Событие первое
Гномы, можно сказать, знамениты своим чувством юмора. Указывая на них, люди, как правило, говорят: «У этих злобных дьяволят то ещё чувство юмора».
Терри Пратчетт, из книги «К оружию! К оружию!»
Гнома звали Ивашка. И был это не простой гном, а корабельный. Почему корабельный? Да потому, что он всю свою жизнь плавал на кораблях. Сначала юнгой потом матросом, а вот теперь стал боцманом. С одной стороны — радостное событие, всё-таки и каюта отдельная и рома кок выдаёт в два раза больше. Жалко было Ивашке только своего предшественника — боцмана по прозвищу Якорь. Он получил стрелу в живот в схватке с троллями Голубых островов и умирал долго и мучительно. Битва была страшная, бриг потерял мачту и половину команды. Тогда-то Ивашку и поставил капитан боцманом.
Сейчас Ивашка сидел в своей уютной пещерке и потягивал пиво из серебряной чаши, которая ещё досталась от деда. А дед говорил, что чаша — его доля добычи в битве гномов с троллями Западных пустошей.
Так вот, сидел себе Ивашка подбрасывал уголёк в камин и потягивал пивко из знаменитой чаши, и думать не думал, что сейчас начнутся всякие приключения. А приключения уже стояли на пороге его пещеры. Конечно, стояли на пороге не приключения, а стоял на пороге маленький гномик по имени Андрюшка, но так как он был ещё школьник, то звали его просто — «Дюшка».
Дюшка был другом Ивашки, и всегда, когда Ивашка приходил из плавания, малыш заходил к нему и подолгу бережно перебирал подарки, привезённые для него из разных заморских стран. При этом он то восхищённо стонал, то подпрыгивал от радости, а то просто замирал с открытым ртом. Ивашке так нравилось смотреть в это время на гномика, что он давал себе слово в следующий раз привезти, что ни будь ещё более необычное и редкостное.
И на этот раз Ивашке действительно повезло, он на базаре в Городе Семи Ворот стал обладателем говорящего попугая и серебряной таблички исписанной непонятными буквами.
Попугай услышал стук в дверь раньше Ивашки и заскрежетал: «Воры, воры, караул!». Гном аж подавился сухариком, которым закусывал.
— Вот, дурак, воры ведь не стучат, это свои, — Ивашка погрозил попугаю пальцем и двинулся к двери. Тут стук повторился и попугай, поняв свою ошибку, прохрипел: «Свои, свои, кто там?»
Ивашка открыл дверь и, увидев своего маленького дружка, схватил его подмышки и втащил в пещеру. Затем он стал кружить его и одновременно засыпать вопросами:
— Ну, как ты? Подрос, а подрос? А что не растолстел? Наверное, ешь мало? Или спишь много? Надо спортом заниматься. Как ты, плавать научился? Ну, вот, а я хотел тебя к себе на бриг юнгой взять. Теперь не выйдет.
Ивашка, наконец, поставил гномика на пол. Тот стоял задохнувшийся, покрасневший, хватал ртом воздух как вытащенный на берег пескарь.
— Ивашка, ты вернулся?! Я тебя так ждал, так ждал, — а сам боком, боком уже подходил к клетке с попугаем.
— Ух, ты, попугай и говорящий, — и хитро сощурив крохотные глазки. — Это мне, да, мне?
— Воры, караул, жадный гном.
Дюшка даже присел, так неожиданно прохрипел попугай.
— Да не слушай ты его малыш. Это тебе в подарок, он хоть и крикливый, а умный страшно. Знаешь, он и не по-нашему может говорить. Только я не пойму что за язык, то ли баньшей, то ли гоблинов. Вот ты в школе учишься, языки, наверное, знаешь — переведи, что он кричит. Я заметил, если при нём на всеобщем сказать «дублоны» он и начинает не по-нашему лопотать.
Попугай наклонил свою зелёную голову на бок, одним глазом посмотрел внимательно на мальчика, прокричал петухом и вдруг понёс такую тарабарщину и так громко, что Ивашка с Дюшкой, не сговариваясь, сдёрнули свои голубенькие колпачки с головы и отпрыгнули от клетки.
А попугай, прокричав какую-то ахинею, вдруг замолчал и, снова наклонив голову, внимательно стал разглядывать гномов.
— Ну, что слышал? Понял, что он сказал? — Ивашка переводил взгляд с попугая на гномика и обратно.
— Нет, но это язык баньши, только какой-то неправильный.
— Эх ты, грамотей, — Ивашка огорчённо вздохнул. — А я на тебя надеялся, думал, ты и вправду в свой школе учишься, а ты там, наверно, в носу ковыряешь, да на девчонок заглядываешься.
— Фу, девчонки, ничего я на них не заглядываюсь. А, язык баньшей, но какой-то не такой, непонятный. Слушай, Ивашка, а что если его к нашей учительнице сносить, может она переведёт? — Дюшка уже весь загорелся новым делом.
— К учительнице, говоришь? — Ивашка сморщил нос. — Наверно, какая-нибудь старая вешалка, ворчать будет.
— Сам ты вешалка, она молодая, красивая и у неё есть яхта, она одна в море выходит, — гномик жалобно смотрел на Ивашку. — Ну, пошли, она тут недалеко живёт, в пять минут дойдём.
— Хорошо, пойдём, я у того купца, что попугая продавал ещё и пластинку купил с какой-то надписью, может она и её переведёт, — и Ивашка достал из шкатулки серебряную табличку с непонятными письменами.
Дюшка тут же завладел пластинкой и впился в неё глазами.
— Нет, это не язык баньши, это какой-то другой, мы такой и не учили, и не видели даже, — гномик с сожалением отдал пластинку Ивашке.
— Да, это я тоже тебе купил, владей, — мальчик тут же выхватил пластинку и запрятал в один из своих бесчисленных карманчиков. Ведь все знают, что у гномов столько карманчиков, что их и не сосчитать. — Ну, пошли быстрее к учительнице, она знаешь, какая умная, все языки знает, у неё книг — целая стенка заставлена и на полу сложены и на столе, — Дюшка показывал руками, где у учительницы книги, а ноги его сами несли к двери.
Ивашка загасил камин, оделся в свой парадный мундир с новыми боцманскими лычками и свистулькой, надел самый голубой колпак, расчесал бороду, накрыл клетку с попугаем самой голубой скатертью (многие знают, что голубой — любимый цвет гномов).
— Ну, я готов, пошли, — Ивашка взял клетку и вышел из пещеры, подгоняемый Дюшкой.
Наверное, с этого момента и начались их приключения.
Тропинка, по которой наши герои пробирались от пещеры Ивашки к пещере, в которой, по словам Дюшки, жила самая умная и красивая учительница, вела мимо порта и портовых кабачков, и бравый боцман зашёл в парочку из них: «Побитый тролль» и «Вонючий баньши», чтобы принять рюмочку горячего рома, для храбрости, или как он обманывал себя — «Для согреву — уж больно холодный был ветер».
Наконец, как не затягивал Ивашка, это путешествие, они подошли к пещере умной и красивой учительницы. Дюшка тут же выскочил вперёд и загрохотал в кованую железную дверь с якорями и штурвалом из меди. «Красивая дверь», — подумал Ивашка. — «Мне тоже такую надо себе сделать».
Тут дверь открылась. На пороге стояла маленькая девочка в матросском костюмчике. Увидев Дюшку, она вздёрнула свой носик пуговкой и фыркнула, а потом вдруг стремительно исчезла внутри пещеры.
— Пойдём, — гномик одной рукой взял у Ивашки клетку, а второй тянул своего друга за рукав. — Да, пойдём же — это Леночка — дочка учительницы. Задавала страшная.
Пещера была не большая, даже можно сказать, маленькая, и к тому же заставлена всевозможными морскими вещами. Даже у самого Ивашки, в его уютной пещере не было столько всякой морской всячины. Здесь же куда не кинь взгляд, он упирался или в штурвал, висевший на стене, или в макет бригантины, стоящий на каминной полке. И, конечно, сразу привлекал к себе аквариум. Огромный, литров, наверное, на триста или даже четыреста. Над аквариумом висела гнилушка, заговорённая баньши, и освещала это подводное царство.
Золотые рыбки, волоча за собой хвосты и плавники, как принцессы свои шлейфы, плавали вверх вниз, поднимая со дна песок и выплёвывая его у поверхности. Наверное, как и все представители семейства карасей, они любили мутную водичку. У самой поверхности весёлой стайкой мелькали данюшки. Степенно, как истинные хозяева аквариума, плавали скалярии. Ивашка любил этих рыбок больше всего. Они напоминали ему парусные корабли. Гном поправил свой голубой колпак и прильнул к аквариуму. Рыбки заворожили боцмана, и когда Дюшка стал дёргать его за рукав, Ивашке потребовалась целая минута, чтобы отвлечься от подводного мира и оказаться снова в пещере у учительницы. Та, как раз стояла пред ним.
Ну, что может сказать гном о гномихе, чтобы описать её красоту. У неё были прекрасные маленькие чёрные глазки, у неё были замечательные треугольные ушки с кисточками как у рыси (по новой моде). У неё был красивый носик пуговкой. И у неё были шикарные белые зубки (наверное, острые, острые). А на ней был, модный голубой комбинизончик с уймой карманов. Вообще, гномиха была хоть куда, а рядом с ней стояла уменьшенная копия. Леночка — вспомнил Ивашка.
— Здравствуйте, — наконец нашёлся бравый боцман. — Мы тут, вот с другом к вам по делу (Ивашка от волнения даже свой голубенький колпак стащил с головы — что гномы вообще-то не делают).
— А мы кофе с дочкой собрались пить, может, составите нам компанию, а потом и о делах поговорим, — учительница показала на столик у камина, где аппетитно дымился в чашках кофе, и лежали горкой в тарелочках самые разные печеньки. Были тут и любимые Ивашкины рыбки. Ну, как тут откажешь, тем более такой красивой хозяйке.
— Ну, что, Дюшка, попьём сначала кофейку, а уже потом и о делах, — простительно взглянул на своего маленького друга боцман.
Кофе так аппетитно пах, что Ивашка не дожидаясь повторного приглашения и ответа гномика, быстренько уселся на самый близкий к камину стульчик и призывно оглядел всю собравшуюся компанию. Учительница уже доставала из буфета новые чашки с голубым узором. Леночка подкладывала в камин пахучие эвкалиптовые полешки (специально для гостей). Дюшка бочком пробирался к столу и наконец уселся на краешек стульчика рядом с Ивашкой.
За едой разговор не клеился. Учительница пыталась завести разговор про дальние страны, про путешествия, но боцман её не слушал и отвечал односложно и невпопад, да и рот у его был постоянно набит печеньками, а глаза выискивали на тарелке самых красивых, самых поджаристых.
Но вот кофе закончился, на тарелке сиротливо лежали три рыбки с отломанными хвостами. Ещё раз, оценивающе взглянув на инвалидных рыбок и тяжело вздохнув, Ивашка понял, то пора переходить к делу. Вытерев губы, голубенькой салфеточкой боцман снова вздохнул.
— Еда — что беда. Покудова перед тобой стоит сердце томит, а нет еды — нет и беды. А вот у нас с Дюшкой беда — не знаем мы с ним языков иностранных. А наш говорящий попугай почти только по-ихнему и лопочет, — и с этими словами гном кряхтя (отсидел ногу), поднялся со стульчика и внёс в комнатуклетку с попугаем.
Не спеша, водрузил её на освобождённый спешно Леночкой стол, и как фокусник красивым жестом «А-ля» снял голубую скатерть. Попугай пробудился от своего попугайского сна и, наклонив голову и распушив хохолок, проскрипел:
— Приветствую, милых дам!
Учительница с дочкой улыбнулись, было уже на комплимент, но тут попугай добавил:
— Как поживаете чертовки? — лица «милых дам» вытянулись, и они презрительно отвернулись от «галантной птички».
— Простите его, — вступился за попугая Ивашка, — он сто лет, наверное, с пиратами проплавал, от них чего не нахватаешься.
— Дак, что вы хотели, — учительница обошла вокруг клетки с попугаем, при этом узник, оставаясь неподвижным, поворачивал голову вслед за ней, пока не закрутил шею на все 360°. Учительница заметила это и пошла в другую сторону. Шея попугая при этом стала раскручиваться как пружина.
— Есть будем? Есть будем? — спросил ходящую вокруг него учительницу попугай, призывно при этом подмигнув ей.
Леночка тут же взяла с тарелки оставшихся ущербных рыбок и подала их попугаю. Тот не стал ждать приглашения и сразу же занялся печеньками.
— Попугай этот, если при нем произнести слово «дублоны», начинает, что-то говорить на непонятном языке, — пояснил Ивашка, пока попугай набивал свой попугайский живот. — Вот мы и хотели бы с Дюшкой узнать — какие такие тайны он вещает. Дюшка пытался перевести да не смог — вот и затащил меня к вам, да ещё с попугаем вместе у купца я купил серебряную дощечку с непонятными письменами. Её бы тоже было интересно прочитать, — из бесконечных карманов гномика появилась серебряная табличка с письменами и перекачивала в руки учительницы. Попугай в это время, наконец, доел последнюю рыбку и удовлетворённо осмотрел всех присутствующих в комнате.
Дюшка сейчас же подсел к клетке и прошептал попугаю, как будто заклинание произнёс: «Дублоны, дублоны».
Попугай, как всегда, наклонил голову на бок, прикрыл один глаз и, испытующе оглядев собравшихся, решился, наконец, и выдал тираду на своём тарабарском языке. Учительница быстро взяла карандаш и стала писать что-то на страницах, лежащей на столе, книге. Попугай закончил свою речь, а учительница все продолжала писать, затем отложила карандаш, взяла другую книгу и стала её перелистывать, что-то разыскивая.
— Это словарь, — шепнул Дюшка, наклонившись к уху Ивашки, — сейчас переведёт.
Но учительница отложила одну книгу и взяла другую. Ивашка с Дюшкой заворожено следили за всеми этими манипуляциями. У боцмана даже глаза устали от напряжения.
Наконец хозяйка отложила книгу и, задумчиво взглянув на попугая, повернулась к нашим гномам.
— Интересный у васпопугай. Он сейчас рассказал мне, где зарыт клад. Вот дословный перевод: «Большое сокровище зарыто в недра третьего холма от синей скалы на острове «Дохлого дракона». Опасайтесь северного ветра», — и сказал он все это на языке древних жёлтых баньши. Говорят, они уже давно все вымерли. Так что, отправляемся за сокровищами? — и она подмигнула. Ивашка подумал Дюшке. Дюшка подумал — Ивашке.
— Не слышал я никогда про остров «Дохлого дракона», — боцман пожал плечами, — наверное, где-то далеко, может даже за Тёплым океаном.
— Давайте теперь переведём вашу пластину, а потом обсудим сообщение попугая, — учительница взяла со стола серебряную пластину и начала вертеть её в руках. Наконец, видно выяснив, где у неё верх, а где низ она зашевелила губами, видно читая письмена. Это все продолжалось довольно долго, и Ивашка отвлёкся, пытаясь вспомнить что-нибудь про остров «Дохлого дракона». Но память оставалась, нема, несмотря на все его призывы. Толстун! — вдруг осенило Ивашку, он обошёл все моря и океаны и даже пять лет жил в плену у баньши. «Вот если его осторожно порасспросить, не выдавая тайны, может, удастся узнать про этот остров», — Ивашка уже строил планы похода к этому «Дохлому дракону». Скажем по секрету — не последнее место в этих планах занимала учительница.
А та в это время брала одну книгу за другой, перелистывала их и откладывала в сторону, убедившись в их бесполезности. Продолжалось это довольно долго, и в своих мечтах Ивашка уже благополучно сплавал на этот остров «Дохлого дракона», выкопал клад и, преспокойно вернувшись, домой, зажил счастливой богатой жизнью, рассказывая детям, а затем и внукам об удивительном приключении, произошедшим с ним и его друзьями.
— Итак, уважаемый моряк, — Ивашка очнулся от грёз, — не могу перевести я эту пластину. Она написана на каком-то древнем языке, на котором сейчас никто не говорит. И явыяснила лишь одно. Это не весь текст, а лишь маленький кусочек. Скорее всего, существует несколько таких пластин и чтобы их прочитать потребуется собрать их все и может даже воспользоваться магией.
Приключение нравилось Ивашке всё больше и больше.
— Давайте сделаем так, — после минутного раздумья предложила хозяйка. — Я перерисую эти значки или буквы и покажу одному старичку — моему учителю, может он что-нибудь посоветует, а вы попытайтесь хотя бы что-то узнать про этот остров «Дохлого дракона», и где он находится. А завтра в обед встретимся у меня и поделимся повестями.