Место действия: квартира семьи Ким
Время действия: 3 ноября, 19.20.
Валяюсь на своей кровати в позе звезды. Блаженные минуты, всего лишь минуты, так редко выпадающие в течение долгого дня. Иду навстречу своему организму, властно требующему неподвижности, пока он переводит только что полученный вкуснейшие калории в запасы энергии и восстановление затраченных сил.
Но нет полного счастья на корейской земле, в полном соответствии с только что придуманной моим изощрённым мозгом поговоркой: сёстры бывают младшими и невыносимыми. Представительница второй категории врывается в комнату. Без стука и разрешения. Какая бестактность!
— У тебя опять беспорядок в комнате! — с порога возмущается невыносимая.
— Онни, беспорядок, это когда не видно пола и кровати под разбросанной одеждой и другими предметами. Беспорядок, это когда слой пыли таков, что там могут оставаться глубокие следы от ног или рук, — монотонно перечисляю признаки настоящего беспорядка. — Беспорядок, это когда на люстре развешаны лифчики и трусики.
Открыв рот, СонМи слушает, словно проповедь популярного священника.
— Беспорядок, это когда при открывании дверцы шкафа тебя сбивает с ног и заваливает целиком вывалившаяся груда одежды и вещей.
— У тебя так было, — хихикает онни. Недолго тебе веселиться, сейчас сотру твои хиханьки.
— Беспорядок, это когда кто-то врывается в комнату без стука и разрешения и начинает странные разговоры, — вот тут улыбочка сползает с лица любимой сестрицы.
— Беспорядок, это когда твоя панамка висит на угле зеркала, колготки на спинке кровати, а сбоку шкафа свисает халат, — ехидничает СонМи.
— Ты абсолютно не права, онни, — во время разговора и пальцем не двинула, головы не поворачиваю и даже глаза в сторону сестры не направляю. Хватает периферийного зрения.
— Ты ничего не понимаешь в дизайне. Я очень долго продумывала индивидуальность моей комнаты. Она должна отражать мою творческую неугомонную натуру. Все перечисленные тобой предметы не просто так висят, где попало. О, нет, онни! Они составляют единый ансамбль, придающий моей комнате собственный неповторимый шик. Это архитектурные украшения моего обиталища. Зачем мне придерживаться казарменного порядка подобно тебе, онни? Подобно человеку, не имеющему ни капли фантазии и творческого начала.
С последним перебарщиваю, конечно. С платьем для чтения книги она здорово придумала, признаю.
— А-щ-щ-щ! Не скажу тогда новость! — злится сестрица. — Ещё сама придёшь ко мне выспрашивать…
Дверь захлопывается. Наступает блаженная тишина. Наивная моя сестрица! Это всего лишь вопрос терпения, а у меня его намного больше. Всё равно не скажешь? А я тебе продолжение не дам почитать, так что по-пластунски ко мне приползёшь, всё расскажешь и будешь слёзно умолять дать хотя бы одну страничку. О, идея! Заставлю её мне педикюр сделать. Денег сэкономлю.
Тело начинает оживать, аккумуляторы восстановлены наполовину, но сесть за компьютер хватит. Надо проверить кое-что. Пальцы порхают над клавиатурой, забивая запрос в поисковую строку. И что у нас тут? А у нас тут вот что:
Интернет-страница газеты «Сеул таймс»
«Что бы это значило?
Наши журналисты отследили не афишируемую встречу двух очень интересных для публики девушек. Многие должны помнить скандал, случившийся на городских школьных соревнованиях по лёгкой атлетике. Ким Лалиса, старшеклассница из школы искусств Сонхва, несомненно претендовала на роль ведущей звезды представительного мероприятия. Неожиданно из разряда спортивных звёзд, в ходе случившегося конфликта с судьями, она попала в категорию скандальных героинь.
Не только она. Конфликт с судьями произошёл после нарушения правил спортивной этики на беговой дорожке. Традиционная претендентка на первое место в забеге на тысячу метров Кан ГаМи пошла на эти нарушения. Видео, сделанные зрителями, свидетельствуют об этом неоспоримо. Даже семья ГаМи не давала опровержения этому факту. Наоборот, они хранили молчание и ни одним словом не протестовали против решения, принятого позже, о лишении врученной награды и дисквалификации ГаМи до окончания школы.
Судьи, отклонившие протест тренера Лалисы Ким и лишившие её первого места за потрясающий по убедительности результат, показанный на стометровке, специальным решением отстранены от работы. Их членство в коллегии спортивных судей приостановлено.
Справедливость восторжествовала? Не совсем. Ким Лалиса всерьёз обиделась на организаторов соревнований и отказалась принимать положенные ей награды. Мы надеемся, что она объяснит мотивы своих поступков.
И что мы видим? Обе девушки сидят рядом в кафе и мирно беседуют. О чём, мы не знаем. Негласно подслушивать, нарушая конфиденциальность беседы, мы не стали. Мы соблюдаем правила. Извинилась ли ГаМи перед Лалисой — загадка, какие темы обсуждали — неизвестно. Девушки беседовали почти час, затем разошлись. Мирно разошлись. В течение всего разговора никто не повышал голоса, не раздражался и не размахивал руками.
Мы можем только строить разные предположения, что обсуждали девушки. Навсегда это останется их маленькой тайной или кто-то из них согласится раскрыть её? Со временем увидим.
Автор: Пак ЧиШан»
Понятненько. Каны отработали тему с блеском. И не оправдывая ГаМи и не акцентируя на ней внимание. Намёк на то, что главная вина — на судьях. Впрочем, не спорю, так оно и есть. Кстати, это и мне скрытая инструкция, как вести себя.
Есть и предупреждение для меня. Следует быть готовой к встрече с журналистами. С этим понятно, пора за уроки браться.
Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment
Время действия: 7 ноября, 17.15.
Вхожу в холл, подхожу к уже знакомому аджосси. Везёт мне на него. Смотрит вопросительно, не узнаёт. Мне самой нравится мой новый имидж, которым в прошлое воскресенье уложила своих парней наповал. И кажусь взрослее. Кланяюсь.
— Аньён, аджосси!
— Аньён, — смотрит изучающе. На этот раз ему не приходит в голову рассказывать о режиме прослушивания. Ещё один плюс моему имиджу.
— Президент Ли назначил мне встречу. Я — Ким Лалиса.
Дяденька делает усилие что-то вспомнить, но спохватывается, дело, прежде всего. Находит фамилию в списке и время.
— На 17.30?
— Да, аджосси.
— Проходи, — машет рукой охранник и отжимает блокировку прохода. Прохожу и оборачиваюсь.
— Аджосси, а где кабинет президента?
Охранник объясняет. Лифту на этот раз придётся поднимать меня выше, на шестой этаж. Выше только технический. Иду по коридору, навстречу попадается девушка-очаровашка. Надо же! И такие в Корее бывают! Но я всё равно эффектнее, хе-х.
— Простите, госпожа, — девушка на мой призыв останавливается, с любопытством зыркает глазами, — я у вас впервые, где кабинет президента?
— А вы кто?
Мы знакомимся, девушка, оказавшаяся секретаршей, отводит меня в приёмную. Заходит, тут же выходит и приглашает меня.
— Все уже собрались.
Если собрались, то не буду заставлять себя ждать. Ого! Те же и президент. Здороваюсь, кланяюсь и представляюсь.
— Аньён Лалиса-ян, — ХёнСок-сии улыбается, показывает рукой, — это…
— Простите, что перебиваю, саджанним. Я всех знаю.
Красотка-хореограф упирается в меня своими буркалами. Приходится делать усилие для сохранения душевного равновесия. Подозреваю, как-то придётся разбираться с этой ведьмой. Прежде, чем сесть, здороваюсь с каждым отдельно.
— Хореограф Ким! Менеджер Им! Сонсенним Кан! — и каждому поклон. Утомительны корейские ритуалы. Впечатление на присутствующих, как на моих ребят в стиле «добро пожаловать в штабеля», произвести не удаётся. Только менеджер Им, сонсенним Кан в том возрасте, когда отечески ласковое отношение к красивым девочкам доминирует. Саджанним меня всякой видел, про хорео-графиню и говорить нечего. Она мою внешность воспринимает, скорее, как личный выпад. Это я ещё не стала жестить, выряжаясь в сеточку или высокую шпильку. Сегодня на среднем каблуке. Намного легче ходить, кстати…
— Я пришла к вам…
— Холь! Наконец-то тебя узнала! — перебивает меня хореографиня. — Ты к нам на прослушивание приходила с подружкой. Как её… ЧэЁн!
— Да, — киваю и продолжаю. — Я пришла к вам в качестве продюсера бойс-группы «It’s Us». Не старайтесь вспоминать, она пока никому не известна.
— Для прослушивания в агентстве предусмотрено специально отведённое время, — бросает хореографиня.
— Давайте всё-таки выслушаем девушку, — предлагает сонсенним ДонУк. Не считая президента, единственный, кто мне улыбается. Менеджер Им флегматично спокоен.
— Послушать вам надо, — зеркалю ему улыбку, свою фирменную, он меня радует, — но для начала не меня.
Встаю, два коротких шага, — мы все сидим рядом, — двумя руками подаю президенту флешку.
— Посмотрите, саджанним.
ХёнСок вставляет флешку, манипулирует мышкой. Слежу с беспокойством, он, что один собрался смотреть?
Недооценила оснащённость и техническую продвинутость президентского кабинета. Загорается огромный панельный экран на боковой стене. Мужчинам приходится разворачивать кресла. Плохо, что они поворачиваются ко мне спиной. Остаётся возможность исподволь контролировать лица только двоих, саджаннима и ведьмы. Смотреть на экран необходимости нет, сто раз видела.
В танцевальной композиции применила сногсшибательную новинку — единое коллективное движение. Особенно эффектно смотрится при сверхбыстром ритме, когда ни один танцор за ним физически успеть не может. А группа запросто. К примеру, один поднимает руку, условно говоря, на удар барабана. На следующий удар барабана поднимает руку сосед, первый ничего не успевает. Он только на третий удар возвращает воздетую вверх конечность на место. Даже такое простое движение выглядит завораживающей своей скоростью волной. А если сложное? То-то и оно! На меня саму действует гипнотически.
Идею, как часто бывает, подбросил интернет. Если на такое способны бездушные шарики, то люди могут намного больше: https://youtu.be/FljqPTmjazI
Залипала и вот на это: https://www.youtube.com/shorts/ocwC1Fq3PhE?feature=share
Лиц мужчин не вижу, отмечаю только, что они абсолютно неподвижны. Как и ХёнСок-сии. Смотрит безотрывно, и почти не мигая. Ощущаю, как компас слабенькое магнитное поле Земли, напряжённость ХёнСока-сии. Подобен хищнику, завидевшему соблазнительную добычу. Держу спокойно равнодушное выражение лица, огромное спасибо больничной выучке, весомый плюс получила из-за штопки лица. Теперь можно и в покер учиться играть. Лицо держать умею.
— Голос знакомый, — говорит сонсенним Кан по окончании. По окончании клипа, восклицания «Браво!» и заметной паузы после.
— Это не наша ЧэЁн-ян?
Все, кроме президента, вопросительно смотрят на меня.
— Простите, — кланяюсь, — точно не помню, пела она для нас до заключения контракта или после. Номер готовился больше двух месяцев. Но в любом случае президент Ли разрешил мне привлекать для своих проектов мою подругу Син ЧэЁн.
Насчёт двух месяцев привираю, признаться. Но проверять же они не будут. К тому же, как считать. Как говорится, не важно, как проголосуют, важно как посчитают. Да и контракт трейни не такой жёсткий, как с айдолом. По элементарной причине: оштрафовать трейни затруднительно, у них доходов нет. Хотя с такими впечатлительными, как ЧэЁн, вопрос наказания решается просто. На неё достаточно прикрикнуть, как она впадёт в панику и брякнется в обморок.
— Не скрою, выглядит интересным, — вежливо выражает одобрение в целом ХёнСок-сии. Как только магия танца прекратила своё действие, президент вновь становится спокойно доброжелательным. Доброжелательность его того вида, с которым человека увольняют, выбрасывая на улицу без выходного пособия и всяческого сочувствия.
— Что скажете? — Президент глядит на красотку Ким. Всё правильно, сонсенним выразил своё отношение, менеджер Им поддержал его возгласы парой хлопков ладонями.
— Вы правы, номер выглядит перспективным. Но я бы ещё поработала над ним, будь у меня такая возможность. Перспективно, но не отшлифовано. Не стоит выпускать на публику в таком виде. Я ведь правильно понимаю, что Лалиса-ян предлагает нам заняться этим?
Мужчины почему-то спорить не решаются, хотя сомнения по поводу слов хорео-графин прямо на лицах написаны.
— Вы правильно понимаете, — соглашаюсь с последним вопросом, но не собираюсь соглашаться с остальным. — Но шлифовать и совершенствовать номер не стоит.
— Почему же, Лалиса-ян? — ласково спрашивает президент. — Улучшить можно, что угодно. Предела совершенству нет.
— Всё правильно, саджанним, — кланяюсь. — Однако клипы, песни и танцевальные композиции выходят в свет беспрерывно. Никто не занимается их совершенствованием бесконечное время.
Сонсенним Кан слегка улыбается, менеджер Им дипломатично нейтрален, а ведьма Ким пытается съесть меня недовольным взглядом.
— Давайте мы всё-таки дадим возможность нашему хореографу приложить к номеру свою опытную руку, — настойчиво предлагает президент.
А вот на это пусть лохи, — Евгений, твоё слово? — соглашаются.
— Такое, в принципе, возможно, саджанним. Но пусть тогда агентство заплатит нам сумму, исходя из предположения, что композиция будет иметь успех. Пусть не «all kill», а, скажем, войдёт в тройку в основных национальных чартах. Заплатить придётся авансом. После этого делайте с композицией, что хотите, результат будет исключительно на вашей ответственности.
Президент переглядывается с мужчинами, хорео-графиня продолжает сверлить меня глазами. Мужские переглядки, меж тем, перерастают в дружный смех. Моё предложение оценивают по достоинству. Для того и предлагала. Чтобы с порога отвергли.
Тяжёлая обязанность — вести деловые переговоры. Не зря парни щедро отстегнули мне тридцать процентов за продюсерство и другое прочее.
— Лалиса-ян, давай всё-таки обсуждать реальные варианты, — отсмеявшись, предлагает президент. На такое я всегда найду, что ответить:
— Вы первые начали, саджанним, — очаровательно улыбаюсь и слегка кланяюсь.
На этот раз ржёт только сонсенним Кан, менеджер изо всех сил его не поддерживает. Ким мрачнеет ещё больше.
— Лалиса-ян, объясни, почему ты не хочешь хоть немного усовершенствовать номер? — сводит общий интерес к общему знаменателю президент.
— Видите ли, саджанним, честно говоря, не понимаю даже, почему это приходится объяснять… — чуть не сказала так, и вовремя прикусываю язык. Такая форма выглядит оскорбительной. Остановилась после обращения «саджанним».
— Видите ли, саджанним… — продолжаю после заминки по другому варианту, — сейчас номер — исключительно наше дело, моё, проще говоря. После вмешательства хореографа Ким композиция станет продуктом общим, моим и её. Кто и в какой степени тогда будет нести ответственность за возможный провал? Каким образом вы разделите нашу общую ответственность? Вы ведь понимаете, что и отличный продукт можно испортить маленьким, но неудачным вмешательством?
— Почему же ты решила, Лалиса-ян, что обязательно будет провал?
— Ничего такого я не говорила, — отрицательно мотаю головой. — Я рассматриваю все варианты. Если провал, то на кого будем его списывать? Если случится успех, тот же самый вопрос. Чей вклад более ценен? В любом случае, возникает вопрос разделения ответственности. И мне вовсе не улыбается начинать работу с вашим агентством, саджанним, с конфликта с одним из ваших ключевых сотрудников. Если мы, конечно, начнём работать.
— Девочка права, — негромко высказывается сонсенним Кан. Ведьма Ким чуть смягчает жёсткость взгляда, задумывается.
— Дебак! — президент выражает своё мнение экспрессивно и уклончиво. — Агентству всё равно придётся прилагать свою руку.
— Сколько угодно, саджанним, — почему бы и не согласится, но только с уточнением. — Чисто техническая, административная работа: заключение договоров, регистрация прав, продвижение, промоушен, реклама, продажи, разделение прибыли. Но всё это не имеет никакого отношения к творческой части.
— И возможность провала нельзя не учитывать, — вмешивается Ким. — Агентство вложит деньги, время, репутацию. Вы же ничем не рискуете…
Как интересно! Сама не замечает, что рассуждает с позиции будто бы уже сложившегося сотрудничества.
— Вы не правы, госпожа, — со мной даже президент согласен, судя по его мягкому взгляду на красотку. — Как это мы ничем не рискуем? Мы уже изрядно вложились. Несколько месяцев репетировали, я написала слова и музыку, студию нам вовсе не бесплатно предоставляют. Сложная аппаратура и музыкальные инструменты тоже денег стоят. На данный момент мы уже сильно потратились, агентство же пока не вложило в проект ни одной воны.
И я так понимаю по отсутствию продолжения, что предложение поработать с номером ещё, тихо утонуло? Судя по всему, да.
— Лалиса-ян, я правильно тебя услышал? — встряхивается менеджер Им. — Слова и музыку написала ты?
Ничего не отвечаю. На словах. Улыбаюсь и кланяюсь.
— Почему ты ничего не говорила об этом на прослушивании? — поправляется. — Ничего такого не помню.
— Вы не спрашивали, — пожимаю плечами. И улавливаю долгий и мягкий взгляд президента на хорео-графиню. Та почему-то прячет глаза. Сонсенним Кан тоже на неё смотрит. Вроде с осуждением. Кажется, я знаю, кого благодарить за отказ принимать меня в трейни. В слове «благодарить» нет ни капли сарказма, насмешки или осуждения. Просто огромное ей спасибо за это. Воля благоволящих ко мне небес сказалась, не иначе.
— Хорошо, Лалиса-ян, — кажется, президент готов принять решение, — мы подумаем над твоим предложением. Обдумаем договор. Я тебе позвоню.
— Я могу идти? — встаю, жду разрешения. Задача-минимум выполнена. Смело могу обрадовать парней тем, что агентство заинтересовано в сотрудничестве с нами. Вопрос ещё, на каких условиях? Но жестить ХёнСок не сможет. Не будет он ставить на карту дружбу с отцом. Надеюсь.
Меня отпускают. Раскланиваюсь, прощаюсь, ухожу. Сегодня, между прочим, праздник в одной великой стране на севере. Отменённый, но многие его помнят и отмечают.
Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment
Время действия: 7 ноября, 18.30.
Все сначала смотрят, как за эффектной длинноногой девушкой закрываются двери.
— Ваше мнение, друзья, — президент ожидающе глядит на сотрудников.
— Мы с ней намучаемся, — мгновенно отзывается Ким ЧхеВон. — У этой девицы сложный характер, хлеще, чем у Дженни.
— Но с Дженни мы как-то работаем, — в голове у ХёнСока забрезжила какая-то мысль, поэтому говорит он флегматично.
— Ёксоль! Именно, что как-то! — отрезает Ким. — Будь моя воля…
— Чем вас не устраивает Лалиса? — благодушно интересуется Кан ДонУк. — К тому же она не трейни и не айдол. Что нам до её характера? И с вашим мнением не соглашусь. Мне девочка показалась вполне вежливой и милой.
— Тоже не вижу ничего ужасного в поведении Лалисы-ян, — поддерживает менеджер Им. — Вполне допускаю, что в айдолы она не годится, так она туда и не стремится. Если я правильно понял.
— Вы правильно поняли, — флегматично отвечает ХёнСок, пытаясь прижать ускользающую мысль.
— Сколько ей лет? — Ким требовательно глядит на президента.
— Полных? — президент роется в памяти, год рождения, день рождения… — По паспорту шестнадцать, а что?
— Вот! — торжествует Ким. — А ведёт себя с нами, как равная!
— Вы тоже ведёте себя со мной, как равная, хотя в два раза моложе меня, — усмехается ДонУк, затем улыбается ещё шире. — У вас тоже, по вашему мнению, ужасный характер?
Ким вскакивает, мгновенно загоревшись гневом.
— ЧхеВон, успокойся, пожалуйста, — увещевает президент. — Ничего страшного не происходит, обычный рабочий момент. Кстати, Ким Лалиса считает, что решение не принимать её в трейни по итогам прослушивания абсолютно верное.
— Не уверен… — бурчит ДонУк.
— ЧхеВон, я правильно понимаю, что ты против заключения договора с группой Лалисы? — президент дипломатично уводит разговор в сторону. — Клип тебе не нравится?
— Клип мне нравится, — недовольничает, но уже не полыхает гневом ЧхеВон, — мне эта девчонка не по нутру.
— Хорошо. Давай тогда отпустим тебя, и решим дальше, что делать. Дело в том, — торопится сказать президент, — что вам по работе и не придётся пересекаться. Ты же видела! Она сама на этом настаивала.
— Аннён, — старательно вежливо утверждает Ким и направляется к двери. — Мне действительно есть, чем заняться.
Президент по уходу своей любимой женщины замечает, как выдыхают облегчённо мужчины. Себе он этого не позволяет.
— Что скажете? — обращается к сотрудникам с неопределённым вопросом.
— Девочка — бриллиант и надо её брать на любых условиях! — прямо высказывается сонсенним Кан.
— Пожалуй, слишком сильно сказано, но в целом соглашусь, — кивает менеджер Им.
— Вам не нравится определение «бриллиант»? — доброжелательно любопытствует Кан.
— Нравится, — ответно улыбается менеджер. — Меня пугают «любые условия».
— Исправьте, — предлагает Кан.
— Хорошо. На любых условиях, но в разумных рамках.
— Замечательно, — резюмирует президент. Про себя думает, насколько легче проходит обсуждение, когда в нём не принимают участие женщины.
— Агентство должно иметь свою выгоду, — продолжает ХёнСок. — Не думаю, что Лалиса этого не понимает. Она девушка разумная.
— Холь! — восклицает ХёнСок, когда сотрудники покидают его кабинет. Поймал и прижал ускользавшую до того мысль.
«Намучаемся, как с Дженни», «сложный характер» и всё прочее… а что, если… — ХёнСок радостно улыбается. Всё-таки в работе руководителя есть вкусные моменты.
Окончание главы 12.