— Ему опять больно будет, — жалобно сказала Лиза.
— Тебе его жалко? — спросил Жрец.
— Даже очень, а потом так хорошо становится, когда вы по голове погладите, — ответила Лиза. Она стояла перед столом в кабинете Жреца, а на столе размещалась большая клетка. В клетке метался котёнок. Лиза старалась на него не смотреть. Жрец подошёл к ней совсем близко, взял рукой за подбородок, заставил смотреть на себя.
— А чтобы было хорошо, всегда надо кому-то сначала сделать больно, — прошептал он, глядя Лизе в глаза.
— Всегда?
— Да. Давай. Нажимай.
Лиза повернулась, зажмурилась и стукнула кулаком по красной кнопке, подключённой к клетке толстыми проводами. Вспыхнул электрический разряд.
Котёнка так шарахнуло о металлические прутья клетки, что к ним прилипли волоски серой шерсти. Лиза ойкнула и заплакала. Коротко и слабо мяукнув, котёнок начал вылизываться, очумело поглядывая на своих мучителей. Жрец положил руки девочке на голову и застонал от наслаждения. Из дальнего угла кабинета раздался шепот:
— Жрец, а можно и нам?
И другой голос, более настойчиво:
— Вы же обещали, Жрец.
Тот, кого называли Жрецом, никак не отреагировал. А Лиза уже улыбалась.
— Видишь, я тебя не обманываю, — наставительно произнёс Жрец.
— Никогда, — согласилась Лиза.
— Ну, иди.
Он дождался пока Лиза выйдет, а потом заорал на директора и инспектора, по прежнему жавшихся в углу:
— Обещал? Я тебе обещал?! И это после того как ты допустил, что этот мальчишка у нас годовой запас энергии выкачал, ты мне напоминаешь, что я тебе обещал?
— Виноват, Жрец, — забормотал инспектор, — был отправлен один из лучших агентов. Никто не предполагал, что Умение мальчика проявится так внезапно и с такой силой.
— И где теперь этот агент? — язвительно спросил Жрец.
— Где-то в болотах, — пожал плечами инспектор, — но в целом ситуация под контролем, меры приняты. Я же вам докладывал. К тому же мать мальчика полностью на нашей стороне. А запас магической энергии мы восстановим в кратчайшие сроки.
— Это как? — всё ещё раздраженно но, уже заметно успокаиваясь, поинтересовался Жрец. Инспектор незаметно толкнул локтём директора.
— Позвольте мне, — заюлил директор. — У нас созрел план, которому я в значительной мере могу поспособствовать. При вашем, разумеется, одобрении.
— Говорите толком, — поморщился Жрец.
— У меня же целый интернат детишек, — заспешил директор, — можно их к вам, сюда, в Министерство, скажем, на экскурсию…
— А давайте, — сразу согласился Жрец. — Мне это нравится. Это поможет. Ну и я ещё меры приму, — добавил он задумчиво.
— Только вы уж и нам позвольте приобщиться, — влез инспектор, — в порядке поощрения.
— Я подумаю, — высокомерно произнёс Жрец.
Дверь открылась, и в кабинет вошла Лиза.
— Дяденька Жрец, а можно мне ещё кнопку понажимать? — застенчиво спросила она.
Жрец улыбнулся и сказал:
— Чёрт с вами, приобщайтесь.
***
— Николаич, а до войны лучше было?
Они брели по асфальту совсем медленно, но всё равно приходилось останавливаться и поджидать выбившихся из сил девочек. Наташу теперь на руках несла Марина, а Бобров вёл, придерживая за плечи, двух девочек постарше. К Николаичу на руки ни одна не согласилась залезть, сколько он ни уговаривал. Стеснялись.
— Ты хочешь спросить — до появления магии? — уточнил физрук.
— Да.
— Было по-другому.
— Это ясно, — хмыкнул Толик. — Ты не увиливай — Умения пользу или вред принесли?
— Пользы много, — быстро ответил Николаич. — Ведь разруха была, голод, болезни! А тут появляться стали люди, которые лечили наложением рук и хлеб из воздуха создавали. Лампочки электрические, которые без электричества светят. Производства все остановлены были, а тут человек поколдует — раз, телефон. Или раз — штаны новые. Да что я тебе рассказываю, у тебя же у самого мама Модельер.
— Да, Модельер, — задумчиво сказал Толик, — правда, она не штаны, она больше юбки создаёт. А ведь до появления Умения она шить не умела! А те, кто умели, они уже и разучились, скорее всего.
— Ты к чему ведёшь?
— Почему Умения не связаны с тем, что человеку нравится, а что нет?
— Бывает, что и связано.
— Но ведь редко?
— Редко. Гораздо чаще Умения вообще дурацкие бывают, непригодные ни для чего. Но, на тех Умениях, которые полезные, сейчас вся экономика держится. Ты ведь знаешь, что такое экономика?
— Ты погоди с экономикой. Люди рады, что теперь Умения у них есть? Они счастливей от этого стали?
Николаич аж зубы сцепил от такого вопроса. Ну, как он мог объяснить этому пацану, что никто толком ещё и не понял, благом ли стала ворвавшаяся в мир магия или полный капут их всех ждёт в недалёком будущем? Не рассказывать же ему, сколько морд было разбито в поселковой пивной в поисках ответа. Он долго молчал, а потом со вздохом ответил:
— Я когда с войны пришёл, ещё бабушка моя жива была. Так она говорила, что Умения — это бесовщина и пользоваться ими нельзя ни в коем случае.
— Ну? — жадно спросил Толик.
— Что ну? Она старенькая совсем была, померла скоро.
— Тьфу… — пацан в сердцах сплюнул. — Николаич, ты ж не тупой, ты же понял, про что я спрашиваю, ты серьёзно можешь ответить?
— А серьёзно я себя уже двадцать лет про это спрашиваю каждый день и ответа не знаю.
— Вот, — Толик торжествующе поднял палец. — А я считаю, что это не правильно.
— Что не правильно?
— А то, что никого не спросили!
***
Жрецу было искренне жаль министра пропаганды. И это было хорошо. В таком деле должно быть как можно больше эмоций, а ненависти я к нему не испытываю, старый приятель, буду жалеть из всех сил, подумал он и спросил:
— Как же это ты так, братец? Не доглядел?
— Жрец, я не виноват! У него приступ аппендицита случился, его по скорой забрали, он курс лечебной магии прошёл форсированный.
— Я понимаю, понимаю… — участливо бормотал Жрец, снимая пиджак и закатывая рукава сорочки. Министр пропаганды, стоявший посреди кабинета, рыдал в голос. Инспектор опасливо жался к стене. Он уже знал, что сейчас будет. Все знали.
— Я всё, как обычно, сделал!! — уже выл министр пропаганды. — Заехал вечером, дрёму навел… Я не виноват, что у него живот схватило!!
— Я понимаю, дружок, — ласково повторил Жрец. — Но ты сам посуди — я прихожу на работу, а тут премьер-министр! А зачем мне в моём Министерстве премьер-министр? Я сам министр. А премьер — он должен дома сидеть, мультики смотреть. Я же тебе такое задание давал? А ты не доглядел. А от таких недоглядов государственные перевороты случаются. А у нас государство стабильное, нам порядок нужен.
— Не надо, Жрец, я исправлюсь, — прошептал министр пропаганды, падая на колени. Но тот его уже не слушал.
Жрец сложил руки для пасса, министр пропаганды зажмурился.
— Жертвую тебя, — Жрец задумался на секунду и выкрикнул: — Зоне!
Министра пропаганды не стало. Радостно засмеялась Лиза.
— А где теперь дяденька? — спросила она.
— А он теперь, Лизанька, в очень красивом месте, в Заповеднике, с другими дядьками в войнушку играет.
— Мутантом или зомбаком, — себе под нос добавил инспектор.
Воздух вокруг Жреца звенел, бурлил и искрился как минералка. Или, скорее, как шампанское. Жрец, казалось, купался в Энергии, впитывая её в себя и лишь малую часть транслируя в Банки. Количество Силы, которую вытянул Окунь через незадачливого волшебника, Жрец восстановил почти полностью. Он был очень доволен. Он любил проводить жертвоприношения.
— Вакансия образовалась, — ненавязчиво напомнил инспектор.
— Вот её назначь, — бросил Жрец, напяливая пиджак.
— Министром? — обалдел инспектор.
— Да, — подтвердил Жрец. — Пускай отдел биологов ей взросление лет на пять сделает. Я приказ подпишу. Всё, работать надо.
***
— Мы уже начинали бояться, что это лента асфальта так и будет бесконечно вести нас к горизонту, — усмехнулся Николаич.
— Да уж, представляю, как вы удивились, когда перед вами предстал Замок, — новый колдун тоже заулыбался. Они лежали в шезлонгах на террасе. Колдун разговаривая, как будто всё время порывался вскочить, а Николаич, вытянув натруженные ноги, просто наслаждался покоем.
— Удивились? — переспросил Николаич. — Я бы сказал, изумлению нашему не было предела, когда дорога сначала резко свернулась в серпантин, а после изнурительного подъема за очередным поворотом появилось это чудо архитектуры.
— Очень мне приятно, что вы так сказали, — чуть смущённо новый колдун протянул руку для рукопожатия. Физрук пожал тонкую сухую ладонь, а колдун продолжил:
— Мой проект! Да-да, я был именно архитектором до заварухи. И мне сказочно повезло — с наступлением новых времён, когда пробудилась магия и большинству, да впрочем, почти всем, пришлось забыть о прежних профессиях, я отгрохал это, как вы сами сказали «чудо».
Николаич боковым зрением заметил движение. Из кабины лифта, выходящего прямо на террасу, появились Окунь с Бобровым. Физрук поднёс палец к губам, мальчики кивнули. Они уже знали, что старика лучше не прерывать. А то начнёт сначала. Ничего не замечая, новый колдун продолжал:
— Пять этажей по семь метров каждый, пять башен, три шпиля, девятнадцать балконов, террасу вы сами видите, — колдун развёл руками, приглашая полюбоваться простором террасы. Николаич восторженно закивал. Мальчики, незамеченные колдуном, прошли позади шезлонгов. На каменных перилах они стали раскладывать, доставая из мешка, всё те же черепушки.
— Опять он завёл — «пять этажей, пять башен», — недовольно, но и негромко сказал Толик.
— Две куртки замшевые, — поддакнул Бобров.
— Что? — не понял Окунь.
— Это из фильма старого, — пояснил Костян. — Отчим, когда напьётся, любит смотреть.
— А, — Толик посмотрел на колдуна. — Хочешь, он заткнётся? Или даже вообще забудет, что он строил этот замок дурацкий?
— Не надо, — попросил Бобров.
— Боишься?
— При чём здесь, — Костян замялся. — Просто нехорошо. Мы же в гостях, типа. Помнишь, как он нас хлебом-солью встречал? Нормальный старикан, короче.
— Нормальный, — согласился Толик. — И замок нормальный. И Марина нормальная.
— Да, причём здесь Марина-то? — изумился Костян. — Ты что злишься? Старики все такие — про одно и то же по сто раз рассказывают.
— Да по фигу мне его байки, — шёпотом закричал Окунь. — Ты вспомни, ты же сам меня подговаривал от колдунов сбежать. А теперь, я смотрю, тебе всё нравится!
— Я уговаривал?
— Ты.
— Не помню.
Они замолчали, сердито глядя друг на друга. А колдун всё заливался:
— Ведь географически это центр нашей организации. Так сказать штаб-квартира. Постоянно в Замке проживаю я и три моих ученика, но здесь не всегда так малолюдно, бывают регулярно большие собрания. У нас ведь нет авторитарного управления, все вопросы решаем сообща. И всем хватает места. И вот эту штуку, — уже хвастливо произнёс он, — когда из-за поворота внезапно открывается вид на весь комплекс, тоже я придумал. Гость уже может сто раз бывал у нас, а всё равно хоть немного восторга испытает. А это эмоции, энергия, по зёрнышку, знаете, клюём! — он засмеялся мелким старческим смехом.
Тем временем мальчики закончили выкладывать ограждение, и Окунь уже более спокойно снова заговорил.
— Там был молодой колдун с бородой, а здесь старый, но бритый. Вот и всё отличие.
— Там ты не доволен был, что настоящей боевой магии тебя не учат. Сейчас у тебя сила вон какая — чем опять не доволен?
— Так сила есть, а умения нет. Что толку файерболлы гигантские создавать — я же ими попасть никуда не могу. А чтобы попасть мне надо рядом кого-то, кто хочет, чтобы я не попал. Ну, не дебилизм?
— Да, не весело, — согласился Бобров и добавил: — Здесь есть ещё одно отличие от прежней школы. И существенное.
— «Существенное», — передразнил Толик. — Ты, когда по-умному теперь говорить начинаешь, я прям теряюсь.
— Слушать будешь? — обиделся Костян.
— Пошутить нельзя? — примирительно сказал Толик.
— Можно. Так вот. Новый колдун меня ни разу ещё не просил ему про тебя стучать. Вообще ни о чём не расспрашивал. А прежний проходу не давал — всё знать хотел.
— Так это же хорошо.
— Да? А по-моему, — не очень. По-моему, это как раз скверно.
***
— И как тебе в карцере? — равнодушно спросил вор.
— Как обычно, — тоже спокойно ответил Владимир Окунев. — Я уже привык, а вот тебя за что?
— Я волшебникам поганку завернул, — одними губами усмехнулся вор. — Они пришли эмоции скачивать, а я братве анекдоты травлю, все ржут. Вот и ушла энергия в никуда. Очень на меня хозяева обиделись.
— Зато тебя, я смотрю, под ноль выкачали.
— Пройдёт, — вор произнёс это и утомлённо прикрыл глаза. Он лежал на койке, а Владимир сидел перед ним на табурете и держал в руках кружку с водой.
— Ты знаешь, что вообще это запрещено внутренним распорядком — у взрослых в таких объёмах энергию забирать?
— Да, ладно ты, Праведник, — снова попытался усмехнуться вор. Название Умения Владимира прозвучало у него как насмешка. — Это нам всё запрещено, а волшебникам всё разрешено.
— Может быть, потому что мы сами на это согласились?
— Не агитируй, — ответил вор с лёгкой неприязнью. — Я сам виноват и претензий не имею. Это ты вечно не доволен. А ты подумай, что до войны зоны другие были. Это сейчас нас кормят, как в санатории, и телевизор смотреть заставляют. Тем ворам такой режим и не снился.
— Так ты до появления магии не воровал?
— Ну, как не воровал, — вор замялся, — я поваром работал, само собой — тащили понемногу. А потом бац — Умение вор. И всё. А из прежних воров почти никого не осталось. Ты будешь смеяться, но говорят их среди волшебников до хера. Прежних-то…
— Не буду я смеяться. Как раз наоборот, мне кажется, это закономерно. У них психология и цели очень похожие.
Вор с трудом сел на койке, взял у Владимира кружку, напился.
— Насчёт психологии не знаю, а вот то, что волшебники нас постоянно обворовывают, это верно. Я тоже про это думал.
Вор помолчал и добавил:
— Нас-то ладно. Понемногу. А вот то, что они с детьми делают… Это же гадость!
— А про то, что с этими детьми будет, когда у них свои дети появятся, ты не думал?
— Когда не останется тех, кто помнит мир до магии, — кивнул вор. — Если уже сейчас дети своим поведением напоминают взрослых, своим… — вор пощёлкал пальцами, подыскивая слово.
— Своей сдержанностью, — подсказал Владимир.
— Да, своей сдержанностью. Тогда, значит, наши внуки будут уже как старички. Нет, не вздорные и скандальные, а миленькие и добренькие. Лишь бы в кашке не было комочков и по телеку сериал… тоже без комочков! Вот тогда волшебникам совсем лафа настанет.
Он встал, подошёл к забранному решёткой окну, взялся руками за прутья и заговорил, как бы рассказывая сказку:
— Вон там забор, а за забором лес, а за лесом горы, а в горах, говорят, есть Замок.
— А в Замке сидят добрые колдуны, и они готовятся всех освободить от злых волшебников, — в тон ему продолжил Владимир. — Ты сам в это веришь?
— Так других добрых сказок пока нет. Будем верить в эту. Она не хуже и не лучше любой другой. А если правда, что про твоего пацана плетут, то может… всё может быть.
— А что про него плетут?
— А то, что он один может это всё прекратить. Если захочет.
***
— Что вы наделали? — закричал новый колдун. Он пулей выскочил из шезлонга и в два прыжка оказался возле мальчиков. Они замерли с открытыми ртами. Такой прыти от старика никто не ожидал.
— Не так! — кричал колдун и трясущимися руками хватал черепа, расставленные пацанами на парапете, и разворачивал их. — Надо наоборот, затылками вперёд. Если так, как вы поставили, мордами наружу, то это не заклинание отторжения, а наоборот — призывание!
— Кого? — тупо спросил Бобров.
— Сейчас увидишь.
Но сначала они услышали. Воздух наполнился поначалу едва слышной вибрацией, которая стремительно нарастала, превращаясь в дрожащий гул.
— Все пошли вон, — спокойно сказал колдун, карабкаясь на каменные перила террасы. Он встал в полный рост над километровой пропастью и поднял вверх руки ладонями вперёд. — Сергей Николаевич, уводите детей, соберите всех и укройтесь в подвале.
— Да что происходит? — тревожно спросил Николаич, подталкивая Окуня с Бобровым к лифту.
— Драконы! — воскликнул колдун, и тогда они тоже увидели в небе пикирующих с высоты на замок двух драконов. Они чем-то напоминали штурмовики Ил-2 в режиме бомбометания. — Да бегите же!
Колдун соединил ладони, и навстречу тварям вырвалась разветвлённая молния, ударила грохнувшим разрядом. После огненной вспышки полёт драконов сломался, они тормозили, раскинув перепончатые крылья, оглушительный рёв потряс стены замка.
Николаич с ребятами рванулись к лифту, но не успели — драконов было не два, а больше, много больше. Один из них плюхнулся когтистыми лапами как раз перед лифтом, и широко раскрыв пасть, обдал струёй пламени половину террасы.
— Ложись! — заорал Николаич, сбил мальчишек с ног, сам повалился сверху, закрывая своим телом. Окунь треснулся затылком и на несколько секунд ослеп от боли. Потом сквозь слёзы с трудом огляделся.
А драконы уже вовсю хозяйничали на террасе. Их было не меньше десятка, разного размера и расцветки. На коротких лапах они удивительно шустро сновали без видимой цели, опрокинули стол и шезлонги, затеяли лёгкую грызню между собой. Казалось, они не знают, чем заняться, и не понимают, как вообще здесь оказались. Самый крупный брезгливо обнюхал разложенные на перилах амулеты и слизнул их длинным розовым языком. Кошачьи черепушки захрустели у него на зубах, и морда у дракона сделалась недоумевающая. Николаич махнул рукой и, как умел, создал слабенькое защитное поле.
— Слезь с нас, — сердито сказал Окунь и потёр шишку на затылке.
— Простите, пожалуйста, — сказал Николаич и откатился в сторону.
— Что делать будем? — спросил Бобров.
— А ничего делать не надо, — усмехнулся Толик. — Они же не нападают. Сейчас колдуновы тапки дожуют и улетят.
Действительно, колдун так поспешно ринулся в бой, что на полу остались валяться его роскошные кожаные мокасины. Из-за них-то и затеяли свару мелкие драконята. Видимо, пожевать туфли старого колдуна у драконов было признаком доблести. А драконы покрупнее, замерев, задрали морды вверх, наблюдая. Там было на что посмотреть. Метрах в пятидесяти над террасой в воздухе парил колдун и долбил молниями в драконов, которые медленно кружили вокруг него, огрызаясь плевками пламени. Молнии колдуна не долетали до драконов, пламя драконов не доставало колдуна. Приблизиться драконы боялись. Положение было патовое.
— А я смотрю — нет его нигде. Куда, думаю, подевался, сожрали, думаю, уже, что ли… — задумчиво сказал Бобров.
— Ну, великий колдун, — сказал Николаич, обращаясь к Толику. — Разогнать их можешь?
— Могу файерболлом шарахнуть, — пожал плечами Окунь. Пожимать плечами лежа было очень неудобно, и он встал. — Но как бы пожара не наделать.
— А Умение своё применить?
— Не-а. Это надо, чтоб кто-нибудь захотел, чтобы они колдуна и вправду сожрали. Тогда я наоборот пожелать смогу. А вы сначала просто боялись, а сейчас всем просто прикольно досмотреть, чем дело кончится.
— Так ты выходит, только наоборот колдовать можешь? Типа, как бы назло? — спросил Костян, тоже поднимаясь.
— Выходит так, — уныло ответил Окунь.
— Вот говнюк, — с чувством сказал Бобров. А Николаич даже вставать не стал, он сел, подогнув ноги, и с недоверием посмотрел на Окуня.
В этот момент открылись двери лифта. Марина и Наташа увидели драконов, и тогда Наташа завизжала так, что драконы попятились. Отодвинув девочек, из лифта выбрались ученики старого колдуна — два Коли и Серёжа. Они разом ловко поставили силовые барьеры, пространство между людьми и драконами разделила мерцающая полупрозрачная стена.
— Наташка, не ори! Они не кусаются, — сказал Бобров.
***
Жрец сидел за своим огромным письменным столом и добродушно разглядывал экскурсию. Два десятка ребятишек испуганно жались к директору, который потихоньку подталкивал их по одному вперёд.
— Так что, ребята? Понравилось вам у нас? — спросил Жрец и встал, вышел из-за стола и подошёл к детям. Директор пихнул посильнее паренька постарше, и тот, страшно смущаясь, сказал:
— Да, очень. Особенно зверинец… и лаборатория.
— Вот, — торжественно сказал Жрец, для убедительности задрав кверху палец. — Правильно. Лаборатория. Где ведутся исследования. Потому что у нас научное министерство, где работают учёные. Работают над тем, как всех сделать счастливыми. Вам же это объяснили? — быстро спросил он.
— Да…
— Да, нам рассказали… — ребята, как болванчики, кивали головами, лица были устало-равнодушные.
— Вот и хорошо, — Жрец вернулся к столу довольный. — А то некоторые про нас страшилки сочиняют, но это всё неправда, мы с этим боремся. Боремся же? — ехидно спросил он у инспектора, незаметно стоявшего в углу.
— Боремся. Всячески препятствуем, — с готовностью согласился инспектор. — Потому что клевета.
— А зачем там кошки в клетках сидят? — вдруг спросила одна из девочек, не вытаскивая палец из носа. — Их к вам из пунктов приёма животных привозят?
— Так, э… ну, хватит, — Жрец пошевелил пальцами, глядя на директора, и тот страшно засуетился.
— Пойдёмте-пойдёмте, отвлекаем занятых людей, — теперь он уже подталкивал детей к выходу.
— До свидания, дети, — важно сказал Жрец.
— До свидания, господин министр, — мямлили дети, сонно топая по ковровой дорожке.
Директор вывел последнего ребёнка и с поклоном закрыл дверь.
— Так не годится, — сказал Жрец инспектору. Инспектор растерялся.
— Поясните, Жрец, — попросил он.
— Ну, вот директор этот! Они же его боятся. Это не плохо, но надо и радость чтоб была, чтобы прыгали-скакали, на контрастах надо работать, а не так однобоко, — Жрец подумал. — Найдите им другого сопровождающего.
— У них раньше другой директор был, женщина, умение — Педагог, они её любили, но она в исправительном санатории.
— Педагог не нужен, с педагогом проблем не оберёшься, — отрезал Жрец. — Сопровождающим назначьте мамашу нашего уникального умельца, как её — Ольга?
— Ольга Окунева, под наблюдением, Умение — модельер, в интимной связи с нашим сотрудником Максимом Кочетовым, — доложил инспектор.
— Вот. Очень хорошо. Пускай она с ними тут моделирует. А мы посмотрим.