— Да, вы должны, — говорит миссис Петров.
— Она не должна идти, — кричит Алек.
Он повторяет это снова, на этот раз мягче, поворачиваясь ко мне.
— Тебе не обязательно идти.
Я бросаю взгляд на миссис Петров.
— Думаю, твоя мать хотела бы побыть наедине с тобой.
Он начинает спорить, но я качаю головой.
— Всё в порядке. Мы увидимся завтра.
Я хочу поцеловать его на прощание, что делала каждый вечер с нашей первой поездки в Палаточный город, но это неприлично, и его мать только больше расстроится, узнав, что мы были так нежны друг с другом.
Я желаю миссис Петров спокойной ночи и выскальзываю за дверь.
— Как ты могла сказать ей такие вещи? — голос Алека доносится из-за двери.
— Она не твоя, — отвечает его мать, её голос такой мягкий, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать его. — Чем раньше ты это поймёшь, тем скорее сможешь оторваться от неё, прежде чем полностью потеряешь себя с кем-то, кого ты никогда не сможешь иметь.
Я хочу остаться и слушать, даже когда у меня горят глаза и скручивает живот, но я слышу шаги, эхом отдающиеся по коридору, и я знаю, что моё время вышло.
Я возвращаюсь в наш номер, чтобы привести себя в порядок, умываю лицо холодной водой и втираю мазь в подбородок, чтобы убрать покраснение от поцелуев Алека. Только когда я больше не чувствую, что могу расплакаться или в любой момент отказаться от ужина, я возвращаюсь на лужайку перед домом и смотрю фейерверк со своим женихом, всё время думая о мальчике, который неделями крал кусочки моего сердца, о мальчике, мать которого умудрилась разорвать их все в клочья за считанные секунды.
ГЛАВА 34
НЕЛЛ
АЛЕК НЕСЁТ МЕНЯ В САД. Воздух свежий и цветочный, и он охлаждает мою разгорячённую кожу. Он сажает меня на белую скамейку, слегка влажную от утренней росы, и присаживается передо мной на корточки. Его одежда больше не меняется, но ущерб уже нанесён. Мой желудок сжимается, и я наклоняюсь вперёд, кладя голову на руки.
— Думаю, что меня сейчас стошнит.
— Дыши, — говорит он мне, пальцами рисуя нежные круги на моих коленях.
Я наклоняю голову и встречаюсь с ним взглядом.
— Ты был на снимке.
Он ничего не говорит.
— Ты был на фотографии с…
Скажи это.
Но я не могу. Это слишком абсурдно.
— С кем-то, кто был похож на меня, — заканчиваю я.
Он качает головой.
— Не с кем-то, кто был похож на тебя.
Он оглядывает сад, но мы одни, и что-то в этом кажется таким знакомым, как воспоминание, за которое я…
Лимонное дерево. Лопата.
— не могу —
Пот блестит на загорелых, подтянутых мышцах. Рывок где-то глубоко в животе, от которого мои щёки краснеют.
— полностью —
Понимающая улыбка. Неуклюжее приглашение. И эти глубокие, пристальные глаза, смотрящие на меня так, словно я стакан воды, а он умирает от жажды.
— ухватить.
— Что со мной происходит?
Он отводит взгляд, ругаясь себе под нос.
Наконец, он говорит:
— Ты начинаешь вспоминать.
— Разве это не то, чего ты хотел?
— Я не хочу ничего из этого.
Мои глаза щиплет от язвительности в его тоне.
— Хорошо.
Я упираюсь руками в его грудь и отталкиваюсь от него, встаю. Я не могу ясно мыслить, когда он так близко.
— Знаешь, я не просила тебя о помощи.
Я начинаю возвращаться в вестибюль, мои ноги дрожат, но подчиняются.
Алек рычит. Он рукой обхватывает мой локоть, останавливая меня.
— Подожди.
Я поворачиваюсь к нему, мой язык, как кнут, готовый щелкнуть, но колени предают меня, и я падаю на Алека.