Поляна с названием Равнина Злых Языков оказалась больше, чем представлял ее себе Тайнс. Зеленая трава до колена, кусты в рост человека и высоченный, росший по центру, мощный дуб, что расправил свои раскидистые ветви над всем этим благолепием, придавали изумительный вид этому месту. Барнс подошел к дереву и тут же расположился в его сени. Опёршись на него спиной и с наслаждением вытянув ноги, он сладко зевнул и, прикрывая глаза, подытожил:
— Теперь будем ждать.
— Я пока пойду осмотрюсь, — слегка тронул за плечо Тайнс засыпающего Барнса, на что тот лишь махнул рукой в ответ.
Поляна впечатляла, Тайнс шел по мягкому густому зеленому ковру, утопая в нем по щиколотку и осторожно обходя кусты с ягодами красного или черного цвета, не решаясь их пробовать на вкус. Высокие деревья соединялись вверху своими кронами и создавали своеобразный купол над поляной. Запахи деревьев, травы и цветов переплетались и образовывали поистине чудесный аромат. Тайнс не мог надышаться, вдыхая волшебный воздух полной грудью.
Плененный красотой, он не заметил, как пролетело время, и со всех сторон уже слышались голоса здешних жителей, заполнявших понемногу поляну. «Все-таки они пришли, любопытство победило», — подумал Майорбэк, выходя к людям. Он посмотрел на противоположную сторону, на которой стоял проснувшийся и явно приободрившийся Барнс, они встретились взглядами и тот жестом руки позвал его к себе.
Несмотря на радость, охватившую его при виде такого большого собрания, он снова почувствовал сильное волнение. Как воспримут его обращение? Не станет ли этот чудесный день последним в его жизни? Его снова бросило в пот, однако отступать было некуда. Подойдя, он остановился под дубом, плечо к плечу с Эдмундо. Тот, едва сдерживая свой восторг, и без того написанный на его лице, оттого, что всё идет по плану, посмотрел на него вопросительным взглядом. Тайнс кивнул, давая понять, что готов.
Барнс взял колокол в правую руку, поднял его над головой и, что есть силы, затряс. Оглушающий звук вмиг заполнил всю поляну, и наступила тишина. Поставив колокол в траву, он взял рог для усиления звука, неторопливо примерился к нему, покрутив и так и эдак, и поднес ко рту:
— Я вижу в ваших глазах вопрос, — солидно начал он. — Понимаю. Вам всем интересно знать, зачем вы здесь собрались. Сейчас я прочту послание и вы все поймете, — и Барнс, не глядя, протянул руку к Тайнсу, чтоб тот дал ему сверток. Возникла пауза. Повернув голову, он посмотрел на напарника, который тем временем стоял, застыв, как изваяние, и тупо таращился прямо перед собой остекленелым взглядом. Ничего не понимая, он толкнул его локтем в бок и сделал страшные глаза: «Давай послание». Тот встряхнулся и, улыбнувшись: «Все под контролем, я немного задумался», протянул свиток.
Эдмундо Барнс неспешно развязал кожаный сверток, расправил и, вытянув его перед собой в левой руке, правой, с рогом, торжественно приложился к губам:
— Уважаемые жители земель Бейленос, в наших краях пойман имперский шпион, первый помощник императора Айриса Таггеранга Майорбэк Тайнс, — на этих словах лицо Барнса покраснело, ноздри раздулись, а свои налившиеся кровью глаза он гневно направил на Тайнса: «Это что такое? Как это понимать?!» Продолжая держать свиток перед собой, он опустил рог и, стараясь сохранять важную мину на лице, тихо процедил сквозь зубы:
—Это речь или предсмертное признание?!
— Читай дальше, — бесстрастно шепнул тот, — никто же здесь не знает, что Майорбэк Тайнс — это я.
Задохнувшись от такого нахального безрассудства, Барнс медленно выпустил из лёгких воздух и, пробуравив напарника тяжелым взглядом, вернулся к чтению:
— Суд над ним состоится через два дня на Поляне Грибов. Все желающие могут присутствовать и принять участие в решении его судьбы. Слово каждого из вас важно. Приходите и поквитайтесь за старые обиды с правой рукой императора!
После оглашения такой информации вокруг наступила тишина настолько гробовая, что стало слышно, как на деревьях шелестит листва… Потом кто-то хлопнул в ладоши, за ним — другой, вот последовал еще один, затем еще, и еще… Через мгновение жители рукоплескали и свистели, выражая неприкрытый восторг от таких радостных новостей. Барнс же стоял, широко раскрыв глаза, не зная, как правильно реагировать. Всё это время овации публики не утихали, накатывая новой волной. Затем кто-то выкрикнул:
— Наконец-то мы сможем поквитаться! Имперские солдаты за «Серыми Вратами» забирают наших жителей и садят в клетки. Кого-то они выпускают, а кто-то умирает в клетке, как животное. Старый Котр тому живой пример, он сидел в клетке двадцать три года. Его мучили, морили голодом. Когда же он стал старым и немощным, приволокли обратно еле живого. И что теперь? В пятьдесят пять лет он выглядит на все семьдесят! У него нет ни семьи, ни детей, ни друзей — никого, кто бы о нем заботился, разделял радости и печали. Всю свою короткую жизнь он провел в нечеловеческих условиях, так и не нажив ничего своего… А самое страшное, что это может случиться с каждым — нашими отцами, братьями, мужьями. Они издеваются над нами, а теперь мы поквитаемся с одним из них!
— А у меня разведчики с рубежа забрали брата. У него осталось жена и маленькая дочь. Так что я пойду на суд! И добьюсь, чтобы он вершился по всей строгости! — прокричал другой мужчина.
— И я пойду!..
— И я!..
— И я тоже… — пошел гул по всей поляне.
Голоса затмевали друг друга, сплетаясь в единый неистовый крик возмездия. Они желали отмщения, они желали крови, они желали видеть Майорбэка Тайнса мертвым!
Эдмундо Барнс не ожидал такого эффекта, он взял колокол и стал звонить в него изо всей силы. Его гулкий звук быстро заглушил голоса людей. Когда все окончательно стихло, он поднес рог к губам и продолжил:
— Прошу тишины! Все это вы расскажете на собрании, когда вам будет предоставлено слово! Раз все желают принять участие в суде, то встречаемся через три дня на Поляне Грибов. А сейчас можете расходиться по домам и готовиться к походу.
После этих слов снова поднялся гул, никто и не думал уходить. Разбившись мелкими группками, люди стали делиться друг с другом своими историями о нанесенных обидах и поломанных жизнях.
— Прошло лучше, чем я думал, — тихо изрек Барнс, толкнув Тайнса.
— А я даже не думал, что они настолько ненавидят имперцев, — покачал головой тот.
— Может, ты еще и не знал о том, что солдаты-разведчики, забирают людей? — повернулся к нему Эдмундо.
— Нет. О таком я слышу впервые и искренне не понимаю, зачем им это.
— Это все делается для создания видимости в необходимости защиты «Серых Врат» и важности сотни, защищающей их. Эти рыцари стали примером для подражания, олицетворением всех лучших качеств. А представь, если во всех королевствах Алатарианской империи узнают, что заключенные, находящиеся в приграничном городе Гинвал, это не те, кто пытался прорваться через «Серые Врата», а мирные трудяги? Если всем станет известно, что они хватают простых безобидных жителей и сажают их в клетки, как разбойников? Что тогда станет с людьми, которые всю жизнь равнялись на них?
— Ты думаешь, император об этом знает? — убитым голосом спросил Майорбэк.
— Нет. Я думаю, что кроме жителей приграничного города, об этом не знает никто.
На том разговор и закончился. На обратном пути оба молчали, каждый думал о своем.
На подходе к дому их уже ожидал самый младший из братьев Туртс. Он прибыл первым из Поселения Гнилого Зуба.
— Как все прошло? — подойдя, спросил Барнс.
— Прошло бы лучше, если бы я заранее знал, что твой новый друг, с которым ты нас познакомил, и есть тот самый помощник императора, о котором идет речь в документе! — раздувая ноздри и сжимая кулаки, заявил Колби.
— Не кипятись и верь мне, все идет так, как и должно идти, — он примирительно взъерошил парню его огненную шевелюру, и кивнул: — Продолжай давай.
— Все прошло неплохо, — успокоившись, продолжил тот, — некоторые даже придут целыми семьями. В Поселении Гнилого Зуба все ненавидят императора и его приспешников, так что народу соберется весьма прилично, — закончил Колби.
— Спасибо тебе за помощь. Осталось дождаться твоих братьев и отца с вестями с других поселений. А пока можешь пойти в дом и немного отдохнуть с дороги, — доброжелательно предложил Эдмундо, указывая на дверь.
— Если послания имели такой же успех и в других поселениях, шансы собрать достаточное количество жителей значительно возрастают, — обернувшись к Тайнсу, подметил Барнс.
— Моя идея с судом оправдала надежды, — задумчиво, тихим голосом сказал Майорбэк.
— Хорошо, что их ненависть к имперцам сейчас обернулась в нашу пользу, но радоваться еще рано, очень рано, — сказав так, Барнс на секунду нахмурился, но так как пока всё шло по плану, просветлел и, хлопнув Майорбека по плечу, подтолкнул того к дому:
— Пойдем в дом. Отдохнем и покушаем, остальные приедут где-то под утро.
Зайдя в дом, они увидели, как Колби Туртс уснул прямо за столом.
— Видно, парень очень вымотался после длинной дороги, нужно его перенести на кровать, пусть поспит, — тихо сказал Эдмундо, подходя к нему.
Подхватив щуплое тело Колби под руки, они отнесли его на кровать. Тот что-то бормотал сквозь сон, но слов, увы, было не разобрать. Усталость так сильно его накрыла, что даже гром небесный не вырвал бы его сейчас из сновидений.
Когда под утро на улице раздался топот копыт, а за ним шаги и, наконец, скрип входной двери, в доме все проснулись. Первый вопрос задал протирающий ото сна глаза Колби, когда увидел на пороге сразу всю свою семью в полном составе, четырех братьев и отца.
— А почему вы приехали все вместе?
— Перед тем, как разъехаться, мы договорились, что после возвращения встретимся у молодой реки и поедем вместе, — ответил отец, присаживаясь за стол.
— А почему мне никто не сказал? — надув губу, посмотрел на отца Колби, чувствуя себя обделенным.