Событие двадцать шестое
Зима — время пушистых снежинок, горячего чая и хороших книг… Будьте счастливы этой зимой.
И. Бунин
Натали убежала за обновой, и её место перед зеркалом занял сам Ивашка. Что может идти мужчине больше чем офицерский морской мундир с золотым шитьём и медалью. Нет, гном сам себе определённо в нём нравился. Эльф с баньши критически его оглядели и вытянули вверх большие пальцы на руках — хорош. Толстун только хмыкнул.
А на улице опять нудно шуршал в опавшей листве дождь. Шли втроём, стараясь не наступать в сырые грязные лужи. Первым держался Толстун, за ним Ивашка, бережно поддерживая за руку Натали. Хорошо хоть дом губернатора был неподалеку, а то бы вымокли и вывозились все. Натали выбрала комбинезон цветом точь в точь как форма у Ивашки, тоже шитый золотом. Штурман сразу понял, сдачи не будет. Однако выбор одобрил. Ужаснулся только — неужели эта красавица выбрала его, вчера ещё простого матроса, потом преступника. Одни ли несчастья приносят странички дневника Херне. А вот мне повезло. Ивашке хотелось кричать на весь город — «Я люблю самую прекрасную женщину во всём гномском королевстве».
Окна губернаторского дома призывно светились, обещая тепло, уют. На пороге их встретил старенький гном с совершенно седой бородой, вежливо поклонился и открыл дверь. Ивашка в таких дворцах и не был ни когда. Свой новый дом он считал верхом совершенства, а тут была такая пышность и красота, что вся Ивашкина гордость сразу улетучилась. Сразу всего и не опишешь, красивые бархатные шторы, ковры, колонны из зелёного шлифованного камня, огромный камин, картины на стенах. Штурману больше всего понравился столик в углу заставленный макетами различных кораблей.
Надо сказать, что гномы почти не знали музыкальных инструментов. Так уже повелось, что у них в ходу были только барабан и рожок. Вот эти два музыкальных инструмента и создавали атмосферу праздника в губернаторском доме. Ивашке она понравилась, напоминала чем-то бьющийся о скалы прибой.
Гномов было много, выделялись пестротой своих нарядов женщины, беспечно порхающие по залу. А в основном были морские офицеры и богатые купцы. Когда наши герои выпутались из штор и зашли в главный зал, нестройный хор голосов смолк, и наступила напряжённая тишина. Ивашка растерялся. Столько важных персон и все на него уставились. Хоть назад за шторы прячься. Выручил сам губернатор, Распахнув объятия, он направился к совсем стушевавшемуся гному.
— Давайте, господа, поприветствуем наших героев. Фрегат, дракон — это их рук дело, — губернатор по-отечески тепло обнял Ивашку и Толстуна.
И замер перед Натали.
— Ну, правильно, — ещё громче воскликнул он, — кому как не героям достаются такие красавицы. Вы у нас будете королевой праздника, — теперь уже Натали засмущалась, ловя восхищённые взгляды офицеров и завистливо — презрительные из-под причудливых дамских причёсок.
А вообще-то Ивашке этот приём не понравился. Светские дамы не приняли Натали, капитаны и богатые купцы подходили к Штурману все с одним и тем же предложением — совершить плавание за драконьей скорлупой. Сначала Ивашка вежливо отказывался, потом просто говорил — «Нет!», а под конец забился в уголок у камина и старался ни кому не показываться на глаза. Вскоре рядом оказался Толстун, а потом и Натали.
Гости уже все разогретые вином говорили всё громче. Кто-то пытался затянуть морскую песню. У стены, увешанной оружием, возникла ссора и несколько гномов бросились разнимать сцепившихся купцов.
— Смотри, почти как в наших портовых кабаках, — шепнул Толстун Ивашке.
Несколько раз к ним подходил их капитан. Поговорили о предстоящей поездке в столицу к королю. Работы над чучелом дракона велись вовсю. Шкуру содрали и выделали. Череп выварили. Сейчас плотники сооружали скелет и набивали чучело опилками. Сразу столько опилок найти было мудрено. Отъезд планировали через неделю. Капитан тоже предложил нашим друзьям ещё одно плавание за скорлупой яиц дракона. Ивашка, уставший за вечер говорить «нет», только головой отрицательно покачал.
Возвращались домой уставшие и разочарованные. Дождь продолжал моросить. Порывами налетал холодный злой ветер. Дома, после тёплой ванны, Ивашка с Натали сразу завалились в кровать. Гном думал, что сразу заснёт, но не тут-то было, даже пожалел, что дал клятву больше не пить никогда спиртного. Может, если бы напился, то и вечер веселее прошёл. Ивашка лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок и вспоминал, как раньше, когда он возвращался из плавания, почти всё время проводил в кабаках и ресторанах, спуская с трудом заработанные гроши. И ведь было весело, были друзья. Неужели нельзя, чтобы были друзья, и не надо было пить. В общем — грустные мысли. Рядом ворочалась Натали, тоже не спала, переживала свой провал в высшем женском обществе. Ивашка нежно погладил её по голове.
— Не переживай, глупенькая. Они просто завидовали тебе. Ты была самая красивая, самая нарядная, и у тебя самый замечательный муж. Ну, что им ещё остаётся делать? Да, к тому же все их мужья так и увивались вокруг тебя. Я даже стал нервничать и волноваться. Молнии не молнии, а искры у меня с пальцев соскакивали. Чуть ковёр не прожёг.
Натали прижалась к нему и прыснула в плечо:
— Нашёлся тоже колдун на мою голову. Наколдуй, чтобы завтра была хорошая погода. Ага, не можешь, — и щёлкнула колдуна по носу.
— Спи. Будет завтра погода, — отшутился «Брат Вандермаст», и ещё плотнее прижавшись к жене, крепко заснул.
А назавтра и правда стояла отличная погода, словно зима решила на несколько дней отдать свои права лету. Вот только понежиться Ивашке не пришлось. Перед обедом забежал Толстун и, отдышавшись, выдохнул:
— «Дракончик» через три часа отплывает.
— Вот и дождалась, — хлопнул себя по коленям Ивашка, — а мы и не готовы.
— Ничего, успеем, — успокоил его Эльф.
— Да, надо поторопиться. Толстун, дуй в порт. Ты яхту Натали знаешь, заполни ёмкости водой и купи на несколько дней провизии.
— Слушаюсь, капитан, — гном шутливо отдал честь и улетучился. (Если Толстун может улетучиться.)
— Хулкур, залезай в дерево и через час будь готов.
— Слушаюсь, капитан, — и баньши тоже исчез. Ну, этот на самом деле исчез.
— И нам надо подготовиться, — эльф усадил Ивашку на стул, — Слушай. Заклинание выведения из времени очень сильное, потребуется вся твоя энергия и энергия баньши и моя, возьмёмся за руки, чтобы легче передавать энергию. Тут главное — следить за своим самочувствие, и как только силы начнут покидать тебя, нужно немедленно прервать контакт, разжать руки. Бери с собой «Огни Агавы», бери жезл из клыков дрона и одень костюм из змеиной кожи, вдруг «дракончик» на нас нападёт.
Ивашка ушёл прощаться с Дюшкой и своими женщинами. Все сразу стали уговаривать его взять их с собой, но штурман был непреклонен.
— Как-нибудь в следующий раз, а сейчас всего лишь прогулка на пару суток. Не переживайте, вот построят корабль, и все вместе пойдём за нашим кладом. Ну, не скучайте, — Ивашка вытер слезинку у Дюшки и, прикоснувшись губами к затылку Леночки, поспешно вышел.
Как не торопилась разномастная компания, к отплытию галеры «дракончика» не поспели. Толстун метался по пирсу, ждал друзей, а галера всё уменьшалась и уменьшалась, уходя всё дальше от берега. Когда гном, эльф и баньши показались, наконец, Толстун набросился на них как разъярённый гоблин, проклиная по очереди всех баньшей, всех эльфов и всех гномов на свете. Спешно погрузились в яхту и, развернув парус, бросились вдогонку, благо отлив был в самом разгаре. К этому времени галера еле виднелась на горизонте. Зато с ветром повезло — дул прямо в корму. Солнце то пробивалось, то снова пряталось в облака, и море, подыгрывая ему, меняло цвета от серого до зеленовато-синего.
Помаленьку, сначала даже не заметно для глаза галера стала приближаться. Через час уже можно было различить отдельные вёсла, вспенивающие воду. Ещё через час, когда берег окончательно скрылся из вида, яхта уже была в нескольких кабельтовых от галеры «дракончика». Однако эльф не спешил, попросил подойти ещё поближе.
— Они не обратят на нас внимание? — забеспокоился Толстун.
— Ну, так что? — успокоил его Ивашка, — Они сейчас исчезнут на целый месяц.
Подошли чуть не вплотную к корме. На них и вправду закричали с галеры.
— Эй, на яхте, кто такие, что надо, что вам моря мало, к нам прижались? — закричал с кормы гном в офицерском мундире.
— Толстун, так держать. Начали. Берёмся за руки, — скомандовал эльф.
Ивашка взялся его левую руку, баньши за правую.
— Сосредоточьтесь на передаче энергии.
Ивашка закрыл глаза, как учил его эльф, а затем и баньши, отключился от всего. Только руку, в которой были «огни Агавы» сильнее сжал, чтобы камешки врезались в ладонь, чтобы почувствовать их.
Эльф начал читать протяжное, с какими-то подвываниями на тарабарском языке, заклинание. Вдруг, как будто вспышка света ударила по глазам, Ивашка ещё сильнее зажмурился. И почувствовал, как через его тело волны энергии устремились от «огней Агавы» к эльфу. Было неприятно, словно частичку самого себя отдаёшь, покалывали пальцы, и свет слепил через плотно сомкнутые веки. А маг всё продолжал бубнить своё заклинание. Понемногу поток энергии стал ослабевать, пока последние мурашки не перестали бежать по телу. Тогда, как учил его эльф, штурман положил камешки в карман и взял в руки магический жезл из клыков дрона. И снова почувствовал, как потекла энергии, хотя на этот раз и гораздо слабее. Сколько всё это продолжалось, Ивашка сказать бы не смог, он вдруг провалился в какой-то липкий сон, словно шмель прилип к капле мёда и всё никак не может выкарабкаться и даже наоборот сильнее и сильнее погружается в эту каплю. Пока не очутился там весь, со всеми своими усиками и крылышками, шестью лапками. Шмель сделал последнюю попытку, дернулся ещё раз и тут… Ивашка, наконец, смог открыть глаза. Солнце склонялось к горизонту, уже готовое спрятаться в перину из облаков. Яхта, предоставленная сама себе, рыскала, хлопали паруса, нос зарывался в волну. Штурман бросился к штурвалу, выровнял лодку и только сейчас, оглянувшись по сторонам, понял, что они одни. Галеры не было. Значит получилось.
Толстун, эльф и баньши вповалку лежали на палубе. Гном проверил у них пульс — все были живы. Спали, утомлённые сильным заклинанием. Ивашка вдруг вспомнил, что убрал потерявшие энергию красные камешки в карман. Вытащил их и обрадовался. Они снова были живые, тёпленькие, искрящиеся. Эльф первым пришёл в себя. Ивашка уже яхту развернул и теперь боролся со встречным ветром, галсами шёл к берегу. Одному управлять яхтой было очень трудно. Яхта всё же была не маленькая. Так что, когда эльф очнулся, штурман был на пределе.
— Встань к штурвалу! — взмолился он.
— Чего не умею, того не умею, — развёл руками маг.
— Вставай, а то потонем все, — и Ивашка подтолкнул эльфа к штурвалу, — вот так и держи!
— Хорошо! — эльф вцепился руками в ручки штурвала, даже пальцы побелели.
— Не надо давить, просто не давай ему крутиться, — гном улыбнулся, вспомнил, как сам первый раз управлял судном. Тоже к концу вахты руки разжать не мог.
— Ты лучше Толстуну дай в руки «огни Агавы», может он быстрее в себя придёт, — огрызнулся колдун.
— Давно бы дал, да сам еле на ногах стою. Если сейчас свалюсь, потонем ведь.
— Верно. Я и сам даже не ожидал, что это заклинание столько энергии из нас выкачает, — эльф от напряжения взмок, капельки пота сбегали у него по вискам, одна повисла на кончике носа.
Ивашка разобрался, наконец, с парусами, подтянул канаты, подсел к Толстуну, разжал ему кулак и положил в него красные камешки. Подумал, что Толстун может во сне разжать руку и потерять магические кристаллики, взял свой носовой платок и обернул вокруг руки боцмана, а потом для надёжности эту руку сунул в карман комбинезона. Толстун, пока Ивашка всё это с ним проделывал, даже не пошевелился во сне.
— Вот это мы влипли, — заволновался штурман, — причаливать придётся в темноте в отлив, и если ещё и без Толстуна — разобьёмся.
— А скоро берег-то? — с кормы поинтересовался эльф.
— Кто его знает, темнеет уже. Галеру мы догоняли часа три, да ещё ветер был попутный, а сейчас идём против ветра, галсами. Часов шесть, не меньше. Ну, и отлив. Если к полуночи доберёмся, хорошо будет, — Ивашка присел впервые с того момента как очнулся.
— Получилось хоть колдовство? — через пару минут поинтересовался гном, вставая и закладывая новый галс, — Лево руля.
Эльф, что есть силы, крутанул штурвал, чуть не вырвал его.
— Так держать. Обезвредили мы «дракончика» или нет?
— Конечно, всё получилось как нельзя лучше. Правда, на такой огромный объект потребовалось большое количество энергии. Мы буквально всю из себя выкачали. На пределе сработали, ещё бы немного и не хватило. Зато теперь тридцать три дня они будут находиться вне времени. Нам хватит?
— Я надеюсь. Стеньга обещал построить корабль за три-четыре недели. Мы за это время как раз в столицу смотаемся. Я вот только не знаю с вами что делать, с тобой и с баньши. Одних оставлять? Как бы вы в какую неприятность не влипли. Гномы, они не очень любят колдунов. И с деньгами проблемы появились, все до последнего дублона ушли.
— Я тебе говорил, пользуйся моей тысячей, нам эльфам ваши дублоны ни к чему. Лишь бы быстрее увидеть вместе шесть страничек книги Херне, обломок жезла Земли, и узнать, что там за клад на острове «Дохлого Дракона», а потом, после всего этого, вернуться домой. Загостился я, — эльф стоял далеко, и темновато уже было, но Ивашке показалось, что голос его дрогнул.
«Правильно, — понял друга Ивашка, — как я домой стремился, а всего-то четыре месяца, а он уже, сколько по свету мотается. Я к тому же всё время среди гномов был, а он один одинёшенек.
Часа через два пришёл в себя Толстун. К тому времени звёзды уже высыпали на небо, и ориентироваться стало легче. Ивашка доверил боцману парус, а сам по звёздам и карте прикинул куда плыть. Оказывается, их отнесло к западу, и теперь нужно было плыть на северо-восток. Прямо на Вегу. Звезда ярко выделялась среди своих подруг. Отличный маяк.
Ивашка встал к штурвалу, развернул яхту и попросил эльфа заняться Хулкуром. Сколько времени прошло, а тот хоть бы пошевелился разок.
— Жив хоть? — спросил гном склонившегося над баньши мага.
— Дышит, правда слабо, — через несколько долгих секунд последовал ответ.
— Переборщили мы с этим заклинанием, чуть не окочурились все. Толстун, отдай Хулкуру «Огни Агавы». Нужно будет его сразу к какому-нибудь клёну тащить.
Эльф принял у Толстуна камешки, и так же как несколько часов назад сам Ивашка, вложил в ладонь баньши.
— Маяк вижу, — радостно вскрикнул с носа Толстун, — почти прямо по курсу, возьми чуть левее, — помог он сориентироваться Ивашке, — Вот так!
Через час вошли в бухту. Порт был слабо освещён маяком и фонарями на мачтах судов.
— Как бы не столкнуться с кем ни будь.
— Давай на вёслах пойдём, — Толстун не дожидаясь ответа стал спускать паруса.
Но всё закончилось вполне благополучно. Подогнали яхту к причалу, привязали её. Не обошлось, конечно, и без стражников, но, увидев офицерскую форму Ивашки, те только поинтересовались всё ли в порядке и ушли.
Баньши ещё не очнулся, и его пришлось тащить волоком. По тёмным улицам пробрались к парку и опустили молодого мага к подножию клёна. Снег начал падать, холодный сырой ветер забирался под промокшую одежду.
— Ну, вот и зима, — Ивашка поймал на ладонь снежинку. Маленькая звёздочка сразу растаяла.
— Что это такое? — послышался слабый голос несказанно обрадовавший наших друзей — это очнулся Хулкур.
— Это снег. Зима.