Алек Петров.
Я отталкиваюсь от лестницы. Она раскачивается, и парень снова крепче сжимает светильник.
— Что ты там делаешь наверху? — спрашиваю я.
— Меняю лампочку, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Тебя это устраивает?
Я прищуриваюсь и всерьёз подумываю о том, чтобы сказать ему, куда он может засунуть эту лампочку, но я не хочу доставлять ему такого удовольствия. Я вообще-то рада, что столкнулась с ним — ну, я не рада, что буквально столкнулась с ним. Снова. Но если мы собираемся жить под одной крышей, мы могли бы также прийти к какому-то мирному договору, и это кажется прекрасной возможностью протянуть оливковую ветвь.
— Мне, правда, жаль, — говорю я, выдавливая слова. — Это был несчастный случай.
Он вставляет новую лампочку в разъём и поворачивает.
— Несчастные случаи, похоже, вошли у тебя в привычку.
Я скрещиваю руки на груди.
— Я не неуклюжая, если ты на это намекаешь.
— А с виду и не скажешь.
Я ногтями впиваюсь в кожу.
— Что-нибудь ещё хочешь мне сказать?
Он спускается по лестнице.
— Нет.
— Серьёзно?
Он не произносит ни единого слова, направляясь обратно тем же путём, которым пришла я. Даже не попрощался.
И это всерьёз выводит меня из себя.
Я бегу и обгоняю его, подрезая у двери.
— Я Нелл, — говорю я, протягивая руку.
Я пытаюсь вернуть тёплую улыбку — "если единственно твоё желание это задушить кого-то, — как говорила мама, тебе лучше убить его добротой", — но мои зубы сжимаются, а рот кривится в оскале.
— Нелл Мартин. Приятно с вами познакомиться.
Мускул на его челюсти дёргается.
— У тебя проблемы с тем, что ты не нравишься людям или что-то в этом роде?
— Нет, — отвечаю я. — Но у меня точно проблемы с плохими манерами.
Его брови выгибаются. Не намного. Ровно настолько, чтобы понять, что я удивила его, но его лицо тут же снова становится жёстким.
— Забавно, — говорит он, делая шаг ближе, его низкий голос грохочет по моей коже. — И это говорит девушка, которая не знает, как сказать "Спасибо".
Я щурю глаза. Он явно зол не из-за этого, но если он хочет так играть, прекрасно.
— Если уж на то пошло, я сказала: "Спасибо за помощь", но ты был слишком злым, чтобы услышать меня.
— Это всё?
— Что это?
— Это всё, что ты хотела мне сказать? — спрашивает он, глядя на меня сверху вниз. — Потому что у некоторых из нас есть работа, которую нужно сделать.
Я фыркаю.
— Да. Это всё.
Он обходит меня. Этот чистый цитрусовый аромат щекочет мой нос, он слишком хорош для кого-то настолько ужасного.
— И постарайся больше не вставать у меня на пути, — кричу я ему в спину.
Он разражается смехом.
Кипя от злости, я поворачиваюсь на каблуках и иду в другую сторону.
Кем, чёрт возьми, он себя возомнил? Принц Уинслоу? Король "Гранда"? Я никогда не встречала кого-то настолько раздражающего, настолько приводящего в бешенство, настолько чудовищно ужасного за всю свою жизнь…
Я останавливаюсь рядом с узкой лестницей, ведущей на пятый этаж, мои ногти впиваются в ладони полумесяцами. С тех пор, как я здесь, я чувствую себя не в своей тарелке, и не знаю, из-за переезда, или из-за отеля, или из-за того взгляда, который бросил на меня доктор Роби, который продолжает мелькать у меня в голове, но всё, о чём я могу думать, это:
К чёрту всё это.
Я поднимаюсь на самый верх лестницы и сворачиваю направо, следуя по пути, который помню из своих снов. Я собираюсь доказать, что никакого бельевого шкафа не существует, потому что если бельевого шкафа нет, то нет и мёртвого мальчика, а если нет мёртвого мальчика, то сны, которые мне снились, какими бы реальными они ни казались, всего лишь сны. "Подсознательное проявление моей тревоги", — как сказал бы доктор Роби, а потом, как только я сама увижу, что всё это ненастоящее, я забуду об открытых ящиках, и о моём имени, написанном на зеркале, и о лифте, и о песне, и, самое главное, об Алеке Петрове.
Я вернусь к тому, чтобы быть в норме. Я просто должна увидеть.
Я поворачиваю направо, затем ещё раз, и ещё. Снаружи небо светлеет, превращаясь в кобальтово-синее полотно, испещрённое серыми облаками. За моей спиной скрипит половица.
Я резко оборачиваюсь.
В коридоре пусто.
Я продолжаю идти, делаю ещё один поворот, и…
Вот она. Дверь в бельевой шкаф.
Моё сердце останавливается.