Событие восьмое
И снова концерт громогласно ревёт,
Потанцуй со мной, ибо шторм грядёт
— Валяй, только будь осторожен не вызови гнев этого колдуна, я и сам дал надсмотрщику и боцману команду обходить его стороной. Не буди лиха пока оно тихо, — капитан бросил ещё один кусок хлеба, и чайки опять устроили в воздухе целый концерт.
Ивашка больше не стал оттягивать и направился к правому борту, где был прикован эльф. Тот сидел у борта, и так как судно шло сейчас под парусами — отдыхал, привалившись к веслу. Ивашка, конечно, по несколько раз в день проходил возле эльфа, но почему-то особенно к нему не приглядывался, а сейчас снова, как и в первый раз внимательно осмотрел его. Эльф был сильно измождён, кожа на его лице сморщилась и как-то позеленела. Глаза были тусклые, запали. И сам он сильно исхудал.
Гном присел на свободную скамейку перед эльфом, и чтобы привлечь его внимание похлопал по плечу. Тот вздрогнул, но, увидев Ивашку, расслабился, и подобие улыбки отразилось на его сморщенном лице. Поток незнакомых слов на птичьем языке эльфов выплеснулся, было на штурмана, но так же внезапно прекратился. Эльф замолчал, глаза его стали меркнуть, и он как-то съёжился весь.
Ивашка сбегал на камбуз и взял свежий выпеченный только что хлеб и засахаренный лимон, вернулся к эльфу и протянул тому.
— Пожалуйста, ешь.
Эльф не заставил себя ждать.
— Наверное, тебя плохо кормят, — решил Ивашка. — Я коку дам команду, и тебе будут давать офицерскую еду.
Эльф кивнул, видимо понял, и снова подобие улыбки расправило морщинки у него на лице.
— Земля, земля, мне нужна земля. Эльф нужно земля, эльф нельзя вода, — коверкая слова и строя при этом уморительные рожи, скороговоркой заговорил эльф. — Нельзя вода — умирать сила, — эльф изобразил, что умирает.
Ивашка и сам знал, вернее, слышал, что если эльфа оторвать от его лесов, от земли и поместить надолго в море, на корабль, то сила его убывает. Он начинает чахнуть и умирать. И самое главное — эльфы не могут колдовать на воде. Желая успокоить эльфа, он показал три пальца и, тоже для чего-то коверкая слова, произнёс.
— Три дня. Три дня и земля. Приплывём. — И снова показал эльфу три пальца.
Тот понял, показал три пальца и изобразил, как солнце проходит по небу. Ивашка закивал головой. Подтверждая, что эльф понял правильно.
Эльф аж засветился от радости, даже кожа его зеленоватая, казалось, приобрела прежние розовые тона.
— Язык, учить язык, хочешь? — предложил наш штурман чуть ожившему эльфу.
— Да, язык учить хочешь, — утвердительно прочирикал эльф.
Несколько часов занимался Ивашка со своим учеником. Эльф схватывал всё очень быстро, да и нельзя сказать, что он совсем не знал гномского языка. Всё, что связанно с морем и кораблём он отлично понимал. Они прерывались только для того, чтобы поесть.
На следующий день Ивашка продолжил урок. Он выяснил, что эльфа зовут Оуэн. И что он путешественник, исследователь, которого король эльфов отправил составить карту островов в тёплом океане и Восточного материка. Не зная ещё, друг этот эльф или враг гномам, штурман не стал говорить ничего о цели их путешествия и о карте островов вокруг «Медузы». Однако это совпадение очень заинтересовало Ивашку. И что это вдруг всех сразу заинтересовали острова?
Остров увидели на рассвете третьего дня. Голая скала, камень серый, уже весь выветрившийся от времени. Он показался с востока, на фоне только что взошедшего солнца, и оттого ещё более мрачным выглядел. Высокая, но будто отпиленная вершина горы почти касалась облаков.
Для начала решили обойти его со всех сторон и в полдень точно определить его долготу и широту, чтобы сверить с картой. Как раз до обеда провозились с обходом, остров оказался не так мал, как выглядел со стороны. На его северной оконечности нашли небольшую бухту. Выслали шлюпку с лотом для измерения глубины. И пока те проверяли глубину бухты, Ивашка с капитаном определили координаты и сверились с картой. Капитан ещё раз поразился удивительной памяти Ивашки.
«Скалистый» — так назывался островок, и находился он почти в том месте, где нарисовал его Ивашка. Ошибка была всего в пару миль. Штурман поправил карту, и они с капитаном и Толстуном обсудили детали вылазки. В первую очередь — пополнить запасы пресной воды, её осталось совсем не много. Затем — выслать штурмовую группу в поисках гнёзд драконов. Если таковые найдутся нужно организовать охрану от нападения сверху этих злобных тварей и заняться погрузкой скорлупы на борт.
Вернулась шлюпка, бухта оказалась слишком мелкой. Это значительно усложняло операцию. Придётся её проделать с помощью лодок.
В первую группу набирали добровольцев. И, несмотря на опасность экспедиции, дракон он и есть дракон, желающих нашлось достаточно, гномы соскучились по земле, да и цена скорлупы была очень велика, кто же не хочет разбогатеть.
Набрали охотников на две шлюпки и сразу после обеда отчалили. Тучи чаек, альбатросов и других морских птиц встречали их. Даже на корабле хоть уши затыкай от их гомона.
Ивашка остался за капитана. Вдвоём с Толстуном они обошли корабль и проверили всё имеющиеся на борту оружие. Зарядили гарпун самой тяжёлой стрелой — может и пробьёт чешую дракона. Натянули до отказа катапульту, приготовили горшки с горючей смесью, сменили тетивы на всех луках.
Солнце клонилось к горизонту, на берегу всё было тихо. Ивашка подошёл к эльфу и в очередной раз пообещал, что завтра они с утра вместе спустятся на берег, а эльф в очередной раз, наверное, десятый за этот день, раз вежливо кивнул и улыбнулся. Затем они вместе стояли у борта и смотрели на остров.
Заходящее солнце окрасило мрачные скалы в кроваво-красный цвет, а длинные тени от больших валунов на берегу были просто малиновые. Красиво. Если бы не тревожные ожидания, и зловещие крики испуганных птиц.
Наконец, показались шлюпки. Начавшийся отлив обнажил рифы в бухте и лодки, огибая их, описывали сложную кривую. Приближались медленно. Видно было, что едут не пустые — шлюпки глубоко сидели в воде. Минуты тянулись очень медленно, Ивашка старался глазами подгонять гребцов, гипнотизируя их.
Когда лодки подошли поближе, все ожидающие на корабле по всполохам света поняли, возвращаются с добычей. Последние лучи заходящего солнца алыми вспышками отражались от граней скорлупы драконьих яиц.
— Надо же, — удивился, стоящий рядом с Ивашкой Толстун, — как всё просто, съездили и разбогатели и ни каких тебе драконов, а все опасности — глупые гоблины.
— Слишком просто, — пророчески проронил справа от Ивашки эльф.
Поднимать шлюпки на борт не стали, на завтра решили сплавать ещё раз. Когда драгоценную скорлупу подняли на корабль, все буквально ослепли от блеска. Солнце почти село, лишь половина диска ещё выглядывала из воды. Но и в этом уже не ярком свете грани переливались всеми оттенками красного, от нежно-розового до почти чёрного с кровавыми проблесками.
Капитан чувствовал себя победителем, ещё бы такая груда богатства. Он выбрал огромный кусок скорлупы и бережно вращал его в руках, пуская малиновых зайчиков.
Да, что кривить душой — все радовались как дети. Ивашка набрал целую пригоршню мелких кусочков и пересыпал с одной руки на другую. Звон как у хрустальных бокалов. И красотища какая.
Красное солнце на закате к ветру. А на море ветер к буре. Ну и буря не заставила себя ждать, ветер навалился с севера, навалился сразу всей силой, так, что такелаж засвистел, а мачта заскрипела, вызываязубную боль. Длиннее и круче стали подошвы волн. Неожиданно резко потемнело, а галера стала сильно крениться от бортовой качки.
Гномы постепенно приходили себя. Мир богатства, мир грёз не отпускал. Первым опомнился Толстун.
— Ставь брамсели, с якоря сниматься, — и первым же бросился к лебёдке вытравляющую якорную цепь.
— Всем по местам. Ставь брамсели, — капитан оторвался от драгоценной скорлупы и бросился к мостику.
— Курс на юго-запад, — включился в общий переполох и Ивашка.
Мачта так наклонялась, что казалось она, касается барашков волн. Мощные валы воды перекатывались через палубу. Кого-то снесло водой, и несколько гномов бросились кидать ему спасательные круги с привязанными к ним длинными верёвками.
Ивашка не отвлёкся на это. Не до того было. Шквал, буря налетели так стремительно, что приходилось думать о судьбе всего корабля. Самого штурмана волна два раза тоже пыталась утащить, но многолетние плавания научили его бороться с волной, и Ивашка благополучно добрался до штурвала.
Корабль руля не слушался, нос рыскал по ветру, подставляя борт под удары волн. Вдвоём с матросом Ивашка налегал на штурвал, но его буквально вырывало из рук. Сквозь ветер, брызги и темноту не было видно, как идут дела с установкой парусов. Однако после нескольких минут борьбы за жизнь корабля Ивашка, наконец, почувствовал, что штурвал перестало дёргать, а галера повернула к волне кормой и заскользила по воде, прочь от острова с его рифами и мелями.
Передав управление подоспевшему боцману, штурман поспешил на нос посмотреть, что там с парусами. Брамсели набрали ветер и буквально рвались вслед за ним. Мачта гнулась от нагрузки, такелаж был на пределе, вот ещё бы чуть-чуть и канаты полопались как нитки.
Подошёл капитан и хлопнул нашего гнома по плечу.
— Выровнялся! — крикнул он в самое ухо Ивашки. — Да пронесло, хорошо, что всё новое, а то бы конец. Давно такой бури не видел.
А ветер крепчал, если такой шквал можно назвать «ветром». Судно буквально неслось над волнами, перелетая с одного гребня на другой.
Так прошёл час, гномы буквально валились с ног. Смыло за борт ещё одного зазевавшегося матроса. Толстун увёл всех лишних с палубы. Не так и дёшево досталась драконья скорлупа. И всё-таки буря выдохлась. Шквалы налетали всё реже. Вот ещё бы чуть-чуть и пронесло. Да куда там. Оборвало бом-брамсель, парус затрепетал на ветру и буквально через пару минут был унесён ветром. Галера зарыскала снова, норовя подставить борт под удар волны. Вдвоём капитанс рулевым вцепились в штурвал, рвущийся из рук. Удержали. Толстун с ещё двумя матросами, рискуя в любую секунду оказаться за бортом, полезли устанавливать новый парус. Ивашка снизу помогал им, как мог, вытравливая канат из бухты. И в спокойную погоду на эту операцию уходило до получаса, а тут такая болтанка.
«Все-таки, какое счастье, что с нами Толстун». — В который уже раз за последние несколько дней подумал Ивашка.
Поставили парус, корабль перестал зарываться в волну. И ветер ещё ослаб. Но буря ещё долго не давала гномам расслабиться. Лишь серый нерешительный рассвет заставил ураган уняться. Устало перекатывались ещё громады волн. И любая могла захлестнуть небольшой гномский кораблик, но злости уже не было у ветра. Устал. И направление поменял. С северо-запада подул, и сразу похолодало.
Ивашка с капитаном обошли корабль, оценивая урон, нанесённый бурей. Унесло обе шлюпки, сломало двенадцать вёсел, унесло в море двух матросов, несколько гномов ранено. И самое, наверное, неприятное — в трюме открылась огромная течь.
Четверо гномов поставленные на ручную помпу не справлялись, вода потихоньку прибывала. Выстроили цепочку и передавали друг, другу вёдра, вычерпывая воду.
— Да это капля в море.
Ивашка с капитаном склонились над картой, прикидывая, куда их занесла буря, и нет ли поблизости острова, чтобы в спокойной тихой бухте заняться ремонтом. Выходило, что их могло унести миль на сто — сто пятьдесят на юго-запад или юг.
Где-то рядом Западный материк с его эльфами, баньши, драконами и гоблинами — в общем, не самое приятное соседство. Без солнца сориентироваться было сложно. А вода в трюме прибывала.
— Земля, прямо по курсу, земля, — услышали они голос вперёдсмотрящего.
— Неужели мы так близко подошли к западному материку, — в один голос воскликнули капитан и штурман. И как бы отвечая им, с мостика раздалось.
— Остров, остров прямо по курсу.
— Тут на карте есть группа островов. Значит, мы гораздо южнее, чем думали, — Ивашка указал на несколько точек на карте.
— Пристанище морских пиратов. Час от часу не легче, — схватился за голову капитан.
— Выхода нет, — Ивашка уже поднимался на палубу, — курс на остров, приготовить оружие.
Остров был не большой, узкая полоска зелени, на правой его стороне пара холмов. В полумиле от берега заметили бухту. Шлюпок не было, поэтому убрали почти все паруса и медленно, постоянно замиряя глубину, нет ли мелей, вошли в бухту.
Ветер совсем утих, и в бухте волн почти не было, так мелкая рябь.
Был прилив, подошли как можно ближе к берегу и встали на якорь. Воды в трюме набралось уже порядочно, успели таки. Снарядили команду обследовать течь снаружи. Толстун не доверил эту роботу ни кому — сам полез. Нырял несколько раз. Вынырнув в очередной раз, прокричал:
— Нашёл. Плохо дело. Очень глубоко и щель большая. Придётся выбрасываться на мель, и ложиться на борт.
Откладывать не стали, да и что откладывать, когда корабль, можно сказать уже затонул. Лёгкая волна перекатывала через палубу. На вёслах подошли к берегу, пока не заскрипело днище по песку. Хорошо хоть, что бухта песчаная, а то на скалы выбрасываться — вместо одной щели дюжину пробоин получишь.
— Весь груз на правый борт, — отдал команду капитан.
Груз, что был в трюме, уже не досягаем, довольствовались тем, что на палубе, и сами все перебрались, судно понемногу накренилось вправо. Гномы сидели по колено в воде и ждали отлива. Погода разгуливалась. Появились разрывы в тучах, сквозь которое пробивалось солнце. Ивашка хотел точно определить место положение острова, на который их забросила судьба и буря. Но солнце опять скрылось за тучами, да и некогда стало — отлив начался. Галера стала заваливаться на борт всё быстрее и быстрее.
— Какой сильный отлив, — сказал, подойдя к Ивашке, капитан.
— Да далековато нас на юг затащило, где-то возле экватора, если судить по отливу.
— Может это и не те острова, которые мы подумали?
— Скорее всего, что не те. Мы гораздо южнее.
Ивашка осмотрел небо, надеясь увидеть просветы, где-нибудь в тучах. Нужно было солнце, чтобы сориентироваться. Нет. Небо было плотно затянуто, собирался дождь.
Галера меж тем всё сильнее ложилась на бок, уже была видна щель образовавшееся в разошедшейся обшивке. Бригада во главе с Толстуном готовилась к ремонту. Обвязывались верёвками, засовывали в свои многочисленные карманы инструменты.
Пошёл дождь. Настоящий проливной ливень. Ну да гномам он уже не мог повредить — итак все были мокрые до нитки. Только шторм пережили.
Со щелью возились долго. Доски не вставали на место. Всё ещё сильная волна раскачивала судно. Корабельный плотник был среди тех, кого снесло за борт. Еле-еле успели поставить заплату к шести часам вечера, уже прилив приближался.
Только последний из ремонтников перебрался на палубу, сразу организовали переброску груза на левый борт. Вода в бухте потихоньку поднималась.
Ивашка с капитаном работали вместе со всеми. Управлялись во время. В полночь судно снялось с мели. Воду откачивали и насосами и носили вёдрами, вымотались все так, что свалились и уснули прямо на палубе под открытым небом, благо дождь кончился, и потеплело.
Ивашка проснулся оттого, что солнце било в глаза. Все спали вповалку, кто, где себе место нашёл. Поискал глазами Толстуна, тот спал, сидя, прислонившись спиной к мачте, и во сне был на посту.
Погода стояла удивительная. Голубое без единого облачка небо. Яркое вымытое солнышко. Птичий гомон на острове. Как будто и не было бури. Гномы просыпались, блаженно улыбаясь — ещё бы такая разительная перемена в природе. Без всякой команды все переоделись в чистые сухие комбинезоны. Капитан, Ивашка, Толстун и ещё несколько гномов собрались на совет. Стоит ли организовывать высадку на остров и если стоит, то, как обойтись без лодки.
Ивашка вспомнил похожий случай, произошедший с ним, когда он был ещё юнгой. Тогда их корабль так же лишился лодок. К берегу на спасательных кругах были отправлены два матроса, они срубили там несколько деревьев, связали плот. Потом вся команда благополучно высадилась на берег. Сейчас тоже решили высадиться на остров. Нужно было пополнить запасы пресной воды и если удастся запастись мясом и фруктами.
Добровольцев нашли быстро, два матроса надели круги и поплыли к берегу. Сначала, все смотрели, как они удаляются от корабля, но капитан, убедившись, что они благополучно приближаются к берегу, дал команду, навести порядок на судне. Просвистела боцманская дудка, и гномы начали убираться на палубе. Все вещи были в страшном беспорядке, раскиданы бурей. Потребовалось пара часов напряжённой работы всего экипажа, и вот галера уже приобрела вполне праздничный вид, почти как при выходе в море несколько недель назад.