— Он пришел сам, я его не звала, — девушка глотала слова, вытирая рот рукавом халата. — Понимаешь? Завалился пьяный, ударил меня, схватился за нож…
— Это который нож? — Он тронул кончиком туфли костяную рукоять. — Этот, да?
— Так получилось…
— А на хрена ты его впустила?
— Я… я не думала, что это он.
— А кто?
— Подруга. Она у меня часто ночует.
— Так и позвонила бы ей. Я при чем?
— Что ты! Она бы испугалась…
— Ясненько…
Женя мельком глянула на Николая, закрыла ладонью лицо, и он обратил внимание, что кончики ее длинных ногтей изгрызены.
— Он… умер?
— Боюсь, что да.
— Какой ужас… — прошептала она сквозь ладонь.
Виталий вспомнил Сашу с плота и неожиданно сказал.
— Ну и что? Мы все умрем.
— Не говори так!
— Да? Чего мне еще нельзя говорить? — мягко поинтересовался он.
— П-прости… — Она вонзила дрожащую руку в прическу. — Ты же знаешь, я не могу никого убить!
— Да, я вижу.
— Нет, — Женя издала сдавленный горловой звук, — ты не понимаешь…
— А что я должен понимать? Что?
— Я… я не могла спать с ним! Не могла, понимаешь?! — Слова полились из нее неудержимо, как рвота. — Меня отец изнасиловал, когда мне было 15 лет! Это было так больно! Эта боль до сих пор сидит у меня вот здесь! Здесь! — Она прижала руку к животу. — Я забеременела, пришлось делать аборт — снова боль, унижение, соседи смотрели, как на шлюху, я ушла из дома… Лечилась, пыталась избавиться от этого… но…
Виталий молчал. Она взяла его за руку.
— Я честно пыталась встречаться с Колей, как и с другими до него… И он мне действительно нравился, пойми, Виталий, но меня просто тошнило от одной мысли… что снова будет больно! — Женя с мольбой смотрела ему в глаза. — А ему был нужен только секс, он постоянно намекал на это! А я, понимаешь, я ненавижу, когда меня используют! Он только хотел делать мне больно! Как и мой отец!.. Как и эта сволочь из универа!.. А когда я отказала, обещал меня убить! Он псих!
— Хватит болтать, — перебил он с отвращением, вырывая руку из ее влажной ладони. — Тебя послушать, все вокруг ненормальные и хотят сделать тебе больно. А на самом деле хуево в итоге всем, кроме тебя. Я уже не верю, что он, — кивок в сторону трупа, — был маньяком или психом. Дело, думаю, в тебе.
— Я же говорю, он меня убить хотел!
— За просто так убить не обещают, — Виталий покачал головой. — Признавайся, ты его как-то унизила?
— Нет… — Женя сглотнула. — Я…
— Что?
— Понимаешь…
— Ну?!
— Я его покалечила.
— Добрая ты девочка. — Он потрясенно хмыкнул. — Это как, когтями, что ли?
— Нет, по-другому.
— Ладно, обойдемся без подробностей. Я так понимаю — покалечила и смылась, да?..
— А ты бы что, не смылся?
— Видишь ли… — Виталий отвел взгляд. Он ощущал себя гаже, чем когда-либо в жизни. — В отличие от тебя, я привык отвечать за свои поступки. А ты… Женя, ты никогда через себя не переступаешь, правда? Вместо того, чтобы лечить свою подростковую психотравму, ты предпочитаешь издеваться над всеми, кто к тебе тянется. Ты не думаешь о том, что у других тоже могут быть чувства. Сначала опускаешь мужиков, заставляешь их чувствовать себя мудаками и неудачниками, а потом еще удивляешься, что тебе мстят!
— Я…
— Не перебивай меня! Тебе всюду мерещится только гадость! У тебя никто не имеет права ничего попросить — ведь ты по жизни никому ничего не должна! А если кто тронет — готова глаза выцарапать. Потому что ты всегда пострадавшая сторона, а мужики всегда подонки и насильники, и их желания тебя не беспокоят. Конечно! Чего жалеть всяких козлов?.. — Он почувствовал, как в горле растет ком. — Ведь правильно?
Она опустила голову. Виталий почувствовал, что его начинает трясти.
— Тебе нанесли боль, я понимаю… Но почему, елки-палки, это не научило тебя сострадать другим? Потому что если ты думаешь, что ужасней физической боли ничего нет, то зря! Очень зря!
— Виталий, перестань…
— Ладно, — пересиливая себя, он снова окинул взглядом лежащее тело. — С этим вопросом мы разобрались. А как ты у него нож смогла вырвать?
— Я его поцарапала… — Женя прикусила кулак. — И он за ножом кинулся…
— Так.
— А я… Я успела раньше…
— Ебаный в рот… — выдохнул Виталий. — Тогда твое дело труба.
— Это была самозащита.