Как только парень и девушка поднялись, он отпустил белоснежную ткань, и та плотно закрылась. А сам пошел на место извозчика. Внутри повозка оказалась намного больше, чем на первый взгляд. Там находились три ложа, деревянные сидение, сундук для ценных вещей, два фонари, подвешенные вверху заправленные маслом и два небольших окна вырезанных в натянутой парусине и прикрытые шторой. Столик, располагавшийся между деревянными сидениями, как-то неуместно смотрелся.
Эмилия огляделась и улыбнулась, она впервые находилась в фургоне. Фин зажёг один фонарь, приятный запах масла с добавками ароматных трав разошелся по фургону. Он присел на сидение.
— На следующие два месяца это наше жилье, крепость и укрытие, — вздыхая, сказал Фин.
— Это лучше, чем я рассчитывала, благодаря твоему отцу, — Эми посмотрела в глаза Фину и взяла его за плечо. Тот улыбнулся.
— Куда едем, господин Фин? — раздался голос снаружи.
Эмилия вытянула карту, ее палец скользнул по пергаменту.
— Эланс, столица королевства Пирин, — ответила девушка.
— Да поможет нам великий Бракас, да хранит он нас в пути, — подняв ладонями вверх руки и глядя в небо, произнес Хенк.
Поводья ударили лошадей, Шторм и Беатрис заржали и тронулись в путь. Поход начался. До Эланса столицы королевства Пирин, по расчетам Эмилии, ехать около четырнадцати дней, с расчетом на двенадцать часов езды и двенадцать часов отдыха, которого путешественники собирались придерживаться. По тому, какому богу человек поклоняется, можно определить, из какого он слоя населения. Например, Хенк поклоняется богу труда Бракасу. Ему поклоняются рабочие слои населения. Ты можешь родиться в семье рабочего, однако в жизни добиться большего, став солдатом, воином, купцом и люди и не подумают, что купец в роскошной бархатной рубахе и лисьих сапогах может оказаться из рабочей семьи, однако поклонение богам выдает происхождение. Можно изменить все в жизни, но вера, которую тебе прививали с детства, остается на всю жизнь неизменной.
Первые нескольких часов Фин и Эмилия воодушевленно беседовали, обсуждая разные темы. Где-то они соглашались, где-то спорили. Повозка ехала неспешно, покачиваясь из стороны в сторону. В окно бил утренний свет. Фин затушил горевший фонарь и раздвинул шторки с обоих окон. Солнечный свет заполнил фургон. Они еще находились в столице королевства Атуя, медленно проезжая широкими улицами, переполненными людьми, разминаясь с другими повозками, каретами, наездниками. Илатари столица королевства Атуя самый густонаселенный город во всей Империи. Сюда стремятся попасть люди разных слоев населения от рабочих до купцов, рыцарей и знати. Уровень жизни Илатари намного превосходил другие столицы королевств Империи, потому что здесь проживал сам владыка, император Айрис Таггеранг. И в первую очередь все законы, новые постройки и развитие было направлены на столицу королевства Атуя.
За несколько часов молодые люди, казалось, обсудили все, что можно и уже молча смотрели в окна. Время перевалило за полдень, солнце нагревало повозку, однако на удивление в самой повозке было не жарко и лишь маленькие капельки пота выступали на лбу.
— Пррр, — послышалось снаружи, и повозка остановилась. Через минуту шторчатая дверь открылась, за ней оказался Хенк, его длинные волосы развевались на легком ветру.
— Лошадям нужно отдохнуть и попить, — сказал он. — А вы что предпочитаете покушать? Грибную похлебку или вяленое мясо с хлебом?
— Давно я не кушал грибную похлебку, — ответил Фин и облизал губы.
Хенк утвердительно кивнул.
— А вы, госпожа?
— Я то же, что и он, — ответила Эми.
Хенк снова кивнул и его голова скрылась за ширмой.
— Пойдем, нужно размять ноги, — взяв за руку Фина, девушка потянула его к выходу. Выйдя из повозки, они увидели, что находятся на открытой местности. Впереди просматривались маленькие, далеко отстоящие друг от друга домики, а вдали за спиной огромные постройки, густо выстроенные рядом.
— Где мы находимся? — спросил Фин у Мориса, который поил лошадей.
— Это граница между столицей и провинцией, по дороге в королевство Пирин мы часто останавливаемся на этом месте, — ответил тот. Легкий ветерок дул в лицо, птицы кружили в небе, а зеленая невысокая трава приятно ласкала своей свежестью.
Хенк развел огонь, установил казан, залил водой из ручья, протекающего неподалеку, насыпал сушенных грибов, специй, трав, соли. Он стоял над казаном с большой деревянной ложкой и тщательно помешивал стряпню. Эмилия уселась возле единственного дерева и осматривала карту, поворачивая ее в руках. Фин не хотел ей мешать и подошел к Хенку.
— Господин Фин, кушать будет подано через двадцать минут, — тот, заглянув в казан, помешал закипающую юшку.
Фин кивнул и стал возле него.
— Часто вы путешествуете? — спросил Фин, посмотрев на Хенка. Тот перевел взгляд от казана на парня.
— Часто, господин. Это моя робота, — вздохнул Хенк.
— У вас интересная работа: путешествовать, знакомиться с людьми, видеть и узнавать новое, — воодушевленно говорил Ламби.
Мужчина смерил его взглядом и тяжело вздохнул:
— Понимаете, господин Фин, я не вижу детей и жену многие месяцы, никакие путешествия и знакомства не компенсируют потраченного времени.
— Почему же вы не уйдете с работы?
— Деньги, — коротко бросил Хенк. — На все воля Бракаса, он послал мне такую судьбу, и я принял ее…
Фин ничего не сказал. Грибная похлебка вовсю кипела, приятный кисло-сладкий запах расходился вокруг. Эмилия и Морис пошли на запах, приближаясь к казану.
Хенк вытянул из повозки деревянные тарелки и ложки и принялся разливать грибную похлебку, давая каждому в руки приборы. Фин, глубоко вдохнув запах из тарелки в руках, сглотнул слюну и скушал первую ложку. Вкусовые рецепторы зашкаливали, он закрыл глаза, причмокнул и довольно помотал головой.
— Это лучшая грибная похлебка, что я кушал, — сказал Фин, не открывая глаза.
Хенк и Морис улыбнулись и перекинулись взглядами.
— Мне бы очень хотелось, дабы вы сказали эти же слова через двадцать дней, господин Фин, — легко улыбнулся Хенк. — Грибная похлебка да вяленое мясо — вот и весь рацион, — добавил он, разводя руками.
— Хорошенький сегодня денек, — посмотрев на чистое голубое небо, сказал Морис. — Есть примета: если небо чистое голубое, то на следующий день оно станет серым и пасмурным.
— Даст Бракас, и погода будет нам благоволить, — поддержал разговор Хенк.
Фин и Эмилия молча уплетали похлебку, вприкуску с вяленым мясом и сухими ломтиками хлеба. После сытного обеда путешествие продолжилось. До маленьких домиков впереди оставалось приблизительно десять миль. Повозка раскачивалась в разные стороны, нагоняя сон на молодых людей, Фин и Эмилия легли на ложа, на удивление, оказавшиеся мягкими и удобными. Сон не заставил долго себя ждать. Проспав несколько часов, Фин проснулся первым и посмотрел в окно со своей стороны. Повозка ехала по поселению, оно напоминало столицу, однако в меньших масштабах. Улицы узкие, дома и постройки намного меньше, людей совсем мало, а карет и наездников вообще не видно. Однако появилось больше живности. Рогатый скот и домашние птицы ходили прямо по улице. Дети бежали за повозкой и махали руками, пытаясь ухватиться сзади и немного прокатиться. Грязные лица, босые ноги и оборванная одежда также отличали их от столичных ухоженных детей. Каждому мальцу, обогнавшему повозку, Хенк давал лилот — застывший сладкий сок на палочке. Чем дальше отдалялись от столицы, тем беднее становились поселения, а дороги хуже. Дни проходили одинаково. Утром с первыми лучами солнца повозка отправлялась в путь, завтрак и легкий перекус в фургоне. Обед — грибная похлебка. Ночью повозки останавливались, лошади отдыхали. Слова Мориса в конце дня «хорошенький денек» и Хенка «слава Бракасу за прожитый день!». Рассвет, день, ночь. «Хорошенький денек». Утро, грибная похлебка, «слава Бракасу!», ночь. Рассвет, закат. Грибная похлебка, ночь. Вяленое мясо, грибная похлебка, «хорошенький денек», закат. Вяленое мясо, «хорошенький денек», «Слава Бракасу!», грибная похлебка. На пятый день дороги стали настолько ужасные, что повозку качало, словно лодку в штормовой день. Фин это чувствовал больше всех — у него началась морская болезнь, его выворачивало наизнанку, каждую ямку, каждый камешек, что заставляли повозку раскачиваться, Фин ощущал желудком. Грибная похлебка и вяленое мясо вырывались наружу. Парень перестал кушать и очень мало пил воды. Болезнь не хотела его покидать. Как бы плохо Фину ни было, сколько раз за день его не вывернуло, в конце дня он слышал ту же фразу «хорошенький денек», и от нее ему тоже уже хотелось блевать. За четыре дня непрерывного блевания, похоже, желудок парня привык к тряске, позывы стали реже, затем и вовсе прекратились.
На десятый день путешествия повозки въехали в Шаден — город, находившийся на границе между королевством Атуя и Пирин. Хенк развернулся в пол-оборота назад и легко постучал по крыше.
— Как вы себя чувствуете, господин Фин? — поинтересовался он.
— Спасибо, Хенк. Уже намного лучше.
— Не желаете заглянуть в таверну? — неожиданно спросил мужчина.
Фин легко поднял брови и посмотрел на Эмилию. Та пожала плечами, давая понять, что выбор за парнем.
— Да, почему бы и нет? — ответил Ламби. Первая мысль Фина была: «покушаю хоть что-то другое, только бы не грибную похлебку». От мысли о грибной похлебке желудок истошно забурлил.
Шаден оказался очень маленьким городом по имперским меркам, всего за два часа повозка проехала весь город, наверное, правильнее его назвать поселением. На выезде из Шадена повозки остановились. Хенк обошел сзади и открыл дверь, — Фин и Эмилия дремали, на небе появились первые звезды.
— Господин Фин, госпожа Эмилия, мы приехали.
Фин, открыв глаза, сначала не сообразил, что происходит и куда приехали. Эмилия также смотрела растерянными глазами в сторону Хенка, тот махнул рукой, дабы молодые люди выходили. Через мгновение путешественники стояли напротив трактира, освещаемого ярким свечением лунного света.
— Красная черепаха, — прочитал вслух название трактира Фин.