжно отрезали их от мостовой, Тео наконец перестал тянуть её за собой и остановился.
Рита обессиленно опустилась прямо на высокий каменный поребрик, тщетно пытаясь выровнять дыхание.
— Где мы? — выдавила она.
— В относительной безопасности, — Тео выразительно кашлянул. — По крайней мере, если ты не будешь представляться направо и налево, называя своё имя.
— Но я…
— Болтун — находка для шпиона.
— Ой-ой, какие мы строгие! — съязвила Рита. — У меня уже голова кругом от этих ваших правил.
— Кстати, о правилах, — подхватил Тео. — Спасибо, что напомнила. Пока ты здесь, ты должна кое-что уяснить. Первое. Чтобы передвигаться в нашем мире, нужно точно представлять, куда именно ты идёшь. Если просто идти куда глаза глядят — в скором времени выйдешь туда, откуда пришла. Это сделано специально, чтобы путники не плутали и не терялись. Раньше, когда пространство не было закольцовано, сгинуть здесь навеки было так же легко, как выпить стакан воды.
Рита невольно содрогнулась.
— Второе. Никому и ни при каких обстоятельствах не называй своего настоящего имени. Это правило даже важнее предыдущего. Знающий истинное имя при желании может получить над тобой практически неограниченную власть, и без специальных амулетов с этим очень сложно бороться. Кроме того, зная имя, можно отследить местонахождение его владельца.
— Полагаю, ты именно так меня и нашёл? — хмыкнув, предположила Рита.
— Именно так. Успокойся, у меня нет ни желания, ни причин манипулировать твоим сознанием, — поспешно добавил Тео, заметив выражение её лица.
— Отрадно слышать, — ледяным тоном процедила Рита.
— И третье, — невозмутимо продолжал Тео. — Ничего не ешь и не пей, если тебе что-то предлагают. А лучше вообще ничего не бери из чужих рук. Никогда и ничего. Уяснила?
— Я не страдаю слабоумием.
— Хочется верить, — Тео вздохнул и опустился рядом. — Теперь вот что: тебе нужны документы. На случай внезапных проверок. Нелегалов, как ты заметила, у нас не жалуют.
— Отлично, — Рита хлопнула в ладони, поднимаясь на ноги. — Значит, идем в паспортный стол? Или… эээ… в таможню?
— В таможне тебя быстренько депортируют на ту сторону, а перед этим — обдерут как липку, — урезонил её Тео. — Никуда ходить не нужно, поскольку мы уже пришли. Сфинкс состряпает любую бумаженцию так, что комар носу не подточит.
— Сфинкс??
— Где он, кстати? — её спутник громко свистнул. — Э-эй, хозяин! Встречай гостей!
Ответа не последовало.
— Заснул он, что ли?.. — нахмурился Тео.
Рита огляделась. Во дворе стояла безмятежная тишина. Лиловый квадрат неба над головой источал тёплое неоновое сияние; булыжный камень под ногами мягко фосфоресцировал, словно соревнуясь с небосводом. Газонная трава казалась лазурно-голубой в их перекрёстном свете. Заметив краем глаза какое-то движение, девушка обернулась, и увидела, как мимо вихляющей походкой проковылял деревянный мольберт. С холста на девушку молчаливо взирал чей-то недописанный портрет. Из-за отсутствующих зрачков портрет смотрелся немного жутковато.
— Опять поди в мастерской дрыхнет, дармоед, — со вздохом проворчал Тео. — Держись рядом со мной.
Стараясь не отставать, Рита двинулась следом. Они пересекли газон, обогнули высохший фонтан, прошли мимо мраморных глыб, беспорядочно сваленных друг на друга, и, нырнув в крытую галерею, оказались в ещё одном дворике, совсем крошечном.
Поначалу Рита приняла Сфинкса за каменное изваяние — так неподвижен он был. И лишь когда заметила, что кисточка на кончике его хвоста ритмично подрагивает, словно в такт музыке, поняла, что перед ней не статуя, а живое существо.
Сфинкс возлежал на траве, запрокинув голову к небесам, на губах его застыла блаженная улыбка, глаза были плотно зажмурены. А на голове красовались розовые пушистые наушники.
— Сеанс релаксации закончен. Подъём, сибарит, — Тео шагнул к Сфинксу и решительно снял наушники. До Риты донеслись приглушенные аккорды, показавшиеся ей знакомыми. — Разлёгся тут, вы только поглядите! Не время прохлаждаться.
Сфинкс вздрогнул, открыл глаза и подслеповато заморгал.
— Подъём, я сказал! — поторопил его Тео. — У нас мало времени.
— Никакого уважения к древнему подданному великого Анубиса! — обиженно пробурчал Сфинкс. — Кого это ты привёл? — он повернулся к Рите и принялся буравить её внимательным взглядом. — Вы, простите, кто?
— Дед Пихто, конь в пальто и кот в манто, — нетерпеливо отрезал Тео. — Не до церемоний сейчас, поверь.
— Это ещё почему? — сварливо отозвался Сфинкс. Поднялся на лапы, медленно, с наслаждением потянулся и снова уселся, обвив себя длинным хвостом. — Если причина, по которой ты оторвал меня от наслаждения моим любимым альбомом, окажется недостаточно веской, я тебя съем. С маслом и солью.
Рита сдавленно ойкнула. Тео бросил на неё предостерегающий взгляд.
— То есть, по-твоему, похищение Полной Чаши — недостаточно веская причина?
Сфинкс захлебнулся кашлем.
— Что ты сказал? — ошарашенно прохрипел он. — Не может быть!..
— Увы, мой друг, но это так, — Тео поднял с земли наушники, поднёс к голове. — Что это ты такое слушаешь, что тебя не оторвать?.. Хм… вообще-то довольно занятно…
— Великий Анубис, как же это случилось? — похоже, Сфинкс был ошарашен до глубины души (имеется ли у Сфинксов душа — вопрос открытый). — Есть же охрана, системы безопасности, городовые, в конце концов!
— У нас меньше двух недель, чтобы найти Чашу и вернуть её в наш мир.
Услышав это, Сфинкс посерел, осел на землю и мелко задрожал. Рита испугалась, что от потрясения его хватит удар.
— Так Чашу не просто похитили, а еще и вывезли из инфрафизического мира?!
— Именно.
Сфинкс перевел взгляд на Риту, недобро сощурился.
— Чует моё сердце, мадмуазель как-то замешана в этом чудовищном кощунстве.
— Мадмуазель всего-навсего имела неосторожность оказаться не в том месте не в то время, — Тео решил не вдаваться в подробности. — Но ты прав, она попала под подозрение. И теперь вместо того, чтобы разыскивать настоящих преступников, сыщики будут гоняться за девчонкой, теряя драгоценное время.
— Вот оно что… — склонив голову, Сфинкс задумчиво уставился в пространство.
— Я помог ей уйти от погони. Но это — лишь на время. Нужна твоя помощь.
— Помощь… — ворчливо отозвался Сфинкс. Между раскосых глаз нарисовалась вертикальная морщинка. — Вечно всем от меня что-то нужно… Документы фальшивые вам сварганить, да? Ладно уж, так и быть. — Сфинкс приблизился к Рите, глаза полыхнули зелёным пламенем, вертикальные, как у кошки, зрачки сузились до тонюсеньких щёлочек.
Рита испуганно попятилась, но Сфинкс строго прикрикнул:
— А ну, стой смирно! Будешь вертеться — придется заново начинать.
— Он сканирует твою ауру, чтобы сделать слепок, — пояснил Тео. — Это что-то вроде энергетической голограммы.
— Предупреждать надо, — отозвалась Рита, стараясь не сильно шевелить губами.
— Сфинксы — единственные, кто способен снимать отпечатки ауры, не прибегая к техническим средствам. — Тео повернулся к своему хвостатому другу. — Нам нужно курьерское удостоверение на имя… ну, допустим, Аделаиды Кузьминичны Грицацуевой.
— Чего? — поперхнулась Рита. — Это кто вообще?
— Теперь это ты, — Тео рассмеялся.
— Откуда ты вообще это имя откопал? — хмыкнул Сфинкс.
— Ниоткуда. Я придумал его на ходу.
— Ммм… может, я лучше буду какой-нибудь там Машей Ивановой? — предложила Рита с затаённой надеждой.
— Зачем? Я специально взял как можно более редкое сочетание. Так у тебя точно не будет тёзки-курьера… Да и вообще тёзки. Во всяком случае, реально существующей.
— Ждите, — Сфинкс развернулся и, неслышно ступая лапами, удалился.
Не удержавшись от любопытства, Рита взяла его наушники и, надев, еле удержалась от изумлённого возгласа. Песня, которую слушал Сфинкс, была ей хорошо знакома.
Тот терял, ты найдёшь,
Тот молчал, ты поёшь,
Тот задумал такое,
Так не будет покоя
Уже никогда.
А мечта не нова,
Чтоб до неба трава.
Будь свободна, душа,
Но меня не лишай
Лёгких крыльев,
Ведь кажется мне,
Будто я — египтянин…[1]
— Невероятно, — пробормотала Рита, стаскивая наушники. — Просто фантастика!
— Что? А, ты о музыке. Что ж тут невероятного? Здесь так или иначе находит своё отражение всё, созданное в вашем мире. А некоторые вещи при этом остаются неизменными. К тому же довольно многие люди искусства знают сюда дорогу. Не удивлюсь, если мой старый друг и стал прообразом для сфинкса из песни. А может, и идейным вдохновителем.
Рита задумчиво вздохнула.
— Почему здесь такое небо? — набравшись храбрости, спросила она.
— Какое — такое?
— Непонятное. Не разберёшь, день сейчас или ночь. Вроде бы облачно — и в то же время видно звёзды. Солнца нет — но при этом светло. У вас всегда так?
— Наше небо отражает наши представления о нём, — сказал Тео. — А эти представления — как и идеалы — у каждого свои. Кто-то просто желает мира и покоя, кто-то — счастья, восторга и полноцветной радуги на фоне берлинской лазури, кто-то грезит нескончаемыми звездопадами, кто-то мечтает о бурях, неистовых и прекрасных. Противоположные помыслы и чаяния перемешиваются в эгрегоре окружающего пространства и выплескиваются наружу, являя миру картинку-попурри. Я, например, люблю переливы северного сияния. Зелёный и сиреневый… Восхитительная смесь. Цвета-противоположности, которые должны порождать резкий диссонанс. Но, как ни странно, их сочетание весьма гармонично. Забавно, не так ли?
Рита задумалась над ответом, но тут подоспел Сфинкс.
— Прошу вас, мадмуазель, — на ладони девушке упала карточка с продетым в неё кожаным шнурком. Фальшивое удостоверение на вымышленное имя. — Мои поздравления. Теперь вы — сертифицированный курьер.
— Спасибо, — Рита повертела в руках новообретённую вещь. То ли заламинированный картон, то ли пластик, сложно сказать. Ни надписей, ни тем более фотографий не было — с обеих сторон прямоугольник оказалась девственно чистым.
Знать бы ещё, как этим пользоваться.
— Надень, — велел Тео. — И пока ты в инфрамире, не снимай ни под каким предлогом.
— Хорошо.
— Теперь, если тебя остановят и попросят предъявить документы, опасаться нечего.
— А если они узнают, что документ фальшивый? — полюбопытствовала Рита.
— Что? — взревел Сфинкс. — Уж не сомневаешься ли ты в моих способностях?
— Нет, просто…
— Да будет тебе известно, милая, что я не какой-нибудь дракон-шарлатан, а честный Сфинкс, — он горделиво приосанился, уставившись на Риту сверху вниз. — Любые кривотолки для меня предельно оскорбительны.
— Не волнуйся, никто ничего не заподозрит, — смеясь, успокоил её Тео. — Мой друг своё дело знает.
— Вот-вот! — поддакнул Сфинкс. — Я — профессионал.
Тео недвусмысленно хмыкнул.
— Ты, профессионал, я погляжу, совсем затворником стал: сидишь безвылазно в своей Академии, нигде не бываешь, ничего не знаешь. Новости, как я понимаю, тоже ни сном ни духом. Нельзя же так. Ты хоть общаешься с кем-нибудь кроме своих скульптур?
— У меня — творческие поиски! — обиделся Сфинкс. — Я, может быть, готовлюсь изваять шедевр. А для шедевра нужны тишина, покой и уединение. И полное отсутствие информационного шума, — он помолчал. — Но когда происходит такое, я, конечно, не могу оставаться в стороне.
— Творческий поиск, надо же, — тихо, чтоб его друг не услышал, прокомментировал Тео. — Творческий кризис у тебя, — покосился на ближайшее полотно. — Так и есть. Сплошной декаданс.
— А мне нравится, — так же тихо возразила Рита. На холсте в мешанине линий и форм явственно просматривался мрачноватый урбанистический пейзаж в лучших традициях классической антиутопии. — Люблю авангардную живопись.
Внезапно перед глазами что-то замелькало; Рита подняла голову. С неба сыпался жемчужно-белый порошок, тонкий и невесомый, как тальк. Девушка протянула руку, надеясь поймать крошечные крупицы, но, касаясь ладони, местный "снег" мгновенно таял, не оставляя ни следа.
— Это концентрированное вдохновение, — с удовольствием пояснил Сфинкс, заметив её любопытство. — Также известное как манна небесная. Манна — редкая и капризная благодать, атмосферный фронт может быть шириной всего в пару метров. Но нам она, к счастью, потворствует. Всё-таки Академия — средоточие высокого искусства.
Послышался треск и грохот: два мольберта яростно сцепились друг с другом, норовя повалить на землю. С одного из них тяжело капала густая тёмно-красная краска.
— А ну, уймитесь! — прикрикнул Сфинкс. — Распоясались тут! Пикассо на вас нет… Кстати, — хозяин Академии внезапно переменился в лице и нахмурился, будто что-то вспоминая. — Когда, говоришь, была похищена Чаша?
— Двое суток назад, — ответил Тео.
— Я сидел на крыше, слушал новый альбом… — Сфинкс смущённо запнулся. — Неважно. И обратил внимание, что мосты были разведены на час позже. Я еще подумал, неужели мне изменило чувство времени. Но нет, мои биочасы меня не подводили. В ту ночь мосты действительно выбились из графика… Думаешь, совпадение?
— Тебе не хуже меня известно, что случайных совпадений не бывает, — Тео был как никогда серьёзен. — Преступники могли быть в сговоре с дорожно-постовой службой, и условились, чтобы мосты были сведены в тот момент, когда им нужно было перебраться на другую сторону.
— Погони я не видел, — поспешил заверить его Сфинкс. — Я вообще не помню особого движения. Так, парочка экипажей, несколько лодок, несколько курьеров на самокатах… Хм… Курьеров…
— Как бы там ни было, — резюмировал Тео, — люди из верхнего мира не смогли бы проникнуть в Ратушу, а тем более в сокровищницу без помощи.
— Да, иноземцам ход туда заказан. Полная Чаша — средоточие силы нашего мира. Её охраняют лучше, чем Джоконду, сокровищницу Рамзеза и Колизей вместе взятые. Кроме того, Чаша — символ самодержавия и власти нашего фортучента. — Сфинкс церемонно склонил голову. Вопреки ожиданиям, этот жест вышел не нарочито-льстивым, а естественным и преисполненным подлинного почтения. Рита даже почувствовала лёгкую зависть. Похоже, подданные здешнего правителя действительно искренне уважают его.
— Говорят, самым первым фортучентом стал скифский поэт и музыкант. Он странствовал по свету со своими балладами, и сам не заметил, как прошел Вратами и очутился в инфрафизическом мире. Тогда столица была в Египте, затем в Элладе, в Риме, в Лондиниуме, в Вене… В итоге столицу перенесли сюда. Но за всё время, что стоит наш мир, династия не сменялась ни разу. Нынешний фортучент и его наследник — прямые потомки того самого скифского барда.
Утробное рычание автомобильного двигателя Рита услышала первой — должно быть, потому, что никак не ожидала встретить в патриархальном и старомодном мире, нафаршированном магией и фантастическими существами, продукты современной цивилизации.
Двигатель заглушили, но следом раздался громкий стук и требовательный окрик:
— Откройте!
— Вы, что, не сбросили "хвост"? — глухо рыкнул Сфинкс.
Они с Тео взволнованно переглянулись.
— Мы же перебрались на другой берег, — непонимающе пробормотал Тео. — Вода должна была сбить из со следа…
— Похоже, старина, у них маячок на твою подружку, — Сфинкс припал на лапы, подставив спину. — Забирайтесь!
Риту дважды упрашивать не пришлось.
— Держись крепче, — велел ей Тео.
Один великолепный прыжок — и они оказались на крыше. Проворно стряхнул своих всадников, Сфинкс гордо расправил плечи.
— Дальше сами. По крышам.
— Спасибо, дружище! — торопливо шепнул Тео. — Я у тебя в долгу.
— Долг платежом красен, — подмигнул Сфинкс. Его волосы отливали серебристо-голубым в лучах льющегося с небес света. — Билет на концерт "Пикника" организуешь?
— Да без проблем!
— В бельэтаж.
— Да хоть в императорскую ложу.
Рита попыталась представить себе Сфинкса в "Юбилейном" или "Октябрьском", но воображаемая картинка вышла слишком сюрреалистичной. Хотя, резонно рассудила она, зрители почти наверняка приняли бы Сфинкса за одно из актёров, воплощающих образы Мистических Созданий, наряду с Живой Виолончелью, Мотыльком, Шаманом, Бетховеном и остальными, и вряд ли заподозрили бы в Сфинксе гостя из иного мира.
— Я задержу их насколько смогу, — Сфинкс энергично хлестнул хвостом, взметнув в воздух жемчужную пыль. — Не теряйте времени! — и исчез.
Если здесь, в инфрафизическом мире оживают все персонажи книг и сказок, то, должно быть, это распространяется и на персонажей песен? Рита вспомнила Мотылька с последнего концерта, на котором она побывала. Интересно, можно ли встретить его здесь, в Санкт-Петрограде? И вообще, какие условия должны быть соблюдены, чтобы вымышленный персонаж "воплотился" в реального?..
— Летать, я так понимаю, ты не умеешь, — голос Тео прервал её размышления.
— Очень смешно, — фыркнула Рита.
— А зря, — вздохнул он с притворным сожалением. — Было бы проще, — и без предупреждения подхватил её за талию, одновременно устремляясь вперёд. Рита хотела было завопить от ужаса, но голос куда-то пропал.
Они двигались короткими перебежками: от края до края, от парапета к парапету, прячась за вентиляционными шахтами и дымовыми трубами. Там, где дома не примыкали друг к другу вплотную, приходилось прыгать. До Сфинкса, конечно, её спутнику было далеко, но двигался Тео уверенно, быстро и почти бесшумно. В самом широком месте — метров десять, пожалуй, Рита зажмурилась от страха, но короткий прыжок-полёт закончился благополучным приземлением, не оправдав опасения свалиться вниз, разбившись в лепёшку.
К её огромному облегчению, этот прыжок оказался последним. Тео выпустил её из рук и прислонился к кирпичному парапету, глубоко дыша.
— Ну и тяжёлая же ты.
— Что?! — девушка вспыхнула.
— Я же сказал, не "толстая", а "тяжёлая", — без тени смущения уточнил Тео. — Пятьдесят кило в тебе точно есть. Потаскай-ка мешок муки, поймёшь.
— Вообще-то тебя никто не заставлял меня таскать! — возмутилась Рита.
— А что было делать? Оставить там и позволить легавым тебя арестовать? Ты бы этого хотела? Так ещё не поздно. Флаг тебе в руки.
Ответить на этого было нечего.
— Спасибо, — в попытке скрыть смущение Рита поспешила пригладить растрепанные ветром волосы и обнаружила, что на ней нет очков. Где она умудрилась их посеять? И почему не заметила этого раньше?
Если ответ на первый вопрос тонул в бешеной суете сегодняшнего дня, то ответ на второй лежал на поверхности: она не обратила внимания на потерю очков, потому что прекрасно видела и без них. Рита потрясённо заморгала, вглядываясь в чётко очерченную линию горизонта. И это с её-то близорукостью?!
— Ты оставила очки на столике в ресторане, — подал голос Тео. — А возвращаться за ними, сама понимаешь, было некогда.
— Но я всё вижу…
— Разумеется. Ты же в инфрафизическом мире. И воспринимаешь окружающую действительность не физическим телом, а астральным. А астральные тела, знаешь ли, близорукостью не страдают.
Рита ошеломлённо молчала, переваривая информацию. Чтобы скрыть замешательство, она принялась обозревать окрестности.
С крыши город выглядел как гигантская декорация к фильму в модном стиле стимпанк: обилие шпилей, башенок, колоннад и галерей наводило на мысль о позапрошлом веке; далеко на горизонте дымили какие-то трубы; кирпичные здания, сильно смахивающие на заводские корпуса, проглядывали из-за фасадов дворцов и особняков. Она опустила взгляд — по узким улицам сновали гужевые повозки, впрочем, безлошадные экипажи тоже встречались, только выглядели по большей части вычурно и неправдоподобно.
Короткий взвизг сирены заставил её вздрогнуть, живо напомнив о причине их марш-броска по верхотуре.
— Сфинкс упомянул какой-то маячок, — вспомнила Рита. — Если они уже дважды вычислили меня, то и в третий раз смогут.
— Похоже, они раздобыли слепок твоей натальной карты, — мрачно отозвался Тео. — Плохо. Подделать натальную карту невозможно. Это тебе не фиктивную корочку склепать.
— Как же тогда быть? Не могу же я вечно удирать и прятаться.
— И не надо. Думаешь, зачем мы здесь?
Рита недоумённо пожала плечами.
— Дай руку. Поскользнёшься.
Он обогнул приземистую кирпичную башню и открыл крошечную дверцу, чуть больше слухового окна.
— Добро пожаловать.
Сначала Рита не увидела ничего: внутри царила кромешная темнота. Но её спутник щёлкнул пальцами, и в камине вспыхнул голубоватый огонь, а в подсвечниках — оплавленные восковые свечи. Языки пламени затрепетали от сквозняка, разгоняя мрак, и девушка смогла худо-бедно осмотреться.
Это оказалась мансарда с круто скошенным потолком: в нижней точке, у стены, до него можно было дотянуться рукой, в верхней точке высота достигала метров шести-семи, а то и больше — отсюда не разглядеть. Голые кирпичные стены смотрелись холодно и довольно мрачновато; скудность меблировки также не добавляла помещению уюта. Комод с зеркалом, громоздкий шкаф, доверху забитый книгами, несколько стульев с гнутыми ножками, вызывающие невольные ассоциации с гарнитуром мадам Петуховой[2], маленький круглый столик и диван с жёсткой резной спинкой, позолота на которой порядком облупилась, — вот и вся обстановка. В общую картину подзаброшенного дворянского гнезда, пришедшего в запустение, но ещё хранящего следы былой роскоши, органично вписывались тяжёлые бархатные портьеры, расшитые золотыми лилиями, да паркет, явно штучный и дорогой: тёмные сорта древесины соседствовали со светлыми, образуя замысловатый узор — звёзды внутри переплетённых колец. Наверное, последний был самым ценным из всего того, что имелось в доме.
— Нравится? — в голосе Тео было чуть меньше сарказма, чем кислятины — в неспелом лимоне. — У меня не прибрано, извини. Горничная на больничном, экономка в декрете.
Ого. Оказывается, она удостоилась чести побывать в гостях у своего нового знакомого.
— Ты здесь живёшь?
— А что?
— Очень… эээ… уютно…
— Да брось, — фыркнул Тео, наливая воду в чайник: источник воды обнаружился здесь же в виде простого медного крана, торчащего прямо из стены у камина. — Мне не хуже тебя известно, что это та ещё дыра. Когда-то здесь было симпатичнее, но это было очень давно… — он помрачнел. — Ладно, проехали. Мы здесь не для того, чтобы предаваться бесплодным воспоминаниям.
Рита собралась было задать резонный вопрос, зачем же в таком случае они здесь, но Тео сам объяснил цель их визита:
— Это — браслет, заряженный чужой энергетикой, — он вынул из стоявшей на комоде шкатулки витую серебристую змейку с вкраплениями зелёных искорок. — Браслет замаскирует твоё энергетическое поле и собьёт городовых со следа. Носи его не снимая. Пока он на тебе, бояться нечего.
Рита осторожно дотронулась до браслета. Вопреки ожиданиям, металл был тёплый, почти горячий.
Словно живой.
— Учти, это не подарок. Считай, что я дал его тебе напрокат, — урезонил её Тео. — Так что не благодари. Эта вещь мне дорога как память, и я её заберу — конечно, когда весь этот дурдом с Чашей закончится.
— Всё равно спасибо.
— За что?
— Хотя бы за то, что думаешь не только о себе.
— Пф! — Тео закатил глаза. — Это вовсе не так. Ты… зря думаешь, что я лучше, чем я есть на самом деле.
Последние его слова потонули в свисте закипающего чайника, впрочем, быстро умолкшего под строгим взглядом хозяина дома. Он достал откуда-то гранёные стеклянные стаканы в серебряных подстаканниках, сахар, чай и пару ситечек. Рита опомниться не успела, как на круглом столике появилась вазочка с имбирным печеньем, лимонные дольки и даже салфетки.
— Угощайся.
Она присела на краешек стула, но к еде не притронулась.
— Правило номер два: ничего не ешь и не пей, — сухо напомнила она.
— А ты молодец, — Тео благосклонно улыбнулся. — Соображаешь.
— Не надо держать меня за круглую дуру, — холодно сказала Рита. — Да, я неофит в твоем мире, но не идиотка… Это была проверка?
— Отчасти. Да, есть такой грех, я решил, что стоит проверить, хорошо ли ты усвоила правила. Однако еда не отравлена, не бойся. Иногда чай — это просто чай, а печенье — просто печенье.
Рита колебалась.
— Не доверяешь мне?
— А стоит? — вопросом ответила она.
— Да пей уже, остынет! — Тео чуть повысил голос. — Клянусь тебе: в чае нет ничего… лишнего. Правда.
— Предлагаешь поверить на слово? Так просто?
— Мы на одной стороне, — терпеливо объяснил Тео. — К тому же, ты нужна мне.
— Вот как? — Рита опешила.
— Помнишь свои слова, которые ты произнесла, когда я пообещал вывести тебя в твой мир? — его глаза как-то странно сверкнули. — Про то, что ты у меня в долгу, и что-то в этом духе?
В душу девушки закралось нехорошее предчувствие.
— Ну, и что дальше? Что это значит?
— Ровно это и значит, — Тео бросил в свою чашку три кусочка сахара. — Слово, вольно или невольно произнесённое в инфрафизическом мире, получает силу клятвы. Ты дала обещание, которое не сможешь нарушить.
В душу словно мощный поток воды, заливая внутренности леденящим холодом. Звуки застревали в горле, когда Рита через силу выдавила:
— И теперь я…
— Теперь, если я потребую вернуть долг, ты не сможешь отказать.
Тео был совсем близко, и Рита отчётливо видела, как мучительно медленно темнеют его глаза. Ей понадобилась вся её воля, чтобы собраться с духом и с напускным безразличием поинтересоваться:
— В чём же именно будет заключаться твоё требование?
— Ничего такого, что было бы тебе не под силу, — пожал плечами Тео. — Я хочу всего лишь, чтобы ты помогла мне разыскать Полную Чашу.
[1] Пикник — "Египтянин"
[2] Речь идёт, разумеется, о том самом мебельном гарнитуре из романа "12 стульев" И. Ильфа и Е. Петрова (прим. авт.)